Победитель дракона, или Богиня благословляет это Темнейшее Подземелье.

      Казума молча опустил дымящийся ствол и с отвращением уставился на подстреленное тело. За пару мгновений до выстрела юноша услышал со стороны торопливое шарканье и рефлекторно изменил направление дула. С трёх шагов он не промазал, осечки пистолет не дал, и, как результат, у ног будущего героя эпохи распластался насекомоподобный грибо-зомби. Не на того напрыгнул, гад ползучий. Нет, до чего же капризная эта стерва, переменчивая Удача!       Трусливый ублюдок смотался, загнать ему заслуженные девять граммов в задницу больше не представлялось возможным, по крайней мере, пока. Даст Эрис, в Гамлете все счёты сведутся. Впрочем, этот счёт предъявлять не Казуме, начавшему мало-помалу отходить от праведного возмущения. Ему, в конце концов, выродок ничем обязан не был. Пусть с клеймённым уродом разбираются его преданные товарищи, бывший хикки только поможет им дожить до этого знаменательного момента.       Пнув обезображенное чучело для профилактики, Казума с досадой убедился, что тварь была ещё жива, пусть и растеряла всю свою прыть. Пришлось снова пачкать клинок, но и после трёх глубоких уколов монстрина продолжала дёргаться и пускать свои тошнотворные споры. Когда от прелой вони дышать стало совсем невозможно, молодой авантюрист, подавшись внезапному наитию, вытащил колдунский кинжал и загнал по самую рукоять в бесформенную голову зомбаря. То ли у страшидлы здоровья совсем не оставалось, то ли кинжал имел куда более высокие характеристики, чем у вакидзаси, но этого оказалось достаточно, чтобы скотина, наконец, подохла.       На этом приятные мелочи не заканчивались: обглодыш, прежде чем удрать, всё же оказал бывшему хикки последнюю услугу, пусть и не ради него – почти все чудовища на этом участке были буквально размазаны по бурьянам. Лишь некоторые ещё судорожно подёргивались, а представлявших угрозу, не считая подстреленного недобитка, не осталось и вовсе. Ничто не мешало ударить во фланг и дорезать собственными силами споровых «артиллеристов». Ну, кроме здравого смысла, требовавшего не геройствовать без поддержки или хотя бы готовых к бою пистолетов, которые, при всей своей ненадёжности, всё ещё оставались убойным аргументом.       Хоть и возвращаясь в лагерь в спешке, Казума не мог отделаться от размышлений, вызванных замеченной задним числом странностью с его холодным оружием. «Чунчунмару» в бою с ведьмой обрёл багряный отблеск, как и талисман Боудикки, но, когда юноша пырял им грибного поганца, клинок был таким же, как и всегда. Стоило счесть это галюном из-за отравленного воздуха, но почему тогда кинжал при пронзании гнилой плоти сиял аки нынешняя арматура «Ржавого»? Тоже глюк? Или за этим скрывалась некая закономерность?       Горящая ива к тому времени порядком рассыпалась, её ствол будто гигантский чёрный факел всё ещё освещал округу, но уже в куда меньшей степени. Впрочем, и его хватало, чтобы понять, что никаких перемен на берегу так и не наметилось – искатели приключений до сих пор издевательски дрыхли, а пытавшийся их пробудить алоглазый йог разве что наизнанку не выворачивался. Но эти хотя бы находились в какой-никакой безопасности, а вот церковников за споровой тучей и грудами тел вообще стало не видать! Но только глухой по доносившимся звукам не понял бы – люминаты в полнейшей жопе.       Возникла острая дилемма. Назначенный быть героем Казума выбросить отработавшие своё пистолеты и вынуть из трусов новые по примеру Жнеца из «Овервотча» не мог. Пушки — это хорошо, пушки — это весомая заявка на победу, но стоило ли тратить драгоценное время на перезарядку? Что если крестоносцу или весталке именно сейчас важнее один клинок, чем три пули хер знает когда? Тем более, что имелся ещё неиспользованный ствол. Да тут и размышлять нечего!       Проблемы с дыханием будущий герой эпохи ощутил ещё за десять шагов до границы удушающего облака. И чем ближе он подбирался, тем невыносимее становился смрад гнили, который и на свалках не сыскать! Тошнота, головокружение, слабость, покалывание в конечностях, рябь и щипание в глазах, и всё это буквально в считанные минуты – а ведь в таких условиях церковники сражаются уже чуть ли не полчаса! Нет, они точно не люди – у нормальных людей просто не может быть такой выдержки, будь они хоть стопитсотого уровня!       В доносившемся шуме человеческие голоса заглушало мощное утробное рычание, принадлежавшее явно не зомби или ведьмам, а чему-то куда большему. К нему добавлялся сотрясавший землю топот, гудение рассекаемого чем-то огромным воздуха, лязг железа и неразборчивые крики, ритмом напоминавшие молитвы. Один из источников таких криков был совсем рядом, но Казуме пришлось изрядно превозмочь себя, чтобы приблизиться к нему хоть на немного. Это оказалась сестра Джуния.       Разглядеть тонувшую в толще воплощённой затхлости женщину удалось далеко не сразу. Причём тонувшую чуть ли не в буквальном смысле – пожираемая завесой фигура стояла на четвереньках и, опираясь на булаву, из последних сил пыталась не пасть в клубящееся жёлто-зелёное болото. Весталка умирала.       От её адского хриплого кашля стыла сама кровь. Грязная, истерзанная фанатичка цеплялась за покидавшую тело жизнь как огонёк за остатки свечи. Она была обречена, у клирика не оставалось сил даже на то, чтобы отхилить себя. Спасать её поздно и бесполезно, весталка слишком надышалась этой отравой, даже если её вытащить, она смерть не обманет. А пытаться оттянуть неизбежное, значит, разделить участь сестры Джунии – в этом проклятом ядовитом мареве бывший хикки долго не протянет, особенно если будет тратить силы на это тяжёлое, закованное в латный нагрудник обречённое тело, которое от состояния трупа отделяют считанные минуты, если не секунды.       Ворох пораженческих мыслей и страхов вертелись в мозгу Казумы сломавшимся калейдоскопом, пока он, заходясь в неистовом кашле и сплёвывая вязкую горечь в носоглотке, бездумно заставлял себя делать то, что было правильным. Да, это было очередное паладинство и кретинизм в ущерб себе, ну да и х*й с ним. Даркнесс в своих доспехах и то тяжелее была, а ведь он умудрился в своё время и её потаскать на своём горбу (пусть и немного). Сумел тогда, сумеет и сейчас, десять метров не дистанция! Так надо, так попросту надо. Кому и зачем? Если у человека есть совесть, то ему не нужен ответ.       Уже через три шага Казума понял, что переоценил себя. Слабость, ломота, мерзость, тошнота и апатия; он чувствовал себя больным, и причём не только на голову, но настолько дурно ему ни от одной болезни ещё не было. Окружавший смрад будто пропитал молодого авантюриста насквозь и точил его изнутри, как труха – дерево. Упрямство ещё не позволяло ему сдаться, но от прежнего запала не осталось и искорки. Про весталку и говорить было нечего – от её полуразборчивого бреда будущий герой эпохи и сам начал сходить с ума.       - …врёшь-врёшь, демон, все вы врёте… у меня есть имя, есть история, есть друзья, есть мысли и стремления… - давясь кровавой желчью, истерично бормотала сестра Джуния. Она больше не соображала, на каком свете находится. За последние пару дней на глазах Казумы люди сходили с ума так часто и так массово, что он даже перестал воспринимать это как нечто экстраординарное. «Но его пыльца – безумие…» - почему ему вспомнились эти странные слова? - Я вам не пустышка, не серая мышь, не скучное ничтожество!..       Снаряды «насекомых» больше не бомбили округу, но отчего-то юноше показалось, что границы облака стали ещё дальше. Не преодолев и половины дистанции до края, Казума упал; возможно, он споткнулся о труп какого-нибудь зомбаря, возможно, отравленные споры высосали из него все соки, не всё ли равно? Ему так и так помирать из-за собственной тупости и самоуверенности. Ай, молодец, догеройствовался, бл*дь.       Боль раздирала грудь и глотку, коченеющие конечности мешали двигаться, а нахлынувшее безразличие призывало покончить с глупым трепыханием и ещё более глупыми надеждами. И что ему только мешало сперва смотаться за противогазом к Парацельсу? Забавно, но он всё ещё верил, что может выбраться! Как будто его кто-то мог вытащить! Вот прямо сейчас возьмёт, и объявится спасительный сэр Рейнальд! Или, может, Альхазред развеет заразу своим колдунством? Или это будет кто-то из проснувшихся искателей приключений? А чего ж сразу не оркестр с роялями из леса? Да что мелочиться, пусть это будут хоть боги, хоть демоны! «Ха-ха» три раза. Эй, вы там, наверху! Как вам смерть идиота?! Жди, Эрис, жди и постарайся при встрече понять и простить. Герой просрал всё, что только мог, но держался до конца.       Надежда умирает последней? Похоже, что так – когда Казума снова открыл глаза, он испытал опустошённую радость, причём поначалу даже не осознавая умом её причину. Просто в мозгу вспыхнула зарницей одна простая мысль – «Жив! Это ещё не конец!». Лишь спустя какое-то время помиравший юноша понял, что дышать стало заметно легче, в глазах замаячил приятный свет, а сам он болтался на чьём-то плече. Вот так веру и обретают.       На этом чудеса и исчерпывались; боль пусть и ослабла несильно, но продолжала держать будущего героя эпохи как в ежовой рукавице, а обжигающий кашель до сих пор норовил вытянуть саму душу. «Это ещё не конец»? Это да, причём в обоих смыслах. В текущем положении Казума уже просто стоять был не способен, не то, что драться дальше. И не только он.       Молодой авантюрист различил звуки, слишком характерные, чтобы их можно было спутать. Знакомый женский голос бурчал сквозь рваный кашель нечто совершенно невразумительное, хотя его обладательница и была совсем рядом. Из-за мути в глазах и затёкшей шеи Казума не видел весталку, равно как и лица спасителя, взвалившего на свои плечи разом двух искателей приключений. Из всех оставшихся в лагере на такое были способны лишь трое.       Бывший хикки даже не ощутил, как его спешно, но более-менее осторожно разместили на земле. Насколько Казума мог судить по движениям силуэтов в своём поле зрения, сестру Джунию также уложили неподалёку, после чего спаситель, склонившись, принялся суетиться вокруг некой кучи. Надо думать, сваленных рюкзаков. Странно, для «Ржавого» он не вышел ростом, да и лязг доспехов юноша наверняка бы услышал. Даркнесс? Боудикка? Да это же…       - *б твою мать… серьёзно?.. – до противного измученным голосом изумился Казума, когда к нему стало возвращаться зрение. Ни слабеющий свет догоравшей ивы, ни остатки слёз на ресницах, ни отходящее от отравы воображение не могли так издевательски обмануть – в сумках копошился никто иной как Бигби, взбудораженный, но, похоже, адекватный. – Ты… ты какого хера?..       - Думайте обо мне что хотите, я грубым мнениям задаю вращение на своём маскулум фасцинум! Пусть на нас падёт сама луна и захлестнёт энтропия, для меня главное, чтобы госпожа Одри уцелела. И она уцелеет! – с неприсущей ему твёрдостью резко заявил внезапно вернувшийся обглодыш. По его дальнейшему молчанию стало ясно, что объяснять и оправдываться клеймённый не собирался, и заваливать его вопросами у будущего героя эпохи охота как-то пропала. Хотя последнему и было, что спросить.       То, что Бигби спасал любимую женщину от надвигавшегося песца, поняла бы и Аква; Казума недоумевал от другого: далеко выродок убежать не мог, значит, ему пришлось где-то оставить спавшую авантюристку. Ну не на дороге же он её бросил! Здесь где-то есть нычка? Но как она может быть безопасной в такой близости от зомбарей с ведьмами? Тем более, что полудемон не остался с Одри; почему же он так уверен, что бывшая аристократка переживёт эту ночь, даже если все остальные сгинут? Зачем вернулся в отчаянный бой? Не искупления же ради, о котором ранее поминала весталка!       - Доказано, что каждый токсин требует индивидуального подхода, и только дураки верят в существование универсального лекарства. Но не верить в возможность его изобретения, значит быть полным идиотом! А потому нам с доктором Парацельсом и удалось максимально приблизиться к созданию подобной панацеи, - Пока юноша терзался вопросами, Бигби вытащил на свет гранённый пузырёк с тёмно-зелёной жидкостью. Кому предназначалось снадобье, равно как и слова, гадать не приходилось, но выродок, вопреки своим отношениям, начал с весталки. И это было правильно: если уж Казума ощущал себя вынутой из лужи тряпкой, то про полумёртвую фанатичку и говорить было нечего – она нуждалась в исцелении прежде юноши. – Пейте, неразумная сестра, и да поможет вам Великая Аква, Люмен и все боги, которым до нас есть дело!       Казума ни на йоту не сомневался в успехе панацеи, и тому немало способствовала зашкаливавшая решительность бывшего учёного. Выход из «раковины» ему определённо шёл на пользу, будет даже жалко, если выродок снова размякнет и полезет обратно в своё унылое болото самоедства и тщедушности. О том, что подобное «раскрепощение» в обычных условиях наверняка приведёт к превращению в рогатую НЁХ, юноша старался не думать.       Чудо-зелье, похоже, подействовало, правда, совсем не так красочно, как молодой авантюрист себе уже навоображал. Сестра Джуния перестала биться в судорожном кашле, и вскоре её лепет совсем стих, уступив характерному сопению. В полку спальных мешков прибыло. И присоединяться к их рядам у Казумы желания не было от слова вообще. Нет, у него до сих пор рот пытался поменяться с задницей, а жуткий озноб грозил привести к сотрясению мозга, но отправляться на кошмарное рандеву с ведьмами будущий герой эпохи не планировал. И даже если этого удастся избежать, дрыхнуть во время незаконченного махача, мягко говоря, небезопасно. Нет, Бигби в бою себя уже показал и сто пудов ещё покажет, но он, не считая потерявшегося во мгле крестоносца, один, а тварей ещё хер знает сколько. Рассчитывать на Альхазреда и прочую компашку по очевидным причинам не приходилось.       - Слышь… может, не надо? – выдавил из себя Казума, когда над ним навис тощий мужичок, уже не казавшийся таким уж убогим. – Можно… по-другому? Не хочу… отрубаться…       - Я и н-не собирался отправлять вас на п-покой, молодой человек. При всём сочувствии к вашему состоянию, ваш уровень здоровья до отметки п-порога смерти ещё н-не дошёл, как в случае с «п-почтенной» священнослужительницей. Конечно, с-скоро наше п-положение изменится, но для этого необходимо п-продержаться ещё немного, - удивил своим ответом Бигби и ещё больше удивил, показав во второй руке пробирку с зеленоватым раствором. Где-то её бывший хикки уже видел… «Вставший позади него с новым факелом наготове враче-варлок вдруг сунул в свободную руку своего командира какой-то узкий закупоренный флакон. Носатый без лишних слов сдёрнул зубами пробку и всей грудью вдохнул вырвавшийся зеленоватый пар». – Сперва вы п-примете антидот, затем я п-проведу вам ингаляцию ободряющим алкилнитритом; он п-придаст вам, выражаясь фигурально, «второе дыхание». Можете не бояться, п-побочных эффектов от сочетания данных лекарств быть не должно.       Прозвучало не сильно убедительно, но артачиться Казума не стал (как будто у него были на то силы). Снадобье могло оказаться на вкус г*вном, а могло и мёдом, на деле вышло, как это всегда бывает, нечто среднее – кислое и солёное, будто лимонная кислота, оставляющее после себя вязкий, но приятный привкус хвойной смолы и трав. А когда подошёл черёд вдыхать неведомую дурь, молясь, чтобы после такого комбо сердечко не остановилось, на весь лес пронёсся ужасающий, убийственно оглушительный и при этом донельзя знакомый клич.       - ТАНКРЕД ПРЕВОЗМОГАЕТ!!!       Следом за ним почти сразу же прогремел яростный, полный боли рёв, не в пример громче и страшнее. Без сомнений, он принадлежал той же твари, которая и до этого грохотала в глубинах споровой завесы. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы не догадаться, что с ней-то доблестный танкредианец и схлестнулся. И, судя по воплям чудовища, чей голос указывал на явно огромные размеры обладателя, брал верх. Как оказалось, в том числе и в самом буквальном смысле.       Казума не столько увидел, сколько услышал это: секундные блики огня на металле, свист рассекаемого воздуха над головой и громкий всплеск за спиной, словно в озеро рухнул, как минимум, истребитель. Никаких других звуков объект не издавал, но это мог быть только «Ржавый», в этом бывший хикки не сомневался. И потому не мог сдержать дрожи при мысли о том, что сейчас должно показаться из мглы. Запустить рыцаря в полном боевом облачении на добрых два десятка метров – это титаном надо быть!       Будущий герой эпохи затрясся ещё сильнее, но уже по вине Бигби – клеймённый полудемон не стал дожидаться появления какого-нибудь местного Эрена Йегера и молча сунул прямо под нос Казуме пахучую дрянь. Зелёный пар пробрал юношу не просто до оторопи – ему казалось, что его носоглотку изнутри нашпиговали иглами вплоть до самых лёгких, в которые до кучи щедро насыпали углей и приправили корицей с полынью. Эта ядрёная смесь обжигала и бодрила, как выпитый залпом кипяток, после неё даже дышать не хотелось – поселившаяся в груди буря зажила собственной жизнью. И с каждым ударом сердца ей становилось всё теснее.       Охреневший от непередаваемых ощущений Казума задним числом осознал, что уже битую минуту пялится на выскочившее из споровой тучи страшилище. На титана оно не тянуло, но и пятиметровый рост твари был таким себе поводом для радости. Равно как и вырванный с корнем ствол сосны, которую гигант использовал в качестве дубины. Похоже, именно с её помощью образина запустила сэра Рейнальда в полёт.       Как ни странно, но при всём этом детина походила на человека больше, чем виденные доселе твари, включая ведьму. Хотя его тело было обезображено теми же мерзостными грибами, что и на зомби, столь же вырвиглазных мутаций, не считая горба, великану как-то удалось избежать. Но возможно, так Казуме казалось из-за того, что он не видел лица чудовища – громадина зажимала харю свободной лапищей. Основательно залитой кровью, насколько молодой авантюрист мог разглядеть.       Юноша поймал себя на странной и даже забавной мысли, что на почти голого (чудо-юдо щеголяло подобием набедренной повязки из перевязанных волчьих шкур) здоровяка он взирает без всякого страха. Не по-контуженному отстранённо, а именно спокойно и оценивающе. Казуме что и хотелось сейчас сильнее всего, так это исторгнуть в сторону нового врага на манер Годзиллы поток атомного дыхания, которым, как и неожиданным хладнокровием, был обязан чудо-препарату. Бывший хикки даже рефлекторно раскрыл рот в попытке испепелить детину, но его ожидаемо хватило лишь на нелепую имитацию рёва знаменитой кайдзю, без апокалиптических лучей добра. Впрочем, великану этого оказалось достаточно.       Трудно было не заметить, что на свет тварь вышла весьма потрёпанной. Завывая от боли и сильно пошатываясь, громадина уже на третьем шаге подкосилась и измученно упала на четвереньки. В этот момент стало ясно, почему до этого великан так держался за свою рожу: у гада оба глаза вытекли, судя по характерному следу, это было следствием одного по-настоящему мощного удара двуручником. Сам же меч, вернее, его рукоять обнаружилась аккурат в носу великана, и по его углу можно было смело утверждать, что метко запущенный в отчаянном порыве полутораметровый клинок ушёл в мозг. Тварь была, бесспорно, живучей, даже слишком живучей, но троллиной регенерацией не обладала, и без хилера справиться со столь страшными ранами не могла. И уже не сможет.       Смирившийся с застрявшей железкой, а скорее просто неспособный её достать из-за повреждённых мозгов, великан с затихающим рычанием обмяк. Проверять, действительно ли монстр окочурился, Казума не стал бы и на спор. Всё же сэр Рейнальд донельзя крут, раз в одиночку завалил такую образину, да ещё после прорвы зомбарей и в отравленном окружении! Вот уж действительно «Железный смерч»! Даркнесс определённо стоило свести с ним, уж он бы наверняка сделал из неё нормального человека, настоящего крестоносца и просто женщину. Если только ещё не потонул.       Эта мысль совпала с новым плеском в озере, только куда менее оглушительным, чем в прошлый раз. Отвлёкшись на грибного гиганта, Казума даже не заметил, как в его руке появилась знакомая пробирка, а выродок скрылся в неизвестном направлении. То есть, разумеется, теперь в известном.       Нужды вдыхать очередную дозу «счастья» не было, бывший хикки и без неё по ощущениям мог воспарить шаровой молнией над землёй. Из тумана никто больше не появлялся и каких-либо подозрительных звуков не доносилось. Впору было поверить, что герои превозмогли, что всё уже кончено, но до такого самообмана юноше опуститься не получалось. На интуицию он полагался больше, чем на надежду, а все предчувствия буквально кричали о то, что это всего лишь мимолётная передышка, ведь ведьмы ещё толком себя не проявили. А встречать их теперь и вовсе почти некому!       Залипший в трансе колдун либо издевался, либо потерялся вместе со своим «помощником», отправленным на спасение искателей приключений из их грёз. Даже после всей творившейся на окраине лагеря какофонии народ менять своё горизонтальное положение не собирался, хоть носы зажимай… А почему бы, собственно, и нет? А почему бы, собственно, не затолкать им в ноздри этот «ободряющий алконитрат» или как там его? Если уж юношу штырило так, что он чуть ли не летал, то и эти сонные мухи обязаны хотя бы вспомнить про крылья!       