Приятная работа. Сборник PWP

Когда я выбрала проникнуть в тюрьму Айрон Хайтс, мне была нужна информация. Я рассуждала: попаду туда как и всюду, используя свои сверхспособности. Благодаря телепортации любой охраняемый двор становится проходным. Я прикидывала, что загляну в соседнюю камеру от Генри Аллена, там мне все про него и расскажут. И мне бы рассказали, я знаю много болезненных способов воздействия на человека. Я честно считала, что так выйдет быстрее, чем получать официальное разрешение на визит. Но я даже не представляла, что соседом Аллена может оказаться Джованни Джузеппе. Когда я появилась из воздуха у него перед носом, Трикстер лежал и увлеченно читал книжку. Он в удивлении распахнул глаза, узрев перед собой женский силуэт. Раскрыл было рот, был тут же вжат лицом в матрац. Заерзал со скрученными руками, я на всякий случай сжала сильнее, осознав, на кого наткнулась. Трикстер опасен. Но допросить такого, как он, – это соблазн. Когда он перестал брыкаться и задушенно мычать, я шепнула ему, что уйду, если закричит. Мне показалось, что эта угроза подействует лучше, чем обещания пыток. Он согласно поник и, поднятый с матраца, действительно не издал ни звука. Только жадно вдыхал, косясь на меня. Его взгляд был так же жаден. Когда он перестал пожирать меня глазами, стройный план допроса уже вылетел из моей головы. В Трикстере это просто было – харизма, пылкость, как у звезды экрана. Дамочки всегда на него велись. Может, у него была какая-то сила. А может, идея тюремной интрижки меня привлекла, авантюра как раз по мне. Трикстер взял себя в руки, его большие голубые глаза вперились в мои и далее ниже ватерлинии не опускались. Смотрели, не моргая, похоть в них угасла, но не до конца. Сменилась неподдельным интересом, от которого щекам стало тепло. Происходящее будоражило нас обоих. Я совсем отпустила его и плюхнулась на койку рядом. Как будто к подружке в гости зашла, а не на охраняемый объект проникла. Как ни в чем не бывало улыбнулась и наклонилась к уху. Нас же не должны были услышать другие заключенные. Я прошептала, что мне нужно узнать о человеке в соседней камере. Назвала Трикстера Джеймс Джесси, как ему нравилось к себе обращаться. Если честно, я была уверена, что вместо ответа он набросится. Как минимум, попробует распустить руки – мы в тюрьме, я в обтягивающем суперкостюме. Но меня спокойно выслушали. И даже услышали. Бросив лукавый взгляд, Трикстер зашептал на ушко в ответ. Действительно рассказал, но про серийного убийцу из камеры с другой стороны. То, как Джесси за рассказом слегка касался щекой, было приятно. Я позволила ему договорить и только потом недовольно покачала головой. Он как почуял, что из здешнего народа мне мог быть интересен только Аллен. И вновь склонившись, зашептал про соседа через камеру, мрачного латиноса из картеля. Опять не про того, намеренно, я фыркнула как шутке. Толкнулась в его щеку, непроизвольно! Просто голова качнулась оттого, что я с улыбкой закатила глаза. Было приятно и интимно. Как флирт в кафе на Монмартре, гул со двора напоминал о бульваре Клиши. Джесси не делал ничего вульгарного, вел себя как джентльмен и держался спокойно. Только вот тюремная роба не могла скрыть, как крепко у него стоял. И хоть мы игнорировали “слона в комнате”, мне было лестно. Тепло разливалось по телу. Я снова покачала головой, и Трикстер игриво поднял брови. Из соседей в блоке оставался только Аллен. Я наперед знала, что сейчас последует торг, раз он понял наверняка, про кого хочу услышать. Если дам сказать еще одну фразу, он спросит, что ему за это будет. Наши лица были так близко, плечи соприкасались. Сейчас нельзя было позволить захватить лидерство в разговоре, дать выдвигать условия! Но мысли туманило… Я увлеклась, но не готова была себе в этом признаться. Еще секунда моего молчания – и я бы проиграла. В этот момент ударом по слуху лязгнула решетка. Звук показался близким, хотя раздался с конца коридора – в блок зашел надзиратель. Я потеряла счет времени, пропустила начало обхода. Теперь и на улицу путь был заказан, такой же обход во дворе. Джесси вздрогнул от звука, моргнул, удивляясь, что я не ухожу. По моей растерянности все понял. Не желал мне быть пойманной, но растерялся и сам. Выход у нас был только один – одеяло. Больше в камере спрятаться было негде. Похоже, Трикстер не думал, что я на это пойду, так и сидел со смятенным видом. Мне пришлось самой толкнуть его на койку и, прижавшись сбоку, накрыться с головой. Я вытянулась вдоль него, он подхватил идею, поднял колено и прикрыл локтем. И отстранил бедра, невиданное джентльменство. Снаружи должно было сойти. Внутри мне было слышно его сердце. Надзиратель насвистывал, пока шел. Вопреки ожиданиям, из камер на него не огрызались, боялись, что ли. Вопреки надеждам, у двери Трикстера шарканье остановилось. Неприятный голос поинтересовался, что это Джованни такой тихий. Не жарко ли ему по одеялом. Не онанирует ли он там как школьник, боящийся, что в комнату заглянет мать. Выражался охранник не так литературно. Я напряглась, уверенная, что болезненно гордый Трикстер не стерпит. Ответит, нарвется, нас раскроют. И до желанной информации я никогда не доберусь! Остро чувствуя близость провала, я смогла