***
Бельфегор ждал. Он убедил Скуало лечь спать, сославшись на то, что Занзас, наверняка, вернется под утро, а ему, мечнику, как единственному, кто в силах их защитить от армии, нужно выспаться, иначе будет только хуже. Он сам обещал дождаться возвращения Занзаса. Он сам собирался встретить его, полусонный, готовясь к утренним урокам, которые проведёт этим надоедливым детям. Принц все-таки ненавидел свою работу, но не собирался сидеть сложа руки. Фран, маленький ребёнок, который вынужден ходить в эту ужасную школу, где в основном только евреи, его раздражал, но и он не сдавался. Скуало, приговорённый к смерти, ежедневно тренировался даже со своей астмой дома, ведь ему нельзя было попадаться на глаза вообще никому, и в случае чего был готов защищать друзей до самой смерти, до последней капли крови. Леви и Луссурия то и дело пропадают на службе, заботясь о них, да, и даже этот жадюга Вайпер не сдаётся. И он не должен. Он не может бросать свою деятельность. Он — принц, и не собирается жить за счёт других, ведь это так унизительно! Он ждал. Ждал уже долго. Наручных часов у него не было, а уж свечей — тем более. Ночью они не пользовались электричеством, предпочитая не привлекать к себе внимания. Принц сидел в кромешной тьме, дожидаясь возвращения Босса. Сегодня едва не поймали Вайпера, но к счастью, рядом был гений, и им обоим удалось уйти. Впрочем, тем же вечером ушёл Занзас. И Бельфегор не мог не догадаться, что он пошёл разузнавать, что стряслось, и насколько далеко зашли дела и слухи о медиуме-еврее. Это не сулило никаких подвохов или опасностей, и мальчишка был совершенно точно уверен в том, что скоро, совсем скоро вернётся Скайрини, привычно накричит на него, покроет матом и, возможно, бросит в него стакан. Но он не возвращался. Глаза слипались, ибо и так измученный организм мальчишки уже не выдерживал. Ел ли он что-то на ужин или вновь отдал свою порцию Мармону и Франу? Ах да, с ним поделился Скуало. Хоть что-то, хотя гения напрягало также и состояние мечника, ведь ему тоже надо было полноценно питаться, а учитывая, что каждый из них ест и так мало, это явно не пошло бы на пользу и так болеющему астмой Суперби. И принц знал, что последствия будут ужасными. Будучи учителем, он хоть немного разбирался в организме человека, тем более, что питал такую страсть к анатомии. Но чем-то конкретным помочь своему старшему товарищу не мог. Разве что только взять хоть несколько его обязанностей на себя и позволить ему высыпаться получше. Уже почти что светало, и принц больше не мог заставлять себя держаться не спящим. Его клонило в сон, И усталость брала вверх. Детские учебники тоже не особо бодрили. Перед глазами все слипалось, гению хотелось спать, казалось, как никогда прежде. Отчего это? Портится со временем и его собственное здоровье? Возможно, тем более, в подобных условиях. И принца это не могло огорчать, но вот, он уже перестал различать очертания комнаты, а шорохи с улицы уже казались просто музыкой. Бельфегор уснул. — Врой! Паршивец мелкий! — проснулся гений от звонкого голоса Скуало. И как он только с этой астмой вообще может так громко орать? Это не могло не поражать, ведь блондину всегда казалось, что горло — это слабое место мечника, но нет, он орал так громко, что просто уму непостижимо. Принц невольно поморщился от этого шума и с трудом разлепил глаза. Из-за темных штор на окнах, так обожаемых Занзасом, в гостиной царил привычный полумрак, и мальчишка долго не мог понять, который сейчас час, но, судя по тому, что длинноволосый мечник не боялся никого разбудить, было уже утро. — Чертов босс так и не вернулся, — оповестил он товарища и прикрыл глаза, массируя виски рукой. Мужчина возвел взгляд к потолку, как бы выражая этим свое недовольство и тем, что брюнет так и не пришел, да и вообще происходящим и общей ситуацией. Положение было слишком плачевным, чтобы думать о чем-то хорошем. Невольно появлялись мысли о том, что, возможно, его поймали. Бел тут же подорвался с места и рассеянно осмотрелся. Шесть утра. Он спал несколько часов, но к счастью, не проспал. Да и то, это лишь благодаря его лучшему другу. Тот, по-видимому, специально поднялся так рано, чтобы проверить, не проспит ли гений. И принц пошел в комнату — было необходимо переодеться, умыться, да, и вообще подготовиться к долгому учебному дню в школе. Меньше всего ему сейчас хотелось видеть этих детей, которые, несмотря на юный возраст, были ростом почти как он сам. А ведь если подумать, то он всего-то на лет девять старше… А может, даже и меньше по отношению к некоторым. Он вошел в комнату и замер. Он всегда жил в ней с Вайпером и Франом. Но где же он? Где это иллюзионист-шарлатан ходит в шесть утра? Окно раскрыто, постель заправлена. Его не было еще с вечера? Тогда почему Фран не сказал ни слова? Принц не ужинал со всеми, вернувшись очень поздно, так что и не знал, что его не было, ведь и в комнату так и не вернулся на ночь. Он ходил с ним в трактир, где их едва не поймали, а потом, вернувшись домой, принц оповестил о случившемся Занзаса, который сразу же ушел и… И блондин вновь вышел из дому, в этот раз - за ещё парой карандашей, необходимых в школе. И где может ходить этот маленький еврей? Ведь было велено не выходить из дому, как будет совсем поздно! А на постели гения, как тот заметил, лежала маленькая записка на клочке бумаги. Не грамотная совсем, как будто ее написал первоклассник. Да ведь фактически, Вайпер в школу-то особо и не ходил. И в школу к принцу ходить наотрез отказался. Да и почерк… Ну что за кривой отрывистый детский почерк? Но все же Бельфегор гений, поэтому он сумел разобрать буквы:«Я должен исправить свою ошибку. Босс из-за меня пострадал.»
