Течный абсурд

В школе Исак ведет себя тише, чем обычно, находясь все время где-то в своих мыслях. Друзья уже начинают беспокоиться, расспрашивать о прогулке, об Эвене, интересуются не сделал ли он ему чего-то, не тронул ли? Мальчик только отнекивается, говоря что все в порядке, просто не выспался. Хотя внешний вид выдает его «недосып» с потрохами. Синяки под глазами, немного опухшее лицо, отсутствие даже намека на прическу и красные после слез глаза. Все замечают эти жесты Исака, когда к ним приближается Эвен, и подросток тихонько сбегает, объясняясь позже тем, что внезапно захотелось в туалет, а потом надо было отнести доклад, встретиться с кем-нибудь и т.д. Куча дурацких отговорок его побегов от Эвена. Не хочется его видеть, не сейчас. Из-за всех этих мыслей на тесте по математике сосредоточиться не получается, цифры упорно не складываются в правильный ответ, кроме того, сильно клонит в сон, но Вальтерсен мужественно отсиживает оставшиеся уроки. Ничего толком не делает и не запоминает, но отсиживает. Медленно плетется в одиночестве домой, предварительно сбежав от парней. Дома сообщает о заваленном тесте, выслушивает нотации, которые длились короче обычного, видимо, отец замечает состояние Исака и сжаливается. Не кричит и просто говорит, что тот под домашним арестом, пока не исправит, с чем подросток молча соглашается, ибо терять ему все равно нечего, идти тоже куда-то не хочется. Поднимается, опять же, к себе в комнату, отбиваясь от расспросов папы обычным «я утомился и хочу побыть один». Чуть позже, ближе к вечеру, мальчишка все-таки решает спуститься к ужину. Они кушают курицу, обмениваясь будничными вопросами типа «как прошел день?» и «что нового?». Исак не хочет никого беспокоить, да и делиться с родителями переживаниями в этот раз тоже желания нет, поэтому на все отвечает «Все в порядке, все как обычно». Их маленькую семейную идиллию прерывает стук в дверь и отец идет открыть. — … нет, он никуда не пойдет, — доносится из коридора и Исак срывается с места, думая, что это, возможно, Алекс. — Мистер Вальтерсен, можно мне с ним поговорить? — младший выглядывает и видит Эвена. — Нет, убирайся, — категорично отвечает отец, толкая Исака от входа, на что он легко поддается, потому что говорить с Эвеном не очень хочется. — Исак, нам надо поговорить, — пытается обратиться именно к мальчику, но его заслоняет тело отца, который, похоже, настроен не слишком дружелюбно. — Пошел вон, он наказан. — Что ты хочешь? Ты, кажется, не хотел меня больше видеть? — встревает Исак. — Мистер Вальтерсен, пожалуйста, пару минут, — опять просит Насхайм, понимая, что таким образом толком и не поговорит с Исаком. — У вас есть минута, — соглашается отец и отступает, пуская сына. Как только он удаляется, Эвен берет Исака за руку и начинает: — Исак, хочу, чтобы ты знал, что я больше не злюсь на тебя. Я пересмотрел все и, в общем, хотел позвать тебя пофоткаться на закате, — показывает на сумку за плечом с профессиональным фотоаппаратом. — И заодно обговорить все, что произошло. Но раз ты наказан, то может рассвет? Как ты смотришь на то, чтобы встретить рассвет сегодня? Что бы ты ни решил, я приду к твоему дому к полтретьего ночи, захочешь — выйдешь и мы все наконец решим и, в добавок, ты получишь личный бесплатный фотосет, не захочешь — не надо. Идет? Исак совсем теряется от такого прямого текста и, облизнув губы, просто согласно кивает. — Вот и чудненько. До встречи, — улыбается напоследок тот и уходит. — Пока, — подросток понятия не имеет как ему на это реагировать. Возвращается внутрь и закрывает за парнем дверь, начиная улыбаться. Быстро доедает свой ужин, благодарит за еду, и сматывается к себе. Родители уже просто забивают на его перемены настроения. Переходный, мать