***
Перед выступлением московской группы в небольшом концертном клубе сначала выпускают разогрев. Местные группы. Вместе с Кристинкой Макс стоит у самой сцены, потому что пришли они очень рано. Она не хотела пропускать и разогрев, хотя это Макса совсем не воодушевило. Местные группы совершенно не отличаются адекватностью, так ему кажется. Две первые на разогреве это ему и доказывают. Плохая лирика, так себе голоса исполнителей, совершенно не запоминающаяся музыка. Эти парни дальше гаража и разогрева в местных клубах никуда не выберутся. Макс обнимает Кристинку со спины, чтобы не потерять её в начинающей собираться у сцены толпы. Чтобы его никуда не унесло. Чтобы со скуки не отключиться. Он как раз говорит ей на ухо о том, как ужасно сыграла последняя группа, когда на сцену выходит третий разогрев. Макс поднимает взгляд, чтобы посмотреть на состав. И встречается взглядом с Мишей. Который смотрит со сцены в толпу и видит его. Точно видит, в этом не приходится сомневаться. Миша поджимает губы, прикрывает на несколько секунд глаза. А затем поправляет ремень гитары на плече, регулирует стойку микрофона. Макс обнимает Кристинку крепче, просто потому, что ему кажется, что он сейчас рухнет. Он пришёл сюда, чтобы убежать от воспоминаний и собственных внутренних демонов. Но демон нагнал его прямо со сцены. Группа Миши начинает играть. Макс слышит только его голос, хотя в группе что-то там подпевает ещё и клавишник. Его прошибает дрожью каждый раз, когда Миша со сцены смотрит на него. Может и кажется, что на толпу, но Макс знает — на него. Чувствует каждой клеточкой своего тела. Съезжает взглядом на его губы у микрофона. Более яркие, чем его собственные. И более мягкие — это точно. — А эти ребята неплохи, — говорит Кристинка, когда группа Миши заканчивает выступление. — Ага, — выдыхает Макс. — Я ща. Он разжимает объятия, выбирается из толпы. У него сердце грохочет как сумасшедшее. Кажется, громче, чем барабаны следующей разогревающей группы. Да сколько их тут подобралось-то?! Макс движется в сторону уборной. Там он подходит к раковине, включает воду и плещет обеими руками холодную воду себе в лицо. Ничего хуже с ним просто не могло тут произойти. Сбежал, называется, от произошедшего. Так отлично сбежал, что теперь сердце бухает, угрожая рёбра пробить и свалить подальше от него, от дурака. Макс понимает, что ему нужно срочно что-то выпить. Кристинка не одобрит, но Максу всё равно. Он не продержится остаток концерта трезвым, зная, что где-то тут зависает Миша. Поэтому Макс идёт в барную зону концертного клуба. Он берёт себе бутылку пива, думает, а не засесть ли за какой-нибудь из столиков. И обращает внимание на то, что группа Миши, с самим Мишей, как раз движется к одному из этих самых столиков. Макс прикладывается к своей бутылке. Слишком резко. Моментально обливается. Конечно же, именно в тот момент, когда его замечает Миша. Как назло. С Максом по-другому не бывает. Визуальный контакт устанавливается. Максу приходится срочно решать, что делать. Прикинуться шлангом и слиться в зал, слушать музыку? Подойти поздороваться и сказать, как классно они отыграли? Макс отряхивает пальцы от пролитого пива, возвращается к барной стойке и просит салфетку. Больше всего ему хочется сбежать отсюда нафиг, забив и на Мишу, и на Кристинку. Сделать вид, что резко поплохело, например. Но нет. Он не настолько малодушный трус. Поэтому он вытирает руки и толстовку салфеткой, выдыхает и двигается в сторону столика, который занимает группа Миши. — Привет, — обращается он к нему. — Привет, — отвечает Миша. — Ты не говорил, что играешь в группе, — говорит Макс самое идиотское, что только мог сказать. Миша фыркает. — Ты не спрашивал, — отвечает он. — А, ребята, это — Максим. Знакомый. Максим, это — ребята. Присоединишься? — Не, у меня там... — начинает Макс, указывает на основную зону бутылкой. — Девушка, — отвечает за него Миша. — Да. Вы... Крутые. — Спасибо, — кивает Миша. — Увидимся тогда, — говорит Макс. — Я пойду, найду её. — Ага, — отвечает Миша. И улыбается. Так, что появляются те самые ямочки на щеках. Макс в ответ улыбается нервно, а затем разворачивается в сторону танцевальной зоны и идёт искать Кристинку. Он