Столкновение теней

      Фрэнк Райт пришёл в себя уже в госпитале и дал показания, которые Митчелл включил в отчёт о провале операции. Гватемальцев поместили под охрану для той же цели, после чего страницы секретного документа пополнились их свидетельствами. Естественно, Хэллоуэй также расписал на бумаге своё видение событий, совпавшее со словами других счастливчиков, коим повезло в почти безвыходной ситуации.       «Орейро? Стали бы вражеские агенты или опытные убийцы так прокалываться? Обычно они используют позывные. Были ли это солдаты? Откуда у них тогда взялись бразильские винтовки? Немецкие диверсанты из полка „Бранденбург-800“ отлично изображали из себя бойцов противника под прикрытием трофейной формы. Может, эти поступили точно так же? Отыграли роль местных вояк. Прокол проколом, но ведь они не собирались выпускать нас живыми оттуда. Какая мёртвым, к чёрту, разница, что там говорили их убийцы. Так где же правда?» — думал по пути в кабинет начальника Хэллоуэй. Атмосфера в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли царила беспокойная, будто на пороге стоял второй Карибский кризис.       В просторном кабинете с белыми стенами началось разбирательство. Корнуэлл, седоволосый мужчина средних лет, молча читал отчёт агента, а его серые глаза через стекло очков тщательно изучали каждую букву. Выражение широкого лица вытянутой формы было бесстрастным, однако Митчелл знал о том, что самое страшное всегда начиналось после изучения документов. Потому оперативник приготовился к сражению с начальником, в коем он ни при каких обстоятельствах не мог одержать победу, так как всё оказалось предрешено ещё до начала битвы.       Митч старался держаться, будто его совсем ничего не волновало, хотя внутри него всё горело. Он не любил попадать в такие ситуации, в которых на него кричали, а предстоявший разговор обещал быть беспокойным, как настоящее побоище.       — Часть бойцов говорила на чистом испанском языке. Объясни мне, Хэллоуэй, что это значит? — задал первый вопрос Корнуэлл.       — То и значит, сэр. Некоторые стрелки говорили без гватемальского акцента, — ответил Митчелл. — Чистый испанский, сэр.       — И ты считаешь, что кто-то поверит тебе?! Бред какой-то же! Шла перестрелка, палили со всех сторон. Как ты мог расслышать то, с каким акцентом говорили солдаты? Там дай Бог вообще хоть что-то услышать, а тебе удалось уловить такие тонкости в произношении. И как в такое можно поверить? Акцент, диалект… посреди пальбы ты просто плохо расслышал слова врагов, — стоял на своём начальник.       За окном виднелось серое небо, десятый день февраля приближался к обеду.       — Сэр, я могу поклясться, что они говорили именно так! — вскипел агент.       — Не смей повышать на меня голос! — Корнуэлл встал со стула. — Чем ещё можно подтвердить твои слова, а? Райт и те латиносы ничего не упоминали про твой чистый испанский. Ты в последнее время многое пережил: брак рушится, первые провалы, гибель агентуры, а там вели интенсивный огонь. Нас с тобой директор или его зам с такими сомнительными уликами просто разорвут на части. И что за размытая формулировка — «часть бойцов»? Тебя в школе не научили считать и чётко излагать мысли?!       — Был один человек, он говорил именно так. Потом ещё пара-тройка выкриков от тех, кто стоял рядом.       В области заполнения документов Хэллоуэй не мог ничем похвастаться.       — Замечательно! Просто великолепно! А главное, понятно всё настолько хорошо, что можно прямо подробную карту создать! Закончим с испанским из Испании, — Корнуэлл перешёл к следующему пункту. — Бразильские или аргентинские винтовки. Ладно, тут поверить можно. Райт говорит о том же. Но есть одна проблема: у нас нет оружия. Сегодня мы направили туда военное подразделение. Так вот, солдаты его не нашли. Более того, там даже не были обнаружены трупы в гватемальской форме. Одни лишь каратели из «Белой руки» и коммунисты.       — Они спрятали всё! — взорвался Митч.       — А чем докажешь?       — Мы же не в суде, чёрт возьми!       — Скажи это жирдяям с верхнего этажа. Каждый из них мнит себя судьёй, когда мы плошаем. Крупная пропажа военного обмундирования не могла остаться незамеченной. Мы проверим склады, — Корнуэлл хотел довериться Митчеллу и даже, может быть, желал с ним согласиться, но не видел возможность убедить высшее руководство в правоте Хэллоуэя. — Две машины с трупами нашли, и это удача. Патрульный из полиции по чистой случайности проезжал мимо и наткнулся на них.       — Удалось опознать мертвецов? — поинтересовался Митчелл.       «Хоть что-то. Почему они не спрятали машины и тела? Не успели! Коп проезжал раньше. Очевидно же!» — пронеслось у него в голове.       — Нет. Ни документов, ничего, что могло бы помочь нам в опознании, — шеф развил тему личности противников. — Одного из нападавших звали Орейро, однако ты поставил подлинность имени под сомнение.       — Да, сэр.       — Почему ты так решил?       — Коммандос в бою по именам друг друга не называют. Есть позывные. Фамилия Орейро могла оказаться позывным.       — Тогда скажи мне, если они из элитных войск, то как тогда мог произойти прокол с акцентом? По логике вещей, разведчики бы старались говорить так, чтобы их речь была неотличима от хрюканья местных.       — Так могли говорить специально, чтобы не дать местным что-либо разобрать. Или в пылу сражения они вошли в раж и забылись.       — Пока у нас на руках только твои догадки, — начальник скептически развёл руками.       — Все бойцы спецподразделений переговариваются в бою на родном языке. И какая разница, если они собирались убить нас всех?! Не оставить после себя ни одного свидетеля!       — Ты начинаешь загоняться. Столько противоречий.       Хэллоуэй ощутил усталость, отчего у него возникло желание опустить руки. «Чёрт, их не убедить!» — он осознал тщетность своей борьбы.       — Хорошо, сэр. Допустим, я переутомился, мне всё показалось, а потом я ещё под давлением заставил Райта и латиносов дать нужные для моей версии показания. Ладно, — Митчелл развёл руками в стороны, подняв ладони кверху. — Но кто тогда убил Вегу и целую кучу вооружённых боевиков?       — Я хочу тебе поверить. Но директор скажет, что коммуняки стреляли. У нас ничего нет на убитых солдат по той причине, что никто не нашёл ни одного вонючего трупа в форме!       — Но вы же понимаете, сэр, что они профессионалы! Элитные убийцы не могли оставить нам кучу доказательств! — тяжело вздохнув, Митч попытался ухватиться за последний шанс. — Можно достать пули из тел, замерить калибры. Так мы выйдем на пушки, которых в Гватемале нет.       — Хорошо. Но если красные через теневые схемы закупили оружие в той же Бразилии или Аргентине у тамошних коммуняк? Можно найти много лазеек. Как тебе такой расклад?       — Но как же так? Наши люди гибнут. Неужели мы всё спустим на тормоза?       — Хорошо, Хэллоуэй. Что ты предлагаешь? Даже если твои слова — правда-матка, то за что нам нужно ухватиться? След упущен, «языку» ты прострелил башку. Расследование никто не заморозит, да вот только нам придётся копаться в огромной куче дерьма. Бюджет уходит на треклятую Азию. Ты знаешь, сколько нам приходится выделять «зелени» для поддержки союзников в Лаосе, Камбодже и Вьетнаме? А ведь там идёт полномасштабная война, а не стрельба по бутылкам.       — Толку-то? Мы собираемся всех там бросить на съедение красным.       — Не рассчитывай на многое. Я отправлю твой отчёт аналитикам, пусть поломают голову. Им за вывихи мозга платят. Попытаюсь защитить твою версию. Но вряд ли кто станет её разрабатывать.       — Каковы будут приказы для меня? — спросил с готовностью взяться за любое дело Хэллоуэй.       — Для тебя? Все считают, что тебе нужен отдых. Ты переутомился, от происходящего у тебя стали сдавать нервы. Потому отдыхай до вызова, набирайся сил, а дальше видно будет. От переутомлённых мозгов пользы мало. Иди, Хэллоуэй. И вот что, не думай о деле. Им займутся другие, понял?       — Да, сэр, — со вздохом ответил агент в белой рубашке. — Я рано или поздно доберусь до правды.       — Ты мне не чуди!       Митчеллу показалось, будто всё руководство ЦРУ состояло в сговоре с той самой «третьей силой»: то не поверили, то потом отправили на все четыре стороны. С другой стороны, начальство могло поставить на место Хэллоуэя другого оперативника, полного сил и энергии, как атомная электростанция. Работа стороннего человека была бы более объективной.       Он покинул здание штаб-квартиры ЦРУ, получив огромную пищу для размышлений.

