Lightwood

      — О чем задумалась?       Не дергаюсь от неожиданности: я и так шаги слышала, потому как по хорошему слуху я уступаю только вампирам да оборотням. Поворачиваю в сторону голову, когда Клэри садится рядом на ступеньку и смотрит на меня. Смотрю ей в глаза и непроизвольно сжимаю свои ладони ледяными пальцами.       — Ни о чем, — отвечаю тихо и отворачиваюсь.       С Клэри я познакомилась на следующий день после своего прибытия в Институт, то есть неделю назад. Общий язык мы нашли с ней сразу. Тогда я уверилась, что все слухи о дочери Валентина, ползающие по Аликанте — абсолютная неправда. Клэри — очень милая и добрая девушка, сильная, способная постоять за себя, дать отпор. Одно только омрачило ее существование — потеря матери. Об этом я тоже слышала. Как слышала и о том, что Джослин убил демон, вселившись в Алека. Ни разу не возникало желания спросить об этом брата. Ему тоже досталось.       — Изабель так и не нашли? — вновь поворачивая к Клэри голову, задаю мучивший до боли вопрос.       Изабель пропала два дня назад. Она ушла куда-то и не вернулась. Мы с Алеком отправились на ее поиски, но все зря. Алек подозревает сестру в связи с Рафаэлем, а я не знаю, что думать. Сегодня я тоже искала ее, с утра до самых сумерек обыскивала каждое место, куда бы она могла пойти, но — ничего.       — Нет, — тихо отвечает мне Клэри и я с тяжелым вздохом отворачиваюсь, опуская взгляд на влажный асфальт. — Приходил Магнус, пока тебя не было… — Резко поворачиваю голову и встречаюсь с ней взглядом. — Он сказал, что Иззи спрашивала его о вампирах. Если конкретно…       Резко вскакиваю со ступени, будто меня ужалили, и безумным взглядом смотрю на Клэри, чем прерываю ее речь. Наверное, со стороны я выгляжу очень странно: так сильно пекусь о человеке, которого едва знаю. Только вот не знает никто, что Изабель не чужая мне. Поэтому мне плевать, как я выгляжу. Я не позволю сестре потерять голову.       — Только не говори мне, что она за вампирским ядом пошла, — качая головой, медленно говорю я.       Клэри не отвечает, да и уже не нужно: по лицу и так все видно. Глубоко вздыхаю и тру ладонями лицо, запуская пальцы в волосы. Уму непостижимо. Охотник зависит от яда вампиров! Где это слыхано?! Ох, Изабель, Изабель… Просто чудо, что родители ничего не знают.       И тут еще одна догадка буквально бьет меня по голове. Расширенными глазами смотрю на недоумевающую Клэри.       — Что? — спрашивает она и, упираясь в колени ладонями, поднимается на ноги и беспокойно смотрит на меня. — Что такое?       — Мы не можем найти Изабель, — медленно произношу, глядя куда-то будто сквозь Клэри, — и не можем выйти на Рафаэля.       — Ты думаешь…       — Это очевидно. — Стискиваю челюсти. — Смотрю, жить кому-то расхотелось.       — Алекс, успокойся, — твердо говорит Клэри, хватая меня за руку и останавливая, сжимая пальцами мое запястье. Вот только успокоиться я уже не могу. Бешенство так и клокочет, побуждая пойти и оторвать голову безмозглому вампиру, посмевшему тронуть мою сестру. — Слышишь меня? Возьми себя в руки. С Изабель все будет нормально.       — Легко тебе говорить! — взрываюсь, выдергивая руку из цепкой хватки Клэри. — Ты-то не стала зависима от вампирского яда!       На это она не успевает ничего ответить, потому что я быстро обхожу ее и, чуть ли не срываясь на бег, иду ко входу в Институт. Слышу, как, что-то бормоча себе под нос, Клэри плетется следом. Вскоре она нагоняет меня, и мы вместе входим в здание, тут же залетая в освободившийся лифт. Неужели опять убили кого-то из низших? Эта мысль мгновенно покидает мою голову, потому как я снова начинаю думать об Изабель.       