Течный абсурд

Родители, как и обещали, уехали через пятнадцать минут, пожелав хорошо провести время. Исак решает, что никого звать не будет. Друзей-омежек у него нет, а звать ребят, когда у него течка, не самый лучший вариант. Мальчик топает на кухню, насыпает в тарелку чипсов, берет газировку и относит все в свою комнату. Усаживается в кучу подушек, включает ноутбук и решает посвятить вечер просмотру любимого сериала. Уже собирается начать, но тут появляется тянущая боль в животе, и он вспоминает, что не принял таблетку. Опять. Ему же не нужны последствия, как прошлой ночью? Верно? Поэтому, проклиная весь мир, он все же поднимает свою ленивую задницу и идет в туалет. Быстро находит оставленную папой баночку с таблетками, набирает в стакан воды, открывает ее. Хочет высыпать всего две себе на руку, трясет, держа в другой руке воду, тем самым усложняя себе задачу. Высыпать две штуки в ту же руку, которой держишь. Гениально. Но Исак легких путей не ищет. Матерится, когда ничего не получается, встряхивает сильнее, и баночка, мать ее, выскальзывает из мокрых пальцев. Он пытается поймать ее, быстро ставит стакан на край раковины, освобождая вторую руку. Слишком медленно. Почти все уже укатились в сточную трубу, за исключением парочки, застрявших на решеточке. Но «почти» еще ничего не значит. А знаете, что значит? Стакан воды, решивший в самое подходящее время задеться за рукав Исака, свалиться в раковину и утопить оставшиеся. Судьба явно решила сыграть с малышом Исси в злую шутку. Проверить нервы на выносливость. Последние таблетки под напором воды безвозвратно исчезают в темной дырке слива, как и последние надежды на более-менее спокойную ночь. Подросток просто стоит над раковиной и медленно осознает плачевность своего положения. Это же пиздец. Без таблеток он сдохнет нахуй. Поднимает взгляд на зеркало, смотрит на себя, подрагивающими руками все еще держится за раковину и его накрывает волна безысходности. Он один, проебал все до единой таблетки, родителей нет. Это конец, ребятки. Но, быть может, все не так плачевно? Может, родители скоро вернутся? Берет телефон, с надеждой вслушивается в гудки. Через долгие четыре сигнала ему наконец отвечают: — Привееет, солнышко, — господи, неужели они решили выпить… — Да, привет. Пап, ты пил? — осторожно спрашивает Исак. Слишком веселый тон. — Самую малость, — смеется мужчина, на заднем плане слышатся обрывки пошлых фраз и «если это наш сынок, то пусть поплачется своим дружкам, иди ко мне». — Малыш, ты что-то хотел? — конечно, папа не станет ему такого говорить. — Я не вовремя? — Исак, все хорошо? — беспокойство в голосе. — Да, прости, я мешаю, — извиняется подросток. — Все хорошо, просто хотел поговорить, — уклончиво озвучивает свою просьбу Исак. — Это сможет подождать до завтра, родной? — его явно отвлекают. — Значит остаетесь до завтра? — разочарованно удостоверивается мальчик. — Да, твой дедушка открыл свое старинное вино, очень вкусное. Обязательно и тебе привезем, — веселым голосом отвечает омега, даже не замечая настроения сына. — Мм, круто, буду ждать, — не хочется расстраивать родителей. — Не скучаешь? — Нет, все в порядке, — отнекивается мальчик, — ладно, отдыхайте, я пойду уже. — Спокойной ночи. — И вам, — прощается Исак и вешает трубку. Пока что его состояние нормальное, но скоро будет жопа. Исак старается сохранять спокойствие и возвращается к себе в комнату, надеясь отвлечься просмотром сериала и вредной едой, раз уж папы в ближайшее время рядом точно не будет. Первые минут двадцать все было хорошо, ему даже начинает казаться, что все не так уж и плохо, что в первый раз он просто драматизировал, но не тут-то было. Боль в животе смешивается с оперативно подступающим возбуждением. Он пытается игнорировать, что выходит довольно сложно. Вскоре все начинает неприятно зудеть, вызывать дикий дискомфорт. Исак сдается, запускает руку в трусы (штаны он давно снял), нащупывая своего родненького. Водит по стволу, быстрыми рваными движениями, часто дышит. Хватает буквально две