Течный абсурд

Эвен медленно, но верно просыпается от запаха горелого. Сначала ему кажется, что это глюки, остатки сна. Но приглушенный мат окончательно вырывает его из сна. Он открывает глаза, потягивается и садится, пытаясь понять, что происходит. Вспоминает вчерашнюю ситуацию и не знает что и думать. Наверное, не надо было так резко реагировать, но блять. Ничего, переживет. Смотрит на время и понимает, что пора вставать. Натягивает спортивные штаны и выходит из спальни. Приходит в гостиную, отмечая, что все убрано, а на диване лежит плед и подушка. Неужели реально спал на диване? Заглядывает на кухню проверить что же все-таки сгорело, и видит Исака в его длинной футболке, который выкидывает что-то со сковородки в мусорку. Хотел спросить что это, но промолчал и ушел сначала умыться. Дверь в ванную предательски хлопает громче, чем хотелось бы. Исак точно услышал его. Ну и ладно. Чистит зубы, умывается, проводит рукой по волосам, зачесывая назад, и готов. Как огурчик. Выходит и топает обратно на кухню. Там находит завтрак в виде блинчиков. Видимо, что-то все-таки уцелело. Они аккуратно сложены на тарелке в стопочку и политы сгущенкой. Все, как он любит. Рядом стоит кружка свежесваренного кофе. И на заднем плане мнется Исак, не решаясь заговорить. Выглядит таким усталым и зашуганным, что Эвен уже десять раз успевает пожалеть о своих вчерашних обидах. Повел себя как пятилетний ребенок. — Доброе утро, — приветствует старший, усаживаясь за стойку, — садись, чего стоишь? — без крупинки злобы или недовольства, но подросток все равно чувствует давление, и совсем несмело, будто боясь получить удар, садится рядом. — Доброе, — тихо говорит мальчик, не смотря на Эвена, — Я приготовил завтрак, надеюсь, вышло более менее. Старший пробует блинчики и понимает, что вышло действительно неплохо. — Вкусно, — кивает парень, — ты кушал? — Нет, мне не хочется, — отнекивается Вальтерсен. — Так не пойдет, Исак, накладывай себе тоже, нужно позавтракать, — просит Насхайм, но тот не двигается, старательно прожигая взглядом свои коленки, — Исак, в чем проблема? — Блинчиков больше нет. Вышли только эти, — закусив губу, отвечает младший. — Ты отдал мне единственные получившиеся? — Угу. Еще я постирал и погладил рубашку, висит у тебя на шкафу. — Какую рубашку? — Которую я вчера облил… Ты сказал, что хотел в ней пойти, я привел ее в порядок. Можно я пойду собираться? — спрашивает, как будто без разрешения реально никуда не пойдет. — Может сначала все-таки завтрак? — Хорошо, — выдыхает Исак, — как скажешь. Эвен поджимает губы и двигает тарелку с блинчиками к мальчику, не зная, как реагировать на такое поведение. — Обязательно есть все? — Съешь хоть немного. Пока Исак запихивает в себя завтрак, парень думает, как начать разговор и вернуть все на круги своя. Потому что такой Исак неправильный. Он тупо делает все, что ни скажи, так нельзя. — Ты спал? — ничего лучше Эвен не придумывает. — Немного. — отвечает подросток, отрываясь от еды, — Не вышло нормально поспать. — Только не говори, что ты серьезно спал на диване. — Я спал на диване. — Но там же мокро, — кривится Эвен. — В углу было сухо, я там уютно поместился, — пожимает плечами мальчик, — не беспокойся за меня, диван это лучше, чем какая-нибудь картонная коробка на улице. — Какая нахуй коробка, ты ебнулся, нет? Какого хрена ты спал на диване, когда была свободная нормальная кровать? — злится, скорее, сам на себя, старший. — Ты сказал мне спать на диване, я не хотел злить тебя еще больше, — поникше говорит подросток, — К тому же, у меня не получается заснуть без тебя, я бы все равно не уснул. — Ты… — он даже упрекнуть его ни в чем не может. Как на него вообще злиться? — Зато я прибрался, постирал рубашку и приготовил завтрак. С пользой провел время, — натянуто улыбается, но, не видя ответной улыбки, снова серьезнеет, — Прости за вчерашнее, я буду слушаться и такого больше не повторится, обещаю. Только не выгоняй… Я буду стараться, — тихо, но уверенно проговаривает младший, а у Эвена сердце разрывается от такого подавленного малыша. — Исак… — И да, я придурок, я знаю, — всхлипывает и невесело улыбается, — Испортил вам вечер, который ты и так делал ради меня. Я могу как-то отплатить, только скажи что сделать, я на все готов, только не злись, пожалуйста. — Почему ты себя так ведешь? — хмурится Эвен. — А разве не этого ты добивался? — на грани истерики шепчет Исак, но сдерживается. Хватит истерик. — Нет, я не хотел, чтобы ты стал безвольным мальчиком омегой, который делает что-то для меня только из-за того, что ему негде жить, — твердо произносит парень. — А что тогда мне делать? Как себя вести, чтобы угодить тебе? Ты сам хоть знаешь, чего хочешь? — обвинительным тоном спрашивает Вальтерсен, сдерживая слезы. Не в этот раз. — Почему ты сразу прибегаешь к крайностям? Я просто хочу, чтобы ты вел себя нормально. Как обычный подросток, понимаешь? — Нет, не понимаю. Объясни, что не так? — Да все так, просто ты… — не договаривает, пытаясь подобрать слово. — Ну же, скажи, — сквозь зубы произносит мальчик. Эвен заглядывает в глаза и видит застывшие слезы. Исак сейчас сорвется и разревется. Он решает чуть