О том, как вредно говорить во сне

      Ренджи уже засыпал, когда Бьякуя, перевернувшись и, видимо, пребывая в сонном забытьи, прошептал:       — Хочу… татуировки… тебя…       Выговорил и тут же уснул; тогда как с Ренджи сошёл полностью весь сон. Абараи еще немного полежал, нежась под одеялом и наслаждаясь теплом тела любовника, и осторожно выскользнул из постели, стараясь не разбудить Бьякую.       «Татуировку, да?» — Ренджи глянул на умиротворённое во сне лицо капитана, немного полюбовался уже потемневшим засосом на шее Бьякуи и ухмыльнулся своим мыслям. — «Будет тебе татуировка, Кучики Бьякуя…»       Ренджи осторожно, на цыпочках, вышел из спальни. В коридоре тускло горели светильники, а часовые на входе в казармы спали. Лейтенант от души отвесил им подзатыльники, выслушал сбивчивые доклады, что уже час ночи и всё спокойно, и, позёвывая, наказал бдительно охранять сон отряда. Часовые кивнули и внезапно покраснели, отводя взгляды от лейтенанта. Ренджи, конечно, понимал, что вышел из комнаты — комнаты капитана — растрёпанный, в сбившейся юкате — совсем не так, как должен выглядеть старший офицер… Но ничего же такого… Он скосил глаза на свою открытую грудь… где красовался шикарный укус.       — Вольно… — сдерживая жажду мести одному кусачему капитану, махнул часовым Ренджи. — Спокойной тихой ночи.       Те дружно гаркнули «Есть, лейтенант!» — и Ренджи потопал в их отрядную хозяйственную комнату, где хранилась всякая химия и мелкие бытовые предметы — запасная посуда, футоны, подушки и многое-многое. Ренджи, ворча и вынашивая план мести, прихватил в каморке маленький пакетик с нужным порошком, баночку и специальную палочку-стилос и с мрачной ухмылкой вернулся обратно, в спальню. К капитану. В своей Ренджи с некоторых пор ночевал крайне редко.       Бьякуя за время отсутствия Ренджи успел перевернуться на живот, заняв ту половину футона, на которой обычно спал Абараи. Одеяло скомкалось и сбилось на пол, а юката Бьякуи задралась, обнажая белые бедра и аппетитные ягодицы. Ренджи облизнулся и, не выпуская спящего любовника из виду, уселся на пол, разводя в баночке порошок.       — Будешь знать, как кусаться, — беззлобно прошептал он, помешивая получившуюся вязкую массу, — и будить тоже.       Ренджи придвинулся ближе к капитану, злорадно посмеиваясь. Мозги спросонья у него не работали…       Бьякуя шумно выдохнул во сне, когда Ренджи, злостно ухмыляясь, задрал юкату ещё выше; но так и не проснулся. Абараи любовно огладил ягодицы, принялся за работу, высунув от усердия язык, и, закончив, не удержался, чтоб не провести ладонью по спине капитана.       Удовлетворенный плодами своих усилий, Ренджи уснул.       С утра вроде всё было как всегда, но стоило Бьякуе скинуть с себя юкату и повернуться спиной к ещё сонному любовнику, этот самый любовник хихикнул и зашёлся чуть ли не в истеричном хохоте.       — Что-то случилось, Ренджи? — спокойно спросил Кучики.       — Ничего, ничего, Бьякуя, — сквозь смех отозвался Абараи. — Сон вспомнил, смешной. Рассказать?       — Не стоит, — покачал головой Бьякуя, вспоминая свой сон, где он целовал каждую линию татуировок любовника, но вовремя одёрнул себя: Ренджи сейчас пялится на его голую спину, — и принялся одеваться. — Ты помнишь, что сегодня у отряда медосмотр?       Ренджи кивнул и, всё еще похрюкивая в кулак, быстро оделся. Поведение лейтенанта внушало подозрения, но Бьякуя решил пока над этим не задумываться. Тем более забот и так много, а Ренджи… Может, лейтенанту действительно приснился смешной сон.       День прошел вяло. Кучики неспешно проглядел все заявления, подписал пару приказов и направился на медосмотр, гадая, что же нашло на Ренджи с утра.       Бьякуя прошёл мимо вытянувшихся в струнку шинигами своего отряда, кивнул скучавшему Абараи. Похоже, он уже прошел все процедуры, но уйти не мог, пока каждый из отряда не повторит тот же маршрут. Ренджи моргнул в ответ, поставил какую-то галочку в своём блокноте.       — Опаздываете, капитан, — бодро сказал он. — Вас осмотрит лично капитан Унохана. В кабинете…       — Спасибо, лейтенант Абараи, — сухо поблагодарил Бьякуя, пропуская мимо ушей неуставное приветствие. Хотя все в отряде, равно как и в Готее, если не знали, то явно подозревали об их связи, афишировать свои отношения они не собирались. Рядовые с хитрыми ухмылками переглянулись.       Капитан Унохана мягко улыбнулась, провела Бьякую за ширму.       — Раздевайтесь, Бьякуя-доно. Я сейчас вернусь, как будете готовы — садитесь на кушетку.       Он аккуратно сложил хакама и косоде, повесил на ширму хаори. Процедура медосмотра давно стала привычной, как и, впрочем, для любого военного. Немного поёжился — всё же было немного прохладно — и уселся, выпрямляя спину.       Унохана появилась быстро, задала пару обязательных вопросов, измерила давление и уровень рейацу и проверила дыхание. Попросила лечь на живот.       И задумчиво и весьма красноречиво замолчала.       — Что-то не так, капитан Унохана? — несколько обеспокоенно поинтересовался Бьякуя.       — Нет, нет. Всё в порядке. Только у меня появилось ещё несколько вопросов.       «Неужели что-то со старыми шрамами?»       — Да?       — У вас есть аллергия на хну?       «Хна?»       — Никогда ей не пользовался, — честно ответил Бьякуя, не совсем понимая, при чём тут хна? Он помнил, что когда-то маркой краской пользовалась одна из его родственниц.       — Тогда вам придётся некоторое время пронаблюдаться у меня — под краской у вас немного покраснела кожа.       «Краска? Под краской?!»       Бьякуя чувствовал, что непонимающе хлопает глазами.       — Вы о чём, капитан Унохана?       Женщина снова улыбнулась, встала и ушла ненадолго. Вернулась она уже с зеркалом.       — Думаю, вам для начала стоит кое-что увидеть. Взгляните сюда, пожалуйста.       Бьякуя скосил глаза на отражение своей спины и бёдер, готовясь увидеть нечто страшное, и буквально потерял дар речи.       На белоснежных ягодицах красовалась красно-бурая надпись и сердечко.       — «Собственность Ренджи»?! — по слогам прочитал Бьякуя, обернувшись через плечо.       Унохана оставалась спокойной.       — Это ведь можно свести?       — Через месяц не останется и следа, — ободрила его она. — Не беспокойтесь, капитан Кучики, всё сказанное в этом кабинете не покинет этих стен.       Бьякуя кивнул, с разрешения Уноханы оделся.       — Вы полностью здоровы, Бьякуя-доно.       — Спасибо, капитан Унохана. Приготовьте, пожалуйста, к вечеру палату для моего пока ещё здорового лейтенанта.       Из коридора раздался «а-апчхи-и» в исполнении Абараи и сдавленное ругательство. Унохана понимающе кивнула.       — Вы с ним полегче, Кучики-доно, он же всё-таки любя.