"Холодный расчёт или горячее сердце?"

Никита ошарашенно разглядывал стоящую перед ним девушку. Всегда спокойная, со смущённой улыбкой, она сейчас смотрела на него с какой-то злостью в глазах, и причина, видимо, крылась в его жене. Конечно, парень не был дураком и осознавал, что для каждой девушки, в том числе и Вероники, важно её положение. И вряд ли статус любовницы устраивал её. Но разве он не предупреждал её об этом сразу, ещё при первой их встрече? Однако смотря в эти голубые глаза Громов чувствовал осуждение, плескающееся во взгляде. Странно, ведь раньше не видел этого, а сейчас… — Я хочу развода. Но также понимаю, что именно по моей вине она перенесла слишком много страдании, как я должен чувствовать себя? Ты ведь прекрасно знаешь, появись возможность отгородиться от моей семьи — я сделал бы это. Однако сейчас я беспомощен. — Парень ещё раз торопливо заглянул в голубые глаза, выражение которых сейчас изменилось, вдруг в них, всегда тёплых, он увидел равнодушие, что больно кольнуло его сердце, такое знакомое чувство вновь прокралось в его душу. И Никита продолжил… — Разве я не говорил тебе об этом с самого начала? Разве не предупреждал обо всём этом? Девушка приумолкла, опуская голову и нервно сглатывая ком в горле. В душе боролось много противоречивых чувств: хотелось встряхнуть её, вернуть ту Веронику, которую он увидел впервые, но ещё больше хотелось просто уйти, тихо и бесшумно, не объясняя причин. Однако Громов продолжал смотреть на неё, ожидая ответа… — Я понимаю, что, может быть, веду себя глупо. Однако пойми, — Блондинка отошла на несколько шагов назад, учащённо вдыхая тёплый летний воздух. Слова путались в голове, сбивая девушку, но слова всё же сорвались с её непослушных губ. — Мне надоело делить тебя с кем-то. Я каждую минуту, когда ты с ней, думаю о том, что сейчас ты целуешь её, обнимаешь. — Вероника приблизилась к нему, глотая слёзы, скатывающиеся со щёк. А потом обессилевшие пальцы сжались в кулачки и больно ударили его по груди, вызывая лёгкую дрожь в теле. — Мне дышать становится трудно, я не думала, что хоть кто-то будет пробуждать во мне такие эмоции, это ты понимаешь? Меня изнутри разрывает! Я просто очень люблю тебя, Никита… Громов жадно вглядывался в такие милые черты лица, которые до сих пор находил ужасно привлекательными, но почему-то внутри что-то бунтовало против этого любования. Неожиданно перед глазами возник их с Александрой поцелуй, когда его губы просто накрыли её, не давая отстраниться. Как же он желал, чтобы она ответила ему, однако она лишь недоумённо хлопала глазами, боясь его, он ведь чётко уловил дрожь в её теле, потому и отпустил… Воспоминания калейдоскопом проносились перед глазами. И к своему собственному сожалению, он понял, что перед глазами у него возникла фигура его жены… Никита тряхнул головой, скидывая остатки наваждения, возвращаясь в сегодняшний день. Нет, он чувствовал к Нике тёплое чувство, только вот как объяснить, что в его мыслях всё чаще заседает образ Саши… Парень приблизился к Веронике, обвивая талию руками и приподнимая двумя пальцами её подбородок. Голубые глаза удивлённо взглянули на него, в них плескалось какое-то непонятное чувство. Между ними словно было что-то другое, не те чувства, что они испытывали раньше. Его глаза неестественно почернели, и он в секунду сократил расстояние между ними, накрывая её губы своими. Такие податливые девичьи губы отвечали ему умело, а руки обхватывали шею, притягивая ближе. Привычный поцелуй, его губы пробуют на вкус девичьи, языки борются в глупой борьбе, только почему-то чувства в груди не те… Это были не те губы, не такие нежные, не такие манящие, не те глаза… Одно удалось понять Никите, из его головы не хотел уходить другой образ, хоть ты тресни…

