Течный абсурд

Исак просыпается первым. Открывает глаза и видит рядом лежащего, умиротворенно посапывающего Эвена. Губ касается улыбка. Парень выглядит таким расслабленным и беззащитным. В волосы закрадываются лучи утреннего субботнего солнца, окрашивая их в золотой цвет. Легкий ветерок из приоткрытого окна поддерживает приятную для сна температуру. Мальчик потягивается, и, только почувствовав первые знаки пробуждения хозяина, из-под одеяла вылезает сонный Рейли, приползая прямиком к Исаку на руки. — Кто тут у нас проснулся? — ласково шепчет подросток, почесывая ему за ушком. Немного поластившись и облизав мальчишке все руки, щенок спрыгивает с кровати, чуть не упав, и топает к двери, усаживаясь и глядя прямо Исаку в глаза с явным намеком. — Хочешь прогуляться? — догадывается подросток, и тот встает на четыре лапки, начиная быстро махать хвостом. Вальтерсен смеется, а тот громко гавкает. — Эй! Тише, ты разбудишь Эвена! — шипит на него мальчишка, и он сразу же виновато прижимает ушки к голове, — то есть прости, пошли уже на улицу. Он тихо поднимается, находит вчерашние джинсы, понимает, что они все еще влажные, и открывает шкаф Эвена, так как вся его одежда в соседней комнате, где должен спать Коди. Исак только сейчас вспоминает, что тот вчера не вернулся. Интересно, Эвен его дождался? Выбирает обычные серые спортивные штаны и белую майку. Одевается, выходит из спальни, беззвучно закрывая за собой дверь, и топает в сторону комнаты Коди, проверить все ли хорошо. Открывает и видит своего друга, распластавшегося по всей кровати, и Коди, уютно пристроившегося у него под боком. Невольно улыбается и удовлетворенный субботним утром, начавшимся довольно многообещающе, идет в коридор, натягивая свои кроссовки. Берет поводок, надевает на Рейли и уходит на прогулку, прихватив с собой ветровку Эвена. Свежий воздух, мало людей, хотя уже около одиннадцати. Придерживается обычного маршрута через парк. Ему нравится гулять с собакой, мало того, что это полезно в его положении, так еще и помогает от утренней рвоты, преданно преследующей его последние пару месяцев. Гуляет, проходит мимо детской площадки, где бегают маленькие детки. Смотрит на них, и сердце радуется. Каждый день, прогуливаясь тут, он все больше убеждается, что хочет этого ребенка, что он правильно поступил в нужное время, когда не сделал аборт. Хотя мог бы… Отгоняет ненужные мысли и наслаждается уютным, слегка морозным утром. Завтра рождество, придется идти на семейный ужин… Но, как ни странно, Исаку хочется туда пойти, хочется увидеть папу, дедушку, который наверняка приедет к ним, да даже отца. Он скучает по нему, хоть и старается не признавать этого. Но сердце-то не обманешь. Ему интересно, поменял ли мнение о ребенке и вообще о нем самом отец? Может, он пересмотрел все и теперь не так враждебно настроен? Он понимает, что это маловероятно, но все-таки надеется. Хочется вернуть нормальные отношения с семьей, хочется тепла и уюта. Может, все наладится? С приподнятым настроением возвращается домой, где все еще спят. Ну или почти. Исак заносит Рейли в ванну, моет лапы, как его и заставляет Эвен. Потом отпускает, раздевается и топает в спальню к своему парню, который, как оказалось, не спал. Он говорит по телефону, кивая и улыбаясь вошедшему с красными после улицы щечками Исаку. -… да, если только вы не против, — отвечает кому-то в трубку, наблюдая за подходящим к нему омегой, — ага, хорошо, вас тоже, — искренне улыбается, — пока, люблю вас, — проговаривает парень и бросает трубку, отдавая все внимание своему мальчику, забравшемуся на кровать, рвущемуся поцеловать его. — Утра, — шепчет младший, наклоняется и целует Эвена, чувствуя, как его самого подхватывают под задницу и усаживают на чужие колени, — с кем говорил? — С родителями, приглашали на рождественский ужин, — отвечает парень, полусадясь на кровати, опираясь на спинку. Гладит бока Исака, спускается ниже и сжимает аппетитные ягодицы, вызывая прерывистый вдох. — А ты где был? Гулял с Рейли? Замерз? — Немного, — ложится на него, прижимаясь всем телом, и выдыхает в изгиб шеи, — так ты из-за меня не сможешь встретить рождество с семьей? — То