Золотая шерсть/A Coat of Gold

      Из-за качки на корабле Алейну немного мутило, хотя она не боялась моря. Боялась она Королевскую Гавань и Серсею Ланнистер. Боялась воспоминания о Джоффри и даже своего лорда-мужа, который относился к ней исключительно по-доброму и ничем не навредил, кроме того незначительного факта, что он был Ланнистером. Однажды они подкупили маленькую наивную девочку и усыпили её бдительность ложным ощущением защищённости. «Больше такого не повторится, — поклялась она во имя своего дома, отца и самой себя. — Никогда больше».       После того, как они покинули Чаячий город, она ещё долго стояла и смотрела, как вдалеке исчезает из вида побережье. Лорд Бейлиш намеревался покинуть Долину из порта в Солеварнях, но не так давно город спалили дотла местные разбойники и разворовали всё, что было — так, что остались там одни призраки. Сотнями беженцы подались в горы, прося защиты лорда Роберта у Лунных Врат. Конечно, Петир вежливо отказал их мольбам так, будто решение бросить их на произвол судьбы далось ему с мучениями.       — Иногда добро имеет свои преимущества, — сказал он ей. — Тиреллы понимают это куда лучше, чем когда-либо смогут Ланнистеры. Говорят, королева Маргери имеет привычку выходить к простолюдинам, но союз Ланнистеров и Тиреллов не так крепок, как все думают. Достаточно одной лишь искры, чтобы спалить Королевство дотла. И когда львы и розы будут биться друг против друга за стенами Королевской Гавани, чью сторону примет простой народ? Город забит ста тысячами людей, которые любят Мейса Тирелла за бушели пшеницы и ячменя, раздающиеся на улицах, и они обожают его королевскую дочь за доброту по отношению к каждому бедолаге в этом городе.       Алейна с улыбкой кивнула, но он был прав. Серсея Ланнистер не была обожаема народом, и, несмотря на храбрость Полумужа на Черноводной, лорда Тириона не почитали, когда он проходил по улицам. Интересно, что бы они сказали, спроси их о лорде Петире Бейлише. Вероятно, вспомнили бы о его борделях (или материальных взносах, как он предпочитал говорить) и о том факте, что они были самыми дорогими в городе. Кто-то, может, знал о его тёмных делишках, но очень немногие были осведомлены в том, какой человек скрывается за пересмешником. «А что, если бы я спросила их о Сансе Старк? Как бы они её назвали: дочерью предателя, убийцей королей или всего-навсего бедной, испуганной девчонкой?».       Окружающая их компания была куда больше, чем им хотелось бы. Лорд Бейлиш планировал, чтобы Долину покинуло два корабля: один — для Зяблика, лорда-протектора и самой приближённой прислуги, а другой — для нескольких лордов Долины и остатков стражи лорда Роберта. Вместо этого бурным осенним утром Чаячий город покинуло девять кораблей, везущих две тысячи рыцарей Долины с сиром Гаррольдом Хардингом в их числе, как и с четырьмя лордами Хартии, почти пятью тысячью прислуги, рыцарями-ленниками и служанками. Алейна подозревала, что они не дали бы лорду Роберту покинуть Долину вместе с лордом-протектором, только если Петир не организовал бы всё таким образом. В противном случае, он бы вряд ли смог оставить её в Лунных Вратах после такого, поэтому он нашел ей место среди других высокородных леди на борту «Храброй Девы».       Иногда, сидя на своей койке под палубой, она думала, кем же была эта «Храбрая Дева». Петир сказал, что ею была леди Джейн Аррен, правящая Долиной во время Танца Драконов, и что это в её честь назвали корабль. Но Алейне хотелось думать, что это была другая девушка. Кто-то из её прошлого. Правда, она не до конца понимала, кто.       Ранним вечером у лорда Роберта был короткий перерыв от занятий с мейстером Колемоном, во время которых его обычно посещала Алейна. Лорду Орлиного Гнезда было уже почти двенадцать лет, и, без сомнений, свои именины он встретит в столице. Она сказала ему, что в честь этого может даже устроят праздник, потому что теперь он великий лорд. Часть её хотела, чтобы Зяблик был счастлив: он был её двоюродным братом, и она должна была защищать его — от него самого и от опасностей мира. Но Мизинец стольким ради неё пожертвовал, а они даже не были настоящими родственниками. «Лорд Роберт — его пасынок, — вспомнила она, — без сомнений, лорд Бейлиш знает, что для него лучше». По крайней мере, это то, что она говорила себе. Но во всяком случае, Зяблик был сейчас счастлив, а сегодня он был так возбуждён, что даже мейстер Колемон не мог в полной мере это объяснить.       — Рискну предположить, что юный лорд Роберт, как говорится, слегка «опьянён идей о битве», — сказал ей мейстер, появляясь из каюты Роберта ещё измученней обычного. — Большинство маленьких мальчиков хотят стать рыцарями и солдатами, миледи, — добавил мейстер. — Жаль, что юному лорду это не удастся.       «Как и Брану, — с грустью подумала она. — Он всегда хотел стать рыцарем Королевской Гвардии. Столица и король были его мечтой, а они подсунули ему чашу с ядом».       — Вы не можете знать наверняка, — сказала она ему. — Возможно, с подходящими тренировками…       Мейстер Колемон горько усмехнулся, заставив её умолкнуть.       — В возрасте лорда Роберта большинство мальчиков становятся пажами или юными оруженосцами помазанных рыцарей, — сказал он ей. — В то время как заболевание Его Светлости, вызывающее дрожь, делает невозможным даже держать меч. Конечно, это не безнадёжно. Лишь маловероятно, я полагаю. Возможно, лорд Роберт станет сильным правителем под руководством лорда Бейлиша. Я уже заметил некоторые улучшения в его состоянии, особенно когда он принимает сладкий сон. Думаю, он справляется, по крайней мере, насколько я могу судить. Лорд Роберт справился с депрессией и болезнью, появившимися в результате несчастного случая с его леди-матерью. Его здоровье стабильно улучшается с помощью сладкого сна. Было очень разумно со стороны лорда Бейлиша посоветовать его. Его Светлость кажется почти… послушным.       — Лорд Роберт — не животное, — напомнила она ему.       — Конечно, — сказал он. — Но маленькие мальчики и животные… порой, они не так сильно и различаются. И когда я был в Цитадели, я изучал некоторые усмиряющие средства, которые могли бы остановить зубра, не то что мальчишку. Сладкий сон не особо отличается в фундаментальном смысле, если придерживаться меры.       Сладкий сон был сладчайшим из ядов, но всё же — горькой чашей — той, что несла в себе угрозу смерти от отравы. Она вспомнила Джоффри: его розовато-лиловые губы и бардовое лицо, когда он подавился пуншем из собственной крови. И ей не хотелось такой участи для Зяблика.       — Это возможно? — тихо спросила она. — Возможно ли, что лорду Роберту станет лучше без сладкого сна?       Мейстер Колемон мгновение размышлял, выглядя почти что разочарованным.       — Как я и сказал, это не безнадёжно, наверное. И я мог бы испытать лорда Роберта без сладкого сна несколько дней и проследить за эффектами.       — Спасибо, мейстер, — искренне поблагодарила она, понимая, что идёт сейчас наперекор Петиру.       «Но Зяблик — мой двоюродный брат, и он относится ко мне как к матери. Никто больше не защитит его, и эта задача ложится на меня». Она миновала уходящего Колемона и вошла в комнату. Теперь Роберт позволял приходить к нему без предупреждения, подбегал к ней и обвивал свои тоненькие ручки вокруг её шеи. Он пах фиалками и мёдом, который служанки зачёсывали в его длинные золотисто-каштановые волосы. Запах не был неприятным, но смутно напоминал ей о леди Лизе. И совсем немного — о её матери.       — Ты расскажешь мне историю, Алейна? — спросил он, когда они опустились на его кровать.       — Какую историю тебе бы хотелось, Зяблик?       Юный лорд нетерпеливо запрыгал вверх и вниз.       — Расскажи мне о сире Артисе Аррене, Крылатом Рыцаре Долины. Пожалуйста, — добавил он. Она учила его вежливости.       — Снова? — простонала она. — Зяблик, я всё время рассказываю тебе эту историю. Уверен, что не хочешь послушать что-нибудь другое? Историю о Бране Строителе, или о Дюрране Богоборце, или о других великих героях легенд?       — Лучше об Артисе Аррене, — сказал он. — Мама рассказывала о нём всё время, пока… — по всему его телу пробежала дрожь, и лицо мальчика исказилось. — Истории Долины всегда самые лучшие.       — Но есть же и другие истории о доме Арренов. Сказки о людях, которые полетели на луну на спинах соколов.       — Они летали? — спросил Роберт.       Санса кивнула.       — О, да, летали. Помнишь Роннела Аррена? Юного лорда Долины, совсем как ты? Он летал на спине дракона королевы Висеньи, Вхагары. Они поднялись выше Копья Гиганта. Даже выше, чем самая высокая башня Орлиного Гнезда. — Роберт замечтался, разинув рот. — Он был последним королём Гор и Долины до Завоевания Эйгона, — сказала она. — Пока Эйгон Завоеватель не заставил его склониться перед ним, и юный лорд Роннел повиновался. — А ещё кто-то выбросил юного короля из Лунных Врат. Он не так уж хорошо летал.       — У Эйгона были драконы, да?       Она кивнула.       — У него было три дракона. Они заставили мир склониться перед ними: Арренов и Старков, Ланнистеров и Баратеонов. Все они преклонили колено перед Эйгоном Завоевателем, и на какое-то время воцарился мир.       — Но… а сейчас — нет? — невинным голосом спросил он, и она ощутила, некоторое обязательство перед ним в том, чтобы сказать правду.       Это именно то, что от неё так долго скрывали, а если бы правда была сказана… возможно, её отец всё ещё был бы жив. И её сестра. Все они.       — Сейчас — нет, Зяблик. Нет. Драконы погибли столетие назад и снова — на Трезубце, или, по крайней мере, так говорят.       — Что их убило? — спросил он.       