Победитель дракона, или Богиня благословляет это Темнейшее Подземелье.

      Удивительно, но каким-то чудом бывшему хикки удалось не отрубиться. Он барахтался, бился о все встречные препятствия, цеплялся за всевозможный мусор и жадно глотал воздух при любом удобном случае, но всё же остался и живым, и в сознании. И теперь судорожно откашливался, «приземлившись» среди высоких корней у чёрта на куличках.       Казума понятия не имел, куда его вынесло «божественное» наводнение; место, судя по частоте деревьев, было явно вдали от дороги. Вода мало-помалу сходила, обнажая типичный медвежий угол, где не было ни единой живой души. Что бы ни сталось с товарищами молодого авантюриста, их здесь не было. Лишь какой-то рюкзак, зацепившись лямкой за ветку, умудрился составить юноше компанию. Кому он принадлежал, юноша не помнил, но уже понял, с чего начнёт поиски хоть какого-то оружия через десять минут. Или двадцать. Если вообще встанет.       Он просто лежал, худо-бедно устроившись на выпиравших корнях старой могучей сосны, и отдыхал. Пережитое не сразу позволило будущему герою эпохи понять, что с ним случилось, как не дало и вволю насладиться, когда, наконец, дошло. Ведьмина порча, эта Ебола – её больше не было. Все нарывы и язвы как корова слизнула, конечности больше не жгло и не ломало, глаза смотрели на мир как прежде, а нутро мутило только от заглощенной воды. Той самой, что исцелила его. Всё же Аква сумела подсластить пилюлю, хорошенько так подсластить. Ещё б она усталость снимала…       Выжатому как тряпка (увы, не в отношении одежды, а лишь морально и физически) Казуме оставалось лишь смотреть на освободившееся от проклятого колдовства осеннее небо, любоваться розово-голубыми красками подступившего рассвета и вслушиваться в тишину мироздания. Ни криков, ни воплей, ни шума боя, только журчание уходящей воды и потрескиванье качавшихся под неласковым утренним ветром стволов. Жаль, нет птиц – с ними пейзаж можно было бы даже назвать гармоничным. Увы, на деле гармонии здесь было не больше, чем на заброшенном могильнике, пусть и не страшном. По крайней мере, сейчас.       Похоже, Казума, мокрый и продуваемый ветром, как-то умудрился задремать. Из сладостного забытья его вывел мерный, но необычайно громкий, приближающийся плеск, словно кто-то швырял в воду бочки. Нехотя продрав глаза, молодой авантюрист равнодушно уставился на возникших перед собой из ниоткуда персонажей. И только через несколько секунд откровенного тупения с усталой горечью понял, кто это нарисовался. Ему нестерпимо захотелось плеваться и материться на всю провинцию, но сил хватало лишь на то, чтобы закатить глаза в тщетной надежде, что всё окажется глюком и пропадёт само.       - Бл*аа.. Ну сколько можно-то?.. – тоскливо выдавил из себя будущий герой эпохи, когда третий (третий!) за последний час великан с очередной ведьмой на горбу отказался исчезать с глаз долой. Судя по отсутствию явного дискомфорта, вода монстру ноги не шпарила, значит, её святые свойства окончательно развеялись. – Женщина, идите нах*й, покиньте мою жизнь. Чё вы вообще до меня дое*ались, будто я вам денег должен?       - Не деньги – ты должен мне нечто намного больше, хе-хе! – гадко, будто осипшая змея, прошипела спустившаяся карга в черепе-маске, демонстрируя свою левую руку. Точнее, культю – место кисти занимал невесть как сросшийся с костью ножище c грязным волнообразным клинком. «Процедура опознания» для Казумы прошла быстро, и он обречённо упал затылком на дерево. Ну бл*дь, конечно, давайте нам всякие недобитки будут возвращаться мстить! – Узнаёшь работу, умелец? Показать, что я теперь могу?       - Я за половое равенство, и бабам не уступаю из принципа, так что в очередь, тварина, сперва я покажу, - ворчливо пробурчал Казума, слишком измождённый для страха и ненависти, и, кое-как нащупав кобуру, с трудом наставил на скотину ствол. Верх идиотизма – угрожать разряженной пушкой, с которой вдобавок стекает вода изо всех щелей, будто со старой посудины после шторма. Нелепо до смеха, но мразь ещё может тупо не знать, как работает огнестрел. Ещё есть шанс сблефовать. – Твой е*антроп, может, и раскатает меня в лист нори, но не раньше, чем я тебе форточку промеж глаз поставлю. Сечёшь? Тогда пи*дуй, пока мои не подоспели, не то вместо форточки будет сетка. Рабица.       - Напугал сову падалью! Видала я, как тебе «помогла» эта железка при нашей встрече, - насмешливо протянула ведьма, не столько раскусив обманку, сколько уверившись, что пистолет и в этот раз даст осечку. Один хрен, Казуме от этого легче не стало, но, вопреки ожиданию, горбунья пускать его на суши не спешила. Вместо этого она достала нормальной рукой (насколько это было применимо к её бородавчатой костлявой конечности) небольшую плетёную куклу из камыша. Примитивную и вместе с тем зловещую, особенно из-за примотанного к плечам зеленоватого куска ткани, подозрительно напоминавшего накидку молодого авантюриста. Неужто эта старая сволочь, когда ей талисманом ошпарило руку, ухватила ногтищем лоскут? И впрямь оттяпала. Для полного счастья юноше сегодня только вудуёвщины не хватало, ага. – Ты знал, что со временем одежда становится частью хозяина, впитывая не только его пот и кровь, но и ауру? Теперь будешь знать! Кадишту мглетх ли!       Прежде, чем Казума успел придумать, чем ещё можно выторговать себе жизнь, злорадствующая гадина издевательски медленно провела лезвием по правой ручонке куклы. Юноша уже понял, что из этого выйдет, но всё равно не оказался готов к адово жгучей боли и ощущению, будто ему в кисть по самый локоть вшили раскалённую добела проволоку. Едва не ломая зубы в попытке сдержать дичайший ор, будущий герой эпохи схватился за пострадавшую конечность и прижал к себе, будто кошку на пожаре. Удержать пистолет в таким убийственных условиях было попросту невозможно, и тот, выпав из онемевших пальцев, с символическим стуком ударился о корни, после чего не менее символически скатился в воду. Всё, пи*дец, больше нечем отбиваться…       Нет, так-то у Казумы в арсенале ещё оставалось «Опустошение», но это был заведомо дохлый номер. Во-первых, даже если он ухитрится подманить к себе ведьму поближе или, того хлеще, с пафосом изъе*нётся и наскочит на вонючую тварину, юношу сто к одному ждал бы печальный конец – карга исполосует его прежде, чем Казума высосет из неё хотя бы четверть ХПшки. И даже если сработает невесть откуда взявшаяся сюжетная броня (Эрис даст, не иначе), и бывший хикки уработает мразоту, всей её толщины не хватит, чтобы выдержать натиск остающегося великана. Да тот пустит юношу на перчатку при первом же акте агрессии против её хозяйки. Нет, своими силами Казуме не спастись.       - Коллекционер! Король в Жёлтом! – едва соображая от боли, прокричал молодой авантюрист. Он вовсе не звал проклятого монстра на помощь (хотя прямо сейчас был бы совсем не против такого «бога из машины») и не просто рассчитывал на то, что его услышат друзья и союзники. Выросшая из предыдущей угрозы идея хоть и опиралась частично на растягивание времени, главный акцент ставила на всё тот же блеф. Правда, откровенно говоря, как такового блефа теперь не было, лишь правда под нужным углом. И, судя по ослабшей боли и замешкавшейся ведьме, расчёт оказался верен. По крайней мере, поначалу. – Слыхала про такого?! Так знай – он положил глаз на мою голову! Я для него ценный экземпляр! Убьёшь меня раньше него, и этот огнеголовый черепушник придёт уже за тобой, падлой! Даже мокрого места не оставит, как от твоих подельниц у меня во сне, лошады и сопли!       - Что ты говоришь! Неужто сам Неназываемый прячется за теми деревьями и следит, чтобы с твоей головушки не упало и волосинки? А, может, он забрался на те ветви? Или затаился под водой, как лягушка? – Ведьма со смехом огляделась по сторонам, ехидно делая вид, что выискивает богомерзкую фигуру в жёлтом кафтане. Великан, слепо копируя хозяйку, также присоединился к этому действу – со стороны это смотрелось бы комично, не будь ситуация откровенно х*ёвой. Впрочем, определённое белое пятно в ней имелось – в голосе уродины всё же проскользнула нотка неуверенности. Её ещё можно было запугать. - Хех, даже если представить, что такой как ты приглянулся богу-побиральщику, слугам Скрытой Луны этот паразит не страшен – нам покровительствует истинный Бог! И всякий, кто осмелится перейти нам дорогу, познает ужасы самой Бездны!       - Подумай о своём Ковене! Аква пустила на корм рыбам прорву твоих подруг и с радостью дотопит остальных, когда узнает, что те сделали с её дорогим товарищем! – зашёл с другой масти гнувший свою линию молодой авантюрист, лихорадочно дрожа от того, что грибная рванина начала водить остриём вокруг паха куклы. От ощущения беспомощности юноше хотелось уже выть; нет ничего хуже, чем быть мышкой в когтях кошки, удумавшей играться! - Уходи по-хорошему, пока эта мстительная и отбитая на всю башку Богиня не устроила за тобой охоту! Серьёзно, она ж тебя и с дна морского достанет, а так ты ей на х*й не сдалась!       - Эта синеволосая сука ещё заплатит за каждую мою погубленную сестру! О, Звёздный Зародыш воздаст ей сполна, и не только ей! – Отчаянная угроза внезапно обратилась в провокацию, когда озлобившаяся карга резко подалась к юноше, тыча своим остроконечным протезом уже не в куклу, а прямо в грудь Казумы. Дело дрянь, но как тогда быть - давить Харизмой и дальше или перестать уже ломать комедию? Вот он шанс забрать «компанию в ад», для «Опустошения» достаточно лишь ухватить эту падлюку за культяпку. Чем Эрис не шутит, может даже удастся, перекачав у ведьмы часть сил, нырнуть под воду и съе*ать карасём от этой шоблы ко всем херам! А если окажется недостаточно глубоко, то просто перейти в режим «Скрытности», и плевать, что вода выдаст маршрут искателя приключений – главное добраться до «суши», а там ищи его днём с огнём! - Наивный глупец, как же ты не понимаешь! Ковен это не люди и не идея! Ваши лжебожества существуют, пока им молятся их жалкие холуи, алча ничтожные подачки свыше! Но слуги Скрытой Луны ничего не требуют за свою верность, мы знаем, что станем частью нового истинного Бога, который пожрёт ваши народы, земли и идолы! Ибо не Ковен породил Его, но Он породил Ковен!       - Зачем вообще поклоняться богу, который планирует устроить Апокалипсис?! Вам с того какая выгода?! – процедил Казума, но не ради ответа, а чтобы отвлечь уродину болтовнёй. Пусть распи*дится и потеряет бдительность. Лишь бы хватило сил для броска.       - Гибель мироздания неизбежна, и лучше стать клыками, которые разорвут его, чем плотью, в которую они вонзятся! Эта смерть даст начало новой жизни, новому мирозданию, ибо такова природа Хаоса! – возбуждённо затараторила горбатая дрянь, будто во время проповеди. Впрочем, это проповедь и была – целые галлоны воды и ни капли смысла. - Пусть многих моих сестёр погребло под обломками астральной темницы, Ковен всё равно будет жить, даже если убить каждого из нас! Наш культ никогда не умрёт, он всегда существовал и будет существовать, пока бьётся …!       - «Грозовая клетка»!       Прежде, чем бывший хикки пересилил себя и бросился с «Опустошением» на подобравшуюся тварину, тишину утреннего мироздания разрубил чей-то далёкий громогласный крик. Кому он принадлежал, изнурённый болью и волнением Казума опознать сходу не смог. А потом ему стало тупо не до этого.       Невесть откуда на великана, будто на громоотвод, посыпался целый каскад молний, окутав его ослепительной и пронзительно гудящей сеткой электричества. Громадина беспорядочно задёргалась, гулко рыча и изрыгая сбивчивые вопли боли, а вместе с ней и проклятая ведьма – полы её рванья оставались в воде, и горбатая стерва сполна отхватила свои двести двадцать. К сожалению, вволю позлорадствовать и насладиться зрелищем у Казумы возможности не представилось: во-первых, он пусть и разлёгся на корнях выше уровня воды, но не успевшая просохнуть древесина заставила вспомнить и возненавидеть закон Ома; а во-вторых, колдовская кукла в руке карги тоже стала звеном в импровизированной электросети.       На счастье молодого авантюриста, призванная молния была куда слабее настоящей, иначе бы от него остался обожжённый труп уже через пару секунд. Боль наступила не сразу, ограничившись поначалу щемящим чувством в груди и колющим жжением, растекавшимся по всему телу. Но уже в считанные секунды начался форменный пи*дец: сердце как клещами прихватило, мышцы свело будто эпилептика на морозе, а живот словно скрутило в морской узел. Едва дыша, бившийся в судорогах Казума не мог даже выматериться чтобы приглушить боль; его в принципе ни на что не хватало кроме мысленных мольб о скорейшем конце этого живодёрства.       Конец, как ни странно, и впрямь наступил скоро. Правда, отметил это бывший хикки уже задним числом, когда бессильно обмяк на корнях предательской сосны и тупо уставился перед собой, донельзя плохо соображая, но всё же умудряясь оставаться в сознании. Картине происходящего, казалось бы, стоило порадоваться: ошарашенный великан заметно дымился и откровенно тупил, а ведьма, то ли из-за возраста, то ли из-за близости к эпицентру поражения, после «шоковой терапии» расклеилась напрочь, скатившись набитым мусорным мешком в мельчающий грязный поток. Подобное к подобному, туда дряни и дорога.       Параллельно вялому злорадству Казума задавался вопросом, кого ему следует благодарить за «дар свыше». Логичнее всего было ополчиться на весталку как на единственную из всех спутников, кто доселе косплеил Рейдена. Однако голос кастовавшего был явно неженским; неужто это был Альхазред? Или Парацельс? Нет, точно не доктор, он ни в одном бою магией ни разу не пользовался; значит, это колдун. Хотя чуйка упрямо подсказывала юноше, что глотка у старика не такая лужёная, да и чародейство «Алого Демона» оставило бы от присутствующих лишь одну общую кучу пепла, других вариантов у Казумы просто не было. Ну не крестоносец же с выродком (про разбойника и говорить было нечего) овладели ни с того, ни с сего Магией Молний! Это ж продвинутый спелл, на него батрачить надо кучу уровней!       - Беглый огонь! – прежде, чем бывший хикки закончил гадать с «кандидатурой», прозвучал ещё один мощный голос, явно отличный от первого, хоть и не уступающий тому в решимости и властности. Почти сразу же за ним разразилась серия хлопков, которые Казуме после этой ночи сложно было с чем-то спутать – это грохотал огнестрел, слишком многочисленный, чтобы принадлежать одному разбойнику, даже если вообразить, что у того имелся тайный (и сухой) ствол про запас.       Нестройный пронзительный свист в мгновение ока заполонил округу, но его тут же заглушил зычный яростный рёв боли – чудовище свинцовому рою оказалось радо меньше чем бык – слепням. Не в малой степени благодаря тому, что загадочные стрелки своё дело знали и били в голову. Причём били не только пулями, но и арбалетными болтами, превращая область между плечами образины в уродливое подобие кактуса, толстого, низкого и грязно-красного.       