Живая жизнь

      — Вы ищете смерти, — рыкнул Зен, пытаясь не думать о влечении. — На моем месте мог оказаться кто угодно. Вы разгуливаете среди ночи по улице, держа в руках роскошный чемодан. И выглядите ровно на столько, сколько стоите. Даже хуже, вы смотритесь как совершенно наивная богачка — таковой и являетесь. Хотите, чтобы вас ограбили? Или сделали что похуже?       — Я не… Я не подумала об этом… — смущенно пробормотала Шираюки.       Он повернул ее лицом к себе, крепко удерживая руками по бокам.       — А о чем тогда вы думаете? Что вы собираетесь делать со всей своей свободой, Шираюки? У вас нет ни работы, ни особых навыков. Вы настолько наивны, что даже по улице пройтись не в состоянии без посторонней помощи.       Слова его больно ранили — насколько бы ей ни было противно осознавать это, но в них была доля правды: она никогда не работала и не знала, как устроиться куда-нибудь. Не знала, как снять апартаменты. Не умела водить. В ее голове было много знаний, но все они были почерпаны из книг. Ни разу в жизни ей не приходилось применять их на практике, в реальной жизненной ситуации.       — Я найду себе занятие, — настаивала она.       — С таким телом, как у вас, вокруг будет много мужчин, желающих помочь — за определенную плату, — сверкнул он глазами. В глубине этих черных глаз не было теперь равнодушия — в них горело пламя.       — Отпустите меня, — попыталась она вырваться. Она должна была избавиться от него. Все усилия она направила на то, чтобы вырваться из его рук, убежать от него и от этого странного чувства, пронизывающего тело как электрический ток.       В переулке появился мужчина, который сразу обратил на них внимание. Выражение его лица, едва уловимое в тусклом свете фонаря, было озабоченным.       Вистериа подтолкнул девушку чуть назад, так что она оперлась спиной о кирпичную стену дорожной таверны, и, прежде чем успела воспротивиться, поцеловал ее. Кончик языка требовательно прошелся по ее губам. Она не смогла устоять.       Она ни о чем не думала, кроме ощущения его губ на своих. Его руки бесцельно бродили по ее телу — от бедер к талии и выше по груди. Пытаясь обрести равновесие, она ухватилась за его плечи. Как хорошо, что сзади была стена, а спереди крепостью возвышался он — иначе бы она растаяла и стекла ручьем в одну из луж у его ног.       Вдруг Зен отдернул руки. В тишине ночного воздуха слышалось его затрудненное дыхание. Шираюки притронулась к губам, они слегка припухли. — Что… — выдохнула она, не в силах произнести что-либо более внятное. — Это ночные улицы Тамбаруна, — произнес он. — Здесь никто не будет мешать любовникам, даже если они ссорятся.       Он потянул ее за руку, и они вышли из тени, направляясь к главному входу здания. Юки сжигала ярость вперемешку с каким-то теплым, опасным и тревожным чувством. Она снова прикоснулась к губам, желая убедиться, что это не сон.       Войдя в здание, они поспешили, и двери закрылись за ними. Она не могла поверить, что Зен поцеловал ее, словно у него было полное право прикасаться к ней… Обладать ею. И только чтобы закрыть ей рот.       Хуже всего, что все ее тело пронизывало неуемное желание. Любопытство. Шираюки хотелось поцеловать его снова, только в этот раз поцелуй должен быть длиннее, медленнее и нежнее, чтобы она успела почувствовать вкус его губ и ритмичность движения.       Она попыталась пресечь распутные мечты. Вистериа не имел права целовать ее — она была помолвлена с другим мужчиной. Несмотря на безумство фантазий, связанных с побегом, Шираюки и мысли не допускала об измене своему жениху. Она не любила мужчину, с которым была повенчана, и даже не знала его. Но она подписала соглашение и не хотела его нарушать.       «Он поцеловал меня, чтобы закрыть рот», — подумала девушка. Ее гордость была уязвлена.       — Поверить не могу тому, что вы это сделали, — произнесла она холодно.       Зен посмотрел на нее. Трудно было прочитать что-либо в его глазах, его губы, которые, казалось, так жадно хотели ее, были растянуты сейчас в спокойной улыбке. В них не было ни страсти, ни других эмоций. Камень, непреклонный человек.       — Если хотите понять что-то обо мне, то поймите следующее, и как можно скорее, — произнес он твердым голосом. — Я сделаю все что угодно, чтобы добиться своей цели. Я должен вернуть вас Принцу, и я сделаю это.       