Приятная работа. Сборник PWP

Очередное пробуждение в чужом теле. В последнее время они участились. Есть установленная процедура путешествий по измерениям, соблюдать ее жизненно важно. Залеты вынуждают работать вслепую, без разведданных, оружия. Врать окружающим и бояться раскрытия. Но мне уже не привыкать. Я очнулась в теле женщины с орлиными крыльями и Зеленым Кольцом на пальце. Без энтузиазма процитировала «Квантовый скачок». Оглядела номер дешевого мотеля. Вокруг никого, свернутая одежда на тумбочке. Поднялась с кровати и пошевелила крыльями, они отозвались так же легко и естественно, как любая конечность. Поднесла к лицу руку с Кольцом. В этот момент дверь номера открылась, в нее спиной вперед вскользнул незнакомый мужчина. Из Кольца в ту же секунду вырвалась зеленая униформа, откликнулась на беглую мысль так же быстро, как крылья. Едва скользнув по мне взглядом, мужчина велел одеваться, добавил, что после того, как мы накуролесили, надо скорее уходить. Сверток на тумбочке. Я быстро облачилась в жесткие черные тряпки с чудной золотой вышивкой, спрятала крылья под плащом. Мужчина шагнул из номера, я молча последовала за ним. На соседнем пустыре нас ждал звездолет Зеленых, его силуэт под невидимостью искажал стену склада позади. Стоит ли всходить на борт, улетать с Земли, в неизвестность? На секунду замявшись, я решила не начинать утро с дезертирства и взбежала по трапу. Короткий полет прошел в тишине. Приземлились не на Оа. Незнакомая планета, влажная атмосфера под маленьким красным солнцем, странного вида дома. Пересекая космодром чуть позади своего спутника, скользнула рукой по стене одного из зданий. На ощупь она как кора ивы. Похоже, здешний город с цитаделью не построен, а выращен. Спутник бросил, что он на доклад к Хэлу. Джордан? Хорошая новость. Хотя, нужно еще посмотреть, какой он здесь. Я кивнула, мужчина окликнул пробегающего мимо паренька и велел проводить меня до покоев. Форма без символа Батареи, стажер. Интересно, почему меня надо провожать? Впрочем, стажер не военный конвой. Надеюсь, в моем поведении не было ничего необычного. По дороге парень участливо спросил, накрыло ли меня опять видение. Ответ в стиле Тони Старка еще не подводил, отозвалась «А ты как думаешь?». Парень виновато улыбнулся, но больше ничего сказать не успел. Коридоры огласились воем сирены. Объявили какой-то код, стажер моментально убежал. Мимо протопал отряд зеленых штурмовиков, я вжалась в стену, чтобы не мешать. Кора под рукой с кольцом неожиданно разошлась, открылась ходом в темный коридор. Нырнула, коридор вел в зал, мрачный и торжественный. Семь кресел на возвышении. Лестница, ведущая наверх, в тенях, что не могут разогнать тусклые зеленые огни. Вдруг, высокие двери распахнулись, я юркнула за колонну. Зал заполнили Фонари, расставились на каждый метр, но меня в тени не заметили. Из-за трона вышла фигура в плаще и капюшоне. Опять золотая вышивка, как и у нескольких Фонарей на верхних ступенях лестницы. Фигура заняла место на троне, четыре кресла из семи так же заполнились. В гудящий зеленым роем зал вступили Желтые. Влились сквозь огромные двери как солнечный свет, раздвинули сумрак. Зеленоватых огоньков в нем стало больше, кулаки с кольцами сжались. Гомон стих. Синестро выступил вперед, поставил ногу на ступень. Пророкотал в тишине, что уполномочен Альянсом Корпусов просить Зеленых о помощи. В прямой позе ни капли просительного. Знакомый голос из-под капюшона объявил, что знает о беде, но должен думать о своем народе. Синестро спокойно поинтересовался, чего тот хочет. Прекращения преследования, амнистии - Зеленые не несут ответственности за приказы Хранителей, их больше нет, как и мэнхантеров. Глава Желтых с ухмылкой сказал, что готов на это согласиться. Знакомый голос подытожил, что окончательное решение будет объявлено завтра, и пригласил делегата для обсуждения