признаться себе, что жалею не только о данных. От Джесси исходило тепло и тонкий запах мыла. Охранник там распинался, а мне хотелось прикоснуться к теплой коже. Так импульсивно, не устоять. Я положила ладонь на чужое бедро. Плотно прижала. Джесси дрогнул как от тока, шумно вздохнул. Охранник закономерно прицепился, но Джесси, похоже не слышал его, как и я. Под одеялом, поднятым коленкой, у моей руки был некоторый простор. Скользить по внутренней стороне бедер, кошачьи мягко подбираться к паху. Пряча голову на груди Джесси, я слышала его дыхание. Мне бы хотелось видеть его лицо. Я бы его описала лучше, чем охранник. Я добралась до паха, и Джесси замер. Не знаю, чего ему это стоило. Он замер, наверняка безумно желая толкнуться навстречу ладони. А может, ему нравилась эта игра в «Море волнуется раз». Может, как и меня, его возбуждала опасность. Надзиратель думал, что унизил самого Трикстера, что тот не в состоянии ответить. Тот, скорее, не замечал. Подцепив молнию, я медленно потащила ее вниз. Стараясь не шуметь, от этого расстегивая бесконечно долго. На грани фола шевельнулась, запуская руку внутрь. Чужое сердце над ухом отбивало джигу. Джесси закаменел всем телом. Был каменно твердым под пальцами, их кончиками я чувствовала выступающие жилки. Чувствовала тугую головку, скользкие капли на ней. С удовольствием ласкала, гладила, тянула на себя. Если не считать пульсации члена, Джесси не шевелился. Он тихо выдохнул «крошка», так нежно, так непохоже на себя. Опасный, сумасшедший? Как же… Затем всем телом вздрогнул, я почувствовала вязкую влагу в ладони, и он, наконец, задышал. Расслабился, почти забыл поддерживать одеяло. Огрызнулся на все еще зудящего охранника – предложил присоединиться либо проваливать. Это подействовало, охранник сбился от уверенного тона Джесси. Тявкнул в последний раз и свалил. Пугавший других заключенных, Трикстера он все же боялся. Трикстер это знал. И Трикстер ему ничего не забудет. Но это потом. Стоило дальней двери закрыться, как Джесси ожил. Нырнул ко мне под одеяло, зашарил по костюму, без деликатностей на этот раз. Казалось, его руки были везде, юркие, паучьи. Щупали в поисках молнии, лапали, тискали сквозь ткань. Я подставила скрытую застежку под его пальцы и вжалась лицом в подушку, чтобы скрыть стон, – руки проникли внутрь. Еще недавно интересовавший меня Генри Аллен был забыт. Был за стенкой и, должно быть, тоже думал, что Трикстер просто самоудовлетворяется. Должно быть, не с большой охотой слышал шумные вздохи и возню. Не догадывался, что тот может раздевать живую женщину. Жаляще целовать, в губы, в шею, в грудь. Наслаждаться оголившейся кожей, ласкать вволю, доводя до невозможности не стонать. Только стонать нельзя, даже мое дыхание не должны слышать. Наверно, оттого казалось, что ощущений стало слишком много. От свежих засосов, от жестких тюремных простыней. От сильный ладоней на груди, щекотно скользнувших на живот, стянувших трусики. Я вцепилась в подушку крепче, когда Джесси накрыл меня. Умостился сверху, раздвинул ноги. Мне этого хотелось. Так сладко было почувствовать его в себе. Сразу так хорошо. Трикстер был изголодавшимся, резким. Бешено вбивал в кровать. До гула ее металлической основы, ее ощутимых вибраций. До треска цепей, на которых она ввинчена в стену, они звенели стаккато. Я беззвучно кричала, царапала его руки. От экстаза выгибалась дугой. Он сжимал крепче и трахал, как могут только зэки и солдаты. Сводил с ума. Джесси пришлось зажать мне рот рукой, меня прорывало. Запрокинув голову, я видела решетку вместо одной из стен, лежать перед ней голой заводило. Из камеры серийного убийцы слышалось хриплое дыхание, ритмичное, в унисон. Это было мерзко, но ноги раздвигало еще сильнее. Я забыла о том, что мой неистовый любовник суперзлодей. Ведь то, что он творил с моим телом… от кайфа выворачивало наизнанку до потери памяти. Я уже почти кончала. Как надзирателю приспичило вернуться! Тот, похоже, додумался, что его игнорировали, и жаждал реванша. Джесси спешно развернул меня боком, прижал, пряча под одеялом. Того времени, что охранник шел до камеры, мне едва хватило, чтобы заставить себя не дрожать – Трикстер так и не вышел из меня. Подойдя, охранник снова завел свою песню. Теперь Трикстер не игнорировал. Давал резкие как пощечины ответы. Насмешливые, полные интеллектуального превосходства. При этом он ни на миллиметр не двигался, снова закаменев. И чем дольше он «имел» своего оппонента, выставляя того дураком, тем сильнее я возбуждалась. Не замечая нарушительницу в полуметре, тот и был дураком. Удовольствие распирало меня, жгло изнутри. Затапливало, разливаясь по бедрам. Все сильнее. На особо едкой джессиной шутке захлестнуло совсем. Я кончила. Просто вот так, насаженная на неподвижного Трикстера. Он выпростал руку из-под одеяла и показал охраннику фак. Когда рассудок ко мне вернулся, охранник уже ушел. Закончив и отдышавшись, мы с Джесси долго и глубоко целовались. Как молодожены, которые все не могут насытиться, несмотря на усталость. Он обнимал меня так благодарно. Следующим днем на прогулке Трикстер ходил довольный как кот, объевшийся сливок. Я следила, ведь мне все еще надо было вернуться к нему, чтобы выспросить насчет Аллена...