Золотая шерсть/A Coat of Gold

      На границе земель Дарри сир Джейме Ланнистер заметил развевающиеся знамёна с изображением пахаря рядом со львом Ланнистеров. Жест был уместным, но выглядел он странно и как-то неловко. До восстания Дарри был одним из самых преданных Таргариенам домов, и Джейме знал, что в темницах на свой страх и риск они хранят драконьи знамёна. Если бы Роберт знал…       Однако Роберт Баратеон не знал. С самого рождения он был блудливым пьяницей; после коронации он стал привилегированным, чересчур щедрым блудливым пьяницей; а после своего победного возвращения с восстания Бейлона Грейджоя — привилегированным, чересчур щедрым, толстым, ленивым, блудливым пьяницей. Порой Джейме задумывался о том, оказался бы Джоффри таким же, не оборвись его жизнь? Может, убил его не Тирион, но кто бы ни приложил к этому руку, он сделал огромное одолжение всем Семи Королевствам, а странный жест доброй воли Джейме ничем не вредил.       Люди больше не швырялись в него дерьмом, когда видели проезжающего по улицам Цареубийцу на белом коне. Он больше и не выглядел так, как раньше. На смену золотому плащу пришёл вылощенный коричневый, и весь он был одет в цвета Ланнистеров. Седло на лошади было подбито алой кожей, уздечка была карминово-красной, а шпоры — золотыми. От всего этого проклятого убранства разило Тайвином Ланнистером, но Джейме был признателен такому сходству. Также он больше не носил доспехи Королевской Гвардии, и хотя какое-то время плащ его был белым, на его нагруднике значилась эмблема Утёса Кастерли — львы в прыжке, а рукоятка меча была искусно сделана в форме львиной головы. Даже рука его была золотой. «Пожалуй, стоит сделать ещё и рубиновую ей под стать», — задумался он.       Впереди на высоком холме из тумана выглядывал замок. На горизонте вырастал Трезубец, и то тут, то там развевались знамёна: розовый единорог на серебряном поле Титоса Бракса; барсук Глубокой норы на зелёном поле; синий петушок дома Свифтов, изображённый на ярко-жёлтом поле. Солдаты Джаспера Серретта подняли свои знамёна с павлином Серебряного Холма выше всех, и он развевался так гордо, как никогда — зелёные, розовые и голубые перья на сливочном поле; а люди сира Аддама Марбранда с гордостью держали знамёна с пылающим деревом его дома. Джейме даже показалось, что он где-то увидел трёх псов Клиганов и понадеялся, что ему это привиделось. Но на каждый герб очередного дома были два золотых льва. Львы повсюду, и люди ожидали, что он их возглавит.       Единственный зверь, что реял выше всех, был коронованный олень самого короля Томмена, и развевалось его знамя также рядом со львом Утёса Кастерли. По правде, корону должен был носить лев, так как Джейме мог перевернуть весь лагерь с ног на голову и не найти ни одного человека, готового сражаться во имя Штормового Предела. Или во имя короля. Они не проклинали его так, как Джоффри, но также и не прославляли его.       В этот момент к нему подъехал сир Лайл Крейкхолл, и выглядел он каким-то раздражённым, словно ощетинившимся как тот вепрь на их знамени.       — И это Дарри? — проворчал он.       — Да, — ответил Джейме. — Это он и есть.       — Хм-м, — выдавил сир Лайл. — Не впечатляет.       — Я бы сказал, это не Утёс Кастерли.       — И не Крейкхолл. Просто груда камней.       Ведущий к Дарри Королевский тракт был покрыт скользкой грязью и рассыпающимися под ногами камнями, и замок выглядел так, будто готов развалиться прямо на дорогу.       Джейме усмехнулся:       — Для замка, который опустошали четырежды, он кажется в достаточно хорошем состоянии, сир.       Могучий Вепрь как-то странно на него посмотрел.       — Клиган напал на город, да? Перед тем, как осесть в Харренхолле — ещё одной разваливающейся руине.       — Да, — подтвердил Джейме. — Но эта разваливающаяся руина — дело рук самого Клигана. Они убили маленького лорда Лимана, тогда как им следовало взять его в заложники по приказу моего отца. Но за сиром Грегором никогда не замечалась робость, чтобы избежать битвы, даже если гарнизон того не требует. Это был то ли второй, то ли третий грабёж, кажется. Я уже не припомню.       — Должно быть, третий, — сказал Могучий Вепрь. — Лорд Тайвин взял его первым, а потом лорду пришлось брать его во второй раз после того, как Клиган его сжёг. Как он поступил и с Солеварнями.       — Разве то был не Сандор?       Сир Лайл нахмурился.       — Сандор… Грегор… без разницы. Оба они — обозлённые ублюдки, с которыми мне бы не хотелось воевать бок о бок.       — Один из них, — поправил его Джейме. — Насколько я слышал, Пса нашли мёртвым в какой-то канаве.       — Насколько я слышал, он прискакал верхом на чёрном псе в Солеварни и изнасиловал каждую бабу в городе. Хотя, может, Рендилл Тарли и прикончил его уже к этому времени.       — Нет, — возразил Джейме, который прекрасно знал, что лорд Рогова Холма в данный момент осел в Девичьем Пруду в ожидании распоряжений от Мейса Тирелла.       «Почему он не позаботился о Риверране для нас? Почему он вообще слушает приказы Мейса Тирелла?».       — Мы здесь, — тихо произнёс Крейкхолл. — Какая радость.       — Будьте оптимистичнее, Лайл. Где-то поблизости должны быть женщины, так что вы сможете… сделать то, что вы с ними обычно делаете.       — То же, что и любой мужчина, Джейме. Может, в одну из этих ночей вы к нам присоединитесь?       Он не ответил. «Для меня существует только одна женщина… или вообще никто. Ведь я глупый изувеченный слепец».       «Оставь свои наваждения для постели, Джейме, — прозвучал в его голове голос Тириона. — Она трахалась с Ланселем, с Осмундом Кеттлблэком, а может, и с Маслобоем, почём мне знать». Разве это не жестоко со стороны его брата говорить такое? Гнусной шуткой эти слова застряли в его голове и кровоточили, словно открытая рана. Он больше не помнил напутствия Тириона — только эти слова… Она трахалась с Ланселем, с Осмундом Кеттлблэком, а может, и с Маслобоем, почём мне знать. Похоже, брат разрушил представления Джейме о его единственной любовнице… и теперь они на равных. «Тиша — так её звали…».       Дети Ланнистера: карлик, калека, королева безумия. Цареубийца. Клятвопреступник. Человек без чести.       Раны, которыми был испещрён замок Дарри, всё ещё гноились. Главная башня покосилась набок как хворый старик, и даже сквозь весь этот дождь Джейме мог различить лишь пустые оболочки, оставшиеся от сторожевых башен. Дождь практически размыл тропу, ведущую от города у реки к самому замку, и конь Джейме по кличке Честь мог лишь осторожно ступать, чтобы не сбросить своего наездника в грязную лужу, избежав его унижения.       Наверху с мечом в одной руке и фонарём — в другой их ждали стражники в ливреях с пахарем Дарри и львом Ланнистеров.       — Сир Джейме, — волнуясь, к нему подошёл один из стражников.       — День добрый, — ответил он. — Мой знатный кузен не выйдет нас встретить?       Лансель мог бы стоять в нескольких метрах, но под таким проливным дождём Джейме его всё равно бы не увидел.       Стражник нервно переглянулся со своим товарищем, затем вновь посмотрел на Джейме, покачав головой.       — Боюсь, что нет, сир. Полагаю, лорд Лансель сейчас в септе, моля Отца о справедливости и Старицу — о мудрости.       «А руку он мне может вымолить обратно?» — задумался Джейме.       — Передайте моему кузену, что я хочу его видеть.       — Прошу извинить, сир Джейме, но лорд Лансель оставил распоряжение не беспокоить его. Он молится в септе.       — Как благочестиво с его стороны. Передайте кузену, что я хочу его видеть во имя моего собственного отца и короля. А если откажется, скажите, что это воля Отца.       — Как прикажете, сир, — сказал капитан стражи. — Прошу сюда, сир.       Он провёл его через тёмный сводчатый проход в другой, меньше предыдущего, двор. Остальная стража Ланнистеров проследовала за ними.       — Как наши дела в Речных землях? — спросил Джейме стражника.       — Вполне неплохо, — ответил мужчина. — Просто всё сильно изменилось. Теперь, когда Талли больше нет, Фреи сражаются за земли с бандитами.       — Бандитами?       Мужчина искоса взглянул на него так, словно Джейме упускал нечто очевидное.       — Те самые бандиты… Братство без Знамён, милорд.       — Что-то такое слышал, — решил рискнуть Джейме.       — А, — произнёс стражник, — они собираются повесить всех Фреев. Они вздёрнули сира Клеоса в Гудбруке.       — Нет. Я был там, и те люди были не из Братства. Просто несколько бандитов-лучников, и сир Клеос свалился с лошади после того, как его напичкали стрелами.       «И в конце концов от них меня спасла девка».       — Как скажете, сир. Но, так или иначе, других они прикончили: Петира Прыща и Мерретта Безмозглого.       — Мерретт мне нравился, — сказал Джейме. — Мы выросли вместе в Крейкхолле… но, да, он был безмозглым. Впрочем, жаль.       — Да, сир, — произнёс стражник. — В этих краях есть женщина-палач… призрак. Они зовут её Безжалостной Матерью, Бессердечной леди, — даже имя её заставило Джейме содрогнуться. — Она повесила Стеффона Сладкого и Роберта Фрея, когда они охотились всего пару дней назад. А ещё Зию Фрей — всего лишь девчонку.       Сир Франклин Хилл что-то упоминал об исчезновении Реймунда Фрея. На вопрос Джейме мужчина лишь пожал плечами.       — Сир Реймунд Фрей… Десятый или одиннадцатый сын Уолдера Фрея. Сводные братья в Близнецах особой цены не имеют, сир. Но имя мне знакомо, сир. Я думаю… да, погодите. Знаю, да, милорд. У него недавно родились сыновья, и он назвал их Тайвин и Джейме в честь милорда и его отца.       «И вскоре его убили. Ему не стоило подражать Ланнистерам. У нас убийственная семейка».       — Вы, кажется, многое об этом знаете, — заметил Джейме.       — Ми-милорд? Я сир Джеммос Фрей — тринадцатый сын лорда Уолдера. Моей матерью была Алисса Блэквуд. Мой родной брат Лотар — Хромой Лотар — послал меня сюда приглядывать за… за кузеном милорда, если быть честным.       Приглядевшись, Джейме увидел на камзоле капитана стражи башни-близнецы Переправы. «О, отлично, — подумал он. — Фреи. Фреи повсюду».       — Понятно, — произнёс он. — Получается, остальные ваши родственники выполняют соответствующие задачи на службе лордов Речных земель?       — Да, милорд, — сир Джеммос слегка побледнел. — Мой лорд-отец хотел убедится, что у остальных не возникнет противоречий с Братством лорда Берика. Я про Берика Дондарриона. Хотя его уже давно никто не видел. Может, он наконец совсем умер.       — Может.       Они остановились напротив большой квадратной септы, которая, кажется, пострадала больше всех от поджогов северян во время их нападения на Дарри. Семиконечная звезда, тисненая на витражных окнах, пропускала немного света.       — Лорд Лансель внутри, — сказал сир Джеммос.       Тяжёлые двери септы было не так-то просто открыть, тем более с одной рукой, но Джейме справился. Септа скудно освещалась всего несколькими свечами из жира, которые быстро сгорали до крохотных огрызков. Сначала он подумал, что у алтаря Отца скукожился какой-то слуга в оборванной одежде, но приглядевшись, он понял, что видит перед собой Ланселя Ланнистера, улыбающегося на подмостках богу. При приближении Джейме Лансель слегка вздрогнул, затем обернулся и тихо поприветствовал его.       Она трахалась с Ланселем, с Осмундом Кеттлблэком, а может, и с Маслобоем, почём мне знать… хотя Джейме даже представить не мог, зачем. Золотые волосы Ланселя были коротко сострижены и стали почти белыми. Он выглядел на двадцать лет старше с того дня, как Джейме видел его в последний раз. И в двадцать раз набожнее.       — Кузен, — безрадостно произнёс он. Джейме ответил ему с тем же энтузиазмом. — Помолись со мной, кузен, — прошелестело существо, некогда бывшее Ланселем Ланнистером. — Помолимся.       Джейме попытался сменить тему.       — Нигде не видел твоей жены.       — Семеро создали женщину, чтобы та служила. Я не нуждаюсь в Амерее, следовательно, она не может мне здесь служить.       «Но другим она частенько служит, насколько я осведомлён».       — Ты поедешь с нами в Риверран, кузен?       Лансель нахмурился.       — Если такова будет воля Отца.       «Или твоего отца. Или моего. Надеюсь, сир Киван сможет с этим что-то сделать». Но Лансель продолжил:       — Однако что-то подсказывает мне, что я должен буду поспешить вместо этого в Королевскую Гавань и присоединиться там к воробьям. Его Воробейшество не нуждается в септонах, но я нуждаюсь в вере. Нуждаюсь, так как я смертен и грешен. Так же, как и ты.       Прикрыв глаза, Джейме вздохнул.       — Боги, о чём ты, кузен?       — Твои кровные дети, сир. Твои грехи. Джоффри. Томмен. Мирцелла. Но всё, что тебе нужно — это покаяться.       — Я помолился за душу Джоффри, кузен. И буду молиться за здоровье и благополучие своих племянника и племянницы.       — Племянника и племянницы, да, — кивнул Лансель. — Как пожелаешь. Но я буду нести истину, которую услышат боги. Кузен, твой сын был поражён страшной болезнью на прошлой неделе, но теперь она исчезла. Возможно, он, как и я, нашёл веру в эти тёмные времена и позволил ей вести себя.       Джейме мысленно закатил глаза. «Я не знаю мальчика. Молится ли он Отцу, или Кузнецу, или Воину. Или вообще никому не молится. Боги могут быть теми ещё ублюдками… но не в глазах Ланселя».       — У меня нет сыновей.       — Ты не услышал меня? Все мы грешники, сир. Наши преступления удерживают нас от света, но покаявшись и, возможно — только возможно — живя добрым трудом и молитвой, мы сможем исправить то, что натворили прежде. Предстань перед верховным септоном и признайся в позоре своей плоти, Джейме. Я уверен, тебе станет намного легче.       «И вправду, позор моей плоти», — подумал он, но в глубине души знал, что любит по крайней мере один из них. Потому что именно Мирцелла согревала его своим голосом и существованием, храбро противостоя ужасам дня и ночи, защищая других… как истинная львица. Любил ли он её потому, что она его дочь, или потому, что она так похожа на Серсею и даже порой поступает, как Серсея? Джейме Ланнистер не хотел знать ответ. Боялся его.       «Джоффри не был моим сыном. Джоффри был моим семенем, и неважно, что говорит Серсея». Он больше не мог верить сестре. Больше не мог.       — Не понимаю, кузен, — осторожно ответил он.       — Поймёшь, — сказал Лансель. — Со временем.       Он снова повернулся к алтарю и склонился над ним. Джейме заметил, как шевелятся его губы.       Ты сказал, что планируешь отправиться в Королевскую Гавань, чтобы присоединиться к Его Воробейшеству, кузен. А ты… ты спрашивал об этом своего отца?       — Нет. Но думаю, он догадывается. В качестве наследника я ему не нужен, так как у меня есть братья. Уверен, они поймут. Они займут этот замок и позаботятся о моей леди-жене. Но у меня есть предназначение в этом мире, Джейме. Ты бы тоже смог постичь его. Если только…       — Если только я открою своё сердце и разболтаю все свои секреты.       Лансель обернулся, оградив его улыбкой.       — Свои я разболтал со спокойной душой, и сейчас мне намного легче. Как поживает мир снаружи?       — Война продолжается, — ответил Джейме. — И мы продолжаем жить.       Но кузен его едва слушал.       — Мой исповедник в курсе тёмных истин о том, кем я был, как и ты, дорогой кузен. Осмелюсь спросить… всё ли хорошо у Серсеи?       Джейме резко выпрямился. Она трахалась с Ланселем…, но как она могла?.. Набожный тюфяк не был его кузеном. Ланнистеры состояли из золота, гордости и хитрости, а не из молитв и смирения. Ланн Смелый не изгнал Кастерли с Утёса, заставив их покаяться в грехах. И Ланнистеры так много грешили все эти годы, что Семеро вряд ли захотят услышать обо всём. Возможно, на своем смертном одре он выберет человека, которому захочет рассказать все свои секреты и тайны. Но не сейчас. Он не мог.       — Серсея в порядке, — тихо ответил он. — Она надеется, что ты быстро поправляешься после ран, полученных в битве на Черноводной.       — Эти раны давно излечены, дорогой кузен, — сказал Лансель. — Больше боли мне причиняют те, что под моей кожей: раны, что глубже плоти, крови и костей. Мы оба знаем, что натворили. И оба знаем истоки наших грехов.       — Порой человек не в состоянии…       — Серсея, — перебил его Лансель. — Я боюсь также и за её душу.       Возможно, он сказал бы больше, но открылись двери, и между ними появился его оруженосец Пек, за спиной которого от ветра хлопал плащ, словно крылья жёлто-багрового ворона, в спешке улетающего от кого-то.       — Всадник, милорд, — выдохнул он. — Сказал, что ему нужно срочно поговорить с вами.       Джейме поспешил к выходу из септы, благодарный, что их прервали.       — Кто? Кто?       — Не знаю. Не видел его щита. Но я подумал, что вы захотите…       — Мне нужно отвлечься от своего кузена, Пек. Ты появился как раз вовремя.       Он закрыл двери и последовал за молодым человеком во двор замка, где праздновали люди. Проигнорировал доносящийся из холла рёв смеха сира Лайла и вопли пышногрудых девок, прислуживающих мужчинам во дворе. Джейме заметил, как покраснел Пек, когда одна из них прошла мимо, и это вызвало у него слабую улыбку.       — С-сюда, сир, — выпалил оруженосец.       Приблизившись, он не признал тёмную верховую лошадь и нигде не заметил распознающих знаков или герба. Но всадника он узнал. Он бы узнал его — её — где угодно. На ней были доспехи из голубой стали, с пояса свисал меч с рукоятью в виде головы льва, на лице — знакомое выражение уверенности и такое чуждое — страха, словно она только что встретила призрака.       — Сир Джейме, — устало выдохнула Бриенна Тарт. — Я нашла её — Сансу Старк… у Ивовой реки. Но вы должны прийти одни… иначе Пёс убьёт её.