деталей. Главы удалились, собрание разошлось. Только на ступеньках метался и шарил по теням давешний стажер. Напугала его, шагнув из-за колонны, опять вызвала виноватую улыбку. Он повел меня живыми коридорами. Ушли не далеко, меня повело как с крепкой медовухи, качнуло в стену. Я прижалась к шершавой коре под вскрик стажера, ноги подкосились. Так вот как накрывают видения. Таал касался Хэла, будто драгоценной вещи, льнул лбом к темноволосому виску. Тот задерживал его руки, вынуждал продолжить разговор, вначале обсудить соглашение. Синестро сказал ему, что в молодости был таким же, ставил работу на первое место. Хэл, наконец, обнял коругарца, прижал к себе. Они целовались как после долгой разлуки, как в последний раз. Синестро комкал черный плащ на спине Хэла, тянул, разрывая застежку. С невыразимой нежностью гладил его плечи, грудь, Хэл щурился от подступивших слез. Если бы я могла, я бы отвернулась, настолько это личное. Никому не следовало видеть, как они занимались любовью. Как изящный Таал опускался на раскинувшегося перед ним Джордана, как тот шарил руками по малиновой коже и стонал его имя. Как они игнорировали входящие вызовы главнокомандующим и продолжали часами ласкать друг друга. Мне хотелось отвернуться и переделать мир, чтобы их любви было в нем место. Открываю глаза. Я в просторных покоях, на ложе для крылатых людей. Похоже, провожатый отнес меня в мою комнату. Итак, изменить мнение корпусов друг о друге и подружить их. Всего то. Знаю того, кто уже справлялся с подобной задачей. Но до утра Хэл вряд ли будет доступен. Осматриваю комнату, себя. Сейчас Джейсон предложил бы изучить физиологию пернатых. Предложил бы свою посильную помощь. Был бы обозван орнитолухом и послан к Орлице за булавой себе в одно место. Без его шуточек так непривычно тихо. Скучно. Почти тоскливо. Можно потратить ночь на изучение информационной базы Кольца. А можно изучить себя и в одиночку. Выбираюсь из гнезда и расправляю темные крылья. Машу на пробу, но не отрываюсь от земли. Похоже, на них можно только парить. Трогаю оперение, большие маховые перья у корня имеют мягкий пух. Обнимаю себя крыльями, внутри их кокона быстро становится жарко. Перебираю перышки, какими-то интуитивными движениями расчесываю, расправляю каждое. Трогаю себя там, где крылья вырастают из спины. Оказывается, на крыльях есть свои эрогенные зоны. Например, если растопырить перья у основания крыла и засунуть под них пальцы, приятные мурашки пробегут до самых оперенных кончиков. Если оглаживать излом, удовольствие спустится до позвоночника. А если почесать с изнанки между мелких перышек, до бабочек в животе перехватит дыхание. Ах, как было бы хорошо, если б эти невинные трепетные чувства дарил другой человек. Скашиваю глаза к зеркалу. Из него на меня смотрит темноволосая красавица. Она соблазнительно оглаживает точеное лицо и вплетает пальцы в волосы. Под моими пальцами мягкость и шелк. Заклинание мистической связи хранителей запоминает каждый сигнал, что считывает мозг. Если нам нужно, мы можем передать напарнику все, что видели и ощущали. Яркую четкость лица в обрамлении смазанных пятен тактильных ощущений. Неясный интерьер фона, теряющийся в полумраке покоев и смутных желаниях тела. Как кожа щек теплеет, а красавица в зеркале краснеет и чувственно вздыхает, наполняя мои легкие воздухом. Подбегаю к отражению ближе, кручусь у зеркала, изгибая ладную фигуру, танцуя на носочках и любуясь собой. Черная торжественная одежда идеально облегает тело, сковывает его в жесткие рамки стыдливых приличий. Разоблачаю женскую красоту. Стягиваю ткань с плеч, открываю полную грудь, любовно обнимаю ее. Девушка в зеркале страстно запрокидывает голову от моего удовольствия. Ласкает себя, даря мне головокружительные ощущения на кончиках сосков, отставляет попку, когда между моих ног влажнеет. Плавно спускает одежду