Течный абсурд

— Можно к вам? — в палату заглядывает улыбающийся Эвен. — Эвен! — Исак тот час же подскакивает на ноги, несется к нему и с разбегу врезается в теплые объятья, перерастающие в поцелуи и облапывания. Но кому не все равно? Сэм с ноутбуком на коленях сидит на своей койке, с улыбкой наблюдая за счастливыми ребятами. — Хей-эй, отлипни, мы еще не одни, — смеется Эвен, отстраняя его от себя. Исак садится к себе, не отрывая взгляда от своего парня, а тот, в свою очередь, достает из рюкзака упаковку резиновых мишек, кальмаров и тонких долек сушеных яблок, кидая все Сэму. — У тебя сейчас вроде как токсикоз, так что я не знал, чего тебе захочется. — Спасибо, — благодарит парень, кладя все это под подушку. — Но не надо было. — А мне? Ты что ли только ему купил? — обиженно спрашивает Исак. — А тебе достаточно сладостей, ты и так избалованный у меня, — говорит Эвен, подходя ближе к нему, а тот показательно отодвигается. Обиделся, видите ли. — То есть ты любишь меня за конфеты? А ну-ка, готовь попу для воспитательной порки, — выпаливает парень и замечает в панике округлившиеся глаза Исака. — Чего? — испугано переспрашивает мальчик. — Что за дурацкие шутки? — Какие шутки? — не выдерживает и улыбается, решая довести шоу до конца. Ему кажется, что его улыбка вполне выдает серьезность ситуации, которая на нуле, но похоже это не так. Он расстегивает ремень на своих джинсах, и Исак пугается. — Эвен, ты что, не надо, — лепечет мальчик. — Исак, расслабься, он же шутит, — успокаивает его Сэмми, наблюдающий за ними. — Шутишь? — сглатывает Исак. — Кто так шутит?! Придурок! — Господи, успокойся, конечно я шутил, — прилагая все силы, перетаскивает обидевшегося подростка к себе на колени и целует. — А еще я купил тебе этих мишек, — сдается Эвен. — И чего ты шугаешься так? Как будто я тебя бил когда-нибудь, ну? Малыш, я не думал, что ты это всьерьез воспримешь. — Когда ты уже наконец поймешь, что так шутить нельзя? — расслабляется в родных руках и утыкается носиком ему в шею. — Не делай так больше. — Не буду, — прижимает его к себе, — мой маленький, наивный котенок. — Сам ты наивный, я просто доверчивый, тем более верю только по-настоящему близким людям, которые от нечего делать шутят про порку, — недовольно бурчит Исак. Их прерывает Микки, который заходит в палату, направляясь прямиком к Сэму, что странно. Обход уже был, работы по его словам у него тоже немало. Хм. — Сэмми, идем прогуляемся? — предлагает парень, становясь в позу «давай быстрее, я и так занятой». Ну да, занятой, но захуя тогда звать куда-то? Да и вообще, слишком много о себе думает. — Нет, — легко отвечает омега. — Почему это? — удивляется Майк, переводя на него возмущенный взгляд. Избалованный ребенок не получил игрушку. Миленько. — Нет настроения куда-то идти. Мне вполне уютно здесь: с сериалом и комментариями Исака, — пожимает плечами младший, — и, на минуточку, я немного беременный для свиданий, так что прости, не трать на меня свое время. — А кто тебя на свидание звал-то? Я всего лишь предложил прогуляться. Как друзьям. Разницу чувствуешь? Ты мне в постели нахуй не сдался, так что расслабься и поднимай свою задницу, мы идем мыть полы. Все замолкают, даже Исак с Эвеном, до этого обнимающиеся и старательно делающие вид, что не подслушивают их разговор, переводят взгляд на растерявшегося Сэма. — Не знаю, когда мы успели стать друзьями, и да, я просто какой-то никчемный омега, с которым ты познакомился несколько часов назад, но имей хоть каплю уважения, придурок, — фыркает парень, отворачиваясь. — Я не это хотел сказать, — вздыхает Мик. — Идем, я просто хочу подружиться, — подходит совсем близко