Выхожу из лифта, стуча невысокими каблуками ботинок, и взглядом ищу Алека. Вижу его около огромного экрана, на котором, по-видимому, он прокручивает какие-то места Бруклина, а рядом с ним со скрещенными руками на груди стоит Джейс. О, замечательно. Очень вовремя. Быстрым шагом направляюсь прямиком к ним.       — Алек, — оказываясь достаточно близко, зову я, и спустя несколько секунд останавливаюсь прямо за спинами Джейса и Алека.       Коротко выдыхаю.       Парни одновременно оборачиваются и я, облизнув пересохшие губы, перевожу взгляд на Алека. Он сильно хмурится, видя обеспокоенное и одновременно до одури злое выражение на моем лице. Что ж, тем лучше я донесу до него всю свою единственную мысль.       Только вот не успеваю это сделать, отчего злюсь еще больше и направляю на Джейса негодующий взгляд. И лишь спустя пару секунд понимаю, каким возгласом он меня прервал.       — Изабель!       Джейс, Алек и Клэри резко срываются с места в тот момент, когда я только оборачиваюсь. И вправду: Изабель направляется к нам, очень даже здоровая на вид, улыбается, смотрит на нас всех. И мне бы впору бросится к ней на крыльях радости и облегчения, но я, оглушенная и совсем обездвиженная, стою ни жива ни мертва. И смотрю совсем не на Изабель.       Смотрю на того, с кем она пришла.       А он смотрит на меня в ответ. Прямо в глаза.       А я не могу шевельнуться. Просто не могу.       Волна радости и облегчения Лайтвудов и Вэйланда сходит на нет, сменяясь подозрительностью. Вижу, что они смотрят на него, что-то спрашивают, головой качают, руки в стороны разводят. Вижу, как он им отвечает что-то, улыбается непринужденно и мягко. А я не слышу ничего. Не соображаю.       Наконец все звуки возвращаются, словно царапая слух. Мозг начинает судорожно работать, вызывая головную боль. Телу вновь возвращается подвижность, и будто иголки врезаются в кожу, мышцы. Начиная тяжело дышать, понимаю, что едва дышала, пока играла в «гляделки».       Ты не можешь быть здесь. Не можешь здесь быть и смотреть мне в глаза. Так нечестно.       Судорожно выдыхаю, резко срываясь с места и буквально пролетая мимо ребят. Спустя несколько мгновений влетаю в лифт, облокачиваясь на стенку. Некоторое время еду вниз, все еще чувствуя себя так, будто меня хорошенько шарахнули о стенку. Наконец двери лифта распахиваются и я покидаю его, выхожу из Института и через несколько секунд уже иду, хлюпая по влажной траве (недавно прошелся дождь). Резко останавливаюсь и заправляю за уши волосы. Я, наверное, уже на приличное расстояние отошла от Института. Снова выдыхая, опускаюсь на корточки и запускаю в светлые волосы пальцы, низко опуская голову.       Алек оторопело переглядывается с Джейсом, смотрит на Изабель, Клэри и снова переводит взгляд на Джейса, хмуря брови. Вот только взгляды Джейса, Изабель и Клэри не менее удивленные и непонимающие, чем у него самого.       Один только Себастьян (как назвался сам парень) выглядит абсолютно невозмутимым. Он даже бровью не повел, когда Алекс совершенно неожиданно пролетела мимо них, даже не взглянув и ничего не объяснив. Это-то Алека и напрягло. Какого черта вообще?       — Это сейчас что было? — спрашивает Лайтвуд, ни к кому конкретно не обращаясь, только, однако, глядя на Себастьяна.       Тот мгновенно все понимает. Алек сообразительный: до него быстро дошло, что Алекс сбежала после того, как Изабель появилась вместе с Верлаком. Алек продолжает хмуро смотреть на Себастьяна. В итоге к нему присоединяются Джейс, Изабель и Клэри. А парня это нисколько не смущает.       — Вам не о чем переживать, — отвечает на немой вопрос, неторопливо отходя назад, — мне просто нужно с ней поговорить.       Себастьян круто разворачивается и широкими шагами идет в сторону лифта, провожаемый настороженными и недоуменными взглядами.       Слыша шаги за своей спиной, резко вскакиваю на ноги и оборачиваюсь, делая непроизвольно пару шагов назад. Он останавливается тоже, сжимает в тонкую полоску губы и смотрит на меня, и снова в глаза. Стискиваю в кулаки заледеневшие пальцы и делаю медленные вдох и выдох.       Все хорошо, Алекс, все хорошо.       — Нет, заткнись, Себастьян, — говорю резко, как только парень хочет открыть рот. Разжимаю кулаки и заправляю за ухо выбившуюся прядку волос. Быстро и нервно.       Успокойся, дура.       Это же всего лишь Себастьян.       — Зачем ты здесь? — спрашиваю после долгой паузы.       — Привел Изабель, — спокойно отвечает Себастьян.       А меня это бесит. Как ты, сволочь, после всего можешь быть таким спокойным?!       Тру ладонями лицо и, опуская на пояс руки, возвожу к почти черному небу взгляд. А там звезды. Куча, куча звезд, сводящих меня с ума. Сглатывая, медленно опускаю взгляд вниз и снова смотрю на Себастьяна. А он не сводит с меня глаз. Все время.       Как тогда.       Медленно иду вперед, ему навстречу. Останавливаюсь, стоя к нему почти вплотную, чувствуя его дыхание на своем лице. Тяжелое. Что ж, проблемы уже не мои. И чувствовать я больше. Ничего. Не. Хочу.       — Ты знаешь, что я ненавижу тебя? — судорожно, злобно шиплю Себастьяну прямо в лицо, не сводя взгляда с его глаз, насквозь прожигающих меня. — Ты это понимаешь или нет? Когда ты уже исчезнешь из моей жизни?       — Алекс, выслушай… — пытается сказать что-то Себастьян, но я, качая головой, резко его обрываю:       — Нет. Уходи. — Начинаю обходить его. — Умоляю тебя, просто исчезни.       Невольно едва касаясь его плечом, иду вперед, только бы уйти подальше и внушить самой себе, что все это было лишь глупым-глупым сном.       Вот только потом я слышу:       — Прости меня, Алекс.       И, не задумываясь, даже не оборачиваясь, отвечаю:       — Никогда.       — О-о-ой, не-е-е-ет, — жалобно тяну я, утягивая Себастьяна за руку на противоположную улицу, — давай уйдем отсюда. Терпеть не могу французскую музыку. Фу.       Слышу, как Верлак громко смеется, позволяя мне утягивать его за собой все дальше и дальше от поющих французов, играющих на куче инструментов. Не, я не говорю, что они плохо поют… но, черт возьми, это отвратительно! Как только люди это слушают?       Наконец замедляю шаг, потому что пения французов уже почти не слышно. Облегченно вздыхаю, чем снова вызываю смех Себастьяна. Поворачиваю к нему голову и смотрю на него, вскидывая вопросительно брови. Верлак отпускает мою руку и обнимает меня за плечи, отворачивая голову и глядя на дорогу, по которой мы с ним идем. Вот только я продолжаю пристально на него смотреть. Вижу, как Себастьян легко улыбается одними губами. И взгляд его становится какой-то не такой.       — Твоя ненависть к здешней музыке меня очень забавляет, — говорит он, прежде чем я успеваю спросить, все ли у него в порядке. Себастьян неслышно усмехается и смотрит на меня, встречаясь со мной взглядом. — И умиляет даже. У тебя такое непередаваемое выражение лица становится. — А потом он со странным лицом вскидывает брови и широко улыбается, даже как-то виновато, будто ребенок, собирающийся признаться в какой-то шалости. — Поэтому я часто вожу тебя мимо музыкантов, — быстро произносит Себастьян, выдыхая. — Только не убивай меня.       — Убивать не буду, — ошарашенно смеюсь я, с изумлением глядя на него расширенными глазами, — зато на тренировке тебе достанется. — Отворачиваюсь, глядя на тротуар, по которому мы неторопливо идем. — Как я раньше не догадалась, что ты специально все это делаешь?       Себастьян снова смеется и тоже отворачивается, глядя вперед.       Всю оставшуюся дорогу до Института мы молчим, а беспокойство на лице Себастьяна, которое он безуспешно пытается скрыть, напрягает меня. Наконец мы входим в Институт, тут же сворачивая к лестнице и начиная по ней подниматься. Минуя лестницу, подходим к двери и открываем ее, входя в огромную гостиную, где часто проводим время. Да и не только мы. Иногда Охотники, которые бывают здесь, тоже коротают время в этой гостиной, когда работы нет.       Себастьян вздыхает и, отпуская меня, плюхается на темно-красный диван, глядя на меня снизу вверх. А сама я садиться рядом не спешу, да и непринужденной казаться не пытаюсь, потому что не собираюсь скрывать свое беспокойство и закрывать глаза на то, что Себастьяна что-то мучает.       — Чего ты стоишь? — мягко улыбается он, хлопая ладонью по дивану, зовя меня сесть с ним рядом. Только на эту улыбку я не ведусь. Лишь сильнее хмурюсь. — Мы сегодня долго гуляли, ты устала, наверное.       — Себастьян, что с тобой? — игнорируя каждое его слово, спрашиваю я. С тяжелым вздохом скрещиваю руки на груди.       — Алекс, — Себастьян садится на край дивана, берет меня за руки, опуская их, и чуть сжимает пальцами ладони, вновь непринужденно улыбаясь, только вот в этот раз получается хуже, — с чего ты взяла, что что-то не так?       — Кого ты пытаешься обмануть? — тихо говорю ему. Улыбка тут же меркнет на его губах, а из груди вырывается тяжкий вздох. Взгляд становится серьезнее. На стенку лезть хочется, когда ему плохо. А теперь плохое предчувствие просто сковало льдом все мои внутренности. — Сначала все и правда было хорошо, но потом… ты стал хмуриться, улыбаться как-то совсем не убедительно, стал о чем-то думать, напрягался отчего-то. Ты серьезно думал, что я не замечу? Напал не на ту. Скажи мне, что тебя беспокоит?       Себастьян мучительно долго смотрит мне в глаза, а я смотрю в его в ответ. Он молчит, продолжая сжимать мои ладони и, видимо, не желая выпускать их из своих. Потом он вздыхает снова, нервно сглатывает и, отведя на секунду глаза, вновь смотрит на меня. Просто сводит с ума. Я тоже молчу, просто не зная, что вообще могу сказать, если у меня горло свело от дурного предчувствия.       Вдруг Себастьян резко поднимается, из-за чего мне приходится поднять голову, чтобы продолжить смотреть ему в глаза, обхватывает своими ладонями мое лицо и, подавшись вперед, целует меня. Не понимая, что происходит, целую его в ответ, накрыв его ладони своими. Спустя несколько минут, растянувшихся очень надолго, Себастьян отрывается от меня, касаясь своим лбом моего. Когда он чуть отстраняется, продолжая обхватывать ладонями мое лицо, я открываю глаза, встречаясь с ним взглядом. И у меня просто дыхание перехватывает от его взгляда. Кажется, будто я вижу в нем ужасную боль. Но отчего?..       — Я люблю тебя, — шепчет Себастьян, а потом опускает руки, снова беря мои ладони в свои и сжимая их. — Поэтому… прости меня.       — За что? — придушенно говорю я, едва дыша.       Он закрывает глаза, чуть опуская вниз голову, и глубоко вздыхает. Открывает глаза, вскидывает голову и снова смотрит мне в глаза, абсолютно меня обездвиживая. В ожидании и пугающем недоумении смотрю на него в ответ.       — Ты должна уйти, — наконец произносит Себастьян, и его слова звучат словно пощечина.       — Себастьян… — а остальные слова просто застревают в горле.       