***

Причина же его сомнении сейчас ждала Дмитрия, желая только уехать из этого места. Её разговор с Ксенией много дал ей, если можно так сказать, девушке удалось привести свои мысли в порядок и успокоиться. Во-первых, одноклассница согласилась помочь ей, внеся в их с Димой план некоторые поправки, теперь всё вставало на свои места, и важным было не опоздать. Ну, а самым главным, что поняла девушка было то, что она ужасно хочет сейчас увидеть Дмитрия, и что она ужасно по нему соскучилась. Конечно, их чувствам многое мешало, однако Саша не хотела его отпускать, зная то, что вместе они придумают что-нибудь… Найдут решение… Машина затормозила буквально в паре метров от неё, и Саша подняла на неё робкий взгляд. А вскоре из неё вышел и Дима, открывая перед девушкой дверь, привычно усаживая в салон. В этих жестах было столько всего необычного для девушки, ей никто никогда не открывал дверь, а главное — не смотрел на неё так, словно она — какая-то принцесса, маленькая и капризная, о которой надо заботиться… И Саша просто отогревалась этим теплом, находясь рядом с парнем… — Я поговорила с Ксенией. Она согласна нам помочь. — Александра сказала это спокойно, лишь гордо вскинув подбородок, давая понять, что всё в норме, и её состояние не должно вызвать опасении. — Впрочем, я ожидала этого. Однако… Всё должно быть рассчитано фактически идеально. У меня должно быть полное досье на эту девушку, а именно, что она любит и что предпочитает. А также доказательства её интимных отношений с другими лицами. Я думаю, что Громов поможет мне в этом, поэтому надо продумать всё наперёд. Она — умная девушка, она не станет так просто рисковать, нужно спровоцировать её на действия. Тогда мы выиграем… Парень уверенно кивнул, не оборачиваясь на неё и следя за дорогой. Умом он понимал, что Саша права, только вот какой-то липкий страх объял его душу, возможно, закралось сомнение, а, может быть, и что-то большее, чему Дима пока не мог дать названия, поэтому предпочёл молчать, слушая девушку. — Согласен. Только сначала я отвезу тебя домой, что-то ты выглядишь больно бледной, — Вполне справедливо заметил Дима, ещё с утра заметив болезненную бледность на лице девушки, однако сейчас её состояние вызывало огромное подозрение у парня, — Саша, ты вообще хорошо себя чувствуешь? Александра раздражённо выдохнула, как же она устала от всех этих советов, замечании. Гнев застилал глаза и не хотелось видеть никого вокруг, что-то усиленно давило на неё, но признать в себе это чувство она не могла. — Может быть, перестанешь меня контролировать, словно я маленький ребёнок? — Не подумав, ответила Саша, устало потирая виски в надежде успокоиться, но всё было тщетно, неосторожные слова одно за одни слетали с непослушных губ. — Мне не пять лет, хватит беспокоиться обо мне! Дмитрий удивлённо посмотрел на девушку, сосредоточенно рассматривая её. Она всегда так не постоянна, сейчас смеётся, а через секунду на дне её глаз плещется гнев. Однако парень не принимал все эти слова близко к сердцу, понимая, что Саше сейчас не просто, а это просто ответная реакция. Но это понимание не отменяло того факта, что ему было необходимо кое-что Саше всё-таки объяснить… Парень резко дал по тормозам, заставляя чёрную машину остановится. От такого неожиданного действия всё внутри девушки похолодело, и её взгляд в мгновение ока стал испуганным. Руки немного затряслись, а сама Саша пыталась то и дело заглянуть спутнику в глаза. Но тот, на её удивление, не отворачивал взгляд, в котором читалось хладнокровное спокойствие, как и обычно. Не было ни гнева, ни злости — абсолютно ничего, и это слегка пугало Громову, но девушка продолжала сосредоточено молчать, ожидая чего-то… — Ты права, тебе не пять лет, — уверенно согласился Дима, всё также не смотря в её глаза, его взгляд уходил куда-то вдаль, не давая предугадать то, о чём он сейчас думает. Но даже это обстоятельство не вызывало у Саши страха, только некоторое удивление… — Поэтому я переживаю за тебя, но это не значит, что собираюсь контролировать каждый твой шаг. Ты можешь сколько угодно утверждать, что тебе не нужна ничья помощь, и я знаю, что это так. И ты сильная и справишься сама, однако я не хочу, чтобы ты справлялась сама… Не хочу жить спокойно, зная, что тебе плохо. Ты думаешь, мы впервые тогда в машине встретились? Саша удивлённо вскинула брови, не понимая к чему клонит Дима, но даже сейчас понимала, что он хочет открыть ей какую-то правду, которая мучила его всё это время. Поэтому единственным, что она смогла сделать был молчаливый кивок в ответ на его вопрос. Лицо парня на секунду озарила снисходительная улыбка, а руки до боли сжали руль. Однако Дмитрий продолжил… — Нет, я помню, как впервые увидел тебя ещё несколько месяцев назад. Ты вряд ли это помнишь… — Парень немного задумался, словно что-то припоминая, вспоминая какую-то давно известную ему одному историю. Глаза Александры в изумлении распахнулись, но она не смела перебивать его. — Я в тот день был с мамой в больнице, она проходила необходимое ей обследование, казалось, что осветить этот