минуты, и он кончает, позорно намачивая все белье. К черту. Зато стало легче. Не надолго, однако. Спустя еще десять минут, возбуждение вернулось с новой силой. На этот раз он решает потерпеть в надежде, что желание чуть ослабнет или, если не обращать внимания и не думать об этом, возбуждение спадет. Еще добрые пять минут пялится в экран ноутбука, так и не вникая в сюжет новой серии. Вставший член недвусмысленно намекает на родную правую руку, проявляя свое недовольство ноющей болью в паху и животе, не отдавая к себе обращенного внимания. Ну уж нет. Где-то он читал, что если воздержаться, то должно стать легче, поэтому он решает принять холодный душ, заодно и освежиться. Может, душ и не оказывается самым удачным местом, чтобы отвлечься, но ледяная вода, от которой хочется отпрыгнуть подальше, как от огня, делает свое дело. Под напором холодного потока воды возбуждение сбивается, что не может не радовать. Исак счастливый, что нашел иное средство, кроме как позорная дрочка, удовлетворенный идет обратно в комнату. После холодного душа его трясет, а от того, что он решил еще и волосы промыть с мятным шампунем, начала болеть голова. Мальчик, стуча зубами, кутается в теплый, мягкий пледик, прячет нос под одеяло, и его начинает клонить в сон. Все бы ничего, он даже рад бы уснуть, но теперь покоя не дают пульсирующая боль в голове и медленно, но верно возвращающийся стояк. Холод действует некоторое время, а он не такой закаленный, чтобы сидеть в ледяной ванне все пять дней. Хочется сдохнуть. Просто лечь и сдохнуть. В мягкой кровати, главное, без мучений и этой ебанной течки. Вызвать демона перекрестка? Продать душу? Да, черт возьми, он согласен. Нахуй эти десять лет, он согласен на пять, только пусть это прекратится. В конце раздумий о смерти, у него в мозгу всплывает дурацкий разговор с Магнусом о том, как унять стояк во время урока. Нужно всего лишь представить что-то мерзкое или неприятное. Хм, ну, а что? Что бы представить? На ум приходит фильм, который они недавно смотрели с Юнасом. Человеческая многоножка, боже, фу. Вторая часть, по словам друга, который не побрезгал ее посмотреть, еще хуже. Ну что же, включаем ЧМ 2? Отлично. Решено. Набирает в поиске нужный сайт, находит этот снятый долбанными извращенцами и фриками фильм, включает. Перематывает крупинки сюжета, переходя к откровенно неприятным сценам. Смотрит, кривится, пытаясь понять, как кто-то вообще соглашается в таком сниматься. А его члену, кажется, все равно. Стоит себе. Зато теперь конкретно тянет блевать. Шикарно, Исак. Думал, хуже быть не может? Вот теперь еще и это терпи, идиот. Выключает этот ебанутый фильм, от которого никакого толку, закрывает ноут, отодвигая подальше, и просто ложится на бок, подтягивая коленки к себе. Лежит, разглядывает стенку, стараясь не думать ни о чем. Но в течную голову лезут отнюдь не культурные мысли. Вытряхивает все, что хоть как-то может его возбудить, но чертов Эвен, его запах на толстовке, валяющейся на столе, совсем свежие теплые воспоминания, связанные с ним. На душе теплеет, а в трусах тяжелеет. Тяжелеет еще больше, чем было. Тяжело вздыхает и скручивается в еще более плотный комочек. Он уже не знает, что делать. Просто, блять, понятия не имеет. Пальцы сами лезут к заднице, вся постель мокрая, нахуй. Стыдно и брезгливо от самого себя, от своих действий, от дурацкой влажной кровати, в которой лежать просто омерзительно, но других вариантов просто нет… От безысходности, по щекам катятся слезы. Хочется кричать, срывая голос, хочется охрипнуть и просто плакать, плакать, плакать в одиночестве, чтобы никто не видел. Но вместо этого Исак ложится на спину, раздвигает ноги, давая себе более удобный доступ. Дает волю своей правой руке. Пальцы проникают внутрь, давят на стенки, вызывая искорки наслаждения, тут же угасающие в потребности организма в более серьезных действиях. Начинает ритмично, все время набирая скорость, входить и выходить пальцами, каждый раз безошибочно задевая простату. Меньше пары минут и мальчик быстро