смягчить тон, но все же высказаться. — Я понимаю, тебе хочется внимания, но и ты должен меня понять. У меня есть друзья, с которыми и так провожу значительно меньше времени, чем с тобой, и от которых я тоже отказаться не могу, — снисходительно объясняет старший, водя пальцами по внутренней стороне исаковской ладошки, — Ну, смотри, у тебя же тоже есть друзья, так? Юнас, Магнус, Махди, да даже тот же Алекс. Я же не запрещаю тебе с ними общаться, спокойно отпускаю куда тебе хочется, а ты? Что это за приступы ревности, м? — Просто пришел Крис и все, меня будто больше не существует, — с обидой начинает Исак, — и так происходит каждый раз, когда он у на… у тебя в гостях. Ладно если бы ты всего лишь уделял мне меньше внимания, но не лишать же полностью. Вон, даже Алексу перепадало в разы больше, чем мне. Это нечестно, я чувствовал себя обделенным и не знал как еще обратить на себя внимание. Знаю, что вышло дерьмово, но ничего уже не вернуть. Извини, что я у тебя такой неправильный и эгоистичный, в следующий раз просто закроюсь в комнате, чтобы больше тебя не позорить и не срываться на твоих друзей. — Ну ты и дурак. А подойти и сказать мне об этом никак нельзя было? Посадил бы тебя к себе на колени, целовал бы, обнимал, что даже Алекс бы еще обзавидовался, — с легкостью перетягивает его ближе к себе и приобнимает. — Почему ты не злишься? — не понимает младший, — Вчера выпороть хотел, а теперь обнимаешь, — он резко меняется в лице, — Секса захотелось? Или минет? Бери просто так, когда захочешь, я тебе и так должен. — Господи, вот на таких моментах действительно выпороть хочется. Почему в любой ситуации ты сводишь все к сексу? У тебя это как наказание считается, или способ оплаты? Сколько тебе говорить, что я люблю тебя и даже пальцем не трону, если для тебя это не более чем вынужденная обязанность. Еще раз скажешь что-то на эту тему, получишь, — раздраженно говорит Эвен. — Ладно, прости, больше не буду, — снова скукоживается в защитный комочек. — Бля, не делай так, — выдыхает парень, запрокидывая голову назад и потирая глаза. — Как? — испуганно спрашивает мальчик. — Я не могу на тебя кричать, когда у тебя такой вид. — Прости. — Так, все, хватит. Я на тебя больше не злюсь, только веди себя нормально. — Хорошо. — Что «хорошо»? — Я буду вести себя нормально, — повторяет как заученный текст Исак. — Как «нормально»? — интересуется старший, чтобы убедиться что тот все правильно понял. — Да не знаю я, — после недолгого молчания, с отчаянием в голосе, отвечает подросток, — как ты захочешь, так и буду. — Малыш, веди себя как тебе хочется, но если что-то не нравится, или что-то беспокоит, скажи мне. Всегда можно просто поговорить и решить проблемы нормально. — Я понял, — сдержанно отвечает подросток. — И еще кое-что, — неуверенно начинает Эвен, не зная, говорить, или нет, — Я заметил, что твое поведение изменилось с того момента, когда ты переехал жить ко мне. — Правда? — хмурится младший, поднимая на него взгляд. — Да. Ты слегка разошелся в своих желаниях и, как бы тут сказать… ты немного оборзел, — выдает Эвен, следя за реакцией. — Оу… Прости, я не замечал, — виновато разглядывает темный ламинат. — Послушай, здесь намного больше свободы и возможностей, и я не собираюсь ограничивать тебя в чем-то, как это делали твои родители, но просто говорю, чтобы ты обращал на это внимание. — Я буду сдержаннее, — кивает Исак, перебирая полы футболки. — Не сдержаннее, будь собой, но… черт, как же объяснить… — всерьез задумывается, как сказать, чтобы ничего не испортить. — Не надрывайся ты так, я понял, — слабо улыбается мальчишка, вставая со своего места, — могу уже идти собираться? А то мы так в школу опоздаем. — Да, иди, — соглашается парень, глянув на часы. Исак коротко целует в щечку, совсем невинно, еле ощутимо, разворачивается и топает в комнату. — Стой, вернись, — вдруг спохватывается старший. Ловит на себе непонимающий взгляд, — иди сюда, пожалуйста. — Что-то еще? — поджимает губы Вальтерсен, переминаясь с ноги на ногу. — Да, я забыл одну вещь, — берет его личико в ладошки и накрывает чужие губы своими. Исак не ожидает такого, как всегда не сдерживается и постанывает, удерживаясь ручонками за крепкие плечи. Эвен углубляет поцелуй, собственнически вылизывая своего мальчика, прикусывает губу до крови и отступает, услышав тихий скулеж. Рассматривает Исака, такого идеального, хоть и с торчащими в разные стороны кудряшками, в растянутой обляпанной футболке, с чуть покрасневшими глазами — видимо, он все-таки плакал. Притягивает к себе, оплетая длинными руками, обнимает, тесно притискивая к себе. Исак сначала теряется, но почти сразу обнимает в ответ, прижимаясь щекой к плечу Эвена, обвивая спину. И так спокойно становится. Обоим. — Прости, что так повел себя вчера, это было глупо, — шепчет старший, зарываясь в густые волосы, — мы должны были все решить еще вечером и не портить друг другу нервы. — Я не злюсь, у всех же есть предел в конце концов, — тихо отвечает Исак, наслаждаясь близостью. — Значит, мир? — Мир. Они простояли так еще минут пять как минимум, пока до них не дошло, что они безбожно опаздывают. Кусочек спокойствия и снова суета дня.