Первый корабль в Валинор

На первом же путевом дворе, едва дав Феанарионам закончить ужин, майа–посланец со значительным видом вошел в их комнату. - Вам действительно совершенно безразлично, куда вас везут? – вопросил он, сложив руки на груди. - Мы всю дорогу с нетерпением ждем, когда же ты объявишь нам цель поездки, - допустив в голос чуть укоризны, ответил Маэдрос, поправляя одеяло на постели. - Вашему положению не подобает надменность! – почти рявкнул майа. – Вы сейчас не в своих землях! - Мы давно знаем, что не в своих землях живем. Еще в детстве нам объяснили, почему нолдор построили город в проходе от морского берега. Чтоб иметь возможность видеть звезды и дышать воздухом родины. Майа ощутимо поперхнулся. Потом гневно глянул и отчеканил: - Владыки Арды призывают вас на суд над Врагом Мира, которого вы называете Моринготто! - И которого в Валиноре долгое время велено было именовать совсем иначе, - добавил Макалаурэ, присев к столу. Посланец снова сверкнул очами, сделал полуоборот к двери и, словно припомнив что-то незначительное, добавил: - Среди эльдар мое имя Олорин. - Приятное, хоть и запоздалое знакомство. Мое имя Нельяфинвэ Феанарион. Во Внешних землях меня называли Маэдросом. - Я Канафинвэ Феанарион, известный во Внешних землях как Маглор. Майа вышел, резко захлопнув дверь. Феанарионы с усмешкой переглянулись. Пользоваться милостиво сообщенным именем в пути так и не потребовалось. Через неделю езды по хорошей дороге караван прибыл в Валмар. Город тоже выглядел пустынным. Никто не встретился на мощеных белым и золотистым камнем улицах. Лишь памятью минувшего звонили колокола, отмечая часы смешения давно угасшего света. Феанарионы знали, что еще при живых Древах большинство ваниар покинули Валмар и поселились на нижних террасах самой Ойолоссэ, чтобы быть поближе к валар. Видимо, им уже не нужны были ни звезды, ни свежий воздух. В городе остались малочисленные ремесленники. Но все же необитаемость производила тяжелое впечатление. Словно в городе побывал неведомый враг, сумевший выморить Воплощенных, оставив нетронутыми здания и сады. Чтоб потом пользоваться ими самому? Бело-зеленый Валмар напомнил развалины Белерианда. Феанарионов поместили в большом доме с обширным садом. Олорин, шпиля строгим взглядом, предупредил, что выходить за ограду они не должны. Едва освободившись от надзора майа, Феанарионы обошли два десятка комнат и не обнаружили никаких книг. - Знал бы – лютню прихватил бы! – раздраженно бросил Макалаурэ. Обоих коней братья оставили на предградном лугу, велев возвращаться в свой табун. Юлинья был явно растерян. Алассэ выразил огорчение, крепко схватив Линдо за рукав. Чтоб хоть как-то утешить, обоим скормили оставшиеся сухие фрукты. Но и на городской улице слышали за спиной тоскливое ржание. Теперь занять себя было просто нечем. А сколько времени придется провести тут, узнать было неоткуда. В Тирионе они прожили год… - Маме надо было записку оставить! – словно натолкнувшись на стену, Маэдрос обернулся к брату. – Она приедет – а мы исчезли… - Она, наверное, знает уже. Не могли же они… - прикусив губу, прошептал Макалаурэ. - Думаешь – не могли?! Младший сжал кулаки. Кусочком кирпича Феанарионы расчертили на ступеньках садового крыльца доску для «башен». Фигуры заменяли венчики цветов и камешки с обкладки клумб. Маэдрос еще с юности играл куда лучше Линдо. Но сейчас зевал очевидные ходы. Когда он поставил изображавший латника зеленый плодик мушмулы мимо доски, Макалаурэ не выдержал: - Не выспался в дороге? - Прости, задумался. Никак не могу представить