не знает, зачем вообще сказал про «увидимся». Он не хотел этого говорить. Да и Миша его теперь вряд ли захочет видеть, узнав про Кристинку. А Максу с ним вообще видеться противопоказано. У него так сердечный, мать его, приступ случится в какой-то момент. А он и не заметит сразу, потому что будет вот так тупить и зависать, ломаясь об ямочки на щеках и пронзительный взгляд серых глаз. Гипнотизируясь об улыбку и теряя всю волю. К жизни — в том числе. Макс чувствует себя потерянным для общества человеком, поэтому решительно заливается пивом, чтобы на концертное общество больше походить. И надеяться, что ему удастся таким образом забыть и забыться.***
Макс ждёт Кристинку с тренировки, когда получает в контакте приглашение на мероприятие, проходящее в «Кейве» в следующую пятницу. Приглашение присылает ему Миша. Мероприятием оказывается камерный акустический концерт его группы. Макс пролистывает страницу встречи, не решается ткнуть хоть во что-то. Так и тормозит, пока Кристинка не выходит. Он не успевает скинуть приложение, она заглядывает на экран. — О, они ничего такие, — говорит она. — Пойдём? Макс выдыхает и нажимает на «возможно пойду». Оплата по системе донейшн, начинается не слишком поздно. Макс хочет пойти. Он успевает соскучиться и по «Кейву», и по Мишиной дьявольской улыбке. И в компании Кристинки он точно никуда лишний раз не дёрнется. Она — его страховка, не подозревающая об этом. Кристинка целует его в щёку, подхватывает под руку. Макс провожает её до дома, заходит на чай, потом возвращается в общагу. Он садится за ноутбук, чтобы поработать, но первым делом, конечно, заходит в социальную сеть. Макс задерживает дыхание, когда видит сообщение от Миши. То есть, как сообщение. Миша присылает ему простой стикер, без дополнительных сообщений. Макс отвечает другим стикером. Вот и вся переписка.***
На неделе Макс пару раз ведёт незначительную переписку с Мишей. Сначала спрашивает, нет ли у него записей его группы, чтобы послушать. Потом присылает какую-то забавную картинку, которой ему ну очень хочется поделиться. И больше ничего. Ему постоянно хочется что-нибудь написать. Просто спросить о том, как у него дела, например. Но он не решается. — Как так получилось, что солист этой группы у тебя в друзьях? — спрашивает Кристинка, когда они уже в пятницу направляются в сторону «Кейва». Макс напрягается. — Мы знакомы, — говорит он. — И ты ничего не сказал? — Я много с кем знаком, мне всех тебе перечислить? Кристинка легко толкает его в бок. Мол, глупенький. Все знакомые ей точно не нужны. Только симпатичные и с обалденными голосами. — Он же не знаменитость какая-то, — говорит Макс. — Мне чего, начинать ревновать? — Нет, — улыбается Кристинка. — Не знаменитость и не ревновать. Не думай даже. Хотя... Она улыбается шире. Макс поджимает губы. Понимает, что в этой ситуации ревновать хочет отнюдь не её. Она его никогда не целовала до проклятой дрожи в коленях. Максу сложно поверить в то, что такие поцелуи с ним ещё когда-нибудь случатся. В «Кейве» за раз собирается больше людей, чем он когда-либо здесь видел. Намного больше. В диванной зоне добавлена куча стульев, сами диваны сдвинуты так, чтобы организовать полукруг перед импровизированной «сценой»: пространством, на котором составлено три стула. Около одного из стульев стоит подключённый синтезатор. Это больше похоже на квартирник, чем на полноценное мероприятие, но Макс не возражает. И за стойкой снова сидит Карим. — Привет, — говорит он. — К Мишке? Макс кивает. Кристинка прижимается к нему сбоку крепче, с интересом осматриваясь. — А у вас уютно тут, — говорит она Кариму. — Спасибо, стараемся, — отвечает тот. Вместе с Кристинкой Макс проходит к одному из пока свободных диванов, занимает место у самого подлокотника. И чувствует, что ни фига не готов к тому, что увидит Мишу. Только его о готовности никто не спрашивает, потому что герой дня как раз выходит с гитарой наперевес из одного из отдельных помещений. Макс ловит его взгляд и тут же отворачивается к Кристинке. Неа, он совершенно не готов. Ни видеть, ни слышать, ни думать о нём. Миша занимает центральный стул и снова попадает в поле зрения Макса. Он смотрит на него долгим взглядом, пока