и шепчет так, чтобы остальные не слышали. — Плюс парням нужно побыть одним, ты же не хочешь им мешать? Сэм бросает взгляд в сторону Исака с Эвеном, видит, как Эвен пытается его обнять, потрогать и Исак запрещает. «Мы же не одни». Что-то такое однозначно звучало вначале. Парень встает, берет свою худи, упаковку сушеных яблок и телефон. — Все хорошо? — аккуратно спрашивает Исак, пытаясь выпутаться из рук Эвена, но тот крепко держит, не отпуская от себя. — Все в порядке, пойду прогуляюсь, — Майк с самодовольной улыбкой идет за ним, и тот добавляет, — один. — Ты потеряешься, — парирует альфа. — Я беременный, а не умственно отсталый, — огрызается Сэм. — Ладно, и куда ты пойдешь? Будешь один шляться по коридорам? — А что, нельзя? — раздраженно отвечает омега, выходя из палаты. — Да подожди ты… — Мик уходит вслед за ним, напоследок бросая Эвену: «Удачи», и дверь закрывается, все звуки затихают. — Вот мы и одни, — шепчет Эвен, одним ловким движением заваливая Исака на спину, — как же я соскучился, — лезет целоваться, усаживаясь между ног. — Эв, Эвен, прекрати, — смеясь, отмахивается подросток, — вдруг они сейчас вернутся. — Не вернутся, — подмигивает парень и слезает с него. Встает с койки и топает к двери, достает ключ и закрывается. Ловит на себе удивленный взгляд Исака и поясняет. — Я попросил этого Майка вывести Сэма прогуляться и ключи от него же получил. — В смысле? Ты. Да как это? И почему Майк? — не понимает мальчик, хмуря бровки. — Просто мы столкнулись в коридоре, и он откуда-то знал мое имя. Ну, я и решил не упускать шанс и напрямую спросил, где можно уедениться, он же тут все-таки работает. — И где связь? Он просто так отдал тебе ключи от палаты? И из-за тебя он выгнал Сэма? — Во-первых, он не выгнал, Сэма никто не заставлял, если ты не заметил. А во-вторых, Майк сам предложил свою помощь, — обьясняет Эвен, садясь на кровать к Исаку. — С чего бы ему помогать тебе? — Бля, малыш, да не знаю я, — уже раздражается старший, — нравится он ему может. Хватит о других парнях в нашей постели, я пришел конкретно к тебе, говорить о тебе, трогать тебя, любоваться тобою, провести время с тобой, а не решать чужие проблемы. Это ясно? — Ясно-ясно, — закатывает глаза Исак. — А как думаешь, — улыбаясь собственным мыслям начинает тот, — Майк — хороший парень? Ну, в смысле, если вдруг у них с Сэмом что-то получится? Просто, откровенно говоря, омеге с ребенком трудно найти пару, а тут он знает обо всем и все равно проявляет внимание. Плюс ко всему, они вроде ладят. — Ага, я заметил, — с насмешкой говорит старший и, не давая вставить и слова, прекращает данную тему, — Короче, я его встретил в коридоре пятнадцать минут назад, — устало вздыхает парень, — так что давай ты его потом с Сэмом обсудишь, а? Время не резиновое, а я хочу еще провести его с тобой. — Да, конечно, прости, — все еще обдумывая эту мысль, отвечает Исак. — Так как ты там без меня? — кладет руки ему на шею, мягко поглаживая, и забирается на колени, оккупируя своего парня. — Ну… Посмотрим: никто не толкается во сне, никакой жаренной капусты на ужин, не приходится смотреть сопливые сериалы, посуды и одежды для стирки в два раза меньше, — рассказывает Эвен, и улыбка младшего медленно пропадает. — То есть тебе без меня удобнее? — опустив глаза, уточняет Исак. Слышать такое от близкого человека немного обидно. Немного. Совсем чуть-чуть. Он собирается слезть обратно на постель, но Эвен не отпускает, все еще улыбаясь. — Я не закончил, — гладя бедра мальчика, уютно примостившиеся по обе стороны от его, продолжает парень, — мне некого обнимать, никто не подойдет и не поцелует, не разбудит минетом, без тебя