Got the sunshine on my shoulders

Заполыскивает дождь. Ну конечно, заполыскивает чертов дождь. - Найл, - стонет Гарри в трубку, держа ее одной рукой и пытаясь экспериментально выяснить, как работают дворники. – Когда я говорил «что-то неприметное», я не имел в виду «Форд-Фиесту». - А в чем проблема? – интересуется Найл на другом конце. Судя по звукам, этот ублюдок что-то потягивает при разговоре, а слабый гул на фоне не может быть ничем иным как шумом волн, омывающих песчаный пляж. – Толковая тачка. Я думал, ты не хочешь, чтобы кто-то узнал… - Слишком низкая, - обрывает его Гарри. Он не готов к очередным нравоучениям, только не в этой поездке. – Вода… тут она повсюду. Вот найду серф и нырну в эту канаву, ты тогда останешься без работы. Его голос слишком пронзительный для крошечного салона автомобиля. «Нужно бы сохранять спокойствие, сохранять спокойствие, сохранять ебаное спокойствие»… Найл делает глубокий вдох. - Послушай меня, - спокойно говорит он. – Опусти свои бесполезные лапищи на педали и поезжай. - Но я не хочу, - ноет Гарри. У него дергается уголок губ – такой уж он капризный. - Ведешь себя как ребенок, - сухо замечает Найл. – Даю тебе десять секунд на то, чтобы повесить трубку и начать движение, или я звоню Питеру и говорю ему лететь к тебе. - Никаких телохранителей, - резко бросает Гарри. Он повторял эти слова уже столько раз, что они стали своеобразной мантрой для него. – Никаких телохранителей. Я еду. - Отлично, - оживляется Найл. И улыбается, судя по его тону. Гарри надеется (только на долю секунды), что умиротворяющий гул моря на другом конце линии обманчив, и этот засранец уйдет под воду с головой. – Не звони, пока не закончишь это дело. Слышишь меня? Гарри вздыхает. - Я слышу тебя… - Не сделаешь – не звони. - Разве ты не должен сказать что-то мотивирующее? – вопрошает Гарри и наконец правильно поднимает рычажок, заставляя дворники взлететь над лобовым стеклом. «Форд». Святые угодники. - Пока, Гарри, - отвечает Найл, издавая немелодичный звук, который скорее всего обозначает воздушный поцелуй, и бросает трубку. Гарри снова вздыхает. Автомобиль заводится, и одного этого достаточно для раздражения. Ладно, у этой консервной банки есть фары (и не важно, что сейчас только три часа пополудни) и печка. Однако его задница до сих пор мерзнет – как выясняется, подогрев сидений не предусмотрен в этой очаровательной модели. Телефон в руке гудит. Трогайся с места!!!!!!!!!!!! – гласит сообщение. И к тому моменту, как Гарри успевает разблокировать дисплей, приходит еще одно. Фото ухмыляющегося Найла, растянувшегося на шезлонге в темных очках и с пунцовыми щеками. НАНЕСИ СОЛНЦЕЗАЩИТНЫЙ КРЕМ – пишет он в ответ и отбрасывает телефон на заднее сидение, сразу же начиная волноваться, что не сможет его найти и вызвать себе такси при необходимости. Вместо терзаний парень включает радио. Типичное послеобеденное время – каждая станция, которую здесь можно поймать, проигрывает топ-40. Конечно, его собственный голос прорывается сквозь динамики больше одного раза. Обычно ему бы это понравилось. Обычно он чувствует маленький пузырек гордости, поднимающийся в груди при мыслях обо всем, чего ему удалось добиться. Но не сегодня. Сегодня даже начальных аккордов его трека достаточно, чтобы тиски сжались вокруг горла. Гарри выключает радио и откидывается на спинку кресла, пытаясь дышать. Дождь хлещет еще сильнее, заливая окна, размывая контуры внешнего мира – за дорожным знаком, что гордо стоит в стороне, за знаком, каждое слово на котором врезано в память. Холмс Чапел, город-побратим Бессанкура*. Пожалуйста, соблюдайте скоростной режим! – вот, что гласит знак, разве что r и v на нем давно стерлись. - Пожалуйста, не спеши умирать, - шутил Луи всякий раз, когда они… - Блять, - шепчет Гарри, качая головой в надежде, что простой жест очистит