Запретная любовь первого рыцаря Кибертрона

      Путь к заброшенным ангарам не показался слишком долгим — напротив, растянуть бы его на вечность, чтобы было больше времени для раздумий, размышлений о том, что творится в процессоре, который люди называют мозгом или душой, кому как удобнее. Гнев, всё ещё неутихшая злость заставляли двигаться слишком быстро, но всё же он уже мог сдерживать себя, контролировать эмоции, не то что вчера днём, когда хотел опытным путём проверить, есть ли хоть несколько тончайших извилин в черепной коробке одного ветреного создания. О, он много чего хотел сделать и проверить. Давно хотел, но каждый раз сдерживал безумные порывы, дожидаясь, когда остынут перегревшиеся от несвойственных переживаний платы, и привычно принимая решение убраться подальше от источника неминуемого падения. Даже сейчас, пересекая дорогу среди пшеничных полей, он знал — стоит принять одно неверное решение, дать себе слабину, и всё пропало. И не будет прощения ужасным поступкам, которые он может совершить.        Налившиеся золотом, шелестящие на ветру колосья сменились лугами небесно-голубой ромашки и полыни, а затем впереди показалось алое море маковых головок. Она всегда любила маки. В одежде, на тарелках и чашках, во всём. А ещё пурпурный. Даже помаду выбирала этого дурацкого тона, ему же хотелось стереть кровавую краску с нежно очерченных губ, но не смел. Не смел прикоснуться, приблизиться. — Бри? — имя само сорвалось, стоило увидеть до боли знакомую фигуру девушки. Оптика сфокусировалась на украшавшем опущенную голову венке из маков, струящимся по узкой спине каштановым локонам непослушных волос. Он помнил, какими они были короткими, как забавно вились, когда впервые увидел на военном полигоне крохотную девчушку не больше трёх лет от роду. Она, кажется, и не весила совсем ничего, когда он выхватил её из-под ног не заметившего за спиной препятствия Бамблби. Племянница капитана Уильяма Леннокса, дочь его погибшего в Катаре брата, маленькая Британи Леннокс. После того, как не выдержавшая смерти мужа мать отравилась снотворным, она оказалась под опекой дяди и его жены и, судя по слышанным иногда обрывкам разговоров, не давала супругам и минуты покоя. Вот и сейчас капитан пытался успокоить дозвонившуюся до него плачущую жену, уверяя её, что непоседа, должно быть, затеяла игру в прятки, и её стоит поискать в саду, шкафах или кладовке, а вовсе не у него на службе. Просто ещё не знал о том, что не в меру любопытная племянница успела улучить момент, чтобы забраться на заднее сидение его авто и спрятаться там под курткой; а Сара была так занята попытками успокоить их мучающуюся от колик дочь, что не сразу заметила отсутствие девочки. Рассматривавшая его, округлив глаза, малышка пахла клубничной карамелью; она была храброй, даже не нахмурилась при виде десятиметрового гигантского робота, державшего её на вытянутом манипуляторе. А его рецепторам и после был приятен её запах, даже когда девушка начала пользоваться первыми духами с кокосом и приторной ванилью.  — Оптимус? — вздрогнув, она обернулась к нему, поёжилась, словно мёрзла в своих джинсах и белой блузке. Взгляд чудесных зелёных глаз удивлённо скользил по непривычно укоротившейся фигуре автобота: около двух с половиной метров роста вместо высоченной красно-синей башни из металла. — Что, Рэтчет и на тебе свои опыты с уменьшайзером провёл? — И даже усовершенствовал систему: теперь самому можно переключаться, — подтвердил кибертронец, подмечая её аккуратный макияж, шедший от кожи тонкий запах сандала и просвечивающийся сквозь шёлковую ткань кружевной лиф. Проклятье Юникрона! Он же сто тысяч раз обещал себе не опускать взгляд ниже её подбородка! — Мне показалось, так нам будет легче говорить.  — А разве есть тема для разговора? — девушка изогнула бровь, обхватывая себя руками за плечи. Имея вполне модельный рост, она и сейчас чувствовала себя рядом с ним козявкой. — Кажется, в прошлую нашу встречу ты сказал, что знать меня не желаешь и жалеешь о том, что мы знакомы.  — Мои слова несли иной смысл, — попытался слукавить Прайм, хотя отлично помнил, как намеренно жестоко ранил Бри, чтобы убить в её человеческом сердце надежду на невозможное. На то, чего не должно, не может быть между ними. — Я видел тебя вчера в Стоунхендже, ты сбежала, но меня не обманешь.  — Такова моя служба: появляться и исчезать.  — Рядом с десептиконами? — он едва сдержал звуковые схемы, чтобы не повысилась громкость. — С каких это пор? Ты прекрасно знаешь, что никто, включая Леннокса, не был в восторге от твоего решения пополнить ряды вооружённых сил США, но быть тайным агентом, внедрённым к врагу — чистое самоубийство!  — Тебя это не касается, ты оставил Землю, оставил… — едва не добавив «меня», Британии осеклась. Оптимус не оставлял её, по сути, они никогда не были… кем? парой? Чушь. Они никем не могут быть. Она —человеческая девушка, а он — лидер автоботов, кибертронец, и этим всё сказано. Разные расы, разные организмы, а её чувства не в счёт. Он сам так сказал, растоптал, унизил всё светлое, что было в её сердце, так чего хочет теперь? Командовать ею как своими подчинёнными? Не выйдет, — я сама буду решать, что мне делать, как поступать и какую работу выполнять. Это всё, о чём ты хотел поговорить? Для этого проделал такой путь, чтобы найти меня?       Оптимус вскинулся, но отвечать так и не стал. Да, он преодолел бы любые пространства и расстояния, готов ждать сколько угодно временных циклов, чтобы снова увидеть россыпь веснушек на её носике, услышать мелодичный насмешливый голос; но девочке, которая так откровенно проявила свою влюблённость к нему ещё когда была нескладным подростком, знать о том, что её чувства взаимны, о том, что его искра пылает сильнее, стоит ей приблизиться, вовсе не обязательно. Со своим недугом он разберётся сам, а вот ломать её жизнь противоестественной связью не станет, не опустится до такого грязного поступка, как бы втайне не мечтал о нём. О ней.  — Ты должна уйти в отставку, я не понимаю, за каким шлаком тебе далась военная служба.  — Хочу уничтожить Мегатрона так же, как он убил отца, разрушил мою семью, — Британи давно привыкла не плакать, вспоминая о родителях, но всё же отвернулась, не выдержала взгляда искрящих линз Прайма. Ещё не хватало, чтобы он понял, что есть и другие причины для мести, иначе точно найдёт способ, с помощью которого её неминуемо отправят в отставку. Лучше автоботу не знать, как сильно он засел в её сердце, как велика потребность защитить его от злейшего врага, найти способ нейтрализовать главу десептиконов. Пусть идея нелепа, но она найдёт способ осуществить её, потому что всю жизнь шла к одной цели, и теперь её уже ничто не остановит. Бояться нечего. Терять нечего.  — Скорее он раздавит тебя, как букашку, — нахмурив лицевые пластины, автобот попытался понять её: ведь и сам так часто мечтал отомстить за разрушение Кибертрона. И он мстил, многие годы мстил. Но он — машина, стальной механизм, а не хрупкая девушка. — Прошу, задумайся. Лучше отступить, чем погибнуть.  — Разве ты отступил хоть раз? — на её бледных щеках разлился румянец, глаза загорелись от гнева. — Вот и я не отступлюсь. У меня получится, вот увидишь! А оффлайн? Так может мне только это и нужно!  — Оффлайн? — дёрнувшись, Оптимус почувствовал, что его схемы снова начинают плавиться от гнева, как вчера в Англии, когда он увидел её рядом с отрядом бездушных убийц. — Ты не понимаешь, о чём говоришь!  — Разве? По-моему, это ты кое-чего не понимаешь! У человека всего одно сердце, и если его разбили, то деталей для ремонта не найти, даже донорское не поможет!       