пусто, будто часть меня забрали, понимаешь? — медленным полушепотом произносит старший, пытаясь притянуть ближе, однако уже далеко не маленький животик мешает. — Еще как понимаю, — отвечает Исак и прижимается к любимому парню, обнимая, вдыхает родной запах. — Мне тоже тебя не хватало. — Ты уже такой кругленький, — улыбается Эвен, трепетно проводя ладонью по животу, — мой маленький бегемотик. — Чего? — Исак резко отстраняется, забавно хмуря брови. — С каждым днем все круглее и круглее, — с усмешкой продолжает парень. — Значит, я толстый? — Нет, малыш, — берет его лицо в свои ладошки, по-доброму посмеиваясь. — Ну, смотри, разве кто-то считает бегемотов толстыми? Видел хоть одного человека в зоопарке, который показывал бы на бегемотов пальцем и говорил, что они жирные? — Во-первых, они не толстые, а крупные, это нормально, это заложено природой. А во-вторых, бегемоты милые, их и жирных все любят. — А ты не толстый, ты беременный, и это нормально, это заложено природой, — отвечает ему его же словами Эвен. — А во-вторых, я тоже люблю тебя кругленького, — все-таки решает избегать слова толстый, — и ты тоже безумно милый. — Даже если так, не смей называть меня бегемотиком, — уверенно проговаривает младший, тыкнув напоследок тому в грудь пальцем. — Теленок? — осторожно спрашивает Эвен, ожидая реакции. — Теленок… Это детеныш коровы что ли? — наконец понимает Исак. — Я тебе скотина какая-то?! — Хей-эй, полегче, что ты имеешь против коров? Ты их вживую видел хоть? — развлекается парень. — Видел. — Значит, издалека видел. Потому что вблизи это безгранично милые и красивые животные, прям как ты, — улыбается и коротко целует своего упрямого мальчика. — Засунь свою любовь к коровам куда-нибудь поглубже в задницу и прекращай давать мне дурацкие прозвища, — высказывается подросток, обиженно складывая на груди руки. — В задницу, говоришь? — лукаво улыбается Эвен, опуская руку ниже. — Я слишком обижен, чтобы заниматься с тобой сексом, — вздернув голову вверх, на полном серьезе выдает Исак и сползает с парня. — А еще нас могут услышать, потому ничего не будет. Все. Это мое последнее слово. — Ну Иса-а-ак, китенок, — делает третью попытку Эвен, наблюдая, как мальчишка достал резиновых мишек и теперь терпеливо старается открыть их. — Надеюсь, что это был «котенок», — сосредоточенно возясь с упаковкой, говорит Исак. — А к китам у тебя какие претензии? — Господи, никаких, просто не называй меня так. Максимум котенок, все. — А мне кажется, что киты клевые, — стоит на своем Эвен. — Вот иди и ебись со своими китами, — бросает мишек на подушку, психуя, что не получается открыть, еще и Эвен со своим зверинцем пристает. Он встает с кровати и топает к окну, становясь в позу обиженного мальчика. Старший лишь улыбается, откровенно забавляясь. Забирается с ногами на койку Исака, вытягиваясь во всю длину. — Ну что? Так и будешь там стоять? — тот молчит, и парень решает достать его по-другому. Путь к сердцу ребенка лежит через конфеты, а Исак — его личный ребенок, собственный маленький сладкоежка. Он берет упаковку с конфетками и, специально громко шурша, начинает открывать. Замечает, как подросток облизывается, но упрямо стоит в сторонке, и ухмыляется. — Хочешь мишку? — показательно вытаскивает одного и отправляет в рот, блаженно прикрывая глаза. — Все не сожри, это вообще-то мои, если еще не забыл, — буркает Исак, подходит ближе и протягивает руку, чтобы забрать лакомство, однако в последний момент Эвен отодвигает руку, не давая ему мишек. — Отдай, — грозно приказывает младший. Грозно, но мило. — Ты нехорошо себя вел, — с ухмылкой начинает Эвен, — придется тебе заслужить