***

      Накопившийся стресс требовал выхода, и потому Митчелл решил прислушаться к совету Фрэнка, отбросив собственные высокоморальные принципы, несовместимые со спецификой работы в одной из самых могущественных разведывательных организаций в мире. Потом он остановился в одном отеле и притащил с собой в номер пару бутылок виски.       За окном улицы погрузились в вечерний сумрак, а Хэллоуэй, устроившись в кресле посреди темноты, попивал виски из стеклянного стакана, от которого веяло духом Франции времён Старого порядка. По телевизору в выпуске новостей показывали репортажи из латиноамериканских стран. «Взрывы, теракты, покушения на первых лиц государства, нападения на военных», — агенту лучше всего удалось запомнить именно это, так как почти во всех уголках американских владений прокатилась волна очень похожих событий. Досталось даже советскому послу.       «Что за чертовщина? Явно работали те же сволочи, что убили Вегу. „Третья сила“ вполне реальна! Они неуловимы, глубоко засекречены, хорошо организованы, отлично подготовлены, а главное, их не существует ни для кого, кроме меня. Но их контора есть, чёрт бы всех побрал!» — Митчелл, став больше похожим на параноика, видел проявления «третьей силы» повсюду. Когда выпуск вечерних новостей подошёл к концу, он выключил телевизор, погрузив номер в бездну молчания и тишины.       «Откуда ублюдки знают наших людей в лицо? Ладно, в Гватемале можно было выудить информацию через Вегу. А остальные страны? В ЦРУ завелись крысы, лучше не скажешь. Враг знает о нас многое именно благодаря им. Продажные твари! Не удивлюсь, если даже в высшем руководстве сидит предатель, который зарубит мои наработки и не даст провести нормальное расследование. Ага, может, ещё в госдепартаменте порыться стоит? А чего мелочиться? Нужна проверка Белого дома, правительства, Конгресса. Шпионы повсюду!» — Митч понял, что его рассуждения превратились в какое-то воспевание теории заговора, отчего под конец он позволил себе пошутить над ситуацией.       Терпкий вкус виски расслаблял агента, любившего выпивать в полном одиночестве ради эстетического наслаждения и лёгкой разрядки. До полного опьянения Хэллоуэй старался не доводить дело, так как тогда в нём просыпался мерзкий человек, который вечно норовил пристать к кому-нибудь на улице, начать читать нотации, а через минуту затеять драку, чей исход не предвещал бы ничего хорошего её участникам.       Ему было приятно побыть наедине с собой без лишних людей и их забот, погрузиться в свои размышления в тишине, ощущая приятный вкус любимого напитка.       «Смех смехом, но нам действительно объявили войну, от неё не уйти. Я доберусь до правды. Отдохну слегка для начала, наберусь сил, а потом отправлюсь на свой страх и риск обратно без санкции начальства, — Митчелл отказывался верить в то, что те люди в военной форме армии Гватемалы ему привиделись, словно галлюцинация. — Следили ли из зарослей за нами тогда?»       За окном что-то хлопнуло.       «Есть одна зацепка, мать вашу! Мне нужен Дженсен из резидентуры в Панаме. Он занимался банкиром, через чью шарашку осуществлялись мутные переводы на левые счета. Патрик говорил, что суммы оказались такие, будто их перечисляли целой группировке. Конечно, по всей Латинской Америке похожих случаев наберётся целая сотня, но расследование Дженсена может послужить зацепкой. Тем уродам явно нужны деньги на проведение операций — они необходимы любой разведслужбе, желательно поближе к району действий. Теневые схемы с переводами выглядят интересно: если нам удастся перебить им каналы поступления финансов, то мы будем большими молодцами. Какого чёрта я промолчал у Корнуэлла?» — Хэллоуэя осенило. Он понимал, что ему требовался отдых, однако теперь его стало тянуть в Панаму так, будто там лежал ключ к спасению всех людей в мире.       «Нам стоит попробовать!» — служба заняла голову агента. Разведчик стал обдумывать план своих действий, готовясь принять участие в небольшой авантюре вместо положенного отдыха, который был для него сейчас подобен судебному наказанию. Однако в один момент в голове Митчелла пролетела мысль, тут же задавленная им: «А произошло ли это всё на самом деле?».