Чужая судьба

      Тёплый летний ветер заставлял трепетать зелень на территории величественного поместья, а белый павлин, разгуливающий по живой изгороди, казалось, получал истинное наслаждение, подставляя перья последним солнечным лучам этого дня — солнце близилось к закату. Ничто в окружении замка не выдавало того, что его хозяин — правая рука могущественного темного волшебника, вселяющего в людей ледяной страх такой степени, что они боялись произносить его имя.       В особняке только что прошел прием по случаю дня рождения двух прелестных мальчиков, родившихся год назад — 5 июня 1980 года. На свежий воздух в сопровождении молчаливого домового эльфа неспешно выходили люди, облаченные в дорогие мантии, то и дело переговариваясь и делясь на группы. Одни в толпе восхваляли хозяев, так щедро принявших их сегодня, другие плохо скрывали зависть, неприязнь и даже липкий страх. Один мужчина под жеманный смех аристократок обронил свою трость, тут же подняв ее (казалось, он не заметил, что в траве остался поблескивать какой-то предмет), и снова взял под руку свою молчаливую спутницу, шепнув ей что-то на ухо. Невооруженным взглядом можно было заметить, что пара чем-то встревожена, что у них есть лишь им ведомая тайна, которую они унесут сегодня с собой.       Выйдя через высокие железные ворота за территорию по истине одного из самых красивых домов Англии, все как один то и дело растворялись в воздухе: кто-то по одиночке, кто-то парами, а некоторые и вовсе удалялись шумными компаниями продолжать этот прекрасный вечер. Верно было бы предположить, что эти самые шумные компании имели причастность к тем, кого называли «Пожирателями Смерти».       На территории стало привычно тихо. Обитатели замка засыпали.

***

      Привычный уклад семьи, проживающей в особняке, нарушил истошный вопль эльфа, с хлопком появившегося в кабинете, где за столом изучал старинную на вид книгу статный мужчина.       — Хозяин! Терби виноват, Терби так виноват! — бедняга начал биться головой о стол, падая на колени перед светловолосым мужчиной.       — Что стряслось, Терби? — в голосе «хозяина» не было и капли жалости к эльфу, а глаза опасно сверкнули холодным серебром. Весь его вид выражал крайнее раздражение. — Видно что-то важное, раз ты посмел отвлечь меня.       — Маленький хозяин исчез! Терби только гулял с маленьким Драко, как он исчез прямо у крыльца! Терби не может найти его! — стол снова стал подрагивать от стараний маленького эльфа причинить себе как можно больше боли.       Мужчина соскочил со своего места и уже собирался что-то сказать, как дверь распахнулась — в кабинет ворвалась красивая белокурая женщина в сопровождении ещё одного виноватого домовика. Ее голубые глаза застилали слезы.       — Люциус, его нигде нет. Люциус, Драко… — женщина говорила с предыханием, ее сердце колотилось с неимоверной скоростью, горькая слабость волной прокатилась по ее стройному телу, и она стала оседать на пол.       Самое малое, что можно сказать о судьбе эльфа-домовика по имени Терби, так это то, что он больше не служил семье Малфой.

***

      Попытки семьи отыскать пропавшего сына в течение многих лет были тщетны. За проведенные в поисках года мир успел измениться, а их мальчик по-прежнему не был найден. Поэтому в первый путь на Хогвартс-Экспрессе чета Малфоев провожала лишь одного сына — Алана Малфоя.       Маленький Малфой ни в чем никогда не нуждался, не ценил того, что имеет. Он считал, что его уровень жизни — единственно приемлемый. Мальчик во всем старался подражать отцу, рос заносчивым и грубым. Он не давал спокойно жить тем, кто ему не нравился по необъяснимым причинам — в особенности страдал Поттер с друзьями. Они неимоверно раздражали Алана. Как можно было Поттеру так плохо подбирать себе друзей? Как эти нищеброды Уизли могут позволить себе обучение? Почему грязнокровкам разрешают учиться рядом с ним, с чистокровным волшебником?       Ещё Малфой никак не мог понять, как его всемогущий отец допустил пропажу старшего брата (разница была всего в полчаса). Он часто задумывался о том, какой была бы его жизнь, если бы у него был брат. Хотя Алан и не ощущал сильной печали от недостатка настоящих друзей (ему казалось, достойных его настоящей дружбы ещё нет), знать брата ему хотелось.