память. Уныло-серый интерьер салона настраивает выругаться еще раз. Блять. * * * Журнал People 24 апреля 2017 ЭКСКЛЮЗИВ: Поп-звезды готовятся пожениться Всеобщий любимец, певец и автор песен недавно понял, что созрел для брачных уз, - уверяет надежный источник эксклюзивно для «People». Гарри Стайлс, 25, и его избранник Маркус Уорд, 25, встречались в течение нескольких лет, бросая в трепет фанаток по всему миру каждой фотографией в Instagram. Похоже, теперь они решили вывести свои отношения на новый уровень. «Они очень счастливы, - рассказал «People» источник, близкий к Маркусу. – Маркус устроил Гарри романтический отпуск на Бали и во время ужина на закате сделал предложение. Гарри сразу же ответил согласием, и они оба на седьмом небе от счастья!» Пока нам ничего не известно о свадьбе, но, вероятно, долго ждать не придется. «Они действительно очень и очень сильно любят друг друга, - сообщил наш информатор. – Они хотят пышную свадьбу, чтобы собрать на ней всех любящих их людей». Сама пара избегает официальных заявлений. Гарри отдыхает от соцсетей, в то время как билеты на его тур в поддержку второго студийного альбома полностью распроданы, Маркус же усердно работает в студии над своим четвертым альбомом. В прошлом многие отмечали, что головокружительные карьеры суперзвезд –потенциально слабые места в их отношениях. Да, они часто в разъездах, но, как поклонники пары могут подтвердить, парни чаще вместе, чем порознь. Все мы видели, что во время тура Гарри, Маркус присутствовал минимум на половине концертов своего друга – теперь жениха! – по всему земному шару. Кроме того, на церемонии «Грэмми», когда четвертая номинация Маркуса обратилась статуэткой, он не забыл поблагодарить Гарри, цитируем: «Спасибо Гарри, любви всей моей жизни, за то, что терпит мою игру на барабанах в четыре утра и за бесконечную поддержку». Помните, что вы узнали об этом первыми с «People»! Любимая музыкальная пара собирается в ближайшее время надеть свадебные смокинги, и мы не можем этого дождаться! Представители пары отказались от комментариев. * * * На самом деле у Гарри уходит час на то, чтобы сдвинуться с места. Его ноги, похоже, живут собственной жизнью, надавливая то на одну педаль, то на другую, пока автомобиль не заглохнет. И так снова и снова. Он едва может держать в руках руль – так сильно его трясет. - Соберись, тряпка, - бормочет парень, вглядываясь сквозь полосы дождя. Дорога перед ним прямая и такая знакомая, но «Форд»… Положение Гарри становится все более жалким с каждой бесцельно проведенной секундой. Минуя придорожный знак с названием города, он все же замечает новшества. Но, должно быть, красуются здесь они давненько, потому что r и v выглядят такими же выцветшими, как и остальные буквы. «Возможно, они всегда здесь были», - выдвигает свое предположение мозг Гарри. – Возможно, ты был невнимательным первые двадцать лет своей жизни». Ему отчаянно хочется верить в это. Он даже пытается убедить себя, найти другой повод повернуть назад, но потом… видит это. Прогал между двумя рядами старинных домов раскрывает тьму, которая портит идеальный вид городка, подобно выпавшему зубу. Там начинается другая дорога: петляет к выезду за город по участку, который раньше был неведомо кому принадлежащим садом, и скрывается за еще сохранившимися деревьями, как за строем стражей. Сердце Гарри ухает куда-то вниз, когда он, поморгав поворотником, уходит с шоссе на грунтовую дорогу. Каждая яма и ухаба кажется знакомой, принося с собой непрерывный поток воспоминаний, которых он так надеялся избежать. Он может это сделать. Он может. На этот раз Луи будет вести себя разумно. У него нет выхода. Когда купол из крон деревьев смыкается над головой, Гарри видит в отдалении мерцание. Наконец, это что-то, чего ему вспомнить не удается. Он напрягает глаза, но в такую