есть ты мне больше не семья? — Семья, но ты меня понял, — серьезно отвечает младший, — я не буду заставлять идти со мной… Если хочешь встретиться со своими родителями, то я и сам попробую справиться, правда, — немного грустно продолжает он. — Котенок, я поговорил с папой, и мы все решили. Я пойду с тобой, они не против, даже поддержали, — улыбается и обнимает, поглаживая своего мальчика. Затем резко опрокидывает его на спину, нависая сверху. — И что ты делаешь? — Я не знаю, — улыбается ему и залазит пальцами под чужую футболку, поднимая ее до шеи. Опускается и целует его грудь, чувствуя участившееся дыхание. Затем живот, который стал уже заметно больше, но, если что, все еще можно свалить на «просто поправился». Выцеловывает его животик, придавливая руки Исака к кровати. — Прекрати, мне щекотно, — извивается под ним, мило хихикая, — Эви, умоляю, остановись. — Я люблю тебя и люблю нашего малыша, вас обоих люблю, — поднимается выше и целует в губы, вытаскивая приглушенный стон. Какой же чувствительный у него мальчик, что не может не радовать. — Подожди, мы еще кое-что не сделали, — прерываясь на тихие постанывания, отталкивает его. — Не заставляй меня прерываться на чистку зубов, — умоляюще тянет Эвен. — Да нет же, где твой дневник? — окончательно сталкивает его с себя, вставая с кровати, а старший просто заваливается на спину, подкладывая руки под голову, и заинтересованно наблюдает за своим гиперактивным мальчиком. — Неужели нельзя было сделать это позже? — Нет, — с улыбкой садится к нему под бок, срывая ртом колпачок ручки, открывая блокнот на нужной странице. — Итак, вчера мы выполнили много пунктов. — Не так уж и много, — цокает языком парень. Смотрит за действиями Исака, как тот аккуратной линией вычеркивает первый пункт. × Оставить официанту чаевых больше, чем стоит заказ. — Разве мы были в каком-то кафе? — хмурится Эвен. — Мы были в кофейне, — говорит тоном, будто это невозможно забыть, — нас обслужили, не смотря на то, что они уже закрывались, вот я и оставил им денег, ты же не злишься? Да ты бы даже не заметил, если бы я сейчас не сказал. — Не злюсь, расслабься. × Встретить закат на крыше. × Свидание без алкоголя. — Серьезно? Ты на всех свиданиях пил? Почему ты раньше не вычеркнул? У нас же уже были свидания без алкоголя. Вроде бы… — Малыш, это ты никогда не пил, а у меня всегда была хотя бы баночка пива, — снисходительно объясняет тот. — Ладно… — пробегает глазами по пунктам, и останавливается на одном, не зная, вычеркивать или нет, — Эви, тут… Эм… Секс на крыше. Мне вычеркивать? — А разве у нас был секс? — Я тебе отсосал, — с обидой приподнимает брови младший, будто это, блин, ничего не значило. — Но мы же не потрахались. — Но мы же оба кончили, — отмечает Исак. — Ну… Тогда не знаю, можешь вычеркнуть, — пожимает плечами, не желая долго останавливаться на этом. — А что насчет искупаться под луной? — поднимает глаза подросток. — Мы же не купались. — Ты толкнул меня в воду! — возмущается мальчик. — Но я же успел поймать, — невинно улыбается парень. — И я все равно остаток вечера ходил в промокших до бедер джинсах и мерз! Мои страдания не стоят одного несчастного пункта? — обиженно прожигает его взглядом. — Господи, ладно, вычеркни, — разрешает тот, закатывая глаза. — Не волнуйся, в следующий раз я столкну тебя в воду и даже не попытаюсь помочь, чтобы как надо искупался, — обещает Исак, удовлетворенно листая страницы дальше. — Какой мне попался заботливый парень… × Медленный танец под открытым небом. — А что здесь такого особенного? — не понимает Исак. — Неужели никогда не танцевал под открытым небом? — Исаки, я если и танцевал, то только в клубе. Прошлые мои омеги не были чересчур романтичными, да и мне не хотелось вести их на крышу, что-то делать, готовить. Потому что так или иначе все всегда сводилось к сексу, понимаешь? И не важно, сделал бы я свидание на крыше или купил бы им коктейль в клубе. — Значит я особенный? — счастливо улыбается мальчик. — Да, малыш, ты особенный, если еще не понял, — подтверждает Эвен. Перебирается по кровати, отбирает у Исака блокнот и откладывает в сторону, напористо целуя его. — Самый особенный