себе, какую роль нам назначили на этом будущем суде. - Эонвэ обещал, что свидетельскую. - Мало ли кто и что нам пообещал. - А что, нас попробуют выставить союзниками самого Моринготто? - Я даже знаю, кто может попытаться. Из тех, кто еще не в Мандосе. - Невозможно. - При определенных условиях – вполне. Маэдрос запустил в сад привядший бутон магнолии и оперся лопатками о перильца. - Помнишь, Курво, едва выучив четыре действия арифметики, приставал ко всем с предложением тут же на глазах доказать, что дважды два равно пяти? И доказывал! - Путем крошечной подтасовки в промежуточных вычислениях. - Если можно сделать такую подтасовку даже в математике, то что стоит перекрутить несколько, так сказать, бесконечно малых событий? Заменив факты их толкованиями? - И все же маловероятно, чтоб такого рода истолкованиями занялись именно перед лицом… перед лицом того, кого отец посреди Тириона назвал врагом валар! - Это он его так назвал. - Все же нас зачем-то привезли сюда. - Моринготто на корабле предсказывал нам излияния укоров и разоблачений. - Однако для начала, как можно понять, разоблачать будут именно его. От нас ждут отдельной порции обвинительных речей? Валар вроде бы должны сами знать все до мелочей! – Макалауре переставлял камешки, выкладывая из них абрис северной границы Белерианда. - У нас с тобой больше, чем у кого-либо, имеется сомнений в их всеведении. Мы же присутствовали при «разоблачении лжи Мелькора» на том самом суде, который отправил отца в изгнание. Помнишь, сколько тех лет Валинора длились эти «ложь и происки»? Не вмешайся валар в ссору в доме короля или просто не пожелав выслушать обвиняемых… Да и потом Моринготто продолжал разгуливать по Аману, хотя его вроде бы разыскивали! - Что же, нам придется рассказать все, что лично видели и слышали от других? Все эти полтысячи солнечных лет? - Макалаурэ усмехнулся. – А как же провидение Намо, с высоты которого он пророчил нам беды и поражения тогда, в Арамане? - Чтоб пророчество это сбылось, должно было произойти множество событий. Например, чтобы Турукано бежал, оголив тылы землям Хисиломэ. Чтобы сильмарилл оказался у Тингола. Чтобы его правнучка всем сердцем верила в некую судьбу таить его от создателей. И мне не верится, что все это произошло само собой, в силу внутренних причин. - Насчет Турукано можно и не предполагать. Он сам писал нам, что заперся в своей котловине по совету Ульмо. Якобы тот указал его народу путь к спасению. - И спаслись немногие. Куда меньшее число, чем смогли бы защититься, сражаясь вместе с остальными. Да и Эонвэ вряд ли оставался в полном неведении о делах Саурона, когда отпустил того с советом искать милости валар. - Понимать надо так, что Моринготто будет обвинен, а осуждены – мы? Как тогда отец? Маэдрос поправил два камешка в линии, отсекающей Дортонион от Ард-Галена. Блики света на стене стали розовыми. - Пора, наверное, перекусить. Хотя если мы совершенно самостоятельно умрем от голода, масса проблем для валар будет снята. - В нашем распоряжении целый сад, - улыбнулся Макалаурэ. – Да еще в сумках осталось несъеденное конями зерно. А в фонтане вода. Если размачивать – надолго хватит. Братья тихо рассмеялись. Овес пока что можно было не трогать. Лепешки, взятые из Форменоса, зачерствели, сухая колбаса была солона и тверда так, что с трудом резалась ножом. Но именно такую еду брали в походы. Напились, ловя струи горстями. Потом нашли в саду уголок под древним каштаном. Один плащ в качестве подстилки на высокую траву, куртки - изголовье, вторым можно вместе укрыться. Хотя в вечном лете