день не может ни что. Дмитрий неожиданно вынул из кармана джинсов смятую пачку сигарет, завалявшуюся недавно. Длинные пальцы зажали сигарету и поднесли к губам, Саша молча наблюдала за этим, осознавая насколько тяжело ему на самом деле говорить. И её рука накрыла его ладонь, до этого покоящуюся на руле. — Но я увидел тебя… Ты тогда пришла туда вместе с несколькими девушками, вы устраивали что-то вроде благотворительной акции… Концерт для больных людей… Ты пела песню про надежду, про то, что нельзя её терять — я помню каждое слово и каждый жест. Именно это тогда и было мне нужно. Просто поддержка, и я каждый раз слушал твой голос, когда ты приходила выступать, занимал место с краю, чтобы никому не мешать… — Громова ошарашенно посмотрела на него, неужели… В голове то и дело всплывали картинки из прошлого, которое она судорожно пыталась вспомнить, и, к удивлению, получалось. Она хотело увидеть сейчас взгляд сапфировых глаз, однако парень всё также не оборачивался. — А потом мы случайно встретились, когда я работал в такси и подвозил тебя. Тебе тогда было не до воспоминании о прошлом, я видел. Я лукавил, когда говорил, что не знаю, кто мой работодатель. У меня был выбор, я помог одному человеку, и мне предложили работу ещё и в другом месте, но я не смог… Пусть моё поведение нагло, и я не должен лезть не в свои дела, только не хочу я, чтобы в твоих глазах надежда погасла, понимаешь? Саша захлопала глазами, будто безвольная кукла, стараясь принять всё то, что сегодня узнала. Это было непросто, непросто понять, что человек, поддерживающий тебя всегда был рядом, а ты его и не заметил. Александра хотела было сказать кое-что, но знакомый голос вновь ожил, и Дима наконец посмотрел в её карие глаза. — Ты меня тогда вернула к жизни, вселила надежду, что не всё потеряно, что есть ещё те вещи, которые можно исправить, если верить… В твоих глазах всегда была эта жизнь, эта надежда, но чем дальше, тем сильнее она гаснет. Ты ещё в тот день оплатила лечение моей матери полностью, и эта работа не так нужна мне ради денег, сколько ради тебя. Я переживаю, беспокоюсь, но никогда, слышишь? Никогда, я не сделаю ничего против твоей воли. Я хочу, чтобы ты сама поняла, что для тебя важно… И давить я не буду, просто буду рядом, пока тебе плохо. Только не угасай..... Секунда — и его губы накрыли дрожащие губы брюнетки, оторопевшей от такой неожиданной ласки, но та не спешила отстраниться, зарываясь руками в его волосы, притягивая ближе к себе. Плевать на условности и всё остальное, когда чуть горьковатые от привкуса сигарет губы накрывают твои. И чёрт, она не хочет этому сопротивляться, потому что та маленькая девочка внутри неё до сих пор жила, та девочка, на которую всем было плевать, которая всегда была слабой и поломанной, потому что никто не любил её. Никто никогда не спрашивал о том, чего хочется ей, никто никогда не обнимал её, желая успокоить, никто никогда не слушал её колкости, а потом молча обнимал. И это было так нужно, так нужно когда его пальцы покалывает он нереального ощущения её кожи, а маленькие хрупкие ладони скользят по его спине. Ведь Дима целует жадно, нетерпеливо, показывая, что она ему нужна, что он будет бороться за неё настоящую, даже когда она сама опускает руки, даже когда сама не верит в то, что сможет вновь обрести себя… Потому что внутри всё сломано и болит от рубцов, оставшихся навсегда… И та девушка, что всегда сама принимала решения, казалась, холодной и расчётливой, внутри была другой, её жизнь была другой, пока кто-то не изменил всё в один день. Саша понимала, что сама приняла решение, и глупо идти на попятный, но она боялась… Просто страшно боялась Громова, который напоминал ей мужчину, приносящего её душе раны. И это сходство её убивало, каждый день становился адом, и было всё равно на то, что кто-то увидит их сейчас… Всё просто потеряло какой-то смысл. А сейчас когда она всем телом прижималась к парню, ей казалось, что она ещё живёт, что внутри есть ещё что-то важное, не успевшее заледенеть. Этот поцелуй был не таким, как всегда, он был каким-то слишком важным для обоих… Его губы ускользали, она вновь прижималась к ним, неумело и наивно, но он отвечал лишь нежными поцелуями. Саша чуть отстранилась и взглянула в его глаза, в которых не было насмешки, а была искренность и верность… И она прижалась своим лбом к его, не отпуская от себя, шепча в самые губы: — Тогда не дай мне угаснуть…