***
— Слышал, что ты встретил босса, — говорит Вик. Беллами не совсем ясно, чем он занимается весь день. Большинство слуг заняты постоянно — всегда есть что-то для горничных, чтобы убирать, а Монти и Джаспер всегда готовят, но Вик и Линкольн — это загадка. Линкольн, которого он никогда не видел, а Вик, кажется, только иногда беспокоит Рейвен. — Встретил, — отвечает он. И краем глаза смотрит на темное присутствие. Они самые видные с такого угла. Он знает, что Вик выше, чем он, но менее широкоплечий. Он не знает, что тот постоянно ухмыляется, но уверен в этом. — Она не сказала мне, что я не могу исследовать замок, поэтому вам не нужно следить за мной и говорить мне, чтобы я не прикасался к вещам. — Нет, но это гораздо веселее, чем то, что я делаю. Что ты о ней думаешь? — Она не та, кого я ожидал увидеть. — Да, все думают, что должен быть верх орла, а лев снизу, но она более смешана. Беллами фыркает: — Да, вот что я имел в виду, — он делает паузу и спрашивает. — Почему никто не сказал ей, что я здесь? — Мы делали ставки, сколько времени потребуется, чтобы она заметила. Миллер выиграл, я думал, что это займет как минимум две недели. — Я рад, что скрашиваю ваши дни, — он вытирает лицо. — Ты не мог просто сказать, чтобы я ушел, прежде чем она поняла, что я здесь? — Долг — это долг, — говорит Вик, прагматично. — Ты мог бы спросить ее, но я думаю, что ты ей понравился. — Отлично, — бормочет он. — Она ест то, что ей нравится? — Обычно нет, — Вик хлопает его по спине, и это очень похоже на нормального человека, хлопающего его по спине. Для тени он очень твердый. — Но если начнет, ты первым узнаешь.***
Утром он завтракает вместе с Кларк, которая выглядит непривычно в свете дня. Он сидит за столом напротив грифона. После того, как они покончили с едой она спрашивает: — Умеешь ли ты читать и писать? — Да. — Хорошо, — кивает она считает, а затем продолжает. — Залезай. — Прости, что? — Беллами находится в небольшом ужасе. — Обычно я передвигаюсь по улице, а не по коридорам. Они слишком тесные, — Кларк выразительно расправляет крылья. — Ты знаешь, где находится библиотека? — Нет, — признает парень. И он действительно хочет узнать. Он любит книги. — Тогда залезай, — повторяет она, нетерпеливо. Беллами никогда не катался на лошади раньше, поэтому у него нет опыта в забирании на них. И даже если бы он это делал, то не был уверен, что это поможет. У лошадей, в конце концов, нет крыльев, и у них длинные шеи, которые хороши для захвата. Даже грива может помочь держаться. Его руки обхватили шею, а тело прижалось к ее широкой спине. Он чувствует себя совершенно нелепо. — Так нормально? — спрашивает он. Кларк не отвечает, просто делает несколько шагов назад, а затем напрягается, и на полной скорости бежит к окну. Одна из теней, — скорее всего Монти — открывает его, и грифон взмывает вверх, ловя порывы ветра крыльями. — Черт! — вскрикивает Беллами, смеясь и крепко сжимая ее шею, автоматически. Она раскатывается своим странным смехом и поднимается высоко над замком. — Нормально? — она спрашивает. — Это только начало. Она делает две петли, и Беллами действительно удается открыть глаза на второй. До сих пор холодно, чем выше, тем холоднее, но спина Кларк широкая и теплая, и вид на мир под ними, сверкающий от покрывшего его снега, более чем стоит дискомфорта. Она снижается обратно и, через самое большое окно, которое он видел, влетает в то, что теперь является его любимым местом в мире. Библиотека огромна, и каждая стена покрыта книжными стеллажами или огромными окнами. Он никогда не видел так много книг. Он не знал, что бывает так много книг. — Это лучше, чем летать, — говорит он Кларк, когда она закрыла окно и приземлилась на полу рядом с ним. — Это моя любимая комната в замке, — отвечает она, радуясь его