Но стоило только Казуме сделать первые шаги на пути «интерна», как его остановил поистине душераздирающий вопль, внезапно разрезавший необычное затишье. В нём было столько нечеловеческой боли и безумия, что, не будь будущий герой эпохи сейчас так стоек, то сто пудов выронил бы со страху заветную пробирку, и Хитрый План пошёл бы по пи*де. Тем не менее, и с таким баффом к Воле молодой авантюрист с трудом удержал в затрясшихся руках пахучую дрянь, когда обратил внимание на источник нового шума.       Судорожно расплёскивая озерную гладь на берег выползал Бигби. Во всяком случае, только им этот несчастный и мог быть - тащившее обмякшего рыцаря человекоподобное существо напоминало о выродке лишь цепями и подаренным Аквой плащом. Бывший учёный изменился, и вовсе не так, как следовало ожидать от полудемона: кожный покров исчез напрочь, а показавшаяся плоть тлела и сочилась вонючей кровью; лицо превратилось в кошмарнейшую мешанину, в ней можно было разобрать лишь разверстую щель, из которой и доносилось неистовое завывание. Бигби выглядел так, словно на него опрокинули цистерну с кислотой, и боль он испытывал соответствующую. Если не острее.       Завороженно следя за тем, как буквально таявший на глазах человек, превозмогая неописуемые страдания, упрямо спасал второго своего идейного недоброжелателя, Казума запоздало сообразил, в чём дело. Печать озера освятило его воды, и даже ослабев, не утратила все свои свойства. Будучи нечистью, Бигби не мог не чувствовать угрозы для себя, он должен был понимать, чем закончится его неадекватный героизм. И это в ту минуту, когда каждый человек на счету! Неужто он решил, что жизнь крестоносца (да в добавок едва теплящаяся) важнее его собственной? Недооценил для себя опасность святой воды? Или же ни с того, ни с сего ударился в «искупление»? И это бывший учёный-то!       Какое-то время Казума ещё простоял истуканом, восхищаясь и ужасаясь деянием выродка, которое являлось сразу и подвигом, и глупостью. Но как только Бигби, лишившись последних сил, рухнул, так и не выпустив тела сэра Рейнальда, юноша без задней мысли стремглав бросился к павшим товарищам. Оба были пока живы, но уже ступили на порог смерти, это бывший хикки понимал и без доктора, хотя таковой был сейчас необходим как никогда. Бигби выглядел несравнимо хуже рыцаря Святого Танкреда Превозмогателя, но он хотя бы оставался ещё в сознании, пусть и мог только бессильно скулить. «Ржавый» же мало того, что получал тумаки от грязных зомбарей и великана, из-за чего стал похож на угодивший под поезд автомобиль, так ещё давился всё это время ядовитой хренью, а потом и вовсе чуть не ушёл на дно. Ничего удивительного, что он лишился чувств и, похоже, больше не дышал. Им надо было заняться в первую очередь.       Решение оказалось в буквальном смысле в руке. Раз уж «алканатр» сработал один раз, отчего бы ему не сработать во второй в почти аналогичной ситуации? Конечно, без «панацеи» лечение будет не полным, но сэр Рейнальд всё равно был не в том положении, чтобы что-то глотать. Равно как и дышать: осознав задним умом свою ошибку, молодой авантюрист аккуратно прислонил пробирку к ближайшему камешку и, «вызволив» крестоносца из-под полудемона, приступил к оказанию искусственного дыхания. Три простых действия, кои преподавали ещё в школе, но выучить их помогла практика в этом «прекрасном мире», благо, ситуаций в приключениях хватало: зажать нос пострадавшему, сделать два сильных выдоха ему через рот, быстро и не слишком глубоко надавить тридцать раз на середину грудной клетки. Повторять до возобновления дыхания.       Разумеется, в этот «чудесный» день комплекс жизненно важных мер не мог не столкнуться со сложностями. Не только в том смысле, что у Казумы навыка «Первой Помощи» не было, и ему всё приходилось делать по памяти, с неминуемыми штрафами на успех. Молодому авантюристу предстояло лобзаться с мужиком с набитой рожей, что было донельзя неприятно, но всё ж таки не столь трудно, как до пресловутой рожи добраться. Искорёженное забрало ни в какую не хотело подниматься, и смятый шлем пришлось со всем тщанием снимать, рискуя повредить стенки настрадавшегося черепа. Но эту часть доспеха хотя бы можно было снять.       Провести массаж сердца мешал латный панцирь, и избавиться от него представлялось чем-то запредельным: надо было отыскать и отвязать все ремешки, после чего стащить десятикилограммовую железяку через голову, а потом ещё были кольчуга и поддоспешник! Вся эта возня отняла бы кучу времени, а крестоносец и так не дышал уже несколько минут! Казуме оставалось либо рискнуть, либо воспользоваться сомнительной оказией – просунуть руки через внушительную пробоину в нагруднике и проделать операцию прямо так, в очень неудобных условиях. Секунды решали всё, и будущий герой эпохи не стал медлить.       Преодолеть брезгливость вышло безо всяких проблем, бывший хикки мог бы даже удивиться этому, не будь его голова забита мыслями о спасении человека. Возможно, дело было в ободряющих парах; возможно, он так старался не обращать внимания на облезшего в худшем из смыслов Бигби; а возможно, после всего пережитого у юноши просто не осталось сил на эмоции, - значения это не имело, в отличие от доведённых до автоматизма действий. Два сильных выдоха, тридцать быстрых нажатий на грудную клетку, повторить.       Шансы были, мягко говоря, не в его пользу, да и больших надежд Казума не питал, но раз за разом он молча продолжал делать то, что считал правильным. Он уже и не нервничал, превратился в бездушную машину, аппарат искусственной вентиляции лёгких. Не из-за самоуверенности, а просто уже не мог по-другому. И когда юноше в лицо вдруг ударил вонючий хриплый кашель, обдавая смесью заглощённой воды и желчи, Казума не смог даже порадоваться содеянному.       До чего же ничтожный и вместе с тем колоссальный шажочек! Сэр Рейнальд по-прежнему оставался в тяжёлом состоянии, возможно, даже всё ещё критическом, но уже возникли предпосылки на поправку; танкредианец задышал и даже начал приходить в сознание! Да, это танк похлеще одной мазохистки, просто бессмертная скотина. Они с сестрой Джунии вообще на удивление крепкими оказались, и дело не только в высоких уровнях и приличной броне. Уж не Светлейший Бог ли превращает своих последователей в лайт-версию отца Александра из «Хеллсинга»? По крайней мере, хилерством Люмен точно делится, а именно в этом полумёртвые церковники (и один ещё более полумёртвый перевёртыш) нуждались больше всего.       Казума помнил, что Бигби не стал «ободрять» весталку, ссылаясь на её слабое состояние. Конечно, стриженная фанатичка была бы сейчас лучшим вариантом, но и крестоносец умел хилить, пусть и донельзя оригинальным способом. Хотя «Ржавый» и выглядел не лучше своей подруги (а местами и то хуже), молодому авантюристу казалось, что уж рыцарь Святого Танкреда Превозмогателя наверняка потянет возвращение в строй. Хотя бы ради того, чтобы восстановить ХПшку своему ненавистному спасителю.       