его, возраст. Посылает уроки далеко и надолго, решая прилечь отдохнуть перед прогулкой, предварительно включив будильник. Конечно, он пойдет. Нельзя упускать такой шанс, а раз уж Эвен даже сам попросил и сказал, что больше не злится, то тем более. Засыпает как только голова касается подушки. Ну и, в общем-то, следующее, что он помнит, это будильник и удар об пол. Больное пробуждение получилось, но, как только он вспоминает зачем оно нужно, сразу приободряется, натягивает джинсы и толстовку и тихо выбирается из дома. Темно, ничего и никого не видно. Может быть его наебали? — Значит, все-таки пришел, — его перехватывают за локоть и уводят от дома. Становится неуютно, что с ним так обходятся, ни привет, ни еще чего. Просто тянут за собой, но голос, кажется, Эвена. Внезапно в голову закрадывается мысль, что, может, они его проучить хотят? Ведут ночью непонятно куда. Блять. — Эвен? — спрашивает Исак хриплым после сна голоском, еле поспевая за парнем. — Да, это я, не бойся, — поворачивается к нему лицом, улыбаясь дружелюбной улыбкой, с трудом заметной в свете фонаря. — Куда мы? — Почти пришли, — уклончиво отвечает парень и заворачивает за очередной дом. — Смотри, — счастливый показывает на мотоцикл. — Это твой? — ошарашено спрашивает подросток. — Нет, друга. Но он разрешил покататься, — забирается на байк, надевает шлем и кидает второй Исаку, — надевай и садись. — Эмм… Не думаю, что это хорошая идея, может, пешком? — топчется на месте, вертя в руках шлем. — Нет. Садись и держись крепче. — Разве ты не хотел поговорить и обсудить все? — не спешит подчиняться мальчишка. — Разберемся во всем в другом месте, — гнет свое Насхайм. — Чем тебе здесь не нравится? — складывает на груди руки, не собираясь ехать на этой страшной махине. — Я сказал надевай шлем, садись и держись крепче, — терпение-то кончается. — Вот значит как?! Ты думаешь, что можешь просто приказать мне и я все сделаю?! Я тебе не собачка и подчиняться не собираюсь, — взрывается подросток. — Блять, Исак, просто доверься мне, — устало просит парень, уже умоляюще смотря на мальчишку. — Ты водить хоть умеешь? — сдается тот и забирается на байк, застегивая ремешок от шлема на шее. — Катался как-то, — усмехается Эвен и, не давая Исаку передумать, нажимает на газ. Младшему остается только ухватиться за него покрепче, обнимая за талию руками. — Сука, — бормочет Вальтерсен, крепко прижимаясь к альфе. — Что-что? — смеется парень и ускоряется. — Блять, не гони, — вцепляется коготками в тело, жутко напрягаясь. — Попроси красиво, — громко отвечает Эвен, пытаясь перекричать ветер. — Едь медленнее, пожалуйста, — но тот не слушает и продолжает ехать с высокой скоростью, маневрируя на поворотах и между припаркованными у обочины машинами. — Да брось, весело же, — кричит ему, смеясь. — Пожалуйста… — всхлипывает он, реально боясь. С силой жмурит глаза, только бы не видеть этого, потому что все, о чем получается думать, это как они куда-нибудь, в одну из этих машин, или знак, да куда угодно врежутся и разобьются. Эвен чувствует, как на оголенную ключицу капают слезы и сразу же замедляется. — Исак? — совсем останавливается, поворачиваясь к мальчику. — Не едь, п-пожалуйста, так быстро, — снова всхлипывает, все еще держась за него мертвой хваткой. — Блин, прости, я не подумал, что ты можешь бояться, — отлепляет его от себя, снимает шлем и вытирает слезы. — Я буду ехать медленно, окей? — Мгм, — мычит тот и получает поцелуй в нос, от которого сразу становится легче. — Не плачь, — улыбается старший и надевает шлем обратно. — Мы скоро приедем. В ответ лишь кивок. Остаток пути они действительно едут не так быстро, Исак заметно расслабляется и уже не боится. Вот такие ночные вылазки — как отдельный вид искусства. Пустынные