на соседние стулья усаживаются клавишник и девушка с маракасами. Выражение лица у него совершенно непроницаемое, а от взгляда становится неуютно. У Макса даже нет подходящего слова для того, чтобы описать эту сомнительную связь между ними, но он начинает чувствовать себя виноватым ещё и перед Мишей. Это какая-то ультра-вина за несуществующий роман, совершенно иррациональная. — Мы тут исполним для вас пару песенок, — говорит Миша, оглядывая и остальных присутствующих. — Возможно, не все из них будут наглыми каверами, поэтому будет круто, если вы ссыплете в коробку для донейшна что-нибудь бумажное, а не только мелочь на проезд. Мы будем стараться. Спасибо вообще, что пришли. Исполняют они здесь, под акустику, исключительно лиричные песни. Кристинка кладёт голову на плечо Макса, слушая. Миша, перебирая гитарные струны, смотрит в основном куда-то вверх. Но периодически оглядывает присутствующих, задерживаясь взглядом на Максе. Может, так только кажется. Но каждый раз, когда Миша на него смотрит, он напрягается. Макса он вообще умудряется пробирать и цеплять всем. Кофе, нарушением личного пространства, своими губами, глазами, голосом. Когда Миша и его группа заканчивают, Макс словно выходит из оцепенения. Кристинка выпрямляется, начинает хлопать. У Макса на это никаких сил не находится. К ребятам подходят слушатели, благодарят. Кристинка поднимается и тянет за собой Макса, чтобы тоже подойти. — Привет, — только и говорит Макс, когда оказывается на расстоянии меньшем, чем протянутая рука, от Миши. — Привет, — улыбается ему Миша. — Вы крутые, ребят, — говорит Макс. — Спасибо, что пришёл, — кивает Миша. К ним пробирается ещё и Таня, которую Макс даже не заметил среди присутствующих. — Курить? — спрашивает она. — О, Макс. Как тебе? Это я сказала Мишке, чтобы он тебе инвайт кинул. А то он ломался как... Что? Миша выразительно поднимает брови. Так высоко, что они, кажется, готовы перемешаться с линией его волос. Кристинка недоумённо смотрит на Таню. — Курить, — выдыхает Макс. — Тань, у тебя стрельнуть можно? — Максим, — переключается Кристинка моментально. — Ты же бросил. Чего началось? — Я одну и за компанию, — бормочет Макс. — Я дам ему самую ядерную мятную жвачку, — говорит Миша. И кладёт руку Максу на плечо, подталкивает к выходу. Таня идёт с ними, Кристинка же остаётся внутри. Она не выносит запаха табака, Макс уяснил это, когда в начале отношений пытался начать снова курить. Она просила его чистить зубы каждый раз, а заодно мыть руки. И жвачку тоже, постоянно. Продержался Макс так три дня, как раз на целую пачку. Больше не покупал. Но он больше не смог придумать ничего, чтобы Кристинку отвлечь. Ему показалось, что ещё несколько мгновений и до неё дойдёт то, что доходить никак не должно. Они выходят на улицу, Таня выдаёт Максу сигарету, Миша лезет за своими. В напряжённом молчании они закуривают. Макса моментально ведёт так, что приходится прислониться спиной к стене. Привкус табака отвратительный. — Там была его девушка, Тань, — спокойно говорит Миша, не глядя на Макса. — О, — отзывается Таня. — Ясно. Данил не появлялся? Ты говорил, что он обещал. — Обещал, — кивает Миша. — Карим говорит, что он спит дома. И что, скорее всего, забыл про мероприятие. — Он может, — вздыхает Таня. — Ну, в другой раз появится. — Дэн-то? Только если случайно. Карим на выходных как раз жаловался, что его не заставить смену взять. Руководитель года, подаёт пример всем и каждому. Макс чувствует себя не на своём месте. Но это происходит больше от головокружения и лёгкой тошноты от сигареты. В чужие разговоры он особо не вслушивается. Они его не интересуют. В отличие от Миши, подносящего к своим красивым губам сигарету. Голова от этого начинает только сильнее кружиться. — Макс, у нас тут квирятник, — обращается к нему Миша с раздражёнными нотками в голосе. — Ты уверен в том, что приводить сюда свою девушку — хорошая идея? — Нет, — признаётся Макс. — И то хлеб. Он резким движением стряхивает пепел с сигареты, косится на Макса. Из «Кейва» выходит группа зрителей, перекидывается парой слов с Мишей, уходит в сторону остановки. Макс опускает взгляд на кончик своей тлеющей сигареты и кусает губы. — Я буду на сменах с понедельника до среды, — говорит Миша, не глядя на Макса. — Потом ещё в пятницу и субботу. Макс предполагает, что Тане эта информация и так известна. Видимо, она предназначена для него. От осознания этого у Макса перехватывает дыхание. От понимания того, что он не выдержит и придёт, слегка подрагивают колени.***
