Пересекающиеся параллели

— Как ты выжил? — Мы с Майкрофтом сделали точный план нескольких вариантов развития событий. Мы предугадали… Я не упал. Вот так, ни словом не соврать и не сказать правду. Он вздыхает, прикрывает глаза и вспоминает как всё было, вновь и вновь смакуя ощущения. Он стоит на краю. Телефон отброшен в сторону, всё, что нужно, сказано. Хотя что за глупости? Такого не бывает. Никогда с Джоном не бывает, чтобы всё было сказано до конца. Вдох. Как он давно этого не делал. Одна надежда на память тела. Шаг в пропасть. Руки с черными рукавами пальто вздымаются, будто крылья, само пальто шлейфом за собой. Как хорошо, что Майкрофт тогда уговорил его на этот трюк. А Шерлок не верил. Это и правда уменьшает боль. Хотя никто не отменял боль в голове от щемящего чувства, будто тебя сдавливают, уменьшают, а челюсть и нос будто вырывают из лица. Глаза широко распахнуты. Все эти ощущения длятся только мгновения. С руками уже проще — неприятно только чувство прилипания одежды, будто она проникла в тело, а его руки начали покрывать черные перья. То же самое постигло и всё остальное тело. Удар мощных крыльев о воздух всего за полметра от земли. Есть, получилось! А тело-то помнит, изгибается для удобства, крылья работают инстинктивно, не давая об этом задуматься. А сейчас — прочь! Прочь отсюда, от Джона, который уже бежит к ложному трупу, думая, что это он. Прочь, чтобы всё не испортить, чтобы не упасть рядом, не удариться о землю и не вернуть облик, не вымаливать прощение, уверяя, что с ним всё хорошо, что вот он, рядом, жив! Крылья унесли его куда-то ещё раньше, чем мыслями он смог покинуть улицу и крышу здания. В полёте он провел ещё час. Зачем? Да он и сам не знал. Он не наслаждался, нет. Мыслями он был не здесь. Найдя какую-то неприметную плоскую крышу, ворон ринулся вниз, ударяясь о её поверхность, возвращая облик себя настоящего, себя — Шерлока Холмса. Только всего в черных перьях, с потерянным синим взглядом пойманной в ловушку птицы и где-то в его глубине — невероятной тоской. — Шерлок, посмотри на меня! Шерлок! — Ммм? — недовольно. А кому бы понравилось, что его трясут и лупят по лицу? — Шерлок, очнись! — Да что такое… Джон? Ты же вроде здесь не живёшь? — Поэтому ты решил обколоться какой-то дрянью?! — Я под кайфом? — Тебе лучше знать. Ты мне уже сутки не отвечаешь. Я приехал, а ты тут… Я думал, ты уже… Джон дёрнул рукава его кофты, осматривая пятна. — Зачем ты опять начал? — Это… Помогает притупить боль. — Боль от чего, Шерлок?! Ты не думаешь, что если с тобой что-то случится, то боль испытают твои близкие люди?! — Я… У меня нет близких людей. — Ты идиот, Шерлок. — Молли давно поборола безответственную любовь. Майкрофту я всегда был обузой. Родители живут своей жизнью. С Лестрейдом я просто работаю. Миссис Хадсон просто домовладелица. — А я? — А ты… Ты и есть та боль. — Мне уйти и больше не приходить? — надломленно. — Нет, наоборот. Мне больно, что ты ушел. Джон, я давно должен был сказать… Я люблю тебя. И не как друга. — Хочешь сказать, взялся за наркотики из-за неразделённой любви? — решил, что его признание — наркотический дурман. — Не только… Он так и не встал, не сменил позу. Всё так же сидел прижавшись спиной к стене, сидя на полу в кухне. Молча начал расстёгивать рубашку. — Всё, что я сказал — правда. И всё, что ты увидишь — тоже. Вся грудь Шерлока была в едва заметных мелких порезах. Руки — в более глубоких, в