***
То, что смертный начал видеть ангела, Высшим не понравилось. Но даже они не смогли так легко ответить на этот вопрос. Меж тем, ангел, который все ещё не покидал своего подопечного, оставался невидимым для всех. Джон был даже рад, что у него есть рядом кто-то, он больше не чувствовал себя одиноким. Но не бывает лишь плюсов. Первую неделю он выходил из себя, ведь куда бы он не пошёл — спать, есть, принимать ванну, в магазин или на свидание — за его спиной постоянно маячила огромная фигура. Они ругались так же часто, как и общались, ведь не везде Джон мог с ним говорить, то и гляди, за сумасшедшего примут. В первый же день они поняли, что Шерлок (да, странное имя для ангела, не какой-то там -эль или -фер, а такое вот английское имя) может контактировать тактильно с Джоном и влиять на вещи, но только те, что принадлежат Джону. Остальные, как обычно, проходили сквозь него при попытке влияния. Да, он мог опереться о стену, сесть в кресло, но при попытке сдвинуть кресло — или проваливался, или не мог будто оно было намертво прибито. Но он вполне успешно смог надеть брюки Джона. Совсем ему не по размеру, но Уотсон был уверен, что это лучше набедренной повязки. А вот с верхней одеждой была беда… Хоть ангел и уверял его, что не чувствует ни холода, ни голода, доктор переживал. — Ты говорил, что был когда-то обычным человеком… До того, как умер и стал ангелом. — Да. Это была Англия времён королевы Виктории. Славная Англия, не то, что сейчас. Я был частным детективом. Меня звали Шерлок Холмс — Великий Консультирующий Детектив. — А все после смерти становятся ангелами? — Нет… Только те, кто умерли на святой земле. Меня убили в храме. Святые места способны на то, что не способна ни одна сущность: очищать душу. Запертая в оболочку, она не может очиститься. Но именно в этот момент, отделения… Так и появляются такие как я. И мы становимся хранителями. — Это… Грустно. — Тебе так кажется? — Сколько тебе было лет? — А сколько дашь? — он ухмыльнулся. — Лет 25… О, боже. Ты был совсем молод! Он молча развел руками. Шли месяцы. Они достаточно быстро привыкли друг к другу. Джон привык есть завтрак, который готовит никогда не спящий Шерлок. Вообще, дома ангел напоминал женушку-домохозяйку. Но это было только пока Джон не спросил, а чем же он увлекался до смерти. С того момента ангел заседал на кухне в своей мини-лаборатории. Пока Джон был в больнице, ходил в морг и изучал трупы (Уотсона это пугало до тех пор, пока Шерлок не выдержал и не начал делиться в слух домыслами по поводу услышанных разговоров). Ангел оказался мастером своего детективного дела. Привык, что когда идёт дождь, над ним обязательно будет держаться крыло, которое хотя и не защищало от дождя, но создавало ощущение того, что ты дорог кому-то. А ещё иногда на Бейкер-стрит раздавалась мелодия скрипки, которую мог слышать один только Джон. Теперь он точно не был одинок и мысли о свиданиях посещали его все реже… Пока, в один из вечеров, когда Джон пил чай и писал в блог очередную «сказку о жизни с ангелом», а Шерлок играл на скрипке, стоя у окна, его не осенило горячим, пылким чувством, с ноткой мягкой нежности и всепоглощающим доверием. Он влюбился. Он влюбился в этого мужчину. В это внеземное существо в огромными сильными и тёплыми крыльями, которое было рядом постоянно. — Шерлок… — он произнёс тихо, точно зная, что его услышат. — Что? — мелодия скрипки оборвалась, но так медленно и тягуче, будто звук смещался с какой-то густой субстанцией. — Я… Люблю тебя… Наверно… Несколько секунд он слышал в ответ только тишину. — Нет… — вдруг, очень тихо. — Нет… — уже громче. — Этого не должно быть… Так не должно быть… Нельзя! — он вдруг обернулся. — Скажи, что ты ошибся! Скажи, что пошутил! — Джон с удивлением смотрел, как на его глаза наворачиваются слёзы. Скрипка опустилась на кресло, а ангел рухнул перед ним на колени, расправив, будто заключая в кокон, большие крылья. — Что такое, Шерлок? — Нельзя… Нельзя, что бы это случилось… Человек и ангел… Два разных мира, которые не должны соприкасаться… — он уткнулся головой ему в колени, вцепившись в кресло. — Нас обоих уничтожат. Они говорят, что это будет катастрофа. А я ведь так люблю тебя… Джон затаил дыхание. Это правда, то, что он услышал? Шерлок любит его? — Именно по этому… — сдержанно плача, глотая слёзы, продолжал он: — Ты меня видишь. Я влюбился и стал видимым для тебя… Они знают про мои чувства… Но ты должен скрыть свои… Иначе никто из нас больше не останется в живых. — Если ты простишь меня, то я согласен на все. Но обещай… — Что? — он поднял покрасневшее, заплаканное лицо. — Что ты никогда меня не бросишь. — Никогда, Джон, — и горячие губы ангела накрыли губы Джона. Они оба думали что это — их первый и последний поцелуй.***