Приходит Макс во вторник, ближе к вечеру, примерно за час до закрытия. Пар у него целая куча, он думает даже, что не сможет вырваться. Замечает, что ни на одном из диванов не рассиживается Таня со своим ноутбуком. Да и вообще, кроме скучающего Миши за администраторской стойкой, никого не видно. Кто-то может заседать в дальних помещениях, но в диванной зоне пусто. — О, — Миша удивлённо поднимает брови. — Макс. Я и не думал, что ты сегодня уже появишься. — Учёба, — говорит Макс. — Я тоже уже не думал, но вот. Он сглатывает, подходит к стойке ближе. Миша откладывает планшет и упирается в стойку обеими руками. — Я тебе номерок не дам, — говорит он. — Что, прогонишь? — Нет, заставлю за меня прибираться. Времени до закрытия всего ничего, какой смысл? — И кофе не сделаешь? — А это зависит от твоего поведения. Миша улыбается с такой хитрецой, что у Макса ухает сердце в груди. Он опускает взгляд, закусывает губу. Знает, что не должен тут быть и тем более — вестись на эти слова и улыбки, но ничего с собой поделать не может. Он всего лишь человек. Миша поднимается и выходит из-за стойки. Он потягивается, разминает плечи. И первым идёт к диванам. — Все рассосались уже, — говорит он. — Даже задроты из игровой. Я подыхаю со скуки тут. Он заваливается на диван спиной, перекидывает ноги через подлокотник. Макс спускает с плеча рюкзак с ноутбуком, оставляет его у стойки и идёт к диванам. Садится на противоположный, не решаясь сесть рядом с Мишей. — Получается, я тебя спасаю, — отзывается Макс. — Не дам тебе подохнуть. — Мой герой, — фыркает Миша. Он поворачивает голову так, чтобы посмотреть на Макса. И улыбается, обнажая зубы. Макс рассматривает его. Как-то совершенно бессовестно, будто пытается запомнить каждую черту лица. У Миши русые волосы, серые глаза и кучка мелких родинок на щеках и шее. И в уголках глаз собираются морщинки, когда он улыбается. А делает он это очень часто, во всяком случае, в присутствии Макса. — На самом деле, я в такие мёртвые вечера просто смотрю самые идиотские видео на ютубе, — говорит Миша. — Прямо вот те, что висят в топе. Все самые тупые челленджи. Мне кажется, что в какой-то момент я не смогу выносить идиотизм и вскроюсь. — Это мазохизм, ты же знаешь, да? — спрашивает Макс. — О, да. Миша садится, выпрямляется, зевает. Макс не может перестать за ним наблюдать. Глазеть стеснительно, но сейчас, когда они здесь только вдвоём и смотреть больше не на кого, это проще. Не заставляет краснеть и нервничать каждый раз от мыслей о том, а не слишком ли долго он смотрит. Не запалит ли его кто за этим делом. — Короче, сиди тут, — говорит Миша. — А я пойду в дальних помещениях приберусь. Чтобы после закрытия не отвлекаться на это дерьмо. Макс кивает. Миша уходит прибираться, а сам он достаёт смартфон. Подключается к местному вай-фаю, заходит в контакт. Ему нечего особо делать, кроме как просто листать ленту. В ней появляются смешные картинки, бесполезные подборки музыки, фотографии однокурсников. Кристинка выкладывает какие-то фотки с тренировки с подружками. Вот её фото Макс пролистывает быстрее всего, потому что в очередной раз чувствует укол проклятой совести. Она там тренируется, ничего не подозревая, пока он ждёт, когда дверь «Кейва» закроется изнутри. Миша выходит и выдаёт Максу швабру. — Подметёшь тут? — просит он. — Всё равно уже никто не придёт и не натопчет. Макс соглашается. Всё лучше, чем бессмысленно тупить в ленту. Ему нужно чем-то себя занять, чтобы не загоняться и не волноваться. А ему есть о чём — он совершенно не представляет, чего ждать. И ждать ли вообще. Он заканчивает с подметанием, садится обратно на диван с телефоном. Но долго листать ленту дальше не может: новых сообщений появилось катастрофически мало. Благо, как раз подходит время закрытия. Миша идёт с ключами ко входу. Возвращается он быстро. Настолько, что Макс не успевает подготовиться. Непонятно, к