отвратную погоду рассмотреть очертания не просто, и до последнего мгновения они остаются размытыми. Машина опять подскакивает на колдобинах. Колеса прокручиваются и опасно скользят. - Чего? – недоуменно бормочет парень, глядя вверх, а потом и еще выше, обводя взглядом внушительный металлический забор. Это то место, где заросли были особенно густыми, – он точно знает. Помнит. – Чего? – повторяет он, будто надеясь, что деревья ответят. Такого он не ждал. Не в их доме, не в одном из самых гостеприимных мест во всем городе. Их двери редко закрывались, и им это так нравилось. Конечно, это было до того, как все пошло по пизде. До того, как Луи его оттолкнул от себя. До того, как Гарри ушел и понял, что за пределами этого городка есть целый мир – целый мир, который ждет его. Все изменилось. Все, что связывало их, осталось в прошлом. Он просто не был готов… Он не думал… Стайлс глушит двигатель. И сразу же включает печку, пряча руки под курткой, но это не помогает. Холод вспрыгивает на кончик носа и цепляется за пальцы, забираясь внутрь него и упорно держась там, пока он потирает руки. Гарри чувствует, что все не так – неправильно, неправильно. Голова кружится, когда он выходит из машины. Ноги кажутся неподъемными, а язык сухим и будто присыпанным песком. С момента появления нового кольца на пальце и осознания того, что ему придется вернуться сюда, он задавался вопросом, что почувствует. Он разве что смерть как вариант не рассматривал, и это явно было ошибкой. Гарри стоит так минуту, пока его обувь (очень и очень дорогая и даже не по рекламному контракту предоставленная) тонет в разбавленной дождем грязи. По обе стороны от него крутой склон, а деревья слишком высокие, чтобы за их ветви можно было зацепиться. А раньше парень знал, куда ступить, чтобы с легкостью забраться, но сейчас, вероятно, он поскользнется и переломает себе руки и ноги. И Найл никогда не узнает, какой печальный его ждал конец. И все же он идет к воротам. Конечно, это легче сказать, чем сделать. Найл из аэропорта позвонил парочке фотографов и потому заставил Гарри перед выходом надеть совершенно новые джинсы Gucci, невероятно узкие и замечательно удобные. Ну-ну. А еще белые. Парень возвращается в машину и забирает телефон и папку с документами. Мне нужно вернуть эти джинсы в магазин – пишет он. К счастью, Найл, вероятно, играет в CandyCrush, потому что отвечает менее чем через 30 секунд. Хочу знать, сделал ли ты это? – гласит ответное сообщение. Гарри подходит к забору, пытается заглянуть за него и проверяет карманы, убеждаясь, что застежки-молнии на них нет. Поэтому телефон возвращается обратно в «Форд», а парень игнорирует зуд, который испытывает, захлопывая дверь авто. Маркус всегда говорит ему оставаться на связи. Гарри делает глубокий вдох и перекидывает папку по ту сторону забора. Она приземляется в грязь с впечатляющим всплеском, но вроде остается закрытой. Есть горизонтальные пломбы, начинающиеся чуть выше, чем на середине ворот, и это делает их относительно простыми для штурма, ну, так думает наивный парень. Ладно, что эти самые пломбы металлические и скользкие сами по себе, так еще и дождь льет как из ведра. Удается ступить на выемку в нескольких футах от земли, и Гарри тянется вверх, чтобы ухватиться за самую дальнюю пломбу, до которой может достать. Секунду он балансирует. А затем подошва его ботинок соскальзывает, пальцы разжимаются, и Стайлс шлепается прямо на задницу. В деревьях бесшумно снуют птицы. А Гарри чувствует, как дождевая вода и грязь пропитывают его обувь, одежду и волосы на затылке. Это, без сомнения, худший момент его жалкой короткой жизни. Он чудом поднимается, инстинктивно оглядываясь, чтобы проверить, не видел ли кто его позора. Капюшон промок насквозь и стал невероятно тяжелым, но Гарри чувствует себя лучше, безопаснее в