Их хватило всего-то на чуть больше месяца. Они не могли скрывать свои чувства. Когда напряжение от страха уничтожения исчезло, появилось место улыбкам, нежным прикосновениям, чуть больше тактильного контакта и добрых слов. Брошенные украдкой фразы воспринимались с бурным восторгом и имели нотку интимности — я понимаю это, и ты понимаешь, это наш секрет. А потом в их жизнь вошли робкие, нежные поцелуи. Сразу после того, как Джон смог уговорить ангела спать в обнимку. Все равно он не спал, а просто сидел всю ночь в кресле. Уотсон был даже не против, если он будет всю ночь лежать и читать, как он это любил, как бы ему, Джону, не было это неудобно. А потом… В очередной раз принятие Джоном ванны закончилось бурным оргазмом с его стороны, сдерживаемыми стонами в кулак и вцепившейся в крыло руке. Наверное, ангелу было больно, но он ничем себя не выдал. Тогда Шерлок все же не дал себя коснуться. Неделю после случившегося обоих терзали сомнения, вернулись прежние страхи, страх навредить своей половинке. Но закончилось это совсем иным — соитием в спальне, под тусклым светом ночной лампы. Теперь доктор был уверен, что ангелы — не бесполые. И что они тоже умеют любить. Он брал Холмса сзади, наблюдая, как распахиваются его крылья от восторга, как они дрожат, чуть складываются и беспорядочно подергиваются. А до этого он брал его спереди, ощущая жаркие мокрые поцелуи, объятия, лёгкие покусывания. Они заставляли друг друга сдерживать стоны, утыкаясь в шеи, плечи, спины, руки… Они любили друг друга всю ночь. А потом ещё одну ночь. Вообще, этих ночей было много. Много, как для разрушительного союза ангела и человека, и слишком мало для двоих влюблённых. Пока одним утром, Джон не заметил, что его руки становятся прозрачными… — Что со мной?! — кажется, что даже их связь уплотнилась. Теперь Шерлоку не нужно было быть рядом и «читать» по Джону его эмоции, что бы почувствовать их. Его едва пронзил испуг, как ангел был уже рядом, поймал его ладони и поднял к лицу. — Я… Не знаю. Совсем не знаю. Люди… Не могут болеть таким? — Нет… Только не так… Это какая-то… Не человеческая болезнь. — Доигрались? — тяжёлый мужской голос за их спиной. Любовники синхронно обернулись. За ними стоял мужчина лет сорока, со светлыми волосами до плеч, одетый в какие-то голубые одежды, которые Джону чем-то напоминали рыцарские латы, с золотистыми, совсем не такими, как у Шерлока, крыльями за спиной. В руке его было подобие золотистого копья из цельного метала, со вставками из сапфиров. — Архангел… — охнул Шерлок. И тут же закрыл собой Джона. — Не волнуйся, — голос был строг, но не агрессивен. — Я не собираюсь причинять твоему подопечному вреда. Только хочу взглянуть на него. Можно? По какой-то причине Шерлок подчинился, отступил, давая ему возможность подойти к Уотсону. Он молча поставил копье на стол, ровно вертикально, но оно почему-то осталось стоять на тонкой ножке и не покачнулось. Мужчина сделал пару шагов и взял, так же как недавно Шерлок, руки Джона. — Знаешь ли ты, почему связь ангела и человека является такой запретной? Не знаешь, да… Человек перенимает ангельскую силу и его хрупкое существо не может её выдержать. Она начинает вытягивать из него все, из человека и его окружающих. Люди не в состоянии остановить эту убийственную мощь от поглощения. Но потом плоть не выдерживает. И освобождённая сила действует, как ядерная бомба. Мужчины замерли в ужасе. Никто из них не мог предвидеть такого исхода. — От этого можно как-то спастись? — подал голос Холмс. — Если… Мы перестанем… — Нет. Уже все. Слишком поздно. Все, что я могу сделать. Что уж я. Кто-либо, это облегчить участь твоего человека и этой страны. Он все равно умрёт, но умрёт легче и в целости своей оболочки. И никто не умрёт рядом с ним. — Неужели… Действительно, нет никакого лекарства? — Лекарства — это для людей. Ангелов не лечат. — Но он же человек! — Уже нет. Мужчина отпустил его руки, вновь взял в руки своё копье. — Не бойся, это не больно, — остриё легло бы ему в самый центр груди, но их отгородила ладонь ангела. — Я слышал, архангелы никогда не врут. Вы не сделаете ему ничего плохого? — Хуже уже не будет. Стоило руке Шерлока соскользнуть, как Джона пронзил ужас — копье с лёгкостью вошло в его грудь. Он хотел было закричать, но не смог. А потом подумал… А зачем ему кричать? Ведь, правда не больно… Он видел, как засветилось отверстие раны, а конец копья будто шарит внутри него, ища что-то. Он смотрел в этот свет, смотрел… И его глаза заволокла пелена.***