Злясь на себя за то, что сказала больше, чем следует, Британи обошла молчащего автобота и спешно направилась к виднеющимся вдалеке ангарам. Там был припаркован видавший виды чёрный Шевроле — если ноги не унесут, то он поможет. А ноги и вправду не слушались. Слишком горько было на душе, чтобы двигаться быстрее улитки, слишком ныли так и не затянувшиеся раны. Зачем Оптимус нашёл её? Зачем явился сюда? Жалеет ненормальную девчонку, которая всегда восхищалась им, боготворила и даже по детской глупости не пыталась этого скрыть? Он был её героем, недосягаемым образцом силы, мужества и воли. Разве можно такого не полюбить? Пусть даже не человека, но разве сердцу прикажешь? А потом, став чуть старше, она осознала, что чувствует больше, чем просто восхищение. Жизнь изредка сталкивала их, встречи обычно были очень короткими, и всё же единственный раз испытав влечение, притяжение, она ни с чем не смогла его спутать. Паника и страх перед запретными, невозможными отношениями постепенно сменились любопытством, которое толкнуло искать встречи с автоботом, и однажды у неё даже получилось найти его в Колорадо, в одной из заброшенных автомастерских. Хорошее место для скрывающихся к тому времени от правительства кибертронцев, вот только разговора не получилось. Пока Кроссхейрс и Дрифт недоумевали и спорили, зачем к ним явилась племянница капитана Леннокса, который, по большому счёту, был на той стороне, которую укажут вышестоящие чины армии, а вовсе не на их, Прайм увёл её подальше и, терпеливо выслушав признание пылкого подростка, обрушил на голову ушат холодной воды, в подробностях и по пунктам объяснив, почему они не могут быть вместе. Жёстко объяснил, не щадя, не проявив и капли понимания. Да и откуда оно у стальной махины? Хороший урок для наивной дурочки-максималистки. С тех пор она не видела его, только слышала те обрывочные сведения, которые были доступны каждому. К тому времени, как он покинул Землю, она уже проходила воинскую службу и даже попыталась обо всём забыть, закрутив роман с лейтенантом Стейжем. Но отношения продлились лишь пару месяцев, а затем Ник бросил её, обозвав напоследок ледышкой и фригидной с задатками бревна. Он был прав: она действительно ничего не чувствовала, только желание смыть с тела грязь чужих прикосновений и невыразимую тоску по Прайму, которого, казалось, уже никогда не увидит. Так зачем сегодняшняя встреча? Зачем этот разговор и осуждение поступков? Разве он вспоминал о ней хоть иногда, чтобы иметь право судить? — Я всегда берёг тебя.       Раздавшиеся за спиной слова заставили обернуться, чтобы удивлённо взглянуть на автобота, который во время её мучительных терзаний, оказывается, шёл лишь на шаг позади.  — От кого? — остановившись, Британи запрокинула голову, чтобы хоть что-то понять по синему свечению его глаз. — От кого ты меня берёг?  — От себя! Разве ты не понимаешь, что я и есть твой злейший враг?  — Автоботы никогда не были врагами для людей, а уж ты моим и подавно.  — Сама же говоришь, что я разбил твоё сердце.  — И сделал это нарочно, — как же больно говорить, обнажать душу, зачем он так жесток с ней?  — Ты не понимаешь, я хочу спасти тебя от себя, а иначе этого не сделать, — её глаза, они влекли, так же как запах, как озорной характер, соблазнительное тело. И он всегда убегал, отстранялся, наблюдал лишь издали, а теперь больше не мог смотреть на искажённое отчаянием человеческое лицо. Нужно оставить её в покое, заткнуть речевые схемы и убраться отсюда, да только не получается.  — Ты не можешь причинить мне вред.       