куртке. Как будто дополнительная защита сможет помочь ему с тем, что вот-вот произойдет. Он вытирает руки о единственное сухое пятнышко на джинсах и снова хватается за металлические ворота. Требуются еще три попытки, одна из которых почти убивает его, прежде чем ему удается забраться достаточно высоко, чтобы можно было перебросить ногу через забор. «Раз, два, три», - мысленно отсчитывает он, оттягивая момент. А затем отталкивается одной ногой и покачивается. Вроде получается. Нога по ту сторону забора, но металл слишком скользкий, чтобы удержаться, и остальная часть тела тут же следует за ней. Вот так бесславно чуть не заканчивается его нелепое балансирование в десятке футов от земли. Парень все-таки удерживается, но джинсы рвутся как минимум в пяти разных местах. - Сука! – чертыхается он, пытаясь выпустить все тревожное напряжение, что скопилось внутри. Получается достаточно громко, чтобы вспугнуть из кустов белку. Увы, пока непристойные выкрики помогают ему вернуть душевное равновесие, парень ничего не делает, чтобы безопасно добраться до земли. С этой стороны забора нет никаких приступок – просто гладкое дерево. А Гарри видел слишком много серий «Скорая помощь 24 часа»**, чтобы знать наверняка, что произойдет, если он разожмет руки и прыгнет вниз. Но не похоже, что у него есть иной выбор. Сначала он отпускает левую руку, все еще держась правой и пытаясь расслабить колени. Кто знает, выдержат ли его лодыжки все последствия прыжка в бездну. А затем он падает. Ну, как падает? Все весьма изящно. Стайлс приземляется на ноги, взмахивает руками, поскальзывается и шлепается задницей в грязь. Снова. Теперь, когда худшее позади, он чувствует себя намного уверенней. Он собирает свою павшую гордость по кусочкам, поднимает папку с документами и, орошая все вокруг брызгами грязи, бредет знакомой дорогой. Будто ощутив его пробудившуюся решимость, дождь слегка слабеет. И почти полностью прекращается, так что Гарри может и на расстоянии разобрать силуэт дома. Итак, он решительно топает, подгоняемый собственным страхом. Прежде чем отправить его на это дело, Найл докучал наставлениями в духе «дыши медленно и сосредоточься на цели». Но чертов Хоран нежится на чертовых Багамах, а еще он никогда не сталкивался с разъяренным Луи Томлинсоном. Давайте просто посмотрим правде в глаза – Гарри не пригласят на чай. В паре шагов от дома он ждет, что чувство дежавю полностью поглотит его, но ничего не происходит. Не происходит, потому что дом ни разу не знаком. Поначалу парень даже не узнает его. Приходится вглядываться в сгущающиеся сумерки, чтобы заметить, сколько всего исчезло: заколоченное окно, которое они сломали спустя два дня после переезда, гора грязной обуви на ступеньках, разбросанные по саду игрушки, неудачные попытки Стайлса вырастить помидоры. Свежеокрашенная дверь, новый коврик перед ней. Гарри чувствует пустоту, когда видит все это. Теперь это дом Луи. Он волен делать с ним все, что захочет. Тем не менее, он не может удержаться от взгляда туда, где раньше была их спальня. Там он провел, как думал, счастливейшие дни своей жизни. Сейчас же, наблюдая знакомую занавеску за стеклом, парень не может не радоваться, что сбежал отсюда. Не просто из комнаты. Из этого дома, этого городка, этих отношений. От всего, что казалось возведенными вокруг него стенами, и на поиски двери ему потребовалось два десятилетия. Слабый звук возвращает его из мыслей. Он прижимает грязную папку к груди, решая, что это был дверной скрип. Должно быть, Луи слышал, как он чертыхался по пути сюда и… - Мяу, - раздается более явно, и Гарри встречается глазами с кошкой. Он сразу узнает ее, даже такой тощей и серой как ныне. - Дасти, - едва слышно шепчет парень, а кошка реагирует на свое имя. – Что ты тут делаешь? Кончик ее хвоста чуть дергается, когда она усаживается прямо