и любимый. — Надеюсь, это надолго, — еле слышно шепчет Исак. — Что это за мысли? — с возмущением проговаривает Эвен, отстраняя его от себя, чтобы заглянуть в глаза. — Я никогда не перестану тебя любить, слышишь? — Тебе так только кажется, и рано или поздно это закончится. Надеюсь, еще нескоро, — объясняет мальчик, с полной серьезностью, — я стараюсь об этом не думать, но иногда подобные мысли закрадываются. Ведь правда, если подумать, ты много людей знаешь, которые до старости живут в мире и согласии? Которые не остаются вместе только из-за детей? У которых каждое утро начинается с искренних поцелуев и любви? Таких очень мало, и не думаю, что мы какие-то особенные… — Хочешь яркий пример? Мои родители. Им уже под пятьдесят, а они до сих пор целуются на кухне, пока готовят завтрак, доходя иногда до неприличных вещей прямо на столешнице, — усмехается старший, и Исак не может сдержать улыбки. — Что ты смеешься? Я серьезно. Даже относительно недавно, когда мне было семнадцать и я все еще жил с ними, не редко заставал их за, ну, например, минетом в гостиной или на кухне, или туалете. И эти дурацкие прозвища. Или слишком громкие интимные разговоры. Они серьезно любят друг друга до сих пор, и я ими восхищаюсь. Всегда хотел так же, и у нас будет так же. Я тебе обещаю. — Ну уж нет, — останавливает его попытку поцеловать. — Что значит «нет»? — Я не позволю портить психику своим детям. — Значит будем тренировать тебя, чтобы научился быть тихим, — тыкает в нос, широко улыбаясь. — Я умею быть тихим, — протестует младший. — Неужели? — быстро опускает руку и сжимает его член через трусы, на что Исак приглушенно мычит, сдерживая стон, сминая футболку парня в кулаках. — Давай проверим? Кажется, я слышал копошение в соседней комнате. А ты же не хочешь краснеть перед лучшим другом и ребенком? — Не надо, Эви, только не сейчас, там же Магнус… — закусывает губу, умоляюще на него смотря. — То есть на Коди тебе наплевать? — Вот именно, тут еще и Коди, пожалуйста, остановись, — облизывается, вроде бы и не специально, но так соблазнительно, только подбивая Эвена поступить наоборот. — Если ты будешь тихим, никто ничего не узнает, — ухмыляясь, проговаривает старший, уже стягивая с него штаны. — Ты же умеешь быть тихим, или что, сдулся? Все? Помолчать не можешь, когда в тебе мой член? Настолько он охуенный и большой? — Могу, — раздраженно фыркает Исак, самостоятельно заканчивая со своими штанами. Как же легко его взять на слабо. — Чудненько, — помогает ему до конца избавиться от одежды и нависает сверху, замечая все же долю неуверенности в глазах. — Котенок, расслабься. — Не могу, если они услышат, мне будет стыдно. — Могу выгнать их на часик. — Это еще хуже, — закатывает глаза Исак, — просто будь нежным. Я знаю, что тебе нравится более грубо, но можно в этот раз нежно? Пожалуйста, — просит младший, и как-то неловко становится. — Я буду нежным и аккуратным, если ты хочешь. И… Тебе вообще нравилось то, что у нас было до этого, ну…? Ты же знаешь, что я могу быть разным в постели, только скажи. — Знаю, и меня все устраивает, просто… Сейчас не хочется чего-то… такого… — еле выговаривает и краснеет, отводя взгляд. — Ну, чего ты? Малыш, все хорошо, я не злюсь, — за подбородок поворачивает его лицо к себе, — посмотри на меня. Говори мне обо всем, что тебе не нравится или чего тебе не хочется. Я должен знать, понял? — Идет, — смотрит на него, крадясь пальчиками в трусы, — тогда сейчас я хочу нежно, и чтобы тихо. — Это только от тебя зависит, — ухмыляется, убирая руку Исака от себя, и нагибается перед ним, подтаскивая любимую задницу к себе. — Только не это… — тянет мальчик, не особо-то и сопротивляясь. — Ты же хотел нежно, а язык-то уж точно нежнее пальцев, не думаешь? — Но я не смогу молчать, — хныкает подросток, глядя на сидящего меж его ног парня из-под опущенных ресниц. — Уж постарайся, — он нагло улыбается и мигом опускается к исаковской промежности. Делая первые движения, Исак еще держался, ограничиваясь шумным дыханием. В комнате были слышны только пошлые хлюпающие звуки и рваные вдохи, а вот за дверью раздались голоса. Ахуенно. Проснулись. Очень вовремя. — Спрошу у