Едва потянувшись за отложенной пробиркой, Казума остолбенел, ощущая, как к нему возвращается чувство ужаса. Юноша только и мог, что материться шёпотом, взирая с нервным тиком на е*учую стеклотару, за каким-то бл*дским лядом разлившую своё бесценное содержимое по жухлой траве. КАК?! Он же не криворукий му*ак, он ведь специально поставил этот флакон так, чтобы тот ни при каких обстоятельствах не свалился, а этот поганец взял, сука, и свалился! Сам! Зашибись, поворот!       Порыв бессильной злости развеялся почти также быстро, как и вспыхнул. Логика прозрачно намекала, что у сумрачного клюворылого гения подобной дряни должен быть ещё целый вагон, ну или хотя бы маленькая тележка. Может, там даже найдётся пузырёк-другой зелья здоровья или ещё какое «божественное» пойло… божественное… В бога душу мать!       Казума невольно поразился амбициозности и безбашенности собственной идеи. Он вспомнил события прошлой ночи в святилище, а именно ту минуту, когда Парацельс залил Акве свой чудо-допинг. И ту, в кого «Бесполезногиня» превратилась. Уж эта бурда гарантированно поставит соню на ноги! К чему полумеры с тягостной реанимацией хилеров, когда можно «призвать» хтоническое чудовище, которое щелчком пальцев кого надо исцелит, а кого не надо – в мокрое место превратит. Вот оно спасение! «Деус экс машина» собственными руками!       Оставив скрепя сердце израненных соратников, молодой авантюрист стрелой бросился к сумкам доктора. Споровая завеса в кои-то веки развеялась, обнажая целый ковёр изрубленных трупов «грибных» зомби. Полегло сволочей немало, но всю радость отравляли новые силуэты за стволами едва освещённых деревьев. Назревала вторая волна, и противопоставить ей искатели приключений могли лишь одну карту. Козырную.       Останки ивы почти догорели, что изрядно усложнило поиск заветного химиката. Юноша лишь смутно помнил, что из себя представляло то «галльское зелье» - увесистая округлая бутыль со зловещей зелёной жидкостью. Забавно, но его название втемяшилось в память лучше своего вида - «Ксайклос-Д». Нет, побочные эффекты тоже не давали про себя забыть: рвота, глюки, смерть и так далее. Но это у обычных смертных, а Аква – богиня, пережила тогда, переживёт и сейчас. Если её командир отыщет, наконец, эту треклятую бутыль. Такая вундерваффля не могла быть в единичном экземпляре. Ведь не могла же?       Выудив на угасавший свет целую коллекцию флаконов, пробирок и пузырьков, чьё содержимое ни на йоту не внушало доверия, Казума остановил взгляд на одной запертой шкатулке. Обычный себе деревянный футляр без всякого орнамента и прочих украшений, но с вызывающего вида цилиндром замка в фасадной стенке. Одно из двух: либо под крышкой спрятано какое-нибудь боевое отравляющее вещество, либо там и хранится искомый препарат.       Классовая способность авантюриста позволила интуитивно оценить сложность замка, и юноша чуть ли не заскрипел зубами от досады – механизм был прост, если не сказать примитивен; текущий навык «Взлома» позволял без проблем вскрыть это недоразумение. Но только при наличии отмычки, а у Казумы после «гощения» у рыболюдов не осталось даже самой паршивой.       Идею тупо отломать крышку бывший хикки пока отмёл – не хватало ещё из-за применения грубой силы прое*ать и это снадобье. Конечно, Крис, делясь премудростями своего дела, часто хвасталась тем, как вскрывать замки подручными средствами, от шпилек до ножей, но даже у мастеров её уровня такой процесс проходил уже без системного автоматизма, а шанс на успех заметно снижался. О том, чего мог добиться любитель-медвежатник с одним изогнутым кинжалом, знала одна только Эрис. Ну да глаза боятся, а руки делают.       Колдунское «перо» на роль отмычки годилось примерно как теннисный мяч в качестве кисточки, но работать было можно. На счастье юноши, кончик клинка оказался достаточно прямым и тонким, чтобы уместиться в плоской скважине до конца. Смысл был в том, чтобы, миновав заградительные выступы, надавить под правильным углом и повернуть цилиндрик до победного щелчка. Само собой, будь там нормальные пружины, от кинжала никакого толку не было бы и с максимально прокаченным «Взломом».       Для такой работы требовались ловкие уверенные руки, непоколебимое терпение и немного удачи. Обстановка была, мягко говоря, нервная, но, благодаря замечательному «алконатору», с первыми двумя факторами у Казумы проблем не возникло. А каково у него с покровительством богини искателей приключений, юноша понял, когда с четвёртой попытки замок сдался. Изич ваще.       Будущий герой эпохи испытал неописуемое облегчение, когда узрел, что из трёх ниш пустовала только одна, а в остальных обнаружились знакомые увесистые флаконы. Именно этой хренью дурдок «проэволюционировал» Акву. Изрядно воспрянув духом, Казума со злым весельем перевёл взгляд на толпу безликих уродов. Юношу от предвкушения месива чуть ли не трясло. Всё, пи*орасы, сейчас вас будут делить на ноль!       В два рывка добравшись до дрыхнувшей жрицы, Казума невольно скривился. У Аквы во время сна лицо всегда приобретало глупые гримасы, особенно после выпитого, но такой довольной рожи юноша даже припомнить не мог. По сладостно-злорадному хихиканью, сжатым пальцам и дёргавшимся, словно что-то пинавшим ногам, впору было заподозрить нечто пошлое и нелицеприятное. Особенно когда бывший хикки осознал, что синебрысая зараза поминает свою заместительницу, Эрис. И причём далеко не в добром смысле.       - …лучше… Я лучше… во всём… подкладочная подстилка… А теперь лижи… лижи пальцы… не то сяду… - Вникать в жуткий сонный разговор и дальше у Казумы выдержки не хватило, и он (на всякий случай, убрав зелье подальше от лица) торжественно откупорил «Ксайклос-Д».       Даже на таком расстоянии юношу пробрало от резкого слезоточивого запаха, напоминавшего противоестественную смесь бензина и фиалок. Боясь даже представить, какая эта дрянь на вкус, молодой авантюрист аккуратно приподнял подруге голову и решительно прижал к её губам чудо-препарат. Девица как-то сжалась, но вонючую жидкость принялась пить без проблем, хотя в сознание, вопреки чаяниям, пока не приходила. Поневоле Казума ощутил себя этаким сумасшедшим учёным, вроде Орочимару. Это было приятное чувство.       Когда Аква судорожно закашлялась, бывший хикки запоздало спохватился, что вливал бурду без пауз на дыхание. По идее, это должно было поспособствовать пробуждению, и, в принципе, так и вышло. Но увиденное, не смотря на действие ободряющих паров, привело будущего героя эпохи в суеверный ужас, и дело было отнюдь не в «перевоплощении» богини. Конечно, в том, что жрица расплевалась во все стороны, приятного было мало, но с каким же перекошенным лицом она всё это делала! И эти выпученные глаза с бешено бегающими зрачками! В них не осталось и тени разума, лишь нечеловеческая боль.       