одобрению. — Откуда у тебя так много книг? — Они были в семье в течение нескольких поколений, — говорит она, и это странное заявление по ряду причин. Во-первых, он не думал, что грифоны хранят книжные коллекции, во-вторых, это не ее замок. Она переехала в пустующее место. Все говорят, что так было. Он протягивает руки к ближайшим к нему переплетам, задумавшись: — Как они сюда попали? — наконец спрашивает он. — Магия, — отвечает она, резко, и он смеется. — Это очень расплывчатое объяснение. — Полагаю, что да, — она поднимается на свои задние лапы, идет сквозь полки, что-то ища. — Можешь прочитать? — позвал он. — Конечно могу! — Разве ты не разрываешь страницы? — Нет, если я очень осторожна. Она находит очень большую книгу и садится в лучах солнца в середине комнаты, чтобы прочитать ее. — Что я должен сделать? — спрашивает он, переступая с ноги на ногу. Она говорила, что даст работу для него. — Читай, — произносит она. — Если хочешь. — Ты просто хочешь, чтобы я сидел здесь и читал с тобой? — Да. Это звучит слишком великодушно. Он должен быть… ну, хорошо, он действительно не знает, кем он должен быть. Но он не чувствует себя заключенным слугой. Он чувствует себя гостем. Это приятно, но в то же время он напоминает себе что, если бы он был гостем, то смог бы уйти домой, помогать своей матери, заботиться о своей сестре. Но он интересуется книгами. Он хватает одну и садится за стол возле Кларк, чтобы читать.***
Он попадает в рутину. Каждый день он проводит с Кларк. Кажется, ей не нравится видеть много других людей; она избегает слуг, и только Рейвен и Вик, похоже, имеют смелость приблизиться к ней. Беллами видел, как она проводит время с Миллером — в основном молча, просто сидят вместе — но очень редко. Когда она не хочет его компании, он помогает Рейвен с ремонтом, или Миллеру с животными; есть лошадь, и он учится кататься на ней так, чтобы Кларк потом чувствовала себя менее неудобно. Ему нравится Миллер, тихий, суровый и лояльный. Кларк всегда обедает с ним, и в конце концов она отказывается от использования вилки. — Ты уже в курсе, что я монстр, — легко говорит она, но, честно говоря, он с каждым днем всё меньше в этом уверен. Если честно, это то, что занимает большую часть его времени — попытки понять, кто она. Беллами не думает, что она всегда была грифоном. Иногда ей неловко в своем теле, как будто она не привыкла к нему. Она не может хорошо читать книги или писать вообще, но он обнаружил, аккуратную запись Кларк, написанную красивым почерком на титульной странице одной из книг со сказочными историями. Когда он спросил ее об этом, она улыбнулась (и, наверняка, грифоны не улыбаются, как люди, и хотя бы это выглядит так неловко) и сказала, что это её любимая; и если она вспомнила, что писала на ней свое имя, она не упомянула об этом, и он тоже этого не сделал. Может быть, она — ведьма. Может быть, ведьмы иногда меняют свой облик на грифонов. Но он не думает, что она может обернуться обратно, так что это не так. Беллами помнил, как Рейвен снова и снова повторяла, что он любит спасать людей, и это правда. Но он думает, что она не говорила бы этого, если Кларк нельзя было спасти. Если её не нужно было спасать.***
Весной он начинает испытывать настоящую тоску по дому. Весна — любимый сезон Октавии, и она всегда наполняет дом цветами, украшает, все вокруг зеленое, яркое и цветущее для нее единственной, как будто окончание зимы — личная услуга для нее. Сейчас апрель, и Кларк свернулась вокруг него в библиотеке, читая через его плечо, когда Беллами говорит: — Я мог бы уйти, а затем вернуться. Она перестает мурлыкать сразу, и ему не хватает этого вибрирующего ощущения внизу спины: — Что? — Это… — он утыкается взглядом в книгу, чувствуя себя виноватым. Он так редко чувствует себя заключенным, что ему трудно