Разве что вывернуть душу наизнанку и оставить умирать, захлёбываясь кровью, но этого девушка не сказала; и лишь пытаясь скрыться от пронзительного взгляда, вошла в приветливо открытые створки ворот заброшенного ангара, в котором не осталось ничего кроме столов, и где между бетонных плит пола проросла степная трава. Только потолочные балки были целы — чёрные, как и незаживающие, саднящие раны на сердце. Он ведь нужен по-настоящему: как воздух, как солнце над головой, и что с этим делать, как заставить себя не чувствовать Британи не знала. Слишком давно это чувство в ней росло, чтобы теперь пытаться избавиться от него, но и с ним, безответным, терзающим ночами, жить невозможно. И дело было не только в зияющей в груди дыре, гораздо труднее понять себя, самой разгадать зачем неразумному девичьему сердцу понадобился лидер кибертронцев, почему тянет как магнитом к нему, а не к обычному земному парню.        И, похоже, этот вопрос интересовал не её одну.  — Скажи, зачем я тебе сдался, когда количество ваших земных мужчин превосходит женское население на треть? Разве нельзя выбрать себе пару, не совершая непоправимых ошибок?  — Значит нельзя, — попытавшись отойти от Оптимуса хоть на несколько шагов, Британи упёрлась спиной в один из высоких алюминиевых столов, на котором до сих пор валялись какие-то заржавевшие шестерёнки, но кажется примагничивало не только её: автобот тут же оказался рядом, нависая над головой всем своим, пусть и уменьшенным Рэтчетом, но всё же, немалым ростом. — Послушай, перестань за меня волноваться, я сильнее, чем ты думаешь, справлюсь.        Наверное. В следующей жизни.  — Докажи. Перестань путаться у нас под ногами и пытаться втереться в доверие к Мегатрону.  — Ой-йо-йо, как мы заговорили! — возмутилась девушка, поправляя съехавший набок венок из маков и стараясь при этом придать лицу стальную решительность, как у Прайма. Бесполезное, наверное, занятие, но ведь хочется показать, что она тоже умеет быть ледяной статуей с аналитическими мозгами. Серьёзно, умеет. Когда его нет рядом. Иначе не справлялась бы со своей службой на должном уровне, пусть он и думает иначе. — Я никогда не путалась в ваших делах, это ты сейчас суёшь нос в мои!  — Позволь напомнить тебе, лейтенант Леннокс, что война, идущая между автоботами и десептиконами, не касается землян, она только наша!  — Ага, и в Пекине вы тоже об этом всех известили? — упрямо выпятив подбородок, девушка и не подумала стушеваться, хоть от Оптимуса и расходились незримые, но весьма ощутимые волны гнева. — Наверное, даже объявления на столбах развешивали: «Спокойно, не вмешивайтесь. Мы рушим ваши дома, но у нас всё под контролем»?  — В обязательном порядке, — проскрежетал он, запуская вентиляционные системы, чтобы хоть как-то остыть, начать себя контролировать. — Что мне сделать, чтобы ты сегодня же подала рапорт об отставке?  — Женись, — пошла ва-банк Британи, хотя и понимала, что несёт полную ахинею. — И тогда я буду каждое утро жарить тебе блинчики, или что там для вас готовят ваши подружки.  — К Юнитрону в задницу такие расклады! — ощущая, как по кабелям побежали искры, Прайм сжал пальцами её лицо, когда она попыталась увернуться, чтобы скрыть взгляд. Несносная девчонка! Загнала в угол и хочет остаться безнаказанной? Ну уж нет, он найдёт способ устранить её от участия в спецоперациях, не прибегая к крайним мерам. — Ты сама не понимаешь, что говоришь!  — Убери манипуляторы! — пытаясь вырваться, возмутилась девушка, когда он одним движением усадил её на стол, но затем замерла, опуская ресницы. — Нет, подожди.        Искра в камере вспыхнула с двойной силой, стоило в оптике отразиться тому, с каким доверием Британи прижалась щекой к стали его ладони, сколько нежности было на её юном лице. Он не должен, не имеет права поддаваться губительной слабости, но процессор уже отказывался подчиняться, а механическое тело, так давно жаждавшее прикоснуться к этому тёплому драгоценному существу, жило теперь своей, абстрагированной от воли и разума жизнью.  — Хорошо.  — Что? — удивлённо распахнув глаза, Британи увидела, как автобот наклоняется: его лицевые пластины оказались в невероятной близости от её лица. По телу прошёл холодок паники, кожа покрылась мурашками, когда живая сталь рта почти невесомо прикоснулась к губам. Поцелуй не был поверхностным, напротив, осторожно, но вместе с тем властно Прайм изучал её губы, проводя по ним глоссай, ощущая рецепторами вкус участившегося дыхания. Сердце ухнуло куда-то в пятки, каждая клеточка кожи испуганно вопила о том, что нужно вырваться, убежать прочь, ведь он не станет удерживать насильно, но девушка слишком давно и безнадёжно мечтала об этой минуте, чтобы сейчас передумать, а потому, подавшись вверх, ответила на ласку, медленно проводя пальцами по тонким кабелям на его шее.       Первое прикосновение было приятно, оно влекло к ней ещё больше, и всё же Оптимус сумел отстраниться, взглянуть в затуманившиеся зелёные глаза, чтобы попытаться понять, что чувствует сама девушка, может быть она уже отказалась от своей безумной идеи стать возлюбленной автобота?  — Боишься?       Британи и впрямь была бледна, словно снег: казалось, от щёк отлила вся кровь. И всё же она являлась той же егозой, которую он знал и прежде, а потому отрицательно мотнула головой, отчего венок из маков упал на лежащие на столешнице ржавые шестерёнки, и в свойственной ей импульсивной манере попыталась ковать железо пока горячо, закрепить свою победу.  — Сделай это сейчас.       Пусть и саму от этих слов окатила ледяная волна паники, но отступать нельзя, иначе кибертронец передумает, снова исчезнет, покинет Землю, и как тогда биться безумному сердцу?  — Ты уверена? — сумасшедшая девчонка даже не знала, как давно он одержим ею, как желает того, что она так открыто ему предлагает, и всё же нужно попытаться хоть отчасти проанализировать человеческие порывы. — Зачем тебе это?  — Затем, чтобы ты не соврал, — нет, она не станет бояться вспышки искр в синих линзах, слишком много поставлено на карту. Даже со своими скудными познаниями о фемках автоботов Британи знала, что как только произойдет коннект, он уже не откажется от неё, никогда не оставит, а до той минуты можно ожидать чего угодно. — Не могу тебе доверять.  — Думаешь, обману? — ротовые пластины скривились в насмешке, чтобы скрыть то, что она фактически разгадала его новый, едва возникший в процессоре план.  — Уверена, — поборов дрожь, девушка снова потянулась к кибертронцу, чтобы прикоснуться поцелуем к его стальным губам, ощутить ответ, от которого невыразимо сладко, волнительно и колко.  — Будь по-твоему, — он сдавался скорее себе, чем ей, и всё же хотел быть уверенным, что не совершит насилия над той, что так его восхищала все эти годы. — Останови меня, если решишь передумать.       Утвердительно кивнув, хотя была уверена, что никогда этого не сделает, Британи придвинулась к нему ближе, руки потянулись к бугристым плечам, чтобы впервые обнять, ощутить, что же это значит: оказаться в объятиях любимого, прижаться к могучей стали его груди. И пусть обнимают, скользят по спине не человеческие руки, а бережно движущиеся манипуляторы, ощущения от этого не менее желанны. Сколько бы инстинкты человеческого тела не вопили об опасности, противоестественности происходящего, но голос сердца был сильнее, он требовал насладиться каждой минутой предстоящего безумства, и она обязательно это сделает. Новый медленный поцелуй, и глаза закрылись, привкус энергона на губах не пугал, напротив, он напоминал о том, что порой самые нереальные мечты сбываются. Стальные пальцы прикоснулись к горловине блузки, и девушка поспешила сама расстегнуть пуговицы, отбросить в сторону мягкий шёлк, чтобы предстать перед Праймом почти обнажённой. Он изучал стройное тело не только взглядом, но и скользящими прикосновениями, которые проходили от плоского живота к