Акву били корчи, её вспенившийся рот застыл в безмолвном вопле; ей попросту не хватало воздуха, чтобы издать хоть что-то, кроме бульканья и мычания. Девушка отчаянно пыталась дышать, но по неведомой причине была не в состоянии, будто астматик в терминальной стадии. С ней творилась какая-то дьявольщина, совсем непохожая на ту, что происходила в прошлый раз. Растерявшийся Казума понятия не имел, что в такой ситуации делать, и когда его внезапно ухватила за ворот накидки трусящаяся девичья ручка, юноша только и смог, что инстинктивно отпрянуть, как от прокажённой. Он же не мог перепутать зелья! Это точно был «Ксайклос-Д»! Должен был им быть!       Нервно оглядевшись, Казума с содроганием понял, что помощи ждать неоткуда. Церковники в ауте, выродок иже с ними, товарищи так и не выплыли из грёз, а долбанный йог довыпендривался и, походу, тоже окочурился, распластавшись по земле в совершенно неестественной позе. Если кто и мог спасти сейчас Акву, это был её командир. Ну какого, какого х*я эта дура не обучила его скиллу «Исцеление»?! И перекачать ХПшку с любого из близлежащих людей не выйдет – божественное происхождение блокирует любую попытку применить «Опустошение», даже в благих целях.       Пытаясь взять себя в руки, Казума принялся лихорадочно думать над дальнейшими действиями. Аква, несомненно, отравилась, причём галимым химикатом. Выбить клин клином, то бишь, напичкать подругу «панацеей» Парацельса, обнаруженной ранее в ходе поисков? Или лучше сперва вызвать у неё рвоту, чтобы опрометчиво влитая дрянь вышла наружу хотя бы частично? Да, такой вариант казался лучше, но как бывшему хикки такое проделать? Давить на живот? Совать пальцы в горло? И это когда жрица даже дышать не может?       Богиня, тем временем, отрубилась. Иронично до горечи, но препарат хоть и траванул её не на шутку, но всё же действовал: мало-помалу мышцы и волосы девицы начали увеличиваться в размерах, она росла совсем как тогда, в святилище. Однако её телесные подёргивания до ужаса отдавали агонией. Отравление отравлением, но без воздуха Аква не придёт в себя, и любые меры будут попросту бесполезны. Всё это Казума обмозговывал задним числом, когда на автомате уже по третьему кругу проводил подруге искусственное дыхание с массажем сердца. Два сильных выдоха, тридцать быстрых нажатий на грудную клетку, повторить.       Казума потерял счёт времени и попыткам; может, сто, может, двести, а может и тысячу раз он проделывал одно и то же – бесполезно. Аква не очнулась. Вперив широко раскрытые потускневшие глаза в ночное небо, девица неподвижно лежала и молчала, не издавая ни единого звука, и как же опустошало это её молчание, которого прежде так жаждал бывший хикки! Бешеный поначалу бой сердца стих, и лишь необычайно горячие руки создавали иллюзию, что жрица ещё жива. Но это было не так.       Потрясённый юноша не мог вымолвить ни слова. Вот и исполнилась его «заветная» мечта. Он убил её, убил собственными руками, избавился от Бесполезногини насовсем, если богам только доступен покой посмертия. Вот она, «свобода», никаких больше жалоб, нытья, раздражения и подстав. Сучья судьба!       Казуме казалось, что он заледеневает, как под порывом северного ветра; что-то гулко ударило по ушам, а глаза обволокла тьма, и в этом был виноват не только угасший ствол ивы. Молодой авантюрист, несмотря на все трения, по-своему любил и ценил эту синебрысую заразу, и с её утратой теперь чувствовал, как в его груди образуется зияющий провал, из которого веяло чем-то горьким, сухим, давящим. Эту душевную рану предстояло чем-то заткнуть, чем угодно, лишь бы заполнить эту болезненную пустоту!       Юноша не заметил, когда он успел прижать к своей груди голову подруги и склонить чело к её восхитительным синим волосам. Безмолвно роняя слёзы, он вдыхал последний аромат божественных локонов и раз за разом перебирал в памяти совместные приключения в этом «прекрасном мире». Отстраниться от убитой девушки вышло не сразу, но Казума не мог позволить себе утонуть в скорби. Ещё оставались друзья, которых он обязан спасти. И враги, которых должно уничтожить.       Уложив воплощённую богиню на землю, Казума отрешенно сложил руки Аквы на груди, прикрыл остекленевшие глаза и, поколебавшись пару мгновений, приложился к губам своего первого боевого товарища. Контакт с остававшейся на устах отравой, погубившей девушку, его мало беспокоил, юноша и так «напробовался» этой маслянистой горько-жгучей дряни, пока тщетно пытался вернуть Акве дыхание. Язык у искателя приключений окостенел, и он не мог иначе проститься с соратницей, не мог не выразить то, на что всегда не хватало слов. Земля тебе пухом, Богиня.       Девушка дёрнулась, будто бы услышав мысленное обращение своего командира, но только затем, чтобы кануть в небытие в самом буквальном смысле. Казуме пришлось похоронить едва вспыхнувшую надежду, и это было единственным, что он мог предать земле, так как тела Аквы не стало. Сначала растворилась одежда, затем кристально-прозрачной стала и сама жрица, превращаясь в пугающую, противоестественную скульптуру из воды. Через несколько мгновений она утратила свою форму, и ручей с невероятно громким журчанием устремился вниз по склону, к озерной могиле. Вот и всё.

Речная вода Последними звуками Сильнее журчит.

      Поэзией Казума никогда не увлекался, но в эту минуту дзисей, предсмертное хокку самураев, знакомое ещё по школьной программе, вспыхнуло в памяти само собой. Но одних стихов, пусть и достойных Аквы, было мало, чтобы почтить подругу. Её следовало отпеть, и молодой авантюрист знал, как. И, раз она богиня, подготовить соответствующую жертву. Долой слёзы и сопли, ими дыру в душе не заделать. Для этого годится только кровь.       - Гамлет нас ждёт. По Гамлету Смерть идёт, - вновь овладев языком, негромко запел Казума. Он не мог с уверенностью сказать, почему ему вдруг захотелось затянуть именно эту песню, лишь вчера услышанную в первый и единственный раз. Просто было в её ритме и простых строфах нечто твёрдое, злое и весёлое. Под стать настрою будущего героя эпохи. А героям свою решимость надо питать, и Казума, взяв «Чунчунмару» в левую руку, а кинжал Альхазреда в правую, без колебаний повернулся к своим врагам. – Запомните, твари, я не сломаюсь! Я буду драться, пока есть мясо на костях! ИДэДэКуДэ!!!       Пресловутые твари подступили к лагерю вплотную. С десяток грибоголовых у*бков, не считая тех, что таились во мраке. Один, в темноте и в окружении, Казума примет неравный бой. Нет, не примет – даст. И победит. Разъе*ёт всю эту ублюдскую нечисть и их е*учих хозяек нах*й, ибо только такой исход гарантировал выживание оставшихся искателей приключений. Ради Мегумин и Даркнесс, сэра Рейнальда и сестры Джунии, Дисмаса и Одри, Парацельса и Боудикки, Бигби и Альхазреда. Невозможно? Раз надо, значит, возможно!       Бывший хикки не ведал, что способен на подобное ожесточение. Безусловно, на нём самым тягостным образом отразилась смерть Аквы, но было и нечто ещё. Нечто такое, что заставляло петь и биться, не страшась смерти, но и избегая её леденящих костлявых объятий. Продолжавшийся эффект ободряющих паров? Изменения в организме после контакта с треклятым «Ксайклосом-Д» на губах богини? Или это воздействовало на хозяина трофейное кольцо из святилища, как тогда, в трактире? До чего же железобетонной стала его самоуверенность, коли хватает дерзости думать о подобной чепухе прямо в разгар смертельного боя!

