Из Сибири и снова в Сибирь - вторая сестра. Годы учебы.

Ноябрь близился к своему завершению, однако, улучшения в душевном состоянии Люды не наблюдалось. По рассказам Толи Мария Игоревна знала, что Люда нередко по ночам плачет, накрывшись подушкой, однако, женщина не могла никак решить, что сказать Люде и стоит ли вообще что-то говорить. Мария пару раз сидела у себя в комнате и пыталась мысленно построить диалог с Людой, но практически сразу в сознании рисовалась картинка, в которой Люда совершенно без эмоций говорила, что у нее все хорошо, а Мария не могла придумать, что сказать дальше, заставляла женщину отложить этот разговор. Мария хотела попросить Толю выяснить у Люды, в чем дело, поговорить с ней, но тоже никак не могла придумать, о чем бы говорила с девицей Толя. Придя путем долгих размышлений к выводу, что Люда сможет справиться с ситуацией сама, Мария решила не лезть к девице, которой наверняка бы не понравилось такое внимание к ее скромной персоне. В один из дней, Мария Игоревна, как обычно собиралась у себя в комнате, готовясь к новому дню. Узнав от взволнованной Беатрис, что Люда лежит с температурой, женщина немало обеспокоилась. - Мадемуазель Прайор, возвращайтесь в дортуар, - сказала Мария и немедленно пошла туда. Придя в дортуар и более-менее приведя Люду в чувство, Мария помогла девице дойти до лазарета, где сдала Люду с рук на руки доктору. Поговорить и в этот раз Мария не решилась, подумав, что Люде слишком плохо, чтобы отвечать на какие-то вопросы. В начале декабря Людя вышла из лазарета, однако, настроение у нее было до сих пор плохим. Глядя на это, Толя решила предложить подруге немного погадать, причем истрактовать результаты гадания так, что все будет хорошо. Когда Люда согласилась на это предложение, Толя зажгла свечи и начала совершать ритуал, который только что сама придумала. Отставив одну из свечей чуть вправо, чтобы она не мешала ей, Толя начала загробным голосом говорить о том, что вскоре, дней через десять, у Люды все будет хорошо. Девица была настолько погружена в процесс, что даже не заметила, что штора загорелась. - Горим, душечки! – раздались голоса со всех сторон. Толя огляделась по сторонам и увидела, что весь дортуар в огне. - Капец нам, Людка… - сказала Толя и начала тянуть за руку подругу из дортуара, которая почему-то заворожено смотрела на огонь. Выйдя в коридор и не слушая возмущенные высказывания остальных, Толя тихо сказала: - Надо идти и признаваться Маньке, пока тут все не сгорело. Отчислят же, Людка, точно отчислят… Однако идти к сестре не пришлось, Мария Игоревна сама прибежала к дортуару, почувствовав запах гари. Началось тушение пожара. Когда все было окончено, женщина захлопотала, чтобы разместить воспитанниц где-нибудь, в других дортуарах или помещениях. Наблюдая за тем, как Мария занята хозяйственными хлопотами, Толя даже забыла о том, что они с Людой все это затеяли. Однако вскоре раздавшийся голос сестры вывел девицу из задумчивости: - Мадемуазель Демина и Карташова, пойдемте со мной, - сказала Мария. «Точно, поведет к начальнице, отчислять», - подумала Толя, - «Конец нам с Людкой…» Придя за сестрой в ее комнату, Толя даже слегка обрадовалась. Видя то, что они шли не в кабинет начальницы, девица слегка выдохнула. «Может, обойдется и не отчислят», - подумала Толя, - «Может, даже возвращаться домой не придется». - Медам, вы вообще понимаете, что натворили? – возмущенно спросила Мария, - Вы что творите? Из-за вашей оплошности сгорел и дортуар, и кусок коридора. Узнает об этом начальница – я не могу даже предположить, как она отреагирует на это известие! - Прости, Манечка, это было случайно, - ответила Толя. - Еще бы специально вы такое устроили! – продолжала возмущаться Мария, - Слов нет. Мадемуазель Карташова, когда я расскажу об этом эпизоде вашей матери, думаю, она будет не в восторге от такого поведения своей дочери. А если придется за все это платить, то денег много понадобится. «И моей зарплаты за полгода может не хватить», - подумала Мария и сама ужаснулась этой мысли, - «Сбылась мечта половины институток, если не больше, сгорел дортуар к чертовой матери. Странно, конечно, что не Никонова это сделала, а Толя с Людой…» Однако вовремя вспомнив о том, что если она будет рассказывать Елене Дмитриевне обо всем, то ей придется упомянуть и Толю, а мало ли, что будет дальше, может, удастся скрыть от начальницы то, что этот пожар был вызван неосторожностью, а не несчастным случаем, Мария слегка передумала. - Так как Капитолина моя сестра, то сейчас получит от меня по полной программе, - сказала Мария, - Людмила пусть решает, или я все рассказываю Елене Дмитриевне, или сейчас тоже присоединяется к Толе. - Вы не имеете права, - вдруг сказала Люда. - Кстати, Маня, ты на работе, ты не имеешь права, Люда права, - присоединилась к подруге Толя. - Хорошо, медам, не вижу проблемы, - ответила Мария, - Сейчас пойдем к мадам начальнице, она вас отчислит, Люда будет потом объясняться с Еленой Дмитриевной, за что ее исключили, Толя тоже расскажет родителям, что произошло в этот день. - Да я просто так же сказала, - ответила Толя, - Что уже, пошутить нельзя? - Ночевать будете на чердаке, пока дортуар не отремонтируют, - спустя некоторое время сказала Мария, - Все равно, в институте больше нет мест, где переночевать, никто не заметит причину, если сами не разболтаете. Поднявшись на чердак, Толя с явной грустью сказала Люде: - Людка, вот где справедливость? Кто-то будет ночевать в других дортуарах, а кто-то здесь. И рука у Маньки тяжелая, сколько раз я уже об этом говорила… Вот когда мы теперь садиться спокойно будем-то? Поворчав еще полчаса, будто старая бабка, Толя прилегла на принесенный из кладовки матрас и, пару раз вздохнув, закрыла глаза и постаралась заснуть.