шрамах, ожогах. Он, пошатываясь, встал. — У меня отобрали пальто. Он повернулся спиной, окончательно снимая рубашку, оголяя спину, которая была больше похожа на месиво из кожи. — О, Боже… — Без него… всё по-другому. Чистая плоть. — Это из-за того, что ты был в Сербии? Что с тобой делали? При чем тут пальто? — Сейчас покажу. Отойди, — Шерлок начал снимать брюки. Вскоре остался в белье и начал избавляться и от него. — Что ты делаешь?! Тебя что — и там покалечили? — Нет. Просто так будет проще, — бельё Шерлок таки снял. Джон всеми силами старался не смотреть на обнаженного друга. — Запомни: ты не под кайфом и это все правда. Ты веришь мне? — Да, — твердо. Шерлок кивнул и развел руки в стороны. Прикрыл глаза и вдруг болезненно зажмурился. Только Джон хотел сделать к нему шаг, чтобы помочь, как его выгнуло, будто током ударило, ноги подкосились, он упал на колени. Руки начали покрываться чем-то чёрным, лицо страшно исказилось, даже вытянулось. Шерлок закричал. Джон наблюдал с ужасом за метаморфозами. На его глазах фигура Шерлока уменьшалась, покрывалась чёрными перьями, голова деформировалась, а он кричал — болезненно, прерывисто, во всё горло. Когда голос затих тихим карканьем, перед ним стоял ворон, самый настоящий, один в один со знаменитыми тауэрскими воронами. Джон опустился на пол, не в силах стоять. Он не верил своим глазам. Неужели это возможно?! — Шерлок? — потерянно. Ворон слегка каркнул, если звук можно было так назвать. Взмахнул крыльями, будто на пробу, взлетел, сделал вираж по кухне и сел на открытую дверцу шкафчика. — Это какой-то фокус? Ворон саркастично склонил голову. Вся его поза так и выражала «И какую глупость ты мне ещё скажешь?» — Чувствую себя идиотом. Карканье, похожее на смех, в котором едва слышно прозвучало: «Так и есть». — Это же невозможно, — сам в свои слова не верит. Ворон задумчиво потоптался по дверце. Взмахнул крыльями, чуть взлетел, сложил их, падая, ударился о пол, создавая какой-то вихрь из перьев, который все рос, внутри билась черная птица, дёргая крыльями, все увеличивалась, пока не стала Шерлоком. Шерлоком, облепленным мелкими черными перьями, с нездоровым взглядом, дрожащими руками. — У тебя, — голос хриплый, как воронье карканье, — не галлюцинации. — Я хочу узнать всё и поподробнее. А сейчас… Тебе больно? — Джон подвинулся к нему, стоящему на коленях. — Пальто… Это артефакт. Он уменьшает неприятные ощущения почти до полного отсутствия. Без него… Представь, что тебе ломают все кости. Сдирают кожу. Выбивают челюсть, отрезают ноги. — О, Господи! Так зачем ты это делаешь? — Именно таким образом я не умер, когда прыгнул. Без пальто я плохо себя контролирую. — Тебе надо одеться, — он осторожно взял его под локоть, поднимая. — Я люблю тебя. — О, Шерлок… Давай, ты оденешься, я сделаю чай, а потом поговорим? — Как скажешь… — устало. Сказано — сделано. Уже через десять минут они сидели на кухне с чаем. — И из-за чего у тебя такие умения? — Врождённое. Не знаю. Всегда такое было. — А пальто где? То, которое… Как я понял, это другое сейчас? — Одни лоскутья. В шкафу. — А если его вшить в другое пальто? — Можно попробовать… Я не думал об этом. — И завязывай с наркотиками. — Не хочу. — Чтоб ты знал… Я тоже тебя люблю. Звон упавшей чашки. Не разбилась, даже не разлилась. — А Мэри? — растерянно. — Давно люблю. Мэри знает. Просто, я думал, мои чувства не взаимны. — Значит, теперь всё будет хорошо?