с совершенной талии и оголяет смуглые бедра. Чернота оседает к стройным ногам, ангельская красота крылатого тела приковывает мой взгляд. Замираю в восхищении, глазами ласкаю изгибы и ложбинки. Сохраняю в памяти блеск миндалевидных глаз под соболиными бровями, спелую молодость грудь, розовеющую головку клитора, беззастенчиво выглядывающего из складочек на чистом лобке. Руки пробегают по обнаженной коже, мягко сияющей природным загаром, оценивают ее. Лицо в отражении гордо улыбается. На незнакомом теле любое касание может принести приятный сюрприз. Кончиками пальцев невесомо скольжу по каждому сантиметру открытого тела. Вздыхаю и кусаю губы, находя самые нежные места. Возвращаюсь к ним, бегло ласкаю до тех пор, пока девушка напротив не начинает змеиться и оседать на подгибающихся ногах. Обласкиваю и ножки, изящно вытянутые перед отражением, скрывающиеся икрами за рамой. Нужно больше зеркал, активирую кольцо. Окружаю себя зеленоватыми отражениями, кожа девушек в них отливает оливковым. Меня окружают красавицы, которых не могу коснуться. Которые искушают меня, грациозно поворачиваясь и хвастаясь собой. Я хватаю себя за формы, девушки дразнят еще сильнее, делая то же. Выставляются, чертя пальцами по мягким округлостям. Играют грудями и поводят попкой. Мы садимся на колени и касаемся себя настойчивее, мнем бока и оттягиваем кожу на бедрах, массируем грудь и царапаем шею. В паху жарко тянет, но я не тороплюсь опускать туда руки. Еще столько местечек, которые я не трогала, столько поз, в которые не ставила девушек. Джейсон отчитает меня, если поспешу. Вспоминаю его любимые позы. Прогибаюсь как гимнастка, выворачиваю руки, будто они скованы, взволнованно трепещу крыльями и стыдливо прикрываю ресницы. Улегшись, по-кошачьи тянусь и развязно улыбаюсь отражениям, играю длинными ножками, будто жажду закинуть их на мужские плечи. Раскидываю руки в стороны и знойно раскрываюсь от желания, плавно развожу ноги в стороны. Подбираюсь к зеркалу ближе и смотрю на себя там. Из разошедшейся розовой мякоти сочится белесый сок, стекает между ягодиц и вязкой каплей падает на пол. С мычанием запрокидываю голову, хочется коснуться себя до дрожи в коленях, бедра сами приподнимаются в несуществующих фрикциях. Смотрю на себя со стороны, девушка рядом подается навстречу невидимому любовнику, заламывает брови и безотчетно всхлипывает, умоляя взять ее. Не один мужчина не устоял бы, девушка тихо посмеивается моим голосом. Я встаю на колени, шлепаю колыхающиеся ягодицы, приседаю будто насаживаясь, со сладкими стонами. Резче, чтобы подскакивала грудь, со вскриками. Смеюсь и извиваюсь лентой. Вытягиваю крылья верх, чтобы они не мешали смотреть. Выпадает перо. Испуганно замираю. Хозяйка тела, спящая в глубине сознания, не удивилась бы, но со мной это в первый раз. Успокаиваю себя, перья выпадают и вырастают, сменяются. Беру перо в руку, задумчиво верчу бывшую часть себя. Мое перо. Собственное. Веду им по выгнутой шее, между грудей, по плоскому животу до низа. Перо намокает мной, липко скользит по губкам, треплет клитор. Веду им обратно, черчу влажную дорожку через все тело, выписываю узоры вокруг затвердевших сосков, вскидываю подбородок и облизываю его. Вкус незнакомый, свежий, с кислинкой. Проникаю пальцами между складок набрать еще, приседаю от желанных прикосновений. Рукой, выронившей перо, нетерпеливо проникаю в вагину, лижу мокрые пальцы. Стонаю зеркалам о сладких ощущениях. Гнусь и двигаю отставленными бедрами в отражениях. Облизываю свои пальцы, будто член любимого, высовывая язык, томно глядя в глаза зеркальным копиям. Интересно, Джейсону понравится? По очереди приподнимаю груди, тяну соски, игриво ахаю, улыбаясь ему. Откидываюсь назад, сидя на коленях, опираясь на затылок, почти на мостике. Завожу крыло вперед, к выставленной груди. Кончиками мягких перьев вожу по чувствительной