Эвена про завтрак, — кто-то приближается к двери, уже хватаясь за ручку, а у Исака сердце уходит в пятки. Вот сейчас они откроют дверь и увидят голого Исака, с раздвинутыми ногами и Эвеном между ними. Очаровательно. Он уже видит, как Магнус будет дразнить его этим до конца дней. — Оставь их в покое, пусть поспят, Исаку нужен хороший сон, да и Эвен вчера поздно лег, — останавливает его, судя по голосу, Магнус, — могу сам приготовить тебе завтрак, если хочешь. — Ну… Я еще хотел попросить таблетки от головы… — У меня есть таблетки. Идем, недоалкоголик мелкий, — зовет удаляющийся голос, и Коди отпускает ручку, уходя за ним. А Исак наконец спокойно выдыхает. Ненадолго однако. Эвен приподнимает его для себя и облизывает дырочку, тут же выбивая ненужные мысли из головы. — Господи… — шепчет младший, прижимая рукой голову парня ближе, — почему я раньше был против… Вот же идиот… Эвену это лишь придает уверенности, и он более активно продолжает вылизывать его, толкаясь в узкий проход языком. — Пока что справляешься на ура, — ухмыляется старший, отстраняясь от мальчика. Только тот хочет что-то сказать, как Эвен вводит один палец до упора, на сто процентов уверенный в готовности младшего. По его бедрам уже течет естественная смазка, вкусно пахнущая апельсином. — Сука, — всхлипывает Исак, — предупреждать же над… ах… — он нечаянно стонет, когда в нем проворачивается палец, задевая простату. Оба замирают, так как голоса за пределами комнаты тоже замолкают. Мальчик умоляюще смотрит ему в глаза, чтобы тот не вздумал продолжить. Но Эвен медленно, не отрывая от него взгляда, добавляет второй палец, отчего подросток подносит ко рту руку и закусывает, тихо скуля. В итоге старший продолжает растягивать его, слушая приглушенные мычания и постанывания, а в гостиной ребята опять что-то оживленно обсуждают. — Тебе хорошо? — спрашивает Эвен, пристально за ним наблюдая. Подросток виляет задницей, пытаясь то ли насадиться глубже, то ли уйти от прикосновений подальше, крайне соблазнительно при этом сдерживая себя. Такой красивый, невинный, маленький и только Эвена. — Как люди трахаются молча? — быстро выдыхает мальчик, прерывисто дыша. Он уже весь красный, на ладошке следы от собственных зубов, губы тоже искусаны. Бедный малыш. — А ты не думал не сдерживаться? Это они завидовать должны, — ухмыляется Эвен. — Не ты же страдаешь отсутствием личной жизни, а они. — А может, мне еще в порно пойти сниматься, чтобы мужики без личной жизни дрочили на меня? А? — с наглецой спрашивает Исак, за что без предупреждения получает третий палец. — Больно, придурок, — всхлипывает подросток. — Тебе правда было больно? — веря в обратное, но все равно немного беспокоясь, интересуется Эвен, выбирая пальцы. — Нет, — выдыхает мальчишка, не понимая, куда делась приятная заполненность. — Хорошо, и чтобы такого больше я не слышал, — рывком поворачивает его, ставя на четвереньки, — в порно он сниматься вздумал. Только попробуй, блять. Младший уже приготовился к чему-то грубому, получил удар по ягодице, отчего тихо взвизгнул, жмуря глаза. Понял, что, не подумав выбесил его, но, на удивление Исака, на этом Эвен и заканчивает, возвращая прежнего заботливого парня, действуя предельно осторожно. — Готов? — шепчет ему на ушко, пристраиваясь сзади, смазывая член. — Да, — выдыхает мальчик, выпячивая попу. Он аккуратно входит, выбивая рваный выдох из младшего, и останавливается, давая привыкнуть. Гладит его, целует плечи, оставляя засосы в тех местах, где Исак их не увидит и не будет потом кричать на него за это. Подросток ведет бедрами, давая разрешение, и тот начинает медленно двигаться, задавая подходящий обоим темп. Придерживает его за бедра, натягивая на себя. Исак опускается на локти и упирается лицом в подушку, которая чуть приглушает рвущиеся из его уст стоны. — Я хочу видеть твое лицо, — выходит из него, переворачивая на спину, и рывком входит, вызывая совсем не тихий стон, но кому сейчас не наплевать? — Хочу целовать тебя, — наклоняется и целует его, ловя стоны наслаждения. Руки младшего блуждают по телу Эвена в попытках притянуть еще ближе. Трогают напряженные мышцы, царапают спину при особо