Тщетно пытаясь спастись, великан отчаянно замотал башкой, запоздало прикрыв морду обеими лапищами, которые уже через десять секунд залило кровью, превратив в жуткое подобие перчаток с «украшениями» из торчащих болтов. Судя по частоте последних, арбалетчиков среди стрелявших было если не больше, то столько же, сколько и бойцов с огнестрелом. И вели огонь, как минимум, с двух сторон. Это было спланированное нападение.       Ошарашенный внезапными молниями и не менее внезапным обстрелом, великан какое-то время тупо крутился на месте, в бессильной злобе захлёбываясь воем и пуская со своего горба тучи спор в никуда. Какой бы толстой не была у здоровяка шкура и каким бы ни был его запас ХПшки, бронебойные снаряды сводили на нет все эти преимущества.       Похоже, скудный мозг монстра смог, наконец, осознать свои перспективы в качестве живой мишени и сделать единственно верный вывод. Не застилай глаза великану кровь и собственные коряги, он, может, и увидел бы стрелков, и тогда бы уже сам перешёл в атаку. А так он попросту бросился наутёк, куда глаза глядят (то есть, конечно же, не глядят), сшибая все встречные деревья. К счастью, не в сторону Казумы, оцепенело следившего за происходящим со своей ниши.       - Взвод, по коням! Начать преследование! – приказ командовавшего звучал так близко, будто его обладатель находился прямо за сосной Казумы. Даже в таких сухих коротких фразах трудно было не уловить охотничьего азарта. - Ожват, задержать! Пистольеры, на перехват! Эномбрэдастрапэ!       - Эномбрэдакоманданте! – стройно ответили звучными возгласами не меньше десятка человек. Затем к топоту убегавшего великана добавился новый, менее громкий, но куда более частый и множественный, сквозь который то и дело пробивалось яростное конское ржание. Не прошло и минуты, как молодой авантюрист, наконец, увидел тех, кому был обязан спасением.       Мелькая меж стволов деревьев справа и слева от Казумы, по истощившемуся потоку в погоню за монстром бросились две группы всадников. Издали их было толком не рассмотреть, но в глаза сразу ударила броскость их красно-золотых накидок и плюмажей на шлемах-саладах. Скача во весь опор, растянувшись ровной вереницей друг за другом на небольших, преимущественно рыжих лошадях, загадочные кавалеристы заходили с двух сторон. Догнав и даже перегнав великана, они, однако же, приближаться к нему не спешили. Тот, в свою очередь, продолжал защищать ряху, а потому пока не замечал преследователей. Ну или не хотел замечать, напуганный до усрачки их палящими палками, которым, вместо того, чтобы болтаться на седельных крюках, самое время жахнуть по новой.       Но «жахнуло» нечто иное; наперерез несущейся громадине выскочила третья группа «красно-золотых», и один из её всадников поднял нечто, смахивавшее на посох, и, похоже, что-то прокричал – рёв твари на таком расстоянии заглушал все звуки. Через секунду гортанные завывания внезапно сменились сдавленным хриплым рычанием, а сам великан будто бы врезался в гигантский невидимый забор и повис на нём, невольно раскрыв драгоценную морду лица. Чем не минули воспользоваться «загонщики».       Всадники, собравшись в колонну по двое, закружились в завораживающем верховом хороводе, синхронно вскидывая правую руку с пистолетом и разряжая его чуть ли не вплотную в уродскую рожу всякий раз, когда проскакивали мимо великанской головы. Отстрелявшись, пара уступала место другой и ускакивала в куда-то назад; и так, наверное, раз шесть – считать стало трудно, так как клубы порохового дыма совсем скоро заполонили пространство перед великаном, а выстрелы потонули в новом болезненном вопле живучего гада. К тому же вниманием Казумы завладел один из «красно-золотых».       Пока одни кавалеристы обстреливали застопорившееся чудовище (которое, как ни удивительно и как ни прискорбно, ДО СИХ ПОР не издохло под таким шквалом огня), а другие, соскочив с коней на почтительном расстоянии, только начали заряжать снятые с крюков мушкеты и арбалеты, какой-то наездник на золотистом мерине внезапно ринулся прямо к монстрине, и никто из его товарищей за ним не последовал. Прямо на скаку мужик резким движением взобрался в полный рост на седло и, грациозно сохраняя равновесие, пока конь не оказался буквально в двух метрах от образины, лихо запрыгнул аккурат на грибной горб.       - Слезай, дурак! – порыв ветра отчётливо донёс до Казумы чей-то негодующий и вместе с тем восхищённый окрик. Но «акробат» возвращаться на землю пока явно не собирался; белкой взлетев на самую «вершину» прямо через споровые выхлопы, сорвиголова принялся деловито что-то запихивать по грибным нишам.       Но не успел «красно-золотой» закончить дело, как великан, наконец, соизволил убраться с «забора». Даже со своего далёкого угла Казума прекрасно видел, что рожа твари превратилась в сплошное кровавое месиво. Шатаясь как пьяный и нелепо размахивая руками в попытках сориентироваться в пространстве, ослепший исполин уже даже не ревел – мычал, устало и страдальчески. Чудовище помирало. Такое большое, такое сильное – и такое беспомощное. Казуме даже стало жалко его.       Стрелки держали монстра на прицеле, но огня никто не открывал, определённо опасаясь попасть по своему товарищу. Тот всё ещё пытался удержаться на ногах, но в какой-то момент не выдержал и свалился прямо под ноги монстру; судя по тому, как странно обмякли его конечности, мужик-таки надышался спорами. Довыёживался.       Бедолаге было не позавидовать: мало того, что он траванулся, так на него в любой момент мог наступить великан, и всё, гони врачей, зови клирика – для отпевания. Рассчитывать «красно-золотой» мог теперь только на Эрис. Ну и на пару таких же отбитых сорвиголов, которые, отстрелявшись из пистолетов, вместо того, чтоб ускакать за остальной колонной, развернули коней и стремглав примчались к упавшему товарищу.       Один прямо на скаку спрыгнул наземь и взялся со всей поспешностью закидывать тело горе-акробата через седло, а другой, обнажив длинную узкую саблю, безрассудно набросился на шатавшуюся образину. Всадник рубанул по бедру исполина, после чего внезапно сбавил вход и повернулся к израненному великану, определённо тому что-то крича. Привлекал внимание, не иначе, пытался отвести угрозу от незадачливого соратника. Потому-то и стрелки медлили – от их залпа умирающая тварь запросто могла свалиться в самую ненужную сторону и погрести под своей тушей…       Вдруг раздался раскатистый грохот, куда громче, чем раньше, но породили его уже не мушкеты. Горб твари объяли яркие всполохи огня, а затем исчезли с его доброй третью, оставив в туше дымящуюся по-чёрному выбоину. Магия? Нет, просто в арсенале таинственных вояк оказались ещё и ручные гранаты, а этот псих взял и затолкал их в споровые мешки! Такой финт ушами стал для великана последней каплей, и он со стихающим стоном скосился назад, прямо на спасавшихся «красно-золотых», будто специально.       Конь бросился бежать прежде, чем его хозяин сел верхом, но последний умудрился устроиться на боку, одной ногой в стремени и держась только за луку седла! И ведь удержался! И ведь успели проскочить под падающей громадиной, к буйной радости своих товарищей! Казума бы тоже поддался эмоциям и засвистел от восторга, не будь он поглощён зрелищем настолько, что у него перехватывало дыхание. Причём, перехватывало буквально… слишком буквально!       