Бледные очертания сердец

      Изумрудные кроны деревьев тянулись к вечности. К голубизне чистого, далекого неба. Этот вечер был особенно хмур и когда взор падал на предметы, они будто вдыхали серость и монотонность дождливой уличной рутины, в которой хотелось раствориться. Я играл на гитаре, вспоминая всю грусть и омертвелость поколения, воспитанного Нирваной. Повеяло юностью..Один раз, затем ещё и ещё..Увлекшись, не заметил, как вечер сменился на мрачный занавес ночи. От скуки и привычного заточения в стенах, я взял виниловые пластинки и пошёл шататься по району. Мерцающее небо вселяло в мою душу призрачную боль и фальшивый страх. В глубине холодного неба я найду спасение от этой тяжкой рутины, пустословия людей и обречённости собственной жалкой судьбы. Я вглядывался в тёмные облака и всё больше влюблялся в готический стиль. Умиротворённое состояние души нарушил звонок Мелинды.       — Репетиция в пятницу, в полнолуние, в заброшенном доме.       — Помню, — сухо ответил я.       — Ты в порядке? Голос у тебя какой-то грустный.       — В полном. Тебе кажется.       — Я вообще по делу звоню. На предыдущем концерте ребята восхищались нами. Кристиана отлично играет на гитаре, может, примем её к нам? Кстати, она без ума от тебя.       — Делай, что хочешь. Прислушайся к зову сердца.       — Да, но...я хотела узнать твоё мнение.       — Мне всё равно.       Затянувшись, я включил пластинку с новым музыкальным альбомом Дэвида Боуи и позволил осенней грусти поглотить мой невзрачный облик. Я всё сильнее и больнее влюблялся в осень. Я вспомнил красивую девушку с золотистыми волосами, посетившую наш концерт. Я вообще не любил шляться по многочисленным тусовкам, в отличие от ребят по группе, которые напивались в баре "Больная проститутка" каждую субботу и пялились на обнажённых дам. Я лишь временами заглушал эту боль крепким алкоголем вперемешку с инъекциями морфия и сильнодействующим снотворным. Это необъяснимое состояние, идентичное полёту, это внезапный бешеный переход из действительности в тяжёлый алкогольный портал, в котором тебе принадлежит болезненная тишина, тоска по грязным ублюдкам, причинившим тебе боль и погасший факел мечты об амнезии.       Я больше не хотел ничего помнить. Разъедающая пустота позволяла моему нутру уничтожать себя самостоятельно. Чем выше заберусь, тем больнее упаду. Голова теряет ориентацию в пространстве. Я теряю сознание, чувствуя боль в печени и неожиданный всплеск воспоминаний моего детства.