Валмара одеяло и не особо требовалось. Заодно с лучами Анара Феанарионов разбудил тяжелый как воз кирпичей взгляд. Олорин возвышался над ними, кипя негодованием. - Для вашей гордости было непереносимо сообщить, что в доме нет мебели?! - Кому? – потянувшись, спросил Маэдрос. - Хотя бы мне! - Ты предупредил, что нам запрещено выходить за ограду. Майа отступил на пару шагов. - Собирайте свои вещи. До нового обиталища саквы пришлось тащить, перекинув через плечо. Это оказался небольшой дом на склоне холмика. По саду, прыгая по камням, тек ручей и обрушивался водопадиком в пруд. Краешек пруда заходил под кровлю между стенами обширной веранды до самых ее ступеней. Из воды поднимались стебли цветущих лотосов. В глубине дома обнаружились две застеленные кровати, шкаф для одежды, стол со стульями. И на столе уже стояла корзинка с маленькими булочками, ваза с медом и даже горячий чайник. «О важном больше вслух ни слова», - предупредил Маэдрос. Младший чуть кивнул. Он уже и сам понял, отчего запершие их тут внезапно вспомнили о еде и постелях. Именно поэтому братья долго и вдумчиво разбирали свою поклажу, вытряхивали и развешивали одежду. В самом нижнем конце сада, где ручей вытекал на волю через отверстие в стене, разрослись дудошник и ивы. Линдо срезал подходящую ветку, осторожно постукивая, отделил трубочкой кору, вырезал резонатор. Свирель запела тоненько и вроде бы насмешливо. Потом звук стал глубже, заискрился переливами. И из зарослей ответил соловей. Сперва музыкант просто перекликался с птицей. Потом Макалаурэ принялся настойчиво повторять одну и ту же минорную фразу. Соловей сперва свистел, щелкал, выводил рулады. И вдруг выдал кусочек мелодии. В следующие повторы птица все точнее следовала за примитивной флейтой. - Кано, нам там обед принесли. За едой поговорили о своеобразии архитектуры своего временного жилья. Оказалось, что раздвижные стены устроены со всех сторон дома. Любая комната легко превращалась в подобие садовой беседки. Макалаурэ высказал мнение, что такое приятно в хорошую погоду. Майтимо заметил, что и в дождь можно посидеть, глядя на водяные стены. Вспомнили, что лотосы росли в устье Адуранта. Но, конечно, не такие огромные и пышные, как здесь. Зато белые кувшинки прекрасно себя чувствовали в озерах вокруг Химьярингэ. Потом, посмеявшись над своей привычкой к постоянно текущей из трубы горячей воде, нагрели большой котел и вымыли посуду. Наполнили его снова – для вечернего купания. Нашли бамбуковый веник и вымели все комнаты. Майтимо подразнил травинкой большущего паука, устроившего себе логово на одной из веранд. Выгнали заблудившегося шмеля. За мелкими делами наступило время ужина. Еду Феанарионам приносил не Олорин, а какой-то другой майа, появлявшийся и исчезавший молча. В сумерках Макалаурэ снова присел на низенький табурет на веранде. Соловей охотно подхватил запомнившуюся мелодию. А через некоторое время к нему присоединились еще два. Один из новичков поддерживал длинные высокие ноты, второй выдавал вариации щелканьем и коротким свистом. - Даэрон уверял нас, что именно Мелиан научила соловьев Эндорэ петь. Мы теперь будем точно знать, что песенку про пятерых лисят валмарские выучили от тебя. В саду летали маленькие зеленые огоньки. - Пошли, вымоемся по-настоящему. Здешняя купальня представляла собой маленькую комнатку с деревянным решетчатым полом. Раздеваться Феанарионам очень не хотелось. Маэдрос сжал губы и принялся стаскивать рубашку. «Пусть смотрят, Кано. Вот говорить об этом они нас точно не заставят!». На месте последних ран остались бледные