коже, щекочу остро вставшие соски. Прикасаюсь к промежности, за перьями медленно тянется длинная нить. Любуюсь на себя в зеркалах, запоминая каждый ракурс, блеск нити, испарину на выгнутой смуглой шее, приоткрытые в истоме яркие губы. Подтянутые бедра с тугими ягодицами, так и просящими отстегать их. Упругие налитые груди, гипнотически покачивающиеся от каждого движения. Распалившись до предела, впиваюсь пальцами во вскинутый пах. Погружаюсь в мягкое нутро. Тонко стонаю и трахаю себя руками. Колени подгибаются, падаю на бок, всем телом открыто дрожу и извиваюсь перед такой же бесстыжей копией, жадно всхлипываю, будто прося ее приласкать меня. Тянусь и целую холодное отражение, согреваю его языком и дыханием, мягкостью груди, зеркало дрожит. Осекаюсь, оно мне не ответит, просто упадет. Развожу перед бессердечным куском стекла ноги. Ласкаю вокруг складок, извожу себя, не касаясь их. Только смотрю, из последних сил запоминаю вздымающиеся груди, дрожащий живот, искаженное желанием лицо. Тяну губки, открываю себя и слежу, как пальцы забираются в сгорающее от похоти лоно. Глаза упоенно закатываются. В темноте собственных век облизываю высохшие губы. Увлажняю их секретом. Втираю в пухлые податливые половинки, скольжу пальцами вглубь гортани, ноги сами разъезжаются шире, до болезненного предела. Оглядываю себя, поднявшись на локтях, тяжело дышащую, с алеющими ртом и промежностью. Переворачиваюсь на колени, вздымаю крылья, до трепета тяну их и прогибаю спину. Отражение предлагает взять ее сзади, трахнуть куда угодно - разводит пальчиками аккуратные складки и влажное колечко ануса. Возбужденно машет кончиками крыльев и стонет. Припадает киской к полу и вздрагивает полной грудью. Скользит перьями между разведенных ягодиц и стегает себя ими по нежным слизистым. Не в силах больше терпеть, я выворачиваюсь на спину и тру пах. Раскинувшиеся по полу крылья полощут от судорожных движений. Не разбирая, какие прикосновения приносят больше удовольствия, терзаю всю промежность. Ощущения настолько сильные и захватывающие, переполняющие с каждой секундой все больше. Вздернутые колени напряжены, будто пружина под давлением, как и каждый мускул. Пронзающее удовольствие со скоростью электричества течет через все тело, лишает дыхания. Раскрытые губы отражений, их лихорадочно блестящие глаза требуют у пустоты разрядки, молят об облегчении. Которое все не наступает, ведь я поминутно сбиваюсь, ища те самые точки, те самые клавиши, что рождают ноты высоких жалобных стонов. Сосу и кусаю свои губы, крыльями плещу по требующей ласки груди. Мелодия возвышается, крепнет. Отражения вздрагивают от вожделения и бьющего в них ветра. Звон стекла тонет в фортиссимо крика. На долгие секунды мир перестает существовать, экстаз испаряет меня без остатка. Дождем выпадаю из небесных вершин на пол покоев. Назад в тело, в осознание. Единственное целое отражение расслабленно смотрит на меня, лежащую на холодном полу. Лоб разгладился, щеки румяно сияют. Хочется обнять ее, прижаться, просить о нежности. Она обнимает свои плечи, сжимает коленки и с томным вздохом пропадает под веками. В темноте осколки упавших зеркал шуршат под раскинутыми крыльями. Все глуше и дальше, теряясь в накрывающем сне. Просыпаюсь от деликатного стука в дверь. Глава корпуса вызывает офицеров на совещание. Пора одеваться и идти предотвращать очередной конец света. А еще менять мир во имя любви. Мы, конечно, все предотвратили. Даже изменили, пускай и немножко. Я вернулась в родной мир и привычное тело. Сдала отчет о миссии. Показала Джейсону гостинец. Даже находясь от него на другом конце города, я почувствовала, как его веки смежились, губы вкусно выдохнули и улыбнулись. «Хорошая девочка». Издаю невнятный звук в ответ. Ноги обмякают и учащается дыхание. От пары слов. «Я сказал что-то не то?» Щеки горят. «Слишком то». Сбегаю, домой, к мужу.