Бездорожье

      Он звал её «Ma Valérie». Моя Валери…               — КамОн савА, ма ВалерИ? — руки в карманы халата, подбородок почти касается груди.       — СавА бьен, месьЁ ЛобОв — картавый лепет. Застенчивая улыбка и взгляд исподлобья ему в ответ.       Большие грустные серо-голубые глазищи.       Как у Диньки…       Короткие каштановые волосы растрепаны по подушке.       Одна из его юных пациенток.              Ординатура во Французской образовательной программе год. Не два. Теперь он нейрохирург в детской клинике. И эту малышку он наблюдал постоянно вот уже более полугода. Аневризма. Это когда сосуды отращивают зоб, где копиться кровь, истончая противоположную ему стенку. А потом рвутся… неожиданно и страшно. Этот ребенок перенес уже на его, Глеба память, операций 5. А несколько лет назад кровоизлияние почти лишило Валери зрения. И слуха. Первая операция помогла восстановить их почти полностью. Но девочка видела теперь только прямо. И плохо говорила в свои неполные 5 лет.              — Камон сава, ма ВалерИ? — врач треплет её волосы, жестом фокусника извлекает из кармана леденец, удивленно округляя глаза: «Откуда это он там взялся?». Валери, прижимая ручонки ко рту, хихикает.       Ритуал.       Он ладит со всеми маленькими пациентами.       Но это имя. И денискины глаза…              С другой стороны кровати, почти сливаясь со стеной, за этим неподвижно наблюдает её мать, едва улыбнувшись уголками губ.       Во время обхода она всегда здесь. Не сразу, Глеб узнал, работает психологом в этой же больнице, потому часто может бывать у дочери.       А последнее время они обе живут здесь: аневризма коварная штука. Прячется и перемещается из залеченных мест в новые.                     — Камон сава, ма ВалерИ!        Телефон зазвонил некстати, врач выпрямился, достал его из кармана халата и, не глядя, проговорил в трубку, что сейчас на обходе и чтоб перезвонили позже, рукой теребя темные волосы ребенка. Пальцы замерли, Глеб перешел на русский, прикрывая ладонью телефон:       — Лера?..       Он не слышал её полгода. Ни СМС, ни письма.       Кровь отхлынула от лица, сосредоточившись в занывшем сердце.       — Глеб, Глеб, алё, Глеб, да это я! Связь ужасная. Глеб, я из роддома, до тебя было не дозвониться, представляешь, я тогда была беременна! Какое чудо, что ты тогда приехал! Роды были тяжёлыми, но ничего, мы справились! У нас богатырь 4,800, 56 см. Алё, Глеб? Ты слышишь? У меня мало денег на телефоне, я звоню тебе первому сказать. Саша ещё не знает!       Месье Лобов сглотнул и проговорил:       — Да, да Лера, я тебя слышу, да… я… поздравляю! Ты молодец!..       — Знаешь, как назвали? Как назову?       Он почему-то подумал, что сейчас она обязательно произнесет его имя… и скажет «Глеб».       — Как? — неуверенно спросил он, зажмурившись.       — Петей, Петром, как моего папу! Глеб, Глебушка. СпасиБо тебе. СпасиБо тебе большущее за Петьку!.. Если б не ты, я б тогда потеряла его… — в трубке послышались всхлипы.       — Отличное имя, Лер. Лера не плачь. Ты молодец… я так рад…       Глеб судорожно и крепко сжал телефон… в трубке послышались гудки… видимо, пальцы попали на «отбой».              Он медленно опустился на стул рядом с кроватью.       Пиликнула ММС. Он автоматически открыл картинку. На ней спал новорожденный Лерин сын. Широкое лицо матери и отцовские нос и гармошка морщинок на лбу.       Лера родила. Это всё. Это был конец. Даже после всего, после последнего прощания с ней, после молчания с её стороны все эти полгода… внутри жил маленький ужик надежды… А теперь — всё… У неё есть ребёнок. Их с Гордеевым ребёнок. И зовут… и даже зовут его… даже его зовут не Глеб. И…       И. И это правильно. Разве он ждал иного? Отпустил же. Она счастлива — чего тебе ещё, эгоист Глеб Лобов?       А у него своя дорога.              Разлитый по телу холод парализовал.       Он молча смотрел в одну точку куда-то за голову больной. И так же молча спокойно, ничего не спрашивая, на него смотрела ещё пара глаз.       — Элен… — очень тихо сказал Глеб.       Женщина не пошевелилась и ничего не ответила, но он знал, что она слушает.       — Элен, выходите за меня замуж.       Он так и не посмотрел на неё. Женщина ничем не выдала своего удивления, не улыбнулась:       — Глеб, Вам нужна жена или друг? — сказала она по-русски очень мягко.       — Мне нужна она… — еле слышно произнес мужчина, и секунду спустя перевёл взгляд на лежащего на кровати маленького человека.       Валери взяла его пальцы своей ручонкой и крепко сжала. Он сжал их в ответ.       Элен тихо встала у него за спиной и положила правую руку ему на плечо, он поднес к ней свою, и она сжала её так же крепко, как её дочь сжимала его левую руку и чуть потрясла рукопожатием:       — Вот Вам ещё одна рука, месье Лобов, — её левая рука опустилась ему на плечо. Валери, не отпуская руку врача, подсела к нему на кровати и обняла.       «С вами хорошо молчать» — вспомнил Глеб свою фразу полугодовалой давности.       И, зажмурившись, улыбнулся.