Что же значат эти таинственные слова? Почему? Что такого произошло, что мог пострадать Занзас? Но в голове у парня уже начала выстраиваться логическая цепочка, становилось страшно. Значит, Вайпер узнал, что из-за произошедшего, Занзаса, возможно, поймали? Шестнадцатилетний учитель чувствовал, как бледнеет. Он как будто бы более отчетливо ощущал кончики своих волос, спадающие на лицо. Становилось страшно. Хотелось убежать, сделать вид, что не было никакой записки, а главное — найти Занзаса и Мармона. Ведь не могли же их схватить! Этот еврей не из тех, кто бы так запросто пожертвовал собой ради кого-то, даже если это босс. Значит, случилось что-то из ряда вон выходящее. — Скуало! — закричал он во весь голос и побежал обратно в гостиную. Там уже суетился Луссурия, которому дали выходной. Он готовил завтрак. Довольно скудный, но принц, хоть и был голодный, даже и не вспомнил о том, что надо поесть. — Посмотри. Он бросил товарищу лист с этими неразборчивыми буквами и, накинув на плечи черный плащ, выбежал за улицу. Едва светало, и было еще довольно холодно, но принцу было плевать. Ему надо найти друзей. Немедленно! И все равно, если он не успеет на уроки к этим детям. Пропустят один день — ничего страшного, им же радость. Ведь блондин был абсолютно уверен, что и дети, и родители не слишком жалуют его как классного руководителя, но выбирать ведь не приходилось — школа «подпольная», вот и учитель тоже такой же. Но сейчас отношение родителей к безалаберному учителю, который так искренне стремился учить детей, волновало его меньше всего. Он бежал к главной площади. Если что и случилось, он узнает об этом именно там. Но еще не добегая до нее пару улиц, он уже чувствовал неладное. В обычно таком чистом и свежем воздухе ощущался запах пороха и какой-то гари. Порох. Это не могло не настораживать. Пусть со временем он и настолько въелся в мозг, что стал противен, но обычно доносился лишь со стороны гетто. К счастью, ему, как и другим товарищам, укрывавшимся у доме Босса, не приходилось там жить, и они могли более менее свободно передвигаться по городу. Но теперь этот запах доносился с самого центра города, и ни на пожар, ни на взрыв это не было похоже. Так что же? И вот он уже выбежал на площадь и резко остановился. Он никогда не забудет его. Не забудет этот темно-фиолетовый плащ со звездой Давида на спине с широкими рукавами и огромным капюшоном. Он валялся у стены какого-то здания, но принц не был точно уверен, что это был за дом — ведь он редко вообще выходит куда-либо. Ему это совсем не нравится. Не нравится этот город в общем. Как и сам Фюрер, поэтому он, чтобы не видеть его и всех его последователей, практически и вовсе не выходил из дома. Но этот плащ он узнал из тысячи. Не помня себя, он побежал туда, кусая губы и едва не падая. Физически он не был очень развит, поэтому у него почти закончился воздух в легких, но он продолжал бежать дальше и остановился только тогда, когда буквально упал рядом. Впрочем, лишь теперь он увидел обрывок другого плаща. Всего лишь рукав, но такой знакомый. Эти светло-бежевые вставки, которые он видел каждый день. Каждое утро и каждый вечер. Это ведь рукав из плаща Занзаса. Но почему он здесь? Бельфегор не мог поверить собственным глазам и до последнего надеялся, что это всего лишь видение, что его шизофрения прогрессирует, что это галлюцинация. Но столько реальная на ощупь… Эта атласная ткань, свидетельствовавшая о том, что Босс из знатной семьи, этот хлопок, эта колющая ткань нашивки, из которой сделана эта звезда. Становилось страшно, и он с трудом встал. Нельзя было показывать всем свою слабость, нельзя было вообще показывать, что эти люди им знакомы. Их поймали? Они теперь в бегах? Что случилось? Лишь бы найти ответ хоть на один вопрос… — Эй, парень… — услышал он вдруг хриплый голос откуда-то слева. Принц дернулся и обернулся. Движение вышло намного резче и угловатее, чем планировал сам мальчишка. Он был слишком нервный и уставший, дабы контролировать каждое свое действие. — Ты их знаешь? Я их видел. Хочешь, скажу, что с ними случилось? Не за просто так, конечно. Бельфегор увидел за собой низкого старенького деда. Его внешность нельзя было назвать привлекательной. Он носил какие-то лохмотья, давно не стриженная борода казалась очень неопрятной, а глаза светились каким-то недобрым блеском. Его нельзя было назвать тем