шрамы. Но так же краснела восьмиконечная звезда. Птицы уже умолкли, отлетали и светлячки, а Феанарионы все сидели над темным прудом. - Я до сих пор не могу понять, почему иные из нандор продолжали считать, что войну в Эндорэ принесли мы, - касаясь воды пальцами босых ног, произнес Макалаурэ. – Мы ведь на самом деле, приплыв, прекратили войну на весьма долгое время. Допустим, там, за Эред Луин, авари как-то уживались с орками… - Невозможно было ужиться с Моринготто. Но действительно, мы встали между ним и Белериандом. - И курган погибших в той, первой войне нандор стоял у Амон Эреб, всем известный. Маэдрос повернулся к брату: «Почему армии Моринготто дошли до Рамдала и Фаласа, но обтекли Дориат? И ни разу не пытались напасть на Гавани Сириона? Допустим, с востока это поселение заслоняли мы. Но на западе они вышли к берегам и сокрушили фалатрим. Служившие Моринготто вастаки расселились по землям Нарготронда. Что стоило преодолеть Сирион по Теснине и выйти на равнину?». «Уж конечно не из страха перед ожерельем Эльвинг… Чем больше об этом думаешь, тем неприятнее становится на душе. Тингол разрешил некоторым нандор поселиться в Дориате. По слухам именно жители нандорского Арториэна помогли убившим Тингола ногродцам покинуть Огражденные земли, а потом пропустили войско короля Рондора. Странная благодарность за защиту, Нельо?». «Морьо, к сожалению, не сильно вникал в дела своих южных соседей. Торгуют с Таргелионом, время от времени кто-то приходит служить в дружину – и ладно. Что там происходило в этом Арториэне, вообще не интересовался». «Помню, фыркал: сидит, мол, Тингол у себя в огороде и никому не мешает. Тьелко тоже о внутренних делах Дориата был в неведении, хоть и встречался несколько раз с Белегом». «Белег-лучник не сказал бы ни слова против своего короля даже близкому другу. И тем более никогда не пошел бы против законов своей страны». «Однажды он все же нарушил приказ короля – когда со своей пограничной стражей неожиданно ударил в тыл отступающим оркам». «И вскоре после этого покинул Дориат, чтоб погибнуть». «А что если арториэнцы провели ногродцев по той же причине, по которой бывшие жители Хитлума открыли нам ворота Гаваней?». «Жители этого лесного уголка ушли в Оссирианд еще до того, как Диор со своими родичами перебрался в Дориат. Мы с белегостским королем прикрывали северные опушки». Легкий ветерок чуть качнул большие розовые цветы. - Кажется, светает! – Макалаурэ поднял голову к побледневшим звездам. – Пойти прилечь? Все равно делать нечего. - В Форменосе сегодня надо было бы снег убирать. - Кормить кур и лошадей, готовить завтрак… А здесь нам его принесут. В зарослях снова залились соловьи. Пустоту дней в Валмаре переносить было еще тяжелее, чем заключение во дворце Арафинвэ. Заняться можно было лишь приборкой в доме и саду да тренировками с бамбуковыми палками. Мысли братьев упорно возвращались к будущему суду. Понять, чего от них хотят валар, не удавалось. Дважды Феанарионов навещал Олорин и настоятельно советовал хорошо обдумать деяния свои и Моринготто. А также – что будут говорить перед ликами Могуществ. Спрашивать что либо у смиренно несущего свои обязанности майа смысла не было. После томительного дня Анар скрывался за дальними садами, и Феанарионы не могли не думать о том, что осветит он за Морем через несколько часов. В душе каждого нарастало беспокойство, потихоньку грызущее выдержку. Ночные бдения над прудом случались все чаще. А по зеркальной воде поплыли лепестки лотосов. Смысл происходящего открылся Маэдросу внезапно. Вот так в Ангамандо заключенного