на пороге, смущая его пронзительным обвиняющим взглядом. Гарри нервничает. - Так рад тебя снова увидеть, - тихо говорит он и тянет руку прежде, чем может одернуть себя. Дасти слишком далеко, чтобы ее можно было коснуться, но раньше она всегда подбегала сама, когда видела, что он хочет ее погладить. Но не в этот раз. Кошка остается на месте. Ее усы кажутся поредевшими от возраста, но глаза такие же яркие и настороженные, какими их помнит Гарри. Она узнала его, она должна была его узнать. - Иди сюда, - шепчет он, присев на корточки. – Давай же, милая. Я так давно тебя не видел. Острого приступа вины едва удается избежать, когда Стайлс понимает, насколько давно на самом деле. «Я ушел ради собственного блага», - повторяет он мантру, которая была с ним последнюю половину десятилетия. Это было к лучшему. Дасти мяукает снова, на этот раз громче. Гарри наклоняется вперед и тянется к ней, отчаянно жаждая прикоснуться хотя бы раз… А затем дверь распахивается. И у него даже нет времени подготовиться. - Эй, малыш, - доносится изнутри. Гарри мгновенно чувствует себя малышом. Мурашки бешено гоняются по спине, он дрожит и будто цепенеет. Он не может пошевелиться, не может вздохнуть, господи, он не может дышать. - Что такое, love? – невероятно ласково спрашивает Луи. «Он говорит с кошкой, - истошно кричит Гарри его разум, оставшийся, видимо, его единственной функционирующей частью. – С кошкой». – Почему бы тебе просто не войти? Боже, его голос… Он не изменился. Он тот же самый. Гарри смотрит на Дасти, а она на него. Смотрит, как она оборачивается на щелку света, выглядывающую из-за двери. Кошка наклоняет голову и снова мяукает. - Ну что такое? – в интонации Луи улавливаются отголоски чего-то похожего на смех. Он протягивает руку: из темноты возникает пара кончиков пальцев, затем фаланги, затем длинные тонкие пальцы, затем запястье. Гарри знает их так же хорошо, как и свои, но в то же время совершенно не может примириться с собственными фантазиями о том, как Луи изменился за последние пять лет. Он предполагал, что тот станет старше – уставшим и не таким симпатичным. Станет реальным и приземленным, а не одухотворенным идеалом, о котором он грезил с четырнадцати лет. Дасти смотрит прямо на него. Гарри перестает дышать. - Что…? – голос Луи по-прежнему тихий, но тон совершенно другой, а потом дверь захлопывается с оглушительным треском. Дасти отпрыгивает в сторону, неистово облизывает лапу, а затем скрывается за кошачьей дверцей, которую Гарри не заметил раньше. Как только Луи уходит, к нему возвращается способность двигаться. Парень поднимается, слегка паникуя, и пытается унять дрожь в конечностях. «Глубокий вдох. Глубокий вдох. Ты должен. За этим ты пришел сюда». - Луи! – кричит он, осмеливаясь подойти ближе. Его голос звучит как угодно, но не уверенно, не естественно и не спокойно. За дверью царит тишина, затем слышатся легкие шаги и скрип. - Пошел вон. А вот это определенно обращено к Гарри – количество яда в голосе пугает. - Я только хотел… - Пошел вон! – повторяет Луи. Слова подобно молнии поражают Гарри в самое сердце, и ничего хорошего в этом нет. - Луи, пожалуйста, - увещевает он. Что-то в тоне Луи заставляет его чувствовать себя грязным. – Это тянется слишком долго. Мне нужно только, чтобы ты подписал документы, и я навсегда исчезну из твоей жизни. Невеселый лающий смех. Гарри встает прямо напротив двери и прижимает к ней ладони, надеясь, что сможет убедить Луи этим фантомным прикосновением. - Луи, – беспомощно просит он. В горле стрянет комок, из-за которого подступает тошнота. Это не должно быть так сложно: он репетировал свою речь, раз за разом перед зеркалом, но теперь не может вспомнить ни слова. – Открой дверь. - Проваливай, Гарри. Гарри. Он никогда, никогда не обращался к нему так холодно. - Дай мне пять минут, - шепчет