глубоких толчках. Исак обнимает его ногами, скрещивая их у того за спиной, и, уже не сдерживаясь, стонет, понимая, что молчать он нихуя не умеет. Это того стоит. Пусть Магнус стебется над ним остаток жизни, зато сейчас он если не в раю, то он не знает, где он. Наверное, именно так и будет выглядеть его персональный рай. Аккуратные, но уверенные движения, скрип кровати, одно дыхание на двоих и любовь. Много-много любви и нежности. Поцелуи, засосы, стоны, — все сливается в один большой водоворот чувств, уже не понятно, кто именно стонет, давно не слышно голосов за стенкой, никому это уже неважно. Есть только Исак и Эвен. Одни. Но вместе. И никто не посмеет им помешать. — Я хочу уже… Помоги… — задыхается мальчик, пытаясь потереться членом о их животы. — Ты можешь кончить без рук, — ухмыляется Эвен, ускоряя фрикции. — Я хочу кончить быстрее, пожалуйста, я не выдержу больше, — умоляет Исак, но руки к себе не тянет. Ему нельзя. — Давай так, — приостанавливается, задумчиво улыбаясь, — я тебе помогу, но ты не отведешь взгляда от меня и, пока будешь кончать, имеешь право смотреть только мне в глаза, — судя по его выражению лица, идея старшему понравилась. — Идет, — соглашается мальчишка, глядя ему в глаза. — Не отводить взгляд, понял? — дождавшись кивка, парень обхватывает его член, начиная специально медленно водить по нему, параллельно в такт толкаясь внутрь. — Быстрее… — шепчет Исак, и от того, что в это время он смотрит прямо в глаза, у Эвена слегка срывает тормоза. Быстрее? Будет быстрее. Он делает более глубокие и быстрые движения, непроизвольно сжимая ладонь сильнее. Мальчик громко стонет, прерываясь на долю секунду после каждого толчка, вдыхая такой необходимый кислород. Бедра крупно дрожат, руками он сминает простынь, закатывает глаза и кончает на свой живот. Все тело расслабляется, обмякает, и те короткие движения, производимые сейчас Насхаймом, причиняют только дискомфорт. — Хватит, — жалобно просит Исак, отодвигаясь выше, к подушкам. Эвен послушно выходит из него и доводит себя до разрядки рукой, через несколько движений кончая на простынь. — Вау… — с отдышкой выдыхает парень, удовлетворенно улыбаясь своему уставшему мальчику. Исак лежит, обнимая подушку и очаровательно улыбаясь ему. Эвен лезет к нему, целует и просто не может не потрогать разработанную дырочку. Дотрагивается пальцами, неглубоко входя одним, и слышит тихий скулеж. — Не надо, — хнычет мальчик, убирая оттуда чужую руку. — Тебе понравилось? — спрашивает Эвен, расчесывая другой рукой его волосы. — Да, только… Как мне теперь из комнаты выйти? Я туда больше не пойду, не смогу им в глаза посмотреть… — Малыш, прекрати стесняться своей половой жизни и потрясающего голоса, — гладит покрасневшие щечки, — это они должны тебе завидовать. — Тебе легко говорить, это не тебя втрахивали в кровать… — А хочешь попробовать? — ухмыляется Эвен. — Господи, ну ты и придурок. Просто зачем мы это сделали? Я теперь остаток дня не выйду из комнаты. Рейли я выгулял, больше мне никуда не надо, — отворачивается от него на бок. А старший, не давая тому особого выбора, подхватывает под коленки и со спины на руки, наслаждаясь визгом подростка. — Отпусти! — кричит мальчишка, брыкаясь в воздухе, изворачиваясь, как возможно. — Возьми простынь, — склонившись ниже к кровати, советует тот. — Что? Зачем мне простынь? — Ну, если хочешь, я понесу тебя в ванную без ничего, — улыбается парень, — давай, я два раза повторять не буду. Младший послушно хватает простынь и накрывается ею, потому как Эвен на полном серьезе направляется к двери. А вот и позор. Они выходят из спальни, натыкаясь на две заинтересованных пары глаз. Магнус с Коди сидят на коврике, держа в руках джойстики от приставки. Игра стоит на паузе, а у этих улыбки до ушей. — У кого-то было очень доброе утро? — вздернув бровями, смеется Магнус. — Очень громкое и веселое утро, — поддакивает Коди, давая старшему пять. Два балбеса. Два ребенка. А Исак их смущается и прячет лицо в шею Эвену, заливаясь предательским румянцем. — Ну уж точно не у вас, — легко отвечает Эвен, и те замолкают, — завидовать нехорошо, мальчики, — цокает языком и уносит подростка в душ.