Как бы глубоко юноша не вдыхал, ему казалось, что лёгкие наполнялись, в лучшем случае, только на треть. Да и сам воздух стал каким-то душным, тяжёлым, хотя ни дыма, ни проклятых спор, никакой другой дряни бывший хикки вокруг себя не замечал. Хотя нет, заметил – е*учая кукла вуду сползла головой в лужу! Казуму объяла смесь страха, тревоги и раздражения, его едва не пробрал истерический смех – за последние два дня он испытывал кислородное голодание чаще, чем за весь год до этого, хоть привыкай! Вот же щедрое мироздание, е*ёт как хочет! Может дать очередную порцию страданий – даёт!       Будущий герой эпохи был измождён донельзя, но не настолько, чтобы смиренно отправиться на «заслуженный покой». Ломая себя изнутри фигурально и не очень, Казума перевалился на брюхо и, утопая в омерзительной смеси липкой грязи, опавшей коры, шишек и иголок, потянулся за колдовской плетёной фигуркой. Когда ногти неудачно соскользнули по ножкам вудуёвщины, ругань раздосадованного юноши смешалась с болезненным стоном – ему словно мотыгой саданули по заднице. Так и до мазохизма скатиться недолго; Даркнесс бы такую херобору оценила…       Изловчившись с помощью такой-то матери, молодой авантюрист всё же вытащил злостную куклу до того, как у него иссякло второе (если не третье) дыхание. Ощущение, когда держишь сам себя под рёбра, было, мягко говоря, не из приятных, но задышавшему, наконец, полной грудью Казуме было откровенно насрать. Именно из-за этой маленькой эйфории он и не отреагировал на замеченное боковым зрением движение, долба*б.       - «Опустошение»! – В руку юноши вцепилась, будто всплывшая из грязюки коряга, сухощавая лапища со знакомыми нарывами. Впившиеся в плоть острющие ногти напоминали сомкнувшуюся собачью пасть, но куда больнее Казуме было от иссушающего, отнимающего жизненные силы читерного колдунства ведьмы. Старая сука оказалась крепче, чем казалась, и теперь, растеряв от молний здоровье, стремилась вернуть его обратно.       Выронив долбанную куклу обратно в лужу, несчастный искатель приключений, скатываясь разгоняющимся локомотивом в пучину безвольного отчаяния, попытался сбить хватку свободной рукой, но тщетно. Маны на ответное «Опустошение» уже не хватает, как и сил пытаться прижечь падлу талисманом Боудикки. Надо было сразу за него браться, а теперь поздно хлестать минералку, печень растворилась.       Тварь крепла с каждым мгновением, и с каждым мгновением становилось всё неистовее её злобное, безумное хихиканье. Оно бесило, лишало всякой уверенности и надежды, но куда кошмарнее была лишившаяся маски рожа, которая нависла над оцепеневшим юношей. Описать её уродство было невозможно даже нецензурными словами, рядом с ведьмой любой Хищник показался бы эталоном красоты, ибо от этого длинноносого бородавчатого страхоё*ища даже слезились глаза – настолько тем было больно смотреть на такое. Но отвести взгляд было невозможно, как невозможно перестать смотреть на подползающую гадюку.       - Лживый притворщик, ты жалок, как и твоя западня! Я покончу с тобой, а потом, когда восстановлю Ковен, настанет конец и твоим дружкам! – Ублюдочной карге, конечно же, было мало убить юношу, высосав его досуха. Вечно этим ё*нутым надо поизмываться, смешать с г*вном и оплевать, теребонькая своё трухлявое ЧСВ. Как же Казума ненавидел таких «триумфаторов», аж в глазах темнело! К несчастью, сейчас причиной тому была не только ненависть. – Говоришь, на меня начнут охоту? Достанут на дне морском? Ну нет, это я!..       Сперва Казума решил задним умом, что, теряя сознание, перестал различать звуки, но уж слишком подозрительным ему показался сменивший смех гиены стон после сухого резкого треска. Мир вокруг продолжал проваливаться в темень, но в моменты просветления очертания окружения теперь были немного чётче; по крайней мере, достаточно, чтобы молодой авантюрист приметил обмякшее в луже тело ведьмы и нависшую над ней фигуру с мушкетом.       - Корнет, клирика сюда! Аллюр «три креста»! – с трудом разобрал Казума сквозь приглушённый гул в ушах расплывчатый, будто из бочки, голос незнакомца, обращавшегося к кому-то вне поля зрения юноши. Увы, повернуть голову последний был уже не в состоянии – искатель приключений даже веки с трудом поднимал, не соображая, жив ли он ещё или преставился. По-видимому, спасителя терзали те же сомнения, и он наклонился к молодому авантюристу поближе. – Эй, пострел, ты ещё с нами?       - Вы… кто?.. – тяжело, будто язык окаменел, промямлил Казума, не выдержав и уронив-таки голову на землю. Или не на землю. Или вовсе не уронив – ведь он даже удара не почувствовал. Всё было как во сне, и казалось каким-то мелочным и пустячным, что совершенно не хотелось обращать внимания. Приходилось себя заставлять. Зачем?       - Коты в пальто! – из-под поднятого забрала салада ощерилось широкой довольной ухмылкой молодое усатое лицо. Глаза на нём и впрямь были кошачьи, зелёные и загадочные…       Тара-тара-тат тара-тат тара-тара! Тара-тара-тат тара-тат тара-да!       Просторная гостиная, чья старинная роскошь теряется в мягком полумраке. Вялое пламя каменного камина вылавливает контуры задёрнутых штор и книжных шкафов, широких картин и звериных голов на стенах, толстых соф и кресел. В одном из таких, украшенных резными подлокотниками, сидит внушительный седоватый старик в бордовом двубортном кафтане и читал не менее внушительную старую книгу в ссохшемся деревянном перекладе. Стоящий на столике поодаль подсвечник навряд ли позволяет нормально читать, но обтянутое лицо старика не выражало никакого напряжения, словно ему и не приходилось ломать глаза при таком-то освещении. Где-то это лицо, неприятное, со впалыми глазами и выпуклым носом, с ухоженной острой бородкой и усами, Казума уже видел… Ох, нееет…       - Здравствуй, дружок, сегодня мы расскажем тебе одну очень добрую и смешную сказку про то, откуда берутся деньги, - издевательски ласковым тоном вкрадчиво прохрипела проклятая тварь в обличье «Ведущего». Будущий герой эпохи едва сдержал порыв сразу же броситься наутёк, а оглядевшись по-быстрому, с ужасом осознал, что это всё равно было бесполезно. Хер знает как такое было возможно, но юношу лишили тела! У Казумы осталась одна только голова, которую разместили на блюде в окружении яблок и гроздей винограда! Когда и при каких обстоятельствах так получилось, он понятия не имел.       - Что ты со мной сделал, ублбмвм!.. – объятый нешуточной паникой, Казума возмущённо раскрыл было рот, к в него тут же сама собой залетела горсть виноградин. Странно, но даже в таком положении молодой авантюрист был в состоянии дышать, разговаривать и кашлять, что и случилось, когда он поперхнулся нежданной напастью. Та, однако же, по неизвестной науке причине возвращаться отказывалась, будто её держал кто-то, и юноше пришлось через силу жевать и глотать не то настырное угощение, не то импровизированный кляп – виноград оказался незрелым и горьким.       - В одном сказочном королевстве жил-был один Лорд. О себе он оставил недобрую память, но при жизни его высокое положение не всегда вызывало в людях страх; было время, когда Лорд мог выйти на улицу или опрокинуть стаканчик в трактире, не опасаясь оскорблений, - с пробирающей интонацией начал читать старик, словно не замечая отсутствие настроения у «слушателя». Скотина, чего он добивается?! Или ему просто в кайф издеваться над пленниками, фашисту доморощенному? - И вот однажды не по годам пышнотелая и ветреная девица взяла привычку следить за ним. Лорду поначалу это казалось забавным, потом стало раздражать.       - Слушай… те, Король, может, мы договормбф!.. – Противная масса, вопреки надеждам, в никуда не растворилась, а застряла в горле слизистым комочком, будто при гайморите. Тем не менее, при всём своём страхе и отвращении, Казума предпринял-таки попытку наладить диалог с перевёртышем, но очередная горсть виноградин свела её на нет.       - Оказавшись на грани банкротства, Лорд заключил сделку с древними существами, которые явились к нему в поисках жертвы в одну лунную ночь. За свою помощь они потребовали какого-то идола и ещё одну малоприятную услугу. Сделка состоялась, и новые помощники Лорда бесшумно нырнули в морскую воду. В тусклом свете факелов Лорд заметил знакомое лицо и ощутил злобное торжество, - демонстративно не обратил внимания на обращение юноши бородатый му*озвон. Возмущаться было бесполезно, как, собственно, и всё, что только приходило бывшему хикки на ум в потугах состряпать план спасения. Скрипя пока ещё (как он надеялся) не вынутыми мозгами и жуя отвратную «затычку», Казума неожиданно заметил странную фантасмагорию в пляске каминного огня.       В языках пламени отчётливо угадывалась фигура Коллекционера в его нынешнем обличье, только заметно более молодая. «Ведущий» ухмылялся и держал без особой ласки за подбородок некую девушку, лицом на удивление похожую на Акву, а вот формы у неё были не в пример привлекательнее. Глядя на неё, взиравшую на Лорда со страхом и обожанием, Казума ощутил какое-то щемящее чувство в груди (по очевидным причинам фигурально) – девушка показалась ему знакомой, и не только из-за схожести с богиней.       - При кровавом свете луны Лорд заманил свою перепуганную жертву к краю причала. Прежде чем она осознала, где находится, он приковал её наручниками к жутковато ухмыляющемуся идолу. Лёгкого толчка хватило, чтобы сбросить их обоих в ледяную воду, - Повествование становилось всё мрачнее, и вместе с ним менялись и образа, наглядно иллюстрируя сказываемое. В то, что это была всего лишь «очень добрая и смешная сказка» Казума не верил, уж слишком явственными были эмоции на лице преданной девушки, верившей своему убийце до конца. Подобный фанатизм в глазах молодой авантюрист уже видел и с болью вспомнил, кому тот принадлежал. Нет, это не Сирена стала чудовищем; настоящим чудовищем становятся не против воли, а по собственной. - А когда начался отлив, Лорд обнаружил на берегу россыпь драгоценных камней великолепного качества.       - Король, ну зачем я вам? – воспользовавшись тем, что Коллекционер отвлёкся от чтения и взялся устало потирать переносицу (скорее театрально, чем по нужде), будущий герой эпохи решился ещё раз выйти на контакт с тварью. Бросив короткую фразу, Казума тут же сжал зубы, готовясь к тому, что в них как тараном в ворота заявится очередной фрукт, но, к его немалому облегчению, украшение блюда не сдвинулось ни на дюйм. Либо монстра одолела лень, либо он сейчас стал предрасположен к беседе. В любом случае, шанс нельзя было упускать. Альхазред поминал, что эти твари любят играть, значит, надо развести на какой-нибудь спор. – Да, вы всемогущи и всё такое, но я уверен, что буду вам полезнее в ином качестве, чем как жалкий экспонат. У вас ведь наверняка есть дела, в которых пригодилась бы чья-то помощь?       - Ах, наш дорогой Сато Казума, вы умилительно любезны, но вы ведь уже нам помогаете, о большем мы вас и просить не смеем! – с непостижимой нежностью пробурчал загадочный мерзавец, скосив до странности ожидающий взгляд в сторону задёрнутого окна. Издав усталый разочарованный вздох, старик вскоре вновь вернулся к книге. Это либо была какая-то идиотская игра, либо ничего полезного он говорить и не собирался. – Надеемся, вам ясна мораль сей сказки? О, она столь же проста, сколько и правдива: «и от грязной сделки бывает чистая прибыль», хе-хе. А сейчас давайте я вам расскажу ещё одну сказку - про то, что бывает, когда нарушаешь договор.       Больной ублюдок всецело погрузился в свои «байки из склепа», исполненные зла, цинизма, мерзости и пороков. Тварь читала взахлёб, дополняя каждую историю из своего (в этом Казума не сомневался) прошлого извращённой донельзя моралью, вызывая у несчастного искателя приключений глубочайшее отвращение и презрение, вплоть до тошноты. В последнем, впрочем, не в малой степени были виноваты фрукты, вновь начавшие затыкать молодого авантюриста при каждой попытке воззвать к монстру.       Вынужденный молча слушать про какую-то пиратскую команду, колдуна-некроманта, сведённого с ума пророка, ведьму-людоедку, свиноподобного демона и прочих «знакомцев» молодого Лорда, Казума от бессильной злости и охватывающего уныния начал просто сходить с ума. Это был сущий кошмар, совершенно абсурдный и вместе с тем реальный до боли. В этом будущий герой убедился, искусав собственные губы до крови в наивных попытках очнуться от дурного сна. Но спятившее мироздание растворяться в забвении не желало, издевательски намекая на подлинность происходящего.       В конце концов, юноша, невесть как заставив себя перейти от паники к бешенству, стал упрямо гундеть и сжирать всё, что прилетало, рассчитывая так или иначе сточить весь окружавший его пищевой декор. И тогда, если его глотка будет ещё в состоянии издавать звуки, Казума уж заставит бородатую сволочь замолчать и выслушать его требования. Нет, не просто выслушать – принять их!       «Я тебя разорву щас нах*й пополам, тварь! Вернул меня обратно и тело мне отдал! Быстро, бл*дь! Быстро, сука! Верни меня к друзьям в мой мир, му*ила! Тьфу на тебя, г*вно потустороннее!» - эти и многие другие хлёсткие тирады грозились вырваться из глотки юноши, но, одержав победу над «кляпами» и убедившись, что горло до конца не забилось, Казума всё же пересилил себя и снова пустился в дипломатию. С поправкой на эмоциональное состояние.       - Тхело! Гхде оно?! Можно мне кха-кхотя бы тело вернуть?! Я ж не угх-кхых… не угхомонюсь! – давясь до слёз горькой фруктово-ягодной массой, бывший хикки со злым торжеством пригрозил самой опасной твари в его жизни. Это было определённо не самое мудрое решение, но как-то трудно здраво мыслить на оторванную голову. Впрочем, терять тому, по большому счёту, уже было нечего.       - Хмм? Ваше тело? Чудесный экземпляр юношеского образа жизни, хотим отметить: хорошая конституция, здоровая наследственность, впечатляющий болевой порог и на удивление прочные кости, жилы и внутренние органы, а уж какой талант заложен в его ловких пальцах! Хотя кому мы рассказываем, вам ли это не знать! – пробрал юношу до дрожи своей тёплой улыбкой старикан, после чего широко развёл рукой, указывая на какой-то громоздкий предмет, терявшийся в полумраке. – Маэстро, музыку!       Темень разогнали внезапно зажёгшиеся огни, принадлежавшие свечам, стоявшим на пресловутом предмете, оказавшимся роскошным роялем. Полюбоваться им не выходило не столько из-за отсутствия желания, сколько из-за вышедшей к нему из тьмы фигуры. Это был никто иной как сам Казума! Точнее, его пропавшее тело – безголовое и во фраке.       Красивой походкой пройдя к роялю и элегантно поклонившись «зрителям», тело уселось за клавиши и, лишь к некоторому удивлению юноши (тот уже давно начал привыкать к подобным странностям), уверенно затянуло величественную и печальную мелодию. Она походила на похоронный марш, но в ней не было ни торжественности, ни скорби, но была тоска по чему-то далёкому, желанному, но недосягаемому.