Она ненадолго задумалась.       — Время. Мир может быть опасным местом, но у тебя есть твои рыцари, которые тебя защитят.       Кажется, это его убедило. «Правда, рыцари не защитят от драконов, — подумала она. — И от пересмешников».       — Дом Арренов будет стоять вечно, — со странным энтузиазмом выпалил он. — Высокий как честь.       Она сглотнула, почувствовав, как на щеках выступает яростный румянец.       — Ты вообще знаешь, что такое честь, Зяблик? Мы говорим о чести, достоинстве и рассудке, но эти слова не значат ничего — ничего! — если мы не можем привести их в действие. Говорят, мой отец был человеком чести. Уверена, то же говорят и о твоём отце. Но есть ли честь в смерти или жертве, в том, чтобы бросить своё семью ради кого-то без тех же ценностей? Честь очерняет хуже суждений и рассудка. Так мир не работает, Зяблик. Как может мертвец иметь какую-то честь? Честь — для глупцов.       Когда она закончила, лорд Роберт выглядел испуганным, его нижняя губа тряслась:       — Алейна… чт-что ты…       — Прости, — ответила она, поостыв. — Прости меня.       Но она знала, что по итогу худшие люди всегда побеждают. Ланнистеры всегда побеждают.       Она подобрала юбки, поспешила к выходу и закрыла дверь, затем вышла на палубу.       И попала в протянутые руки Петира Бейлиша. Он продержал её немного дольше, чем было нужно, после чего отодвинул на расстояние вытянутой руки.       — Что вы здесь делаете? — выпалила она. — Мой лорд.       — Посещаю свою любимую дочь, конечно же. А также своего пасынка, — он рассматривал её невообразимо долго. — О чём вы с ним говорили?       — О мире, — ответила она.       — О мире, — Петир улыбнулся и кивнул. — Боюсь, лорд Роберт ещё слишком юн, чтобы знать такие вещи. Пусть лучше выучит вместо этого слова своего дома. Пожалуй, я попрошу его изложить их за ужином лордам Хартии и заставлю лорда Белмора съесть свои слова, когда он сказал, что у лорда Роберта «замедленное» развитие. Возможно, Зяблику следовало приказать выбросить его в море. Лорд Бенедар достаточно большой мужчина, так что рыбам не придётся голодать, а так близко к Королевской Гавани никто даже не заметит, когда к берегу прибьёт мёртвое тело. Может, он даже закончит своё путешествие в чаше с похлёбкой.       Будто из ниоткуда он достал плащ и накинул ей на плечи, плотно укутав девушку:       — Расслабьтесь, миледи. Но вы должны зайти внутрь, а то простудитесь. В конце концов, зима близко. — Она повернулась и последовала за ним внутрь. Он быстро осмотрелся на предмет лишних ушей и снова взглянул на неё: — Позволь мне быть честным с тобой, сладкая, — сказал он. — Нам так долго приходилось притворяться. Королевская Гавань, милая Санса, — продолжил он, наклонившись, чтобы провести пальцами по её волосам и вдохнуть её запах. Она словила себя на мысли, что от него пахло морем. — Наша небольшая армада прибудет по утру… и я стану новым Мастером над монетой в Малом совете.       — Вы всё это спланировали? — спросила она. — Ибо нас так много.       Он склонил голову.       — Не совсем. Но лордами Хартии можно управлять. Куда идёт один, туда следуют и остальные, а учитывая, что половина из них уже в моём кармане… что ж, кому-то придётся остаться в Долине, чтобы управлять моими делами, но думаю, большинство здесь более разумны, — он взял серебряную брошь-пересмешника, прикреплённую к его плащу, и вручил её девушке. Металл был холодным, словно лёд. — Но вскоре, боюсь, у лордов Долины вскипит кровь, миледи, и мне придётся вернуться в Лунные Врата прежде, чем ситуация накалится. В последнее время у лорда Ройса, кажется, неисчерпаемый запас терпения, но Темплтон, лорд Графтон и даже сир Лин хотят отправить меня за решётку уже не первый месяц. Я не намерен им сопротивляться. Конечно, они забывают о тех людях, которые действительно хотят причинить вред Зяблику — людям со львами на плащах, — он задумчиво посмотрел на простирающееся внизу море. — Лучше бы вам отдохнуть, миледи, — сказал он. — Скоро мы окажемся в Королевской Гавани. На самом деле, очень скоро.       — Куда я пойду? Вы же точно не намерены привести меня ко двору.       В его глазах заплясали любопытные огоньки, и на мгновение Санса задумалась, не было ли это его изначальным планом.       — Нет, — наконец ответил он. — Но в городе у меня есть дома. Места, в которых вы можете укрыться. Места, в которых Ланнистеры никогда не будут искать. Столица — опасное место, моя дорогая. Может дойти до жестокости, и мне нужно обеспечить вам безопасность, чего бы то мне это ни стоило. А безопасность в пределах видимости — лучше всего. Поэтому вы останетесь Алейной, но не навсегда. Назревает буря, миледи — буря, что заберёт с собой Ланнистеров, я надеюсь.       «Да, — подумала она. — Снежная буря. Зима близко. Зима всегда близко».