чему. — Ты так и собираешься там сидеть? — спрашивает Миша. Макс хмурится, смотрит на него вопросительно. Мол, а что, мы не задержимся и пойдём расходиться по домам? Миша прикусывает губу в полуулыбке. Между ними повисает тишина. Решающая тишина. Наконец, Миша закатывает глаза и идёт к нему. Приближается, ногой раздвигает колени Макса шире, упирается своим коленом в освободившееся пространство дивана. А затем, нависает над ним, кладёт руку на спинку дивана за спиной Макса. — Ты — тормоз, — тихо говорит Миша, заглядывая Максу в глаза прежде, чем поцеловать. Макс охотно отзывается на этот поцелуй. Чёрт дери, да он с того первого раза только об этом и мечтал! Он кладёт руки на пояс Миши и вытягивается, чтобы целоваться было удобнее. Эти мягкие и слишком настойчивые губы его порабощают. И не только губы: коленом Миша проезжается по дивану между ног Макса, прижимается к его паху. Свободную руку он устраивает на его шее и проглаживает большим пальцем по коже. Но длится это недолго. Миша разрывает поцелуй и выпрямляется. — Вот с этого и надо было начинать, — говорит он. — Кофе? Макс моргает. Кофе? Какой ещё нахер кофе? Макс даже думать о кофе не в состоянии. И языком шевелить ради того, чтобы издавать звуки и складывать их в слова — тоже. Ему в штанах тесно становится, он вообще на это быстрый. По всей видимости. Когда не с Кристинкой. Только Миша уже разворачивается и направляется к кофе-машине за администраторской стойкой. — Знаешь, что? — оборачивается он к Максу. — Я сделаю тебе сегодня раф. Дэн привёз вчера кучу сиропов. Можно извращаться. На минуту Макс думает, что Миша над ним просто так прикалывается. Но нет, тот действительно начинает готовить чёртов кофе. Макс сводит ноги. Старается думать о чём-то совершенно не сексуальном, чтобы охладиться. Какое счастье, что у него для этого есть чувство вины: стоит лишний раз подумать о том, что это разбило бы сердце бабушке, как ничего такого больше и не хочется. Тоже ненадолго — до тех пор, пока Миша не выходит из-за администраторской стойки. Совершенно расслабленно и легко улыбаясь. С этим самым кофе. — С цитрусовым сиропом, — говорит он. — Меня бодрит сам запах. Думаю, тебе должно понравиться. — Мне в общагу, главное, к одиннадцати вернуться, — говорит Макс. И хмурится. Нет, ну Миша над ним точно просто издевается. Как иначе? Миша садится рядом с ним, слегка касается коленом его колена. Макс не понимает, как ему удаётся быть настолько расслабленным и спокойным. Его самого потряхивает. — Я помню про твою общагу, — отвечает Миша. — Кофе пробуй. Кто-то должен тестировать, я не могу сам всё пить, верно? — Почему не приготовить тестовые напитки в маленьких пластиковых стаканчиках? Ну, знаешь, устроить дегустацию. Тем же посетителям. — Так не интересно. Знаешь, где у меня это мнение посетителей? И потом, у нас тут не кофейня, всё-таки. Макс пожимает плечами, берёт чашку с кофе. Он делает небольшой глоток, чувствует эту цитрусовую нотку. — Интересно, — говорит он. — А если сюда ещё какой-нибудь шоколадный сироп дополнительно влить? — Эй, — Миша выразительно поднимает брови и прямо смотрит на Макса. — У тебя откуда инициатива-то полезла? Где она раньше была? Макс отставляет кофе. Нервно облизывает губы. По ходу, у Миши к нему какие-то претензии. Но у него и правда с инициативой всё так себе. Он бы не решился вообще ни на что, кроме как прийти и поглазеть на Мишу. Он, прежде чем впервые явиться в «Кейв», сначала дохрена времени мониторил его рекламный паблик в контакте. А тут от него, значит, хотят инициативы. Макс хмурится. Он в обществе Миши полноценно расслабиться в принципе не может. Не то что инициативу, блин, проявлять. Но Миша смотрит на него с каким-то странным прищуром. Макс понимает — надо. Или с инициативой, или встать, забрать рюкзак, пойти в общагу и больше никогда сюда не возвращаться. Есть два стула. На одном — решение правильное. На втором — решение желанное. С силой воли у Макса дела обстоят ещё хуже, чем с инициативой, поэтому он сам тянется к Мише и касается его губ своими. На поцелуй тот отвечает моментально, с порывистостью, от которой у Макса перехватывает дух. Кажется, у него проблемы просто колоссальных размеров.