В одном из снов я посетил район, Где вдоль домов, отравленных нуждой, Тянулся ров, заполненный водой, Густой, как кровь, и чёрной, как гудрон. От вялых струй дух тлена исходил, Стесняя грудь предчувствием беды, И лунный свет сочился на ряды Пустых жилищ с осанкою могил.

      Мерным звукам клавиш вторил хор чередующихся голосов, знакомых молодому авантюристу дальше некуда. Их обладательниц тоже породил мрак, и тоже в «неполном составе»: одна за другой над роялем воспарили в ужасающем хороводе три окутанные синим свечением головы с призрачными силуэтами былых тел. Аква, Мегумин, Даркнесс – долбанный Коллекционер добрался и до них. От потрясения и ужаса при виде судьбы своих соратниц Казума закричал. Мечтательно улыбавшееся воплощение Бездны не стало его затыкать.

Ни стук шагов, ни скрип оконных рам Не нарушали мрачной тишины - Был слышен только мерный плеск волны, Уныло льнущей к мёртвым берегам. С тех пор, как мне приснился этот сон, Меня терзает мысль: не явь ли он?

      - Ложь! Это всё ложь! Этого просто не может быть! Ты бл*дский ублюдок, ты же снова меня дуришь, как тогда! – не контролируя себя, взвыл будущий герой эпохи, лишь бы не слышать очаровательных куплетов из уст оживших кошмаров, в которых монстр переделал девушек. Невыносимо горькое и безумное зрелище, особенно когда головы принялись пролетать прямо перед лицом Казумы, доводя до полного исступления своими натянутыми улыбками и безжизненными взглядами. - Зачем?! Чего ты этим добиваешься?!       - Это ваше право, но на наш скромный взгляд, вы излишне критичны – исполнение, несмотря на отсутствие опыта исполнителя, на очень достойном уровне. Мы верим, что оно привлечёт не менее достойную публику, - Коллекционер издевался с такой искренней лаской, что бесил и успокаивал одновременно, вызывая у Казумы полнейший когнитивный диссонанс. И пока подсознательно не желавший сдаваться юноша доламывал мозги в попытке родить новый план и не спятить с концами, бородатый изверг, снова покосившись на шторы, со странным облегчением и удовлетворением выдохнул. – О, а вот и она! Как говорится, вспомнишь солнце - вот и лучик…       Забавно, но Казума, как выяснилось, ещё не растерял способность изумляться в этом театре абсурда: когда внезапно раздался оглушительный грохот снесённых камней и звон выбитого стекла, он только и смог, что оторопело вытаращиться на пресловутую «публику». Протаранив стену будто грузовик, в помещение въехала карета, запряжённая парой рослых и буйных коней. Бывший хикки не знал, чему поражаться больше – неистовой дури меринов, в лёгкую проломивших собой, на минутку, почти метр камня и панелей, или их кучеру, лысому бородатому старикану в грязном истрёпанном камзоле, ржавшему с перекошенным лицом не хуже своей упряжки.       Кони пронеслись по гостиной стенобитным шаром, а карета и вовсе на заносе сбила Коллекционера, даже не успевшего вскочить с кресла. Казуме лишь каким-то чудом удалось не оказаться на полу – его столик был буквально в миллиметре от средневекового «бомбилы», но обошлось. Чего нельзя было сказать про рояль и угодившее под раздачу несчастное тело юноши. Инструмент поломало в хлам, «исполнитель» свалился чуть ли не под копыта коняг, и только головы девиц, в силу новых своих особенностей, успели убраться куда-то во тьму.       Карета остановилась столь же резко и внезапно, как и ворвалась. Рассмотреть, сидел ли кто внутри, было невозможно из-за задёрнутых штор; впрочем, желание рассматривать у Казумы появилось в отношении совсем другой вещи – символа на двери. Некий герб, состоявший из ворона, выглядывавшего из-за щита с изображением башни под мрачно стилизованным солнцем, показался молодому авантюристу смутно знакомым. Но не успел юноша вспомнить, где уже видел подобное изображение, как дверь с силой отворилась, и наружу выскочила… Она.       - Я же тебя уже предупреждала – НЕ ТРОНЬ ЕГО! – На замусоренный паркет ступила юная дева на вид лишь немногим младше Казумы. Сиреневые глаза на маленьком, почти круглом лице со слегка вздёрнутым носом и тонкими губами сверкали неприсущим ей гневом. Никакого ветра в помещении не было и в помине, но длиннющие светло-серые волосы развевались из-под тёмно-синей шали как под шквалом, пока богиня, колыхая подкладочной грудью за прекрасным длиннополым бело-индиговым платьем, надвигалась на Короля в Жёлтом подобно грозовой туче. Эрис во всей своей красе, нежданная и желанная как никогда.       Госпожа Удачи сама на себя не походила, такой суровой и решительной Казума свою любимицу ещё не видел. Грациозно воздев руку в кружевном рукаве, будто взмахнув крылом, Эрис молча обрушила на поднимавшееся чудовище столп света, пробивая им потолок и пол. Тварь не издала ни единого звука боли, хотя от его силуэта в магическом каскаде явственно отлетали куски и целые конечности. Медленно, но неумолимо монстр начал движение в сторону богини. От напряжения и тревоги за любимую небожительницу у юноши даже зубы стало сводить, но прежде, чем кто из сильных мира сего продолжил колдовской «обмен любезностями», свод над головами ощутимо затрясся.       - Казума, друг сердечный, прости, что опоздала, но теперь я тебя вытащу из этого кошмара! – От такого обращения к себе Казума даже на минутку забыл о Коллекционере, собранных соратницах и творившемся бардаке. Юношу от старых высоких чувств захлестнула волна восторга, особенно когда богиня, несмотря на свою кажущуюся хрупкость, сперва быстро затащила в карету тело искателя приключений, а затем аккуратно прихватила и голову юноши. В нежных девичьих ручках подле тёплой, ощущавшейся даже сквозь одежду и подкладки, груди бывший хикки чуть ли не растаял от благоговения. Он спасён. Спасён самой богиней.       Давшая по газам, то бишь, по коням, карета зашлась угодившим в турбулентность самолётом, но оказавшегося в ней юношу трясло не только из-за этого. Поначалу Казума язык проглотил от бури чувств, а когда слова благодарности уже были готовы сорваться с губ, острая боль в основании шеи выжгла из ума все мысли – Эрис, не откладывая дело в долгий ящик, принялась усердно вкручивать голову фаворита обратно в тело, будто лампочку в патрон.       - Вот, теперь ты не должен чувствовать себя таким… разбитым. Извини, не удержалась от каламбура, - смущённо вымолвила богиня, когда молодой авантюрист, оправляясь от ломящих ощущений в костях и мышцах, со страдальческой радостью понял, что снова владеет своими конечностями. Тяжело дыша, бывший хикки вновь поднял заслезившиеся от счастья глаза на Эрис; и тысяч слов ни на одном языке ему не хватит, чтобы выразить свою признательность. А когда слова бессильны, в ход вступают поступки, искренние и решительные. – Казума? Ой, нет, пого...       Окрылённый любовью юноша не стал ждать, пока страх и смятение вернут его на бренную землю, и, словно бросающийся на острие копья знаменосец, сомкнул в объятьях спасительницу. Пустив в расход всю отпущенную ему дерзость, Казума уверенно, без всякой задней мысли, прильнул к тонким губам оторопевшей Госпожи Удачи. Как говаривал согильдиец Даст: «Каждая женщина может стать богиней, но каждая богиня будет прежде всего – женщиной». Этот озабоченный придурок никогда ещё не был так прав.       