вспомнить, что это так и есть. — День рождения моей сестры скоро, — говорит он. — Ей исполняется семнадцать, я бы хотел ее увидеть. Кларк поднимается, встряхивает крыльями: — Это не так работает, — ее голос стал отстраненнее, чем в последние несколько недель. — Ты отдал себя за её долг. — И как именно я выплачиваю его здесь? — спрашивает он. Резко. — Ты не хочешь или нуждаешься в еще одном слуге. Черт, ты не нуждаешься во мне даже для компании, если бы просто поговорила с остальными. И ты могла бы, знаешь ли, ты им нравишься. Я не знаю, почему ты делаешь вид будто я «это единственный, кто так думает». — Я так не делаю, — добавляет она. — И не думаю. И ты никуда не пойдешь. Она выпрыгивает из окна, прежде чем он может запротестовать, и он протирает лицо. Ему казалось, что просить о подобном небезопасно, но не катастрофично. Видимо, он ошибся. — Я всё испортил, — говорит он Рейвен и, наконец, Вику, потому что Вик находится рядом, мешая ей. Ему нужна минута, чтобы оценить, как испорчена его жизнь, если он может правильно определить эмоции мерцающих теневых существ. — Что ты сделал? — спрашивает Рейвен, беспристрастно. Но это скорее не вопрос, а обвинение. — Я спросил Кларк, могу ли я пойти к моей сестре, будет ее день рождения через пару недель, — Рейвен ударяет его по голове, и место удара болит так же, как от действий обычного человека. Может чуть больше. Он смотрит на нее. — Знаешь, это нормальная просьба. Если бы мы действительно были друзьями. — У Кларк нет друзей, — рычит Рейвен. — Я благодарила гребаных божеств, в которых я не верю, что ты ей вообще нравишься, а потом ты вытворяешь что-то вроде этого? Черт, я столкну тебя с крыши. — Эй, — прерывает её Вик, что-то странное и нежное есть в его голосе. — Давай будем честными, ладно? Мы в принципе его украли. Мы не можем злиться, что он хочет уйти. — Я не хочу уходить, — отвечает Беллами, а затем ему приходится остановиться и понять, что это правда. Ему здесь нравится. У него достаточно занятий, чтобы не скучать, ремонтировать и помогать, а, когда он не занят, есть куча тех книг. И ему нравятся все тени, даже Рейвен, которая может быть довольно грубой, и Линкольн, который едва ли разговаривает с ним. И Кларк. — Я не хочу уходить, — снова говорит он, громче. — Я просто хотел пойти к сестре, а потом бы я вернулся, понятно? Это то, что я сказал ей, я поеду и вернусь. — И она испугалась? — спрашивает Вик. — Да. Я иногда забываю, что меня заставляют здесь насильно, что я расплачиваюсь с задолженностью. Это странно, — у него никогда не было много общения дома, никогда не было хороших друзей. Иногда он чувствует себя чертовски эгоистичным, оставаясь здесь, когда его мать и Октавия в крошечном коттедже, без достаточного количества еды или денег. Но это все еще дом. — Хорошо, я не буду сбрасывать его с крыши, — говорит Рейвен. — Не уходи, ладно? — Конечно, я не собираюсь уходить, — говорит Беллами, раздражительно. — Она думает, что я не вернусь. Рейвен и Вик обменялись взглядом. Наверное. Трудно сказать, учитывая все их призрачные особенности, но их головы двигаются таким образом, будто они больше не смотрят на него и вместо этого смотрят друг на друга. — Он любит спасать людей, — говорит Рейвен. — Я поговорю с ней, — отвечает Вик. В тот вечер она не ужинает, но утром на завтраке она выглядит напряженной. — Знаешь, — начинает он, пытаясь завязать разговор, — я могу определить, когда тени смотрят на меня, или грифоны расстроены. Это довольно очевидно, — он делает паузу. — На самом деле, я очень хорошо разбираюсь в грифоновских эмоциях. Грустный, сердитый, интересный, веселый, счастливый, сп… — Ты никогда не видел счастливого грифона, — отвечает она ему, но она удивлена. — Никогда? — Никогда. — Ну, думаю, я должен задержаться, пока не увижу, верно?