Когда Она ударит в первый раз, Отхлынет кровь от сердца в сей же час. Когда Она ударит дважды, Ландскнехт навеки в землю ляжет.

      Казума рубил и сёк мечом, колол и резал кинжалом, вертелся, прыгал и перекатывался от одного зомби к другому, делая упор на фланговые удары, но не чураясь и лобовых атак. До уровня Данте было ещё далеко, но так рьяно молодой авантюрист ещё никогда не выкладывался. И так успешно: если сталь вакидзаси неохотно вгрызалась в толстенную заражённую массу, то засиявший полумесяцем «дар» Альхазреда разил вонючих уродов не хуже джедайской светошашки. Или скорее как Кинжал Времени –Порождений Песка. Хватало буквально пары тычков в спину или в затылок, чтобы от убийственно высокой криты очередная безобразная тварина падала навзничь и больше не поднималась. Вот и раскрылся секрет «подарочка».

Смерть ездит на кобыле вороной и сивой, С улыбкой в танце кружится игриво. Но не смолкает этот страшный стук, Лишь мёртвые, мёртвые, мёртвые вокруг!

      И ведь это Казума ещё не принял напрямую «допинг»! Вступая в бой, бывший хикки схоронил за пазуху последний из флаконов с противоестественной отравой, на тот случай, когда смерть ухватит за горло, и встанет выбор - пан или пропал. Но до сих пор юноше либо невероятно везло, либо он в своём праведном гневе и так превратился в бессмертного берсерка. А как же иначе! Когда от тебя зависят жизни друзей, то ты и должен быть страшнее своих противников! Поднять уровень крутизны, обрести силу Сьюхи, стать сексуальным босоногим богом войны!

Гааа-млет нас ждёт! По Гамлету Смерть идёт! По Гааа-млету Смерть идёт!

      Какого бы героя он из себя сейчас не строил, Казума ни на секунду не терял головы, памятуя, что это верный способ потерять её взаправду. Зомби были неуклюжи, но проверять силу их удара на себе юноша не собирался, хватало и примера церковников. Но Переменчивой Удаче, как всегда, были до фени чужие стремления и пожелания. И рассёкшая ничем не защищённую лопатку оплеуха более, чем красноречиво напомнила юноше, что он ввязался не в сраный слэшер, а в ад похлеще «Дарк Соулса» на харде, да к тому же без эстуса.       После пятого убитого зомбаря Казума ещё как-то на ногах держался, после седьмого уже с трудом соображал, на каком свете находится, а когда в его поле зрения остался лишь один грибообразный уродец, мог только судорожно шататься средь заколотых тел, восстанавливая дыхание и держа дистанцию от последнего монстра. Если бы не чудо-кинжал, бывший хикки скопытился бы уже на втором чучеле. А так он отделался, не считая рассечённой лопатки, «всего лишь» порванным ухом, ушибленной скулой и почти отнявшейся левой рукой. Раны чуть ли не пылали, сил сражаться уже не было, а ХПшки по ощущениям оставалось ровно на полтора удара. Хряпнуть, что ли, допинг или дотянуть схватку?..       Казума не сразу понял что случилось. Просто ночная темень с её едва различимыми обитателями вдруг сменилась мрачным небом с хищно щерящейся лунной «подковой». Походу, он упал, споткнулся о труп, пока пятился, и даже не заметил этого. Морально уже неспособный даже выматериться вслух, молодой авантюрист, сжав зубы, начал превозмогать в попытке вернуться на ноги, когда на него набросилась подобравшаяся скотина. Ну да, тут и безмозглый упырь поймёт, что пинать лежачего – гениальнейший тактический ход. Грех не воспользоваться.       Искателю приключений каким-то чудом хватило времени и мозгов сообразить, что от вакидзаси толку больше не будет, и, буквально закрыв глаза на боль, перехватил из левой руки кинжал и выставил его перед собой. Когда острые когти впились в живот, юноша взревел, ожидая, что из него вот-вот вытянут кишки, и потому лишь задним числом осознал, что происходит. Тварь вцепилась в его тело, но натиск не усиливала, будто застопорившись. Приоткрыв глаза, Казума с болезненным удивлением отметил, что зомби напоролся своей шляпкой аккурат на сияющее лезвие. А через несколько мгновений беззвучно рухнул, погребя под своей тушей ноги будущего героя эпохи.       Казума бессильно опустил голову на землю. Как же ему хотелось сейчас послать всё и отрубиться, даже в компании с вонючими грибообразными трупами! Таившийся нытик снова всплыл на манер одной демократичной субстанции и принялся на прежний лад костерить юношу за его несусветный идиотизм и нежелание сидеть на жопе в тепле и уюте. Придушить его оказалось не так просто, но бывший хикки и так был опустошён случившимся, чтобы вдобавок терпеть бесящие жалобы. Трус долго не мучился.       Слух выбиравшегося из-под «завала» авантюриста, несмотря на жуткий звон в голове, разобрал приближающийся топот, а вскоре начал и ощущать его физически – тяжёлый, медленный, сотрясающий землю. Нетрудно было догадаться, кому он мог принадлежать. И буквально через минуту Казума смог убедиться, что интуиция продолжает ему верно служить – мрак породил нового великана, даже более крупного, чем первый. Свет жуткой лунной «подковы» выявил его уродливую вытянутую морду с тупой злобной гримасой, и Казуму внезапно пробрало от необъяснимого шока. Юноша не понимал, как такое возможно, но эта харя была ему смутно знакома…       …Даркнесс нагнала-таки двоих вырвавшихся вперёд, но прежде, чем она успела что-то предпринять, какой-то накаченный мужлан с наездницей в волчьей шкуре вдруг укусил крестоносца за плечо прямо на бегу! Девушка от такого выпада опешила, но маху не дала (ещё бы, с ей-то мазохизмом), удостоив атакующего ответным укусом, куда более болезненным, судя по далеко не мужскому ору. Минус один...       - Ах, это же мой соколик! Не скучал по мне? – Ночной кошмар не закончился, он перекочевал в реальность, и свидетельством тому была омерзительная пернатая тварь, устроившая себе гнездо на грибном горбу бывшего «соперника» по «забегу». Казума плохо видел её рожу (и был откровенно этому рад), но не сомневался – это была та самая сбежавшая ведьма из колдовских грёз. – Как поживаешь, герой?       - Ты! – процедил ледяным голосом молодой авантюрист, с небывалым для себя спокойствием взирая на приближающуюся громадину. Вот и «босс» пожаловал. По всем законам жанра, мать его.       - Все твои друзья принадлежат нам! Женщины станут нам сестрами, а мужчины – мужьями и воинами, не чета тем отбросам из деревушки. Ковен возвысит вас, вы станете могущественнее любого из смертных, ибо Скрытая Луна щедра, с Её дарами не сравнится никакая подачка жалких богов-самозванцев! – торжественно и до тошноты самодовольно прокаркала птицеподобная мразь. Выложила туз из рукава, то есть, крыла, и щерится в наглую. Вот только не стоит забывать, что джокер бьёт любого туза, даже козырного. И он у Казумы тоже имелся в рукаве, а точнее, за пазухой. Грязный, весь истрёпанный, но готовый к бою. Осталось лишь довериться Удаче. – Глянулся ты мне дюже, птенчик, тебя я возьму под своё крыло. Ты же хочешь продолжить то, на чём мы остановились во сне, мм? Или для начала поломаешься, и мы поиграем?       - Никогда не думал, что скажу такое, но я устал от игр. Устал от лживых почестей и ложных наград. Я хочу жить, любить и быть любимым, большего мне не надо, - нарочито вымученным тоном пробурчал Казума, сперва бросив кинжал на землю, а затем вонзив в неё «Чунчунмару», одновременно припадая на одно колено и склоняя голову. Пыль в глаза по традиции царя Леонида. Шлем душил его, сужал поле зрения. А ведь царь должен видеть далеко! Его щит был тяжел. Мешал ему сохранять равновесие…       Исподлобья юноша пристально следил за происходящим. Великан, получив команду, неспешно двинулся вперёд, а его наездница, возбуждённо подавшись вперёд, противно заворковала. Казуме не было дела до болтовни гарпии, он и не слышал почти её, ибо его уши заполнял стальной перестук собственного сердца, мерный и оглушительный, что с каждым шагом гигантской твари становился всё громче и быстрее. Вот так, пусть подойдёт поближе и подберёт свой «трофей», мы же такие большие и могучие, что нам может сделать такая букашка?       Тварь уже практически нависала над молодым авантюристом, когда тот интуитивно понял – пора! Настал момент истины! Левая рука, окунаясь обратно в пожар боли, лезет за заветной бутылью, тогда как правая отпускает шнурованную рукоять меча и находит новую, деревянную и обитую железом. Полтора десятка шагов, ближе просто некуда, и Казума, предавшись наитию, вскидывает последний неразряженный пистолет. Спуская курок, юноша успевает заметить непонимающее изумление в нечеловеческих глазах ведьмы. И не может сдержать злорадную улыбку.       - ЭТО СПАРТА!!!       Бестия нелепо взмахивает крылами и с болезненным клёкотом слетает с грибного горба подбитой птицей. Полёт её был недолгим, секунды полторы две – и гарпия вмазывается в землю, буквально в пяти метрах от стрелка. На таком расстоянии трудно было не заметить, как неестественно изогнулась пернатая рука, на которую приземлилась при падении уродина. Больше она никуда не улетит.       Разъярённый рёв едва не сносит бывшего хикки с ног; великан, недоумённо опустившись на четвереньки над подстреленной хозяйкой и, после продолжительных раздумий, допёр-таки, что делать и кто виноват. Именно на такую реакцию Казума и рассчитывал, и здоровяк всецело оправдал его ожидания. Теперь всё зависело от Великого Рандома и Эрис.       Пистолет отбрасывается в сторону, и в правой руке оказывается последний флакон «Ксайклоса-Д». Он-то и будет третейским судьёй в этом бою, он и определит, кто станет героем, а кто бесславно умрёт. И прежде, чем стихает рёв великана, Казума делает резкий выдох и со всей отпущенной ему решимостью… зашвыривает снадобье в разверстую пасть, такую широкую и такую близкую. Трёхочковый!       Перешедший в рычащий кашель утробный рёв красноречиво даёт понять, что бесценный флакон разбился при ударе, и чудовище познало горько-жгучий вкус смертельно опасного зелья. Вновь возвысившись башней над лагерем, великан лезет обеими лапищами в рот и принимается неистово отскабливать язык, словно пытаясь его вырвать. Какая-бы ярость и жажда мести не бушевала в его животном мозгу, противоестественная отрава заботила монстра больше. Да и Казуму тоже.       Изменения начались почти сразу же, намного раньше и быстрее, чем у несчастной Аквы, что для твари подобных габаритов было даже удивительно. Может, всё дело было в этой грибной заразе, которой ведьмы щедро наградили своих холопов? Другой версии у бывшего хикки, завороженно следившего за ужасающими мутациями гиганта, не было. И без того огромная скотина росла и раздувалась, будто воздушная фигура, и начинался этот дикий рост с уродливой головы! Язык, губы, нос, щёки, веки – каждая мышца бугрилась и рвалась, обнажая сочащуюся гноем массу, которая никак не могла быть плотью. И так происходило по всему телу.       Через минуту разросшаяся почти втрое туша уже не могла держаться на ногах, и те с лопающим звуком развалились, будто гнилые деревца. Рухнувшая образина хлюпала и булькала, будто кипящее болото, но двигаться больше не могла. Грибы вырастали из неё один за другим, наседая друг на друга и погребая под своей гнусной гнойной массой гиганта. Единственное, чем эта мерзость была теперь опасна, был только её запах, душный тошнотворный смрад тысячи помоек, вымораживающий по ощущениям не слабее любого из нервнопаралитических газов. Казума рассчитывал, что «допинг» убьёт великана, но подобной трансформации даже вообразить себе не мог.       Так или иначе, но Удача перестала брыкаться, и молодой авантюрист снова был в седле. А раз так, самое время пускаться в галоп! И юноша, вытащив из земли верный вакидзаси, спешным уверенным шагом прошёл мимо вонючей груды слизистого мяса, превращавшейся в какое-то неописуемое желе оранжевого цвета с проглядывавшимися костями. Оставалось побить последнюю карту.       Пуля угодила ведьме в грудь и, судя по вялым подергиваньям пытавшейся уползти твари, серьёзно ранила её. Забавно, но смиряться с неизбежным дрянь не собиралась, и, как только Казума пинком перевернул гарпию на спину, на него с болью в алых глазах уставилось страдальческое лицо Мегумин. Это как же надо поехать крышей со страху, чтобы решить взять своего убийцу на жалость? Да ещё так отвратно и нелепо!       Вид «подруги» вызывал у него только одно желание – поскорее стереть этот злобный оскал, уродующий украденное лицо «Алого Демона». Возможно, боль мешала бестии запудрить мозги юноше похлеще, а возможно мешала ненависть, которую просто не могла скрывать. Что ж, вот и пригодился талисман Боудикки.       - Нет! Казумусик! Милый, что ты делаешь? – Эти слова вызвали у молодого авантюриста приступ злого смеха. Поднимая обеими руками заалевший «Чунчунмару», он невесело заметил, что бывают ситуации, когда просто невозможно не цитировать классику. И это была одна из них.       -Убиваю чудовищ.