добрым дедушкой, который собирается помочь. Он улыбался, и изо рта выглядывали желтовато-черные зубы. Видимо, у него кариес или что еще хуже. Но гения это не волновало. Он знал, где Мармон и Занзас! Он видел их! Он может сказать… — Чего ты хочешь? — подозрительно осведомился блондин. Денег у него практически не было: то, что он получал в школе, было скорее просто видом, ибо на жизнь этого катастрофически не хватало. Но сейчас мысленно он похвалил себя за то, что не отдавал всю сумму Скуало. У него были всегда в кармане деньги, возможно, хватило бы, чтобы разговорить мужичка? Ведь он явно хочет либо просто денег, либо выпить. На кружку пива в каком-то баре у него бы хватило денег. Сколько она стоит? Этого принц не знал, ибо сам по себе всегда был непьющим. — Немного. Всего-то 20 рейхсмарок. Ведь у тебя есть эта сумма, — он противно улыбался, отчего Бельфегору хотелось отвернуться, но он не мог себя заставить это сделать. Вдруг, товарищей еще можно спасти? А вдруг… Мысль о том, что дедок его может обмануть, даже не посещала голову гения. Нет, он не мог. Ведь принц намного сильнее, это заметно даже невооруженным взглядом, а значит, может и забрать свои деньги обратно. Впрочем, учитывая, что он не принадлежал к арийской расе… Блондин сунул руку в карман. Ровно столько он накопил за несколько месяцев честной работы в этой чертовой школе. А теперь — все отдать? Нет, ему не жалко, ведь это ради друзей. — Держи, — угрюмо протянул он и чуть опустил голову. — Прекрасно, — улыбнулся дедушка. — Я видел их обоих вчера вечером. Один из твоих дружков, что постарше, сказал второму идти с ним домой. Тут-то к ним и прицепился солдат, — ехидно протянул он и прищурил глаза. Кажется, он был даже доволен этим обстоятельством. — Он обвинил старшего в том, что он покрывает евреев. Второй, еврей который, убежал. А первого схватили. Думаю, его уже казнили сегодня за городом. Впрочем, второй вернулся через пару часов, уже ночью, пытался внушить стражам, чтобы они отпустили того раньше пойманного. Но им, кажется, было все равно, и его тоже без проблем схватили. Ты сходи там за городом, глянь, может, увидишь, где их расстреляли. Он видел, как побледнел принц, как молил в мыслях, чтобы дед его обманул, как мечтал, чтобы это все было на самом деле неправдой. Он не мог в это поверить, не мог! — Не веришь мне? — поинтересовался собеседник, подняв на блондина свой хитрый взгляд. Была в этом взгляде какая-то злоба, ненависть. Но откуда? Почему его ненавидят? Ведь он ничего не сделал! — А вот, возьми. Он с ехидной ухмылкой протянул ему какую-то книжку. Но только взяв ее в руки, принц понял, что это немецкий паспорт. Он был только у Босса, Луссурии и Леви, а потому он не мог видеть ничего подобного в других местах и не сразу узнал. И развернув, он на первой же странице увидел черно-белую выцветшую фотографию. Тёмные волосы, глаза, наглая ухмылка. Занзас. Он не стал спрашивать, как она оказалась у этого оборванца: и так совершенно очевидно, что это сам Занзас, не желая показывать, где именно укрывает Мармона и остальных, подбросил его этому дедушке. А может, просто выбросил, и дедок его подобрал. Неважно. Даже не поблагодарив дедушку, он сорвался с места и побежал к окраине города. Городок маленький, а кроме того, принц имел представление, где проходят обычно все эти расстрелы. У северных границ. Он видел там следы крови, но никогда не думал, что там будут казнены близкие ему люди. С Занзасом он знаком вот уже долгие восемь лет. Видел, как он нашел где-то тогда еще десятилетнего Мармона, помнил тот день, когда заботливый Луссурия привел Франа, просто помнил всех и не мог поверить, что теперь двоих из его семьи схватили, убили… Он знал, что это они. Знал, что это была их кровь на этой стене. Два свежих пятна с кровью. Один — чуть выше, а пониже другой. Как раз на высоте голов Занзаса и Мармона. Плечи у принца опустились. Тел их он уже не застал, как не увидел и солдат. Из глаз лились слезы, и он, истерически смеясь, стоял на коленках на земле. Он не знал, как долго так простоял, как и не знал, как оказался дома. Пришел ли за ним заботливый Луссурия или нашел Скуало. Не знал. Да, и безразлично было. Там, где должны были быть босс и этот мелкий еврей, теперь в сердце царила пустота. Угнетающая, заставляющая закрывать глаза, болезненно морщиться, как будто телу причиняется ужасная боль.