Он отпускает мои ладони, делает медленный шаг в сторону и обходит меня. Уже в состоянии нормально двигаться, резко оборачиваюсь, а Себастьян уже в нескольких шагах от двери. Невозможно. Невозможно!       — Себастьян, стой! — громко восклицаю я, но голос начинает предательски дрожать. — Остановись.       И он останавливается. Проводит ладонью по волосам и разворачивается ко мне лицом. На его лице все то же выражение боли. И я ничего не могу сделать. Ничего.       — Объясни мне, — цежу сквозь зубы дрожащим голосом, не отрывая от Себастьяна взгляда. — Объясни мне, почему.       — Алекс… — резко начинает говорить он, но тут же затыкает сам себя и поджимает губы. Я молчу. Хотя мучительно хочется накричать и спросить, почему и зачем. И за что. — Кое-что произошло — до того, как тебя сюда отправили — и продолжает происходить. Я не хочу, чтобы ты была втянута в это. Так что просто собери вещи и уходи. Прямо сейчас. Когда вернутся Патрик и Цзя, я объясню им все.       Себастьян отворачивается. Я не могу уйти и отпустить его так просто. Не могу. Не его.       — Себастьян, нет! — срывающимся голосом кричу я. — Ты сошел с ума?! Я не могу уйти! Я не могу оставить тебя! Не могу! Объясни мне, в чем дело! Скажи правду! Скажи мне правду!       — Алекс, послушай! — резко оборачиваясь ко мне, повышает голос в ответ Себастьян. — Послушай!.. Просто собирай свои вещи и уходи! Улетай из Парижа! Возвращайся домой! Потому что, Алекс, мы больше никогда — никогда! — не увидимся! Прости, что так, но по-другому нельзя! Уходи! Покинь Институт!       Я стою, оглушенная, всего пару минут. Потом, наконец, до меня доходит смысл каждого произнесенного Себастьяном слова. Значит, вот так вот мы расстаемся. Что ж… раз меня просят так настойчиво… по-видимому, я должна уйти.       Слабо усмехаюсь.       Неторопливо подхожу к нему, встаю на секунду рядом, целую в щеку напоследок и, отвернувшись, подхожу к двери, хватаясь за ручку.       — Прощай, Себастьян.       И, хлопнув дверью, ухожу.       С тех пор с Себастьяном я и правда не виделась. Я не знала, ни где он, ни что с ним, ни с кем он. В тот день он ранил меня очень сильно. Я думала, что, может, однажды, увидев его, смогу простить его поступок. Думала, что если он любит меня до сих пор, то у нас все будет хорошо. Как же жестоко я ошиблась! Как жестоко! Когда я увидела Себастьяна сегодня с Изабель, мне хотелось лишь побить его. Побить его так, чтобы он понял, что я чувствовала тогда, когда он так болезненно порвал со мной. Тогда, когда я любила его, а он едва не уничтожил меня.       Так какого же черта он теперь делает в Нью-Йорке?       Что он тут забыл?       Вряд ли из-за меня он тут. Вряд ли он теперь вообще что-либо делает или будет делать из-за меня. Я уже давно ему не нужна.       Громкий стук в дверь вырывает меня из мрачных мыслей. Секунду смотрю на дверь, потом слезаю с кровати и поднимаюсь на ноги. Подхожу к двери, открываю ее и с некоторым удивлением вижу на пороге своей комнаты Изабель. Ее грудь тяжело вздымается. Взгляд беспокойный.       Хмурюсь.       — Что случилось, Изабель? — тут же спрашиваю я, хватая ее за руку. — Ты в порядке?       — Я-то в порядке, а вот мертвый примитивный в квартале отсюда… — многозначительно не заканчивая предложение, говорит Изабель.       В ужасе шире распахиваю глаза.       — Кто? — резко спрашиваю.       — Высший демон, — негромко отвечает сестра. — Авадон. И нам нужно избавиться от него.       Без колебаний хватаю куртку, катану (с которой не расстаюсь с двенадцати лет) и выхожу из комнаты, громко захлопывая дверь за собой. Переглянувшись с Изабель, иду следом за ней.       Я же, иуда, с тобой уже виделась…