Гарри – умоляет, понимая, что вернуться сюда еще раз не сможет. - Нет, - отрезает Луи. Пол по ту сторону двери скрипит. Он стоит прямо здесь, Гарри мог бы коснуться его, если бы не твердая стена из дерева между ними. – Почему ты решил, что можешь так запросто заявиться сюда спустя пять лет… - Да меня бы вообще здесь не было, если бы ты не был таким упрямцем! – взрывается Гарри, кажется, его обычное состояние духа возвращается к жизни. Он месяцами ни на кого не кричал. Годами. Конечно, именно Луи – тот, кто выводит его из себя. – Это три чертовых подписи, не могу поверить, что ты все еще хочешь досадить мне… - Я делаю, что хочу! – рявкает Луи. – И не собираюсь подписывать это дерьмо, раз ты даже не можешь предложить мне это лично… - Но я здесь! – кричит Гарри и стучит в дверь ногой, выражая свое негодование. – Я лично прошу тебя, перестань упрямиться и давай… - Прошло пять лет! - Какая разница? – спрашивает Стайлс. Господи, он не может поверить, что по ту сторону двери все тот же Луи. Такой же упрямый, как и в юности. Так же не способный увидеть ничего дальше кончика собственного носа. - Да что ты… - начинает Томлинсон, но его голос срывается. Гарри слышит, как он дышит, слышит каждый тяжелый вдох и дрожащий выдох. По крайней мере, он искренен. Это хорошо. – Это чертовски важно, Гарри. Я не собираюсь ничего подписывать, пока ты не поймешь, почему. - Что это значит? – настаивает Гарри, но не получает ответа. Он сильнее прижимается к двери, слышит в стороне шаги и понимает, что Луи уходит. Отказ ему ну никак не подходит, не для этого он проделал весь путь. – Открой дверь. - Пошел вон, - повторяет Луи. Похоже, он уже порядком отошел. – Уходи, Гарри. - Я никуда не пойду, - отвечает тот. – Просто дай мне развод, ради бога… - Пока, - отвечает Томмо, а затем хлопает дверь где-то в глубине дома. Гарри глупо моргает некоторое время, затем кричит, затем бьет кулаком в дверь и стучит в окна. Он дергает ручку черного хода, но он заперт, а все запасные ключи, видимо, сменили места своего пребывания. Наконец, когда становится темно настолько, что он едва может видеть свои руки, парень сдается. Он садится на верхнюю ступеньку крыльца и прислоняется к двери. Камень такой же ледяной, как и дерево, а легкий ветерок кажется снежным бураном, пробирающимся сквозь мокрую одежду Гарри. Фонарь над дверью – единственный источник света, спасибо, что он все еще оснащен датчиком. Вокруг него танцует стайка мошкары. Стайлс медленно моргает, наблюдая, как в темноте трепещут десятки маленьких крыльев. Он знает, что должен уйти. Луи выразился предельно ясно – дверь он не откроет. Но Гарри пришел сюда с одной единственной целью – добиться развода. Он не может вернуться домой, пока Луи не подписал бумаги. Парень подумывает позвонить своему адвокату и спросить, могут ли они что-то сделать, если Луи наотрез откажется сотрудничать. Должно быть, могут, но сама мысль о том, чтобы вытащить этот бракоразводный процесс на поверхность, заставляет его трястись от ужаса. Если только журналисты завладеют этой информацией, если только узнают, что он уже замужем, Боже праведный, они разорвут его на куски. И Маркус… Маркус ничего не знает. Сидя в темноте, Гарри придумывает план. Глупый план, но тем не менее. Он встает и последний раз ударяет по двери в бесполезной надежде, что Луи изменит свое решение. Никакого ответа, но свет в одном из окон гаснет. Гарри вздыхает и сворачивает папку, чтобы запихнуть ее в карман. Затем он плотнее запахивает куртку и, двигаясь больше по памяти, чем по внешним ориентирам, пробирается обратно к своей машине. Хорошо бы, чтобы с этой стороны было легче взобраться на забор. _________ * Бессанкур – городок во Франции, в районе Иль-де-Франс, город-побратим Холмс Чапела с 1980 года. ** «Скорая помощь 24 часа» – британский документальный сериал.