улицы, фонари, ощущение, что никто не тронет и не упрекнет. Ночью легче быть открытым и настоящим, признаваться в своих страхах или не дающих покоя чувствах, ощущаешь, что жизнь вокруг — не бесполезная иллюзия. Забываешь о ежедневных проблемах, родителях, школе, всех этих юношеских недодрамах и просто наслаждаешься жизнью рядом с любимым человеком, рядом с Эвеном. Исак чувствует себя сейчас действительно легко, не замечая даже, что скорость опять чуть повышается. Ветер бьет в лицо, руки немного замерзают, поэтому, на свой страх и риск, забирается ими под майку к Эвену. Тот лишь самодовольно хмыкает и не препятствует его действиям. Мальчишка, наверное, впервые на улице так поздно, не считая нового года и других праздников, когда в такое время на улице и так дофига народа. Родители убьют его, если узнают. Но сейчас вообще не до этого. Эвен резко тормозит, выворачивая руль и останавливаясь, поднимая завесу пыли вокруг. Что это? Песок? — Приехали, — оповещает парень, расстегивая застежку шлема и снимая его. — Куда? — слезает с байка, отдавая шлем Эвену, и осматривается, пытаясь понять где они. — Встречал хоть раз рассвет у моря? — вздергивает бровями парень. — Нет, только в своей комнате, зачитываясь до утра, — признается Исак. — Как ты там говорил? У тебя все со мной впервые? — улыбается, замечая красные щечки. — Я говорил это под кайфом, — буркает мальчик, опуская смущенный взгляд. — Под кайфом? Ты всего лишь держал мой член в руках, после первого раза, — усмехается старший. — Действительно, что же тут такого? — закатывает глаза Исак. — Ладно, пошли, — закидывает на плечо рюкзак и берет подростка за руку. Вальтерсен позволяет вести себя, покорно следуя за парнем, время от времени оглядываясь, стараясь запомнить дорогу на всякий случай. — Сегодня, когда утром я говорил с Алексом, он сказал, что ты плакал до ночи, — кидает взгляд на Исака, который позорно опускает голову, вырывая свою руку. — И что? Стало жалко? — шипит мальчик. Он ненавидит жалость, особенно по отношению к себе. — Нет. Я задумался над этим. Если бы ты появился утром в школе как всегда счастливый и улыбчивый, будто ничего и не произошло, то я, наверное, забил бы на тебя. — Приятно знать, что меня спасли мои красные глаза и опухшее лицо, — фыркает Исак, обнимая себя руками. — Я имею в виду, было заметно, что тебя беспокоило то, что ты сделал. Мне до сих пор кажется, что ты не такой. Не знаю, что произошло в тот раз, но я вспомнил слова моего отца, что все совершают ошибки. Мы всего лишь люди и это вполне нормально, когда мы поступаем как-то не так, или не думаем о последствиях. Чтобы научиться поступать правильно, сначала придется парочку раз проебаться и этого не избежать. — Мне очень жаль, что так получилось, — выдыхает подросток. — Я никогда не подставлял людей, не использовал, всегда старался быть сильным, справляться самостоятельно, но в этот раз, я не знал что делать, потому что такого со мной еще не было. Я ни разу такого не чувствовал, но с тобой мне было безумно хорошо и легко, ты залез мне в голову, в сердце, а потом и в трусы, добил меня. Я не знал что делать, ты упрямо сопротивлялся, твердил это дурацкое «просто друг», а я ведь хотел большего и ты прекрасно это видел. А Алекс меня поддержал, единственный. Заставил поверить, что действительно нравлюсь тебе, но ты этого не признаешь. Он предложил заставить тебя приревновать меня, чтобы до тебя дошло, но я и не думал, что все получится именно так. Мне очень жаль. Прости за это все. — Исак, — нежно зовет Эвен. — Я пойму, если ты или Адам не захотите со мной больше общаться, я не буду навязываться. Я справлюсь и просто переживу эту влюбленность, постараюсь меньше общаться с тобой и смогу забыть. Я сильный, я всегда был