кончает, сотрясаясь всем телом. Переводит дыхание и продолжает. Приходится сразу же идти на повторный круг, так как от такой быстрой разрядки толку мало, а сдерживаться никак не выходит. Скулит в подушку, тихо хнычет. Вход уже начинает болеть, а рука уставать. Один оргазм, два оргазм, три оргазм… Блять, не работает это. Через пелену слез на глаза попадается телефон, и он вспоминает, что перед уходом Эвен оставил ему свой номер, со словами: «Звони, если что-то срочное или если просто захочешь погулять». Сейчас ведь срочное? Ему так херово впервые в жизни, так что… Исак набирает номер, слушает гудки и передумывает. А разве это срочно? Это всего лишь течка. Каждая омежка такое переживает, значит, и он сможет. Незачем Эвена по пустякам посреди ночи беспокоить. Отбрасывает телефон в сторону. Жалкий, никому не нужный, зареванный комочек ненависти к себе, разлегшийся на кровати. Он все сотрясается от новых оргазмов, конкретно устав и задолбавшись. Перекатывается на другой бок, цепляется взглядом за зеркало. Видит насколько жалок: весь красный, в соплях и слезах, в поте и естественной смазке. Решает пойти умыться, хоть немного освежиться. Поднимается, на ватных ногах медленно топает в ванную. Набирает в руки теплой воды и споласкивает лицо, высмаркивается, убирает со лба прилипнувшие от пота волосы. Смотрит на это подобие человека в зеркале, злится на свою беспомощность и со всей силы мажет кулаком в стекло. Теперь все его отражение раздроблено на мелкие кусочки, а в эпицентре удара кровь. Блять, он разбил зеркало. Родители его убьют. Но это беспокоит в последнюю очередь. Дрожащими руками поднимает отлетевший в раковину крупный осколок и завороженно на него смотрит. Такой острый, тонкий, как раз подходящий… Подносит к руке, собираясь надавить. По мозгам бьет злость, ненависть, боль, стыд. Вся эта херня навалилась на него сразу и застала в одиночестве, будто ожидая момента, когда его удобнее всего будет сломить и растоптать. «Никто не поддержит, никто не поможет, всем насрать на тебя», — шепчет внутренний голос. Исак чуть надавливает и, увидев выступившие капельки крови, моментально приходит в себя, отбрасывая осколок обратно. Ты ебнулся? Что творишь? Дыхание учащается, от осознания того, что он только что собирался сделать. Это уже пиздец. Шарахается от раковины в другой конец комнаты и сползает по стеночке на пол, захлебываясь в слезах. В горле намертво застрял ком, не давая нормально вдохнуть. Подросток обнимает ноги, утыкается носом в коленки и плачет. Опять плачет. Уже не сдерживаясь. Уже просто плевать, что происходит. Раздается звонок телефона. Некогда веселая мелодия бьет тупой болью по вискам, безумно раздражая и выбешивая с новой силой. Исак нехотя встает и нервно хватает с полки мобильник. Хочет отключить и спрятать куда подальше, но, увидев высветившееся на экране телефона имя «Эвен», тотчас же передумывает. — Алло, — стараясь держать себя в руках, говорит мальчик. — Привет, ты чего звонил? — Исак и забыл, что звонил ему. — Да так, уже ничего, — он безумно хочет, чтобы его не оставляли один на один со своими проблемами, но он уже взрослый мальчик, сам должен уметь справляться. — Исак, у тебя все хорошо? — обеспокоенно спрашивает Насхайм. Видимо, голос после слез все еще подрагивал, выдавая его с потрохами. — Д-да, — прикрывает микрофон рукой, надеясь, что это заглушит его громкий всхлип. — Ты плачешь? — кажется, Эвен окончательно просыпается, начиная серьезно волноваться за подростка. — Н-нет, я… — прерывистый вздох — нет, все хорошо, — закусывает губу, сдерживая поток рвущихся наружу слез. — Что происходит? Что-то случилось? Скажи мне. Я не верю, что у тебя все хорошо, когда ты звонишь мне посреди ночи, беспалевно давясь слезами в трубку, — настойчиво требует старший. У Исака в горле опять растет ком, не оставляя возможности нормально договорить и закончить разговор. Мальчик просто молчит, изо всех сил пытаясь успокоится. Нет сил выдавить и слова. — Исак? Все хорошо? — Нет… — сдается Исак и дает волю слезам.