Шираюки верила его словам — поработитель со шрамами на теле и непроницаемыми глазами мог с легкостью добиться своего. А вот она — нет. Словно она зашла в мелкий бассейн, а оказалась посередине океана.       Войдя в апартаменты, Зен захлопнул дверь. Она пыталась не думать, что дверь эта была для нее стальной решеткой.       — Как вы узнали? Как вы меня нашли так быстро?       — Я ожидал этого. Я имел дело с выдающимися умами, и уж одна наивная принцесса меня не сможет обхитрить.       Пытаясь справиться с мучительной болью, подавляя слезы, грозившие хлынуть рекой, Шираюки закрыла глаза. Она не хотела распускать нюни перед ним. Не хотела, чтобы он заметил ее поражение.       Ждать от него доброго жеста — все равно что пытаться прослезить гору. Невозможно. Невозможно воззвать к тому, чего у него нет.       — Идите спать, Шираюки. — Его голос был таким же каменным, как и он сам.       Резко кивнув, спотыкаясь, она пошагала в комнату и захлопнула за собой дверь.       Вышагивая из угла в угол, Зен взял увесистую трубку, лежащую на кофейном столике, быстро набрал номер брата перебирая пальцами по старому передатчику.       — Брат, — поздоровался Зен.       — Да, — ответил Изана, и в голосе его читались вопросительные нотки. — Ты нашел Шираюки?       — Я нашел твою своенравную невесту, как ты просил.       — Она в порядке?       — Она невредима, если ты имеешь в виду это. Но она пыталась бежать снова.       — Она несчастлива? — Его брат, казалось, был по-настоящему обеспокоен.       — Это просто избалованное дитя. У нее нет причин быть недовольной — у нее есть все, что нужно.       — Мне очень жаль, что она так противится замужеству. Этот союз нам столь необходим, и свадьба — наилучший способ скрепить сделку, — тяжело выдохнул Изана в трубку.       — Мне понятна причина вашего союза, но она ведет себя как ребенок.       — Ты думаешь, она не годится мне в жены?       — Я с большой радостью передам ее тебе как можно скорее, и пусть она станет отныне твоей заботой.       — Как я буду рад встрече с ней, — засмеялся Принц. — Можно ли сделать что-либо, чтобы порадовать ее? Может, сделать ей подарок? Кольцо, которое ей будет по душе?       — Она хочет посмотреть на дворец Тамбаруна, — выпалил Зен.       — Простое желание.       — В ее голове поселилась мысль, что ей не хватает жизненного опыта. И теперь она хочет отправиться на поиски приключений.       — До свадьбы еще два месяца, Зен. Если она действительно этого хочет, то не вижу причин ей мешать — при условии, что это не приключения в постели с мужчиной, — ответил Изана после недолгого раздумья.       Голос брата звучал как-то по-новому: в нем слышались нотки отчаяния, которых раньше не было. Зен чувствовал, что просьба брата имела мало общего с Шираюки.       — Я не нянька, — повторил он уже однажды сказанные слова. — Присылай сюда своего человека, и пусть он наблюдает, как избалованная принцесса воплощает в жизнь мечту.       — Никому я так не доверяю. Другой мужчина может соблазниться ею. Ты должен был заметить, насколько она красива.       Вистериа заметил — трудно было не заметить. Ни один мужчина, в жилах которого текла кровь, не мог остаться равнодушным к ее прелестям. И поэтому он не хотел находиться рядом с ней дольше положенного.       — Ты обеспечишь ее безопасность? — требовательно спросил Изана.       — Даю слово и клянусь честью, я буду оберегать ее от любого зла. Она останется неприкосновенной. — Клятва эта шла от самого сердца. Он всегда и с радостью служил брату — он был его семьей, единственной родней, и не было связи сильнее, чем кровная.       — Я тебе полностью доверяю, брат, — продолжал Принц. — Оберегай ее и постарайся настроить на веселый лад, и она успокоится.       — Как скажешь, — выдавил Вистериа и положил трубку.       Он отбросил телефон автомат на диван, пытаясь успокоиться. Он чувствовал себя лисой, которую поставили охранять курятник.       С поцелуем он явно не рассчитал — разве он мог ожидать такой реакции на столь простое действие?       Он хотел ее, но одновременно понимал, что Шираюки — та единственная женщина во всем мире, которая была для него под запретом.       Но здесь речь шла о силе самообладания. Приняв единожды решение, он не отступит от него. Никогда не отступал.