сильным и тут я тоже справлюсь. Сам. Как и всегда, — тараторит это все до тех пор, пока не чувствует тепло чужой руки на плече. — Исак, — он притягивает его ближе, обнимая одной рукой за плечи. — Не надо забывать или подавлять свои чувства. Это очень трудно и больно. И, вдобавок ко всему, невозможно. — Почему ты так решил? — В детстве, когда я творил неведомую херню, я всегда защищался фразой «живем один раз». Знаешь кто научил? — Кто? — Шистад, — отвечает парень, улыбаясь воспоминаниям, — и создал моим родителям целую груду проблем. Крис научил меня брать от жизни все, ведь жизнь коротка и никогда нельзя молчать или скрывать свои чувства. Нужно проживать каждый день, как последний, выдавливать из каждого все до последней капли. И я подумал, что слишком много времени мы тратим на дурацкие обиды и недоговоры. — Поэтому ты решил помириться со мной? — Отчасти да. Ну, еще, Алекс толкнул за обедом речь про то, что он придурок и какой ты неопытный слепой котенок, которого он подтолкнул в это дерьмо, совершенно не думая о последствиях. Сказал, что если я виню тебя, то совершенно не разбираюсь в людях и упускаю из-под носа золотого омежку, который вдобавок и искренне любит меня. — И… что ты решил? — аккуратно спрашивает мальчик. — Когда я заметил тебя в первый раз, не в лучших обстоятельствах, но все же, ты уже тогда меня чем-то зацепил. Ты… я не знаю, что в тебе особенного, но ты мне нравишься по-другому. — Как друг? — выдавив из себя улыбку, подсказывает Исак. — Я думал так до того вечера, но, когда видел тебя мило смеющегося с Адамом, было больно. Хотелось забрать тебя от него, от всех остальных, кто пялился на тебя в той блядской майке. Просто, раньше омеги привлекали меня только как потенциальные партнеры в постели, а ты… Хочется не только сексом с тобой заниматься, но и заботиться, следить, чтобы кушал, чтобы было тепло, чтобы никто кроме меня тебя не трогал… У Исака на лице медленно, но уверено расцветает улыбка, в животе бушует рой бабочек. Он слушает Эвена, впитывает каждое слово, радуясь, что тот, кажется, тоже что-то к нему чувствует. Они шагают по песку к морю, уже слышен шум волн, запах соли, ветер взъерошивает им волосы. — Я сам никогда не чувствовал ничего такого и, возможно, просто испугался, отрицал все, старался свести наше общение к минимуму, обходился лишь звонками по делу… Но меня тянуло к тебе и я решил, что должен дружить с тобой. Ведь в просто дружбе ничего плохого нет? Мы бы общались, проводили время вместе и все было бы круто. Я так думал, но… — Но… — Но вы с Алексом решили, что так не пойдет и заставили открыть глаза. Да, я испугался, я злился на вас за это, злился на тебя, но нельзя злиться на правду… Они видят море, которое выглядит огромным черным пятном в темноте ночи. Эвен вдыхает полной грудью морской воздух и хватает Исака за руку. — Идем, я знаю одно место, — не дожидается ответа и тянет за собой. Они идут еще пару минут, храня молчание. Старший все время осматривается, проверяя туда ли они направляются. Пляж кончается и они выходят к невысокой скале. Насхайм поворачивается к подростку и кивает в сторону крупных камней, намекая, что придется карабкаться. — Я туда не полезу, — отказывается Вальтерсен, когда Эвен залазит на один из них и протягивает ему руку. — Давай, хватит ломаться, я помогу, — подбадривает парень. — Сам будешь тащить мою тушку домой и объяснять моим родителям, что я в три утра делал на заброшенном пляже, когда я свалюсь с этой скалы и сломаю ногу, — бурчит Исак и дает руку, с трудом забираясь на камень. Его, по сути, тупо Эвен затаскивает туда. — Не убьешься, я в десять лет спокойно вскарабкивался на самый верх самостоятельно, — говорит старший, заползая выше, снова затаскивая мальчишку дальше. — Ну так