Робкая попытка Эрис сопротивляться сдалась под напором ответной страсти; то, что Казума всегда подозревал и на что надеялся, оказалось правдой – богиня испытывала к нему те же чувства! Оказавшись вместе, два уголька породили пламя, которое разгоралось всё сильнее, угрожая перерасти в пожар. Обоюдные ласки становились всё смелее и интимнее, одежда сдавливала жаждущую плоть подобно клетке, а стыдливые постанывания, плавно переходившие в томное мычание, казались дразнящими приглашениями. И всё же «пожар» был сейчас неуместен.       - Спасибо! Спасибо тебе, Эрис, милая моя богиня! Я твой должник, и не знаю, смогу ли когда-нибудь выплатить этот бесценный долг, но... Но всё же я обязан тебя попросить об одной услуге. - Как бы сильно будущему герою эпохи не хотелось отдаться воле стихии, остатки здравомыслия требовали решить более насущные вопросы. С глубочайшим сожалением Казума отпустил хрупкий девичий стан и убрал руку, уже вознамерившуюся поднырнуть под атласное платье. Глубоко вдохнув, он с мольбой в голосе спросил прямо в недоуменные сиреневые глаза. – Мне до жути не хочется туда возвращаться, но мои подруги остались у этой… твари. Можно ли их спасти? Ведь это ещё не поздно?       - Ах, Казума, совесть твоя хоть и любит подремать, но её хватит на троих, как и отваги! – трогательно захлопав ресницами, Эрис одарила юношу грустной улыбкой и прижала его руку к себе. Казуме стоило немалых усилий, чтобы подавить очередной низменный порыв. Хотя почему низменный? Почему желание трогать ту, кого любишь, и быть ею тронутым в ответ низменно? Это же естественно, а значит, прекрасно. - К несчастью, ни совести, ни отваги, ни ума, ни силы недостаточно, чтобы избавиться от Короля в Жёлтом раз и навсегда. Это существо из иной реальности, чуждой и неправильной, и единственное, что заставит его забыть о преследуемой цели, лишь более ценная добыча. Чтобы спасти себя и тех, кто тебе дорог, тебе придётся предложить Коллекционеру обмен.       - Обмен? То есть, отдать этому Дейви Джонсу за себя и девчат на откуп какую-нибудь сотню душ? – недоверчиво переспросил Казума, испытывая противоречивые чувства облегчения от того, что у Эрис есть план, и негодования от того, что этот план из себя представляет. Острая дилемма сразу выбила из ума весь романтический настрой. – Я паладинством головного мозга не страдаю, и готов заключать сделки с любым дьяволом, но не за счёт человеческих жизней же! Неправильно это, дико и не по совести.       - Не нужны ни сотни душ, ни тысячи, а только одна, более не человеческая. Каждое живое существо уникально, но не для Короля в Жёлтом, для него значение имеет только сила, позволяющая выживать там, где другие сгинут, - отстранённо изрекла Госпожа Удачи, ласково поглаживая юношескую ладонь и в особенности трофейное кольцо на мизинце. Странное дело, но Казума только сейчас начал ощущать его на своём пальце. Серебряная безделушка отчего-то стала нагреваться. - В Гамлете таких героев немного, и среди них выделяется только один – тот, кто сумел спуститься в Темнейшее Подземелье и выбраться победителем, отринув свою человеческую сущность. Теперь это существо таится в городе и ждёт, когда за ним придут, чтобы дать свой последний бой.       - По описанию, конечно, не Повелитель Демонов, но, если он теперь и впрямь чудище какое, то я глубоко сомневаюсь, что своими силами завалю это «существо», тем более, что моих соратниц заграбастал этот желтушный утырок. Они, мягко говоря, то ещё счастье, но зато доверяют мне и готовы подчиняться, чего от местных я явно не дождусь, - растерянно заметил молодой авантюрист, пытаясь уложить в голове новые «возможности». Конечно, богине видней, этот выбор ей самой неприятен, но она всё равно остановилась на нём, и всё же… И всё же Казума хотел убедиться, что все прочие мосты сожжены и ни одного не осталось. – Эрис, голубушка, мы точно ничего не можем сделать с самим Коллекционером? Что если тебе позвать на помощь других богов? Разве тогда не получится отбить силой у страшилища захваченных девушек? Меня же ты отбила…       - Отбила? Так это выглядит? О, нет, мой наивный дружок, ты ошибаешься. Но ты не грусти... – загадочно подняв уголки губ, вкрадчиво попросила богиня, а затем, к немалому удивлению и без того озадаченного юноши, внезапно запела, тихо и протяжно. Её звенящий голос походил на мелодию из музыкальной шкатулки, он был бесконечно красив, но отчего-то пробирал будущего героя эпохи до самых пяток. – Не-е грусти и не бойся идти. Путешествие ждёт и тайной манит. Сильна к ответам жажда, разгадка тайны каждой; мы всё решим однажды! Тебе лишь я верю!       Потрясённый Казума с раскрытым ртом взирал на свою любимицу, задним числом отмечая, что у него задёргался глаз. Бывший хикки узнал и мотив, и слова песни, но никак не мог взять в толк, зачем это Эрис затянула главную тему из знаменитого мультсериала. Что вообще означала её реплика до этого? Куплеты лились, а в голову молодого авантюриста лезли всё новые и новые вопросы без ответов, найти которые мешало как замешательство, так и раздражающее жжение кольца. И только скосив взгляд обратно на руку, Казума испытал озарение, подобное удару кувалдой по голове: кончики пальчиков, касавшиеся инкрустированного серебра, - они больше не были девичьими!       - Дай руку и увидишь все тайны из Темнейшего!       Всё дальнейшее Казума воспринимал яркими обрывками, будто во сне. Только это был не сон, а кошмар; лютый, дикий рукотворный пи*дец. Несчастный юноша с невозможным ором выбросился через закрытое окно кареты прямо на ходу, гоня от себя назойливую безумную мысль о том, какие нежные чувства питал чем он собирался заняться с… с этим. Что характерно, ни шеи, ни костей он не поломал, хотя боль от падения ненадолго смешала убийственно-тошнотворную феерию в мозгу, и бывший хикки, не желая более пускать её в голову, принялся бежать наутёк, постоянно лупя себя по ушам и заполняя округу истеричными воплями в надежде, что этот шум послужит ему защитой. Тщетно.       Древний каменный мост через почти высохший ров, на дне которого в зловонной чёрной массе ползали отвратительные человекоподобные фигуры. Больной, серый, гибнущий город на неровном холме. Прохудившиеся крыши, забитые ставни, выломанные двери; одни дома сожжены и разрушены, другие брошены и разграблены, а третьи доживают век гниющих заживо. И одна только статуя, встречающая незваного гостя на въезде, стоит на их фоне как дворянин среди искалеченной черни – целая, чистая, величественная, незатронутая ни временем, ни окружением. Статуя того чудовищного старика.       