Джон очнулся у себя в постели. Рядом, на полу, грустно сложив крылья, сидел Шерлок. Лицо его было покрасневшим, заплаканным, хотя глаза прикрыты. Он будто бы… Спал. Но ведь ангелы не спят? Джон чуть повернул голову, рассматривая его лицо и задумался. Теперь он, наверно, умрёт. Интересно, как скоро? Наверно, Шерлок тоже умрёт. Жалко, ангел мог бы пробыть на земле дольше, ведь ему это нравилось, а теперь, из-за него, это все закончится. Грустно было осознавать, что их любви, времени, проведённого в объятиях друг друга, было так мало. Возможно, они умрут не сейчас и у них останется время ещё раз заняться любовью. А может быть, даже два. Может быть, у них будет неделя. Он точно больше не пойдёт на работу, зачем? Ведь у него будет только одна неделя, что бы провести её с Шерлоком. Он вспомнил, как пришёл архангел. Как вонзил копье в его грудь. Уотсон чуть сдвинул одеяло, но раны не увидел. Тем лучше. Доктор чуть наклонился, целуя его в макушку. Ангел встрепенулся, дёрнул пушистыми крыльями и обернулся. — Ты уже очнулся? — Да. Прости меня… — Не извиняйся, это моя вина. Если бы не я, ты бы ещё был жив. — Сколько у нас есть времени? — Три дня. — Я люблю тебя.***
Это были самые приятные, грустные, счастливые, утомительные, радостные, болезненные и сексуальные три дня в жизни Джона. Они с каждым днем видели, как уже не становится прозрачной, а белеет кожа, видно вены. Пропал аппетит. Хотя Уотсон и выглядел полным сил, они ежедневно занимались любовью, Шерлок видел, как тухнут его глаза. Слышал, как хватает он воздух ртом, закрывшись в ванне, потому, что лёгкие почти перестают функционировать. Видел, как он хватается за стены, теряя равновесие, но все равно так же улыбается ему, будто все в порядке. Но три дня прошли. К концу третьего дня Джон не смог встать с кровати и часто дышал ртом. Он был бледным, со вздувшимися венами и покрасневшими глазами. Но все равно улыбался. Улыбался и тянулся рукой к щеке сидящего на полу Шерлока. А Холмс даже плакать не мог от переполняющей его тоски. Он понимал, что остались считанные часы, здесь, друг с другом. — Я люблю тебя, — прерывисто, едва слышно сказал Джон. — И я люблю тебя. Я не знаю, что случается с ангелами после их перерождения. Наверно, мы тоже попадаем в рай или ад, как обычные души. А может, опять становимся ангелами. Ты бы тоже мог им стать… — Нет… Вряд ли… Да и не хочу. Я хочу быть вечность только с тобой и… — голос его оборвался. Из последних сил он проговорил: — И мне не нужен никто другой… Я… Люблю… Тебя… Шерл… — голос отказал. Но ангелу не нужны были слова, что бы его понять. По щекам покатили слёзы. — Я… — Холмс всхлипнул. — Я прошу… Только… Об одном… Последнем чуде… Для тебя… И для себя… Последнее чудо, на которое я способен. Я хочу быть с тобой единым целым. Только ты и я. Я твой, а ты мой. Одна душа и одна сущность на двоих. Вечность на двоих. Жизнь на двоих. Хочешь ли ты этого? — и, увидев слабый кивок, взвыл: — Я молю всех, кто только может меня услышать… Последнее чудо! Последнее, на которое я способен! — он всхлипнул, слыша вокруг только тишину и тяжёлое дыхание Джона. — Быть рядом… С тобой, — слыша, как это дыхание затихает. Ангел всхлипнул, сжимая руку мертвого возлюбленного и… Почувствовал. Жар в его ладони. Вдруг, меж их прикосновением вспыхнуло пламя, которое пожирало тела только их двоих, сплетая в одно, как и просил ангел, творя последнее чудо. Вскоре пришедшая за платой домовладельца не найдёт ни Джона, ни кого-либо ещё. Только странный, благоухающий среди заброшенной квартиры, цветок орхидеи в странном, золотистом, украшенном драгоценными камнями, горшке. Одна ветка с двумя цветками разных цветов — голубым и белым — настоящее чудо.