ты альфа, — фыркает на него подросток, немного стыдясь того, что не может залезть сам. Но это реально трудно, особенно когда ты спортом в жизни не занимался. — Именно поэтому ты должен перестать злиться и позволить мне, как представителю сильного пола человечества, помочь, — ухмыляется Эвен, протягивая ему руку. — Иди нахуй, представитель сильного пола человечества, — огрызается мальчишка. — Это больше по твоей части, малыш, — смеется парень и подтягивает Исака за собой. — Вот же сука, как только угораздило связаться с таким… — ругается себе под нос Вальтерсен, слыша тихие смешки сверху. — Уже почти все, расслабься, — лезет выше и наконец добирается до нужного места. Встает, снимает с себя рюкзак и осматривается. — Это ахуенно красиво, — выдыхает парень, залипая на потрясный вид. — Ты тут меня забыл, — доносится обиженный голосок снизу. — Точно, прости, — спохватывается старший. Наклоняется, хватает мальчишку за руку и затаскивает наверх, заваливая его на себя, загнанно дыша. — Ты пиздец какой тяжелый, котенок. — Мяу-мяу, блять, — раздраженно отвечает Исак и встает с Эвена, отряхивая одежду. — Вот и нафиг надо было залезать на эту херову груду камней?! Тут же… — обводит взглядом пространство вокруг и меняет тон на восхищенный, — Как красиво… Эта мини-гора возвышалась над уровнем моря всего-то метров на десять максимум, но вид отсюда, как уже озвучил Эвен — «ахуенно красивый». Внизу волны разбиваются о скалу, поднимая кучу брызг, с другой стороны возвышается настоящая гора, но выше Эвен лезть не планирует. Эта часть скалы, куда они залезли, предназначена чисто для любителей попрыгать в море с высоты. Как Эвен, например. Но кроме того, это место было очень уютное, особенно, если правильно обустроить. Пока Исак рассматривает море и дикий пляж, старший достает плед, расстилая чуть поодаль от края. Садится, подпирая спиной крупный камень и устремляет свой взгляд к небу, к звездам, которые безумно завораживают своей масштабностью и загадочностью, тем, насколько они большие, но далекие, как красиво складываются в созвездия, как сверкают, на самом деле горя в ледяном космосе раскаленным пламенем. — Эвен, — Исак садится рядом, пряча кулачки в рукава. — здесь потрясающе! — Тебе холодно? — спрашивает парень, наблюдая за попытками мальчишки спрятать руки в толстовку. — Немного. Я же не думал, что мы к морю поедем, — подносит ладошки ко рту и выдыхает горячий воздух. — Хочешь чай? — У тебя есть с собой чай? — удивляется Исак, наблюдая за копошением Эвена. — Да, — достает термос и наливает в крышку чай. — Держи, — протягивает мальчику. — Спасибо, — блаженно улыбается младший, грея руки об чашку с горячим напитком. Он отпивает немного и чувствует как тепло разливается по организму. Этого действительно не хватало, Вальтерсен ведь правда хорошенько так замерз. — Исак, в общем, наверное, ты мне нравишься как… омега? — внезапно продолжает Насхайм, от чего мальчик аж чаем давится. — Что? — ошарашено переспрашивает тот, смущенно улыбаясь. — Все ты слышал, — закатывает глаза Эвен. — Я не знаю, что это: подростковая влюбленность, симпатия или какая-то привязанность, но ты мне нравишься. Сильно нравишься. Хочу, чтобы ты был только мой, а если я чего-то захочу, то я получаю это в любом случае. — И что же ты хочешь сейчас? — Сейчас я хочу поцеловать тебя, — забирает кружку с чаем, ставя ее на землю, и привстает на колени, чтобы дотянуться до подростка. — И поцелую. Берет его лицо в ладошки и притягивает к себе, мягко целует, проталкивается языком, раздвигая податливые губы. Не разрывая поцелуя, медленно опускается на место, перетягивая Исака к себе на колени. Чувствует холодные ладошки у себя на шее, зарывается одной рукой в волосы мальчишки, сжимая кудри в кулак, заставляя