предупреждали, что завтра возьмут на допрос. Проходили завтра, послезавтра, еще дни. И ожидание неизбежного выматывало сильнее любого прямого насилия. - Кано, сколько можно мести эти плиты? Они скоро заблестят как нефритовый браслет. Лучше сыграй что-нибудь. Макалаурэ прислонил к стене метлу. - И что сыграть? - Походную дружины оружейников! Линдо понимающе улыбнулся и присел на ступеньку. Свирель выводила мелодию. Но за ее тонким голоском слышался тяжелый шаг подкованных сапог, позванивание кольчуг, ровное дыхание многих – сильных и решительных. И развеивалось чувство обреченности на произвол чужой воли, тягостное напряжение валмарского житья. - Совсем рассохся инструмент, надо новый сделать, - Макалаурэ подмигнул брату и заиграл другое – походную песню народа Бора. Совершенно чуждый Валинору строй степной мелодии словно отодвинул намозолившие глаза кроны платанов и тополей. По равнине катятся волны зеленые и красные. Зеленые – когда ветер пригибает травы, красная – когда выпрямляются стебли маков. Райда! Мчатся кони По зеленым травам. Быстрый конь буланый, Да быстрее серый, А его резвее Конь, что ворон, черный. Всех скорее мчится Конь рассветно-алый. Над землей стремится Словно сокол в небе. На конях рядами Удальцы лихие. На высоких шлемах – Шелковые ленты. На плечах кольчуги Серебром сияют, За спиною луки, У колен колчаны… Вот так, собранной рысью, шла степная конница мимо Химьярингэ, готовая ударить по вечному врагу. И который раз на пути встало предательство. Потому что только предательство и могло погубить нолдор. А с ними тех, кто не побоялся идти и сражаться. И земли на которых они жили и которые защищали. Чтобы исполнилось наконец Проклятие Севера! «Мы не станем ничего рассказывать валар, Кано. Пусть сами спрашивают нас!». Олорин стоял посреди веранды и, вздернув подбородок, разглядывал вышедших из купальни Феанарионов. - Время настало! – провозгласил майа торжественно. – Великие Валар призывают вас на суд! - Прямо без завтрака? – Маэдрос бросил полотенце на перила. - Еще раз посоветую быть почтительнее с посланцем хозяев Амана, - прошипел Олорин. – Ибо можете узреть его в гневе! И не забывайте о гневе Владык! - Так идем прямо сейчас? – напомнил Старший. - Завтра через четыре часа после рассвета я приду за вами, - и гневный майа скрылся в сторону калитки. Полотенца повесили сушиться, выпили фруктового отвара с булочкой. Подумалось, что постели можно и не стелить – вряд ли они кому-то понадобятся в ближайшее время. Но, переглянувшись, тщательно прибрались в доме. Вытащили из сакв запасную одежду. Маэдрос выбрал зеленую рубашку расшитую золотыми кринами. Макалаурэ – синюю с серебром и чернью. А пояса будут воинские, с бронзовыми бляхами и пасами – единственные вещи, что прибыли с ними из Эндорэ. - Свирель я так и не сделал. - До вечера успеешь. Лотосы роняли лепестки в стоячую воду пруда. Соловьи не забыли свои партии в детской песенке. Майа объявился точно в назначенный срок. Оглядел Феанарионов от низко заплетенных кос до потертых о стремя сапог. Молча кивнул, требуя следовать за собой. От города до места Круга Судеб надо было пройти лиги две. Но на предградном лугу Феанарионов встретили радостным ржанием оба коня. Алассэ так поддал своего всадника, что тот уселся на траву. Маэдрос успел увернуться и подставить ладони под усатую морду. Всех скорее мчится Конь рассветно-алый… - Ап! – и Старший взлетел на атласную спину. Макалаурэ не отстал от него. Олорин снова сверкнул глазами, но промолчал. Видимо, решил про себя, что и за эту наглость спросят сами валар.