Прямо перед Казумой из ниоткуда возникает в клубах дыма уже знакомый жуткий кучер. Не прекращая щерить свои кривые зубы, лысый урод театрально вздымает длинный медный посох с навершием в форме кольца с тремя стрелками-лилиями наружу, образующими подобие креста. Конец будто указывал на возвышавшийся позади каменный храм, увенчанный шпилем с точно таким же символом, как и на посохе. Стоило только обратить на это внимание, как шпиль с грохотом сорвался вниз, ломая крышу и часть фасада с вывеской, на которой можно было прежде прочесть «Аббатство Святой Марты». Из-за скола заглавная буква в первом слове причудливым образом превратилась в подобие буквы «Е».       В следующее мгновение Казума уже пробирался через полки некой торговой лавки, заставленной различной снедью, вязанками факелов и дров, лопатами, связками ключей, бинтами и всевозможными склянками. Невесть как пробравшись через этот скудно освещённый лабиринт из хлама, юноша выскочил наружу и едва не свалился с отвесного края в ров, отвлёкшись на соседний бугор с палаткой на самом верху. У подножия этого бугра собралась небольшая компания людей, судя по походной одежде, искателей приключений. Среди них особенно выделялась одна женщина с волчьей шкурой поверх плаща с накинутым капюшоном. Она задумчиво изучала обнаруженный спутниками отпечаток кабаньего копыта в грязи, будто бы тот был куда загадочнее отпечатка несравнимо большего копыта, внутри которого все они находились.       Земля под ногами вдруг резко провалилась, и Казума скатился на заросшую тропу. Лихорадочно возясь в поднявшейся пыли и грязи, изнеможённый юноша испуганно шарахнулся от, как ему показалось, замелькавших рядом силуэтов. Может, это был только обман зрения, но на долю секунды ему удалось разобрать одну фигуру, проскочившую средь дряхлых елей. Она походила на гигантскую, уродливую ворону со множеством глаз. Последовавшее громогласное карканье не только подтвердило предположение, но и оглушило юношу, подарив как несколько секунд блаженного отрешения, так новый калейдоскоп издевательски-пародийных видений.       Навершие рухнувшего шпиля, на чьей поверхности сколы образовали под оторвавшимися стрелками-лилиями подобие букв «К», «Р», «А» и «Х». Осунувшийся плешивый мужик в чёрной монашеской рясе что-то ищет со свечой на столе, но, обнаружив прямо перед собой Казуму, с побледневшим лицом роняет её прямо на бумаги. Давно немолодая дама в плотной сине-белой робе и натянутым по самые глаза двурогим докторским колпаком с мрачной улыбкой прислоняется носом к здоровенной банке с пиявками. По тёмным улочкам несётся загорелый мускулистый мужик с залихватскими седыми усами, на бегу роняя из прохудившегося мешка монеты. Через мгновение он же, возвышаясь за видавшей виды барной стойкой, с ухмылкой что-то рассказывает собравшимся выпивохам, тыча пальцем на стену за собой, где висела голова огромной и до чудовищного напоминавшей человека свиньи с короной на вскрытых мозгах.       Будущего героя эпохи пробрала дрожь, когда ему показалось, будто эта образина скосила свои выпученные чёрные глазища и уставилась прямо на него. Оступившись, Казума дал было дёру по новой, как внезапно налетел на невесть откуда возникший шкаф и упал, повалив на себя полки со всеми вставленными в них свитками. Распрямляясь, драная пожелтевшая бумага являла ему письмена на совершенно непонятной тарабарщине и жуткие рисунки карандашом. Некоторые из них своим сходством вызывали в памяти неприятные воспоминания: Сирена, команда пиратов, Коллекционер…       Молодой авантюрист взвыл и забился в конвульсиях с большим неистовством. Ужас, кошмар, ад, ад, адище! Что за бл*дство, наркотики и разврат! Почему ОНО творит весь этот е*анный трешак?! Сука, так ведь нельзя наё*ывать, это уже не троллинг, а форменное живодёрство! Билл Шифр, даром, что тоже желтушная скотина, и тот был милосерднее! Не думать об этом больше не получалось, а донёсшееся до ушей девичье насвистывание знакомой мелодии и вовсе оказалось подобно раскалённому сверлу в затылке. Казума плакал и смеялся, подпевал и плевался, вгрызался в бумагу и елозил лбом до крови по грязным шершавым доскам. Ох, мммать, он же трогал эту… это… прижимал… обнимал… ц-целовал… и х-х-хотел п… с… вхмглв… фтыжгл как и ое н… н-нерождённая тварь… тела… Время застыло… Мгновение… Проклятие… Навек… Йар мгепмгах! Йи’нах эпхайах мгвулгтм! Гоф’ннн от ах’н’гхфт легетх’дрн Р’луххор! Аз… Аза…       - Хватит! Перестань его мучать!       Буйство красок замедляет карусель, и они расползаются, собираясь в очертания проклятого гибнущего города. Король в Жёлтом так и не расстался со своим глумливым обличьем, более того, монстру показалось мало мучать человека только одной иллюзией любимой богини, и он породил новую. Эрис… нет, её очередная лживая имитация шла со стороны рушащегося древнего моста, сжигая Казуму заживо своим обманчиво-жалостливым взглядом. Она казалась столь же настоящей, как и первая, и это была подлость, извращение и изуверство космического масштаба.       - Вот я и пришла. Ты этого добивался, чужак? Только чтобы заманить меня в свой астральный капкан? – звенящим от фальшивой ярости голосом промолвила одна марионетка другой, остановившись рядом с ополоумевшим молодым авантюристом. Тот больше не собирался никуда бежать, зачем? Всё одно будет так, как напишет этот грёбанный черепоголовый сценарист! – Клянусь, ты заплатишь за то, что с ним творил!       - Пре-е-елес-с-сть! – шипением, ни женским, ни мужским, ни человеческим, ни звериным, отозвалась первая обманка, начиная увеличиваться в размерах. Платье покрылось желтизной, будто ржой, а серые волосы обратились в синее пламя, сжигая кожу и плоть до костей, часть которых высунулась наружу и преобразилась в кошмарную клетку вокруг головы. Король в Жёлтом заскучал по родному образу. – ВРЕМЯ СБОРА!       - Казума, тебе пора уходить, - Склонившись, «Эрис» попыталась было помочь юноше подняться, но тот инстинктивно отпрянул, как от ядовитой змеи. Покупаться на этот трюк повторно бывший хикки не собирался, но до чего же больно ему стало видеть возникшее непонимание и печаль на лике богини. Лже-богини. Или не лже-?! - Моё благословление должно уберечь тебя от последствий этого кошмара, но лучше обратись за помощью к викарию Люциусу, на самом деле он…       - Подъём!       - Что? Что ты сказала? – растерянно замотал головой Казума, вздрогнув от внезапного неведомого окрика, явно мужского. Впрочем, юношу занимал не столько он, сколько поднявшаяся девушка. Искатель приключений отчаянно боролся с искушением поверить и довериться этой второй иллюзии, решительно зашагавшей навстречу воплощённому Злу.       - Не бойся за меня, я справлюсь! И ты тоже справишься! – «Госпожа Удачи» повернула голову через плечо и одарила молодого авантюриста подбадривающей улыбкой, проникающей в сердце подобно почтовому голубю в окно, несущему письмо надежды. Странно, но с каждым шагом удалялась не только «Эрис», но и весь проклятый город, всё больше погружаясь во тьму, освещаемому лишь двумя огнями – белым и синим. - Никому другому бы я не доверила эту…       - Вставай! Трибунал проспишь!       - Эрис!