тихо простонать прямо в губы. Хозяйничает в чужом рту, полностью доминируя, контролируя ситуацию и, не встречая какого-либо сопротивления, остается полностью доволен таким положением вещей. Когда кислород заканчивается и дышать становится просто нечем, Эвен наконец отстраняется, заглядывая в пьяные, темные глаза Исака. «И правда как под кайфом» — проносится в голове. Старший, не дожидаясь, пока тот придет в себя, притягивает его к себе и крепко обнимает, оставляя короткие поцелуи на шее. Исак, как маленькая обезьянка, повисает на нем, цепляется за кофту ручками, позволяя делать с собой что угодно, только бы этот момент не заканчивался. — Ты будешь моим? — шепчет на ухо, опаляя теплым дыханием. — Это же все сон? Я проспал будильник и мне все это просто снится? — сам с собой говорит подросток. — Ауч! — вскрикивает, когда Эвен щипает его за задницу. — Не сон, — усмехается тот, все еще ожидая ответа. — Ну так что? — Я буду твоим, — шепчет Исак, как будто кто-то может их услышать, и усаживается на коленях Эвена поудобнее, согреваясь в столь уютных объятьях. — Не двигайся, — просит парень и ищет что-то в своем рюкзаке. Затем достает фотоаппарат и Исака ослепляет яркой вспышкой. — Эй! Предупреждать же надо, — жалуется малыш, потирая глаза. — Зато смотри как миленько вышло, — показывает фотографию, где Эвен очаровательно улыбается, а Исак жмурится, наморщив носик. — Сотри. Мне не нравится, — мило хмурится, складывая руки на груди. — Как скажешь, — вздыхает старший и показательно нажимает кнопку «удалить». — Теперь ты должен мне фотографию. Подросток меняет положение, поворачиваясь лицом к Эвену, разводит коленки, усаживается на парня сверху, слегка обнимая ногами. Кладет руки на шею, приближается и шепчет: — Фоткай, — смотрит прямо в глаза, улыбается и сминает чужие губы в неловком смазанном поцелуе. Щелчок и вспышка. Готово. — Смотри, — показывает новое фото, которое вышло гораздо лучше. — Тебе нравится? — Очень, — целует еще раз, в щеки, нос, подбородок, шею. Эвен наслаждается легкими поцелуями, замечая, что Исак начинает оставлять засосы. Маленький собственник. — Котенок, успокойся, как я завтра в школу пойду? — отстраняет от себя мальчишку. — Как занятый альфа, — усмехается подросток, прикусывая его за шею, удовлетворенно слышит тихое шипение и наконец прекращает. Эвен возвращает его в прежнее положение, спиной к себе, обнимает поперек живота, еще ближе прижимая к себе. Покрывает поцелуями шею сзади, даже немного прикусывает в отместку на его выходки. Они смеются, разговаривают о всяких мелочах. Старший немного спускается, принимая полулежачее положение. Исак вообще сползает на пледик, оставляя только голову на коленях парня. Эвен перебирает волосы омеги, рассказывает ему историю про одно из созвездий, наслаждаясь заинтересованным, восторженным взглядом, внимательно следящим за ходом его слов, цепляющимся все за новые звезды. Начинает понемногу рассветать, первые лучи солнца отражаются в поверхности моря. Эвен фотографирует рассвет, ярко-красным шаром расцветающий на горизонте, фотографирует Исака, мило кривляющегося на камеру, фотографирует их обоих, запечатляя воспоминания навечно. Они кое-как спускаются с невысокой скалы, Исак и правда чуть не падает, но вовремя зацепляется за выступ. Нежная кожа рук, не привыкшая к таким приключениям, сдирается, когда он в очередной раз цепляется за неровную поверхность камней. С музыкой, играющей с телефона Исака, они не спеша плетутся по пляжу, держась за руки, то тут, то там, останавливаясь для парочки фотографий. Это была поистине незабываемая ночь, плавно перетекающая в раннее утро, в жизни обоих. Говорят, что некоторые воспоминания всегда будут заставлять тебя улыбаться, и это как раз одно из таких.