заключённым в чашечки белья полным грудям и выше, к ключицам и тонкой коже шеи. Надави чуть сильнее, и это было бы смертельно, но он был осторожен, словно прикасающийся к редкому виду бабочки ботаник. В процессоре билась одна мысль: двигаться медленно, не навредить, не напугать. Оптимус отчётливо слышал беспорядочные удары её сердца, рваное поверхностное дыхание, и это заставляло почти плавиться нейросеть, запускать вентиляционную систему, когда девушка перебирала провода у нагрудных пластин, прикасалась к ним поцелуями, вызывая беспорядочное проскакивание искр. Наклонившись, он вобрал запах её волос, разрывая кружево, прикоснулся губами к округлой груди, задрожав от нетерпения, стоило услышать первый протяжный девичий стон. Ей нравится, а значит, можно продолжать ласки, изучать податливое человеческое тело, по которому бегут мурашки, стоит пройтись глоссай по тёмным затвердевшим соскам и ямке пупка. Автобот не знал, когда любимая будет готова к соединению, которое для него самого не требовало подготовки, лишь стремления искры слиться, пройти сквозь объект своей привязанности, но когда разрумянившаяся Бри нетерпеливо потёрлась бёдрами о его бёдра, позволила снять узкие джинсы, понял, что можно больше не тянуть. Чтобы не напугать своими действиями, он попытался отвлечь её прикосновениями рта к изогнувшейся шее, сам же отодвинул паховую пластину, чтобы освободить коннектор. Первое проникновение в заменяющее порт нежное лоно было обжигающим, девушка вскрикнула, но не попыталась вырваться, и это придало уверенности. Закусив губу, она двигалась навстречу его движениям, льнула к груди, стараясь крепче обнять своими слабыми человеческими руками, и от этого искра в камере разгоралась всё сильнее, она рвалась наружу, мерцая, стремясь прикоснуться к своей паре, слиться с ней, создать одно на двоих жизненное поле. В схемах царил полнейший хаос, наслаждение, которое автобот пытался продлить, заставляло с шумом запускать охлаждающую систему, в то время как механическое тело хотело как можно глубже проникнуть в горячую, влажную плоть девушки, ощутить её всю до последней капли, почувствовать её огонь, который тягучим потоком тянулся к его искре.  — Оптимус, — изогнувшись в его манипуляторах, опираясь ладонью о стол, Британи сладко застонала, утопая в волнах удовольствия, которые дарила проникающая в тело сталь. Больше не было страха или паники, лишь опаляющее, дурманящее наслаждение, которое заставляло жадно хватать губами раскалённый, солёный от запаха металла воздух, двигаться навстречу кибертронцу, чтобы глубже ощутить восхитительные импульсы, которые дарили его толчки. — Это так чудесно… Оптимус… — Бри, — он почти втиснул её в свои нагрудные пластины, стараясь сдержаться, дать больше, но стоило девушке забиться в судорожном освобождении, как и его самого накрыл глубокий системный экстаз, который на несколько секунд увёл в полный оффлайн.        Полное слияние, единение тел, душ и жизненной энергии —теперь они оба знали, что это за волшебное ощущение, понимали, что нет ничего противоестественного в том, чтобы стремиться друг к другу, даже если являются представителями разных рас, родились на разных планетах и в разных солнечных системах. Энергия, из которой сотворена вселенная, это — любовь, а любовь не ведает преград и запретов, она разгорается там, где в ней нуждаются, и лучше сразу подчиниться её всепоглощающей силе, чем безуспешно пытаться переписать линии судьбы. Оптимус знал, что уже не покинет свою избранницу, а она хоть и понимала, как трудно будет ужиться с властным, бескомпромиссным лидером автоботов, была счастлива и даже готова выполнить своё обещание — сегодня же подать рапорт об отставке, покинуть ряды вооружённых сил США и предоставить ему самому отомстить Мегатрону за все сотворённые бесчинства.