прощение. — Что? — хмурится мальчик и отступает на шаг. — Последний раз, когда ты сказал что-то подобное, все закончилось недопоркой и слезами, помнишь? Мне такого не надо, лучше обойдусь без этих дурацких мишек. — Какая порка? О чем ты? О тех жалких шлепках? Серьезно? — Мне просто не нравится, когда ты говоришь что-то вроде «ты нехорошо себя вел», «придется тебя наказать», чувствую себя как в детстве, когда отец пытался сделать меня послушным, — понуро объясняет подросток. — Плохие воспоминания? — Угу… — Иди сюда, — ласково зовет Эвен, садясь и притягивая его за руку к себе. Тот поддается, уютно помещаясь меж его ног. — Что делал твой отец? — аккуратно спрашивает парень и берет его ладошки в свои в знак поддержки. — Ну… В детстве я был достаточно шумным, непослушным ребенком, как и все дети в таком возрасте. А моему отцу это не нравилось. Я помню, когда мне было где-то семь лет, я случайно разбил новый телевизор, — видит, как Эвен удивленно приподнимает брови, и добавляет. — Я играл в гостинной с мячом, хотя мне запретили, и, когда пытался его словить, отступил назад и нечаянно слишком сильно толкнул столик, на котором стоял телевизор, в общем-то и все. Он был очень дорогой, мы его только недавно купили, и я частично понимаю отца, но, блять, — он рванно выдыхает, не смотря Эвену в глаза, — мне было семь. Семь, Эвен. Как так можно с ребенком? — Все, хватит, если тебе неприятно это вспоминать, то лучше не вспоминай, — успокаивающе шепчет парень. — У нас еще были гости в тот момент, и поэтому сначала меня просто отправили в свою комнату. Но потом, когда все ушли, он пришел ко мне и сказал снять шортики. Я без задней мысли повиновался, это ведь отец, он ничего плохого не сделает, ага, как же… — Исак всхлипывает, сильнее сжимая руку Эвена. — Он достал из своих брюк ремень, нагнул меня над кроватью и смачно так, с душой, выпорол, что я потом еще сидеть несколько дней нормально не мог, — мальчик совсем опускает голову в попытках скрыть слезы, — после того случая наши отношения стали напряженными. В тот раз папа меня пожалел, успокоил, затем заставил и с отцом помириться, и все вроде бы должно было быть хорошо, мало ли, сорвался человек. — Нихуя себе сорвался, — охеревает старший. — И потом это повторилось. Не так сильно, но он опять прибегнул к ремню. Он сказал мне, что это всего лишь способ воспитания, что я не должен злиться на него, но как тут не злиться? Он говорил, что я должен научиться хорошо себя вести, но что поделать, если я от природы неуклюжий и вечно попадаю в неприятности? За каждый более крупный косяк было наказание, которого я до ужаса боялся, и отца я боялся, при нем всегда становился тихим и послушным мальчиком, — затихает, сглатывая ком в горле, и старший притягивает его к себе, обнимая, — когда я становился старше, он бил меня реже, но это только моя заслуга. Я самоотверженно выполнял абсолютно все правила, старался быть идеальным для него, таким, каким он хотел меня видеть, но ему вечно что-то не нравилось. Однажды он сказал мне, что я слишком зажатый. Зажатый, понимаешь? Так и хотелось высказать ему все, что это он сделал меня таким, но я лишь кивнул и пообещал исправиться, потому что боялся снова сделать что-то не так. — Я тоже удивлялся, почему ты был таким зажатым сначала. И тот случай с наказанием, прости меня еще раз, я не думал, что ты так отреагируешь. Теперь понятно, почему ты… — вдыхает его запах, всем сердцем радуясь, что забрал Исака к себе, что встретил его и что все так случилось. — Помню, как раньше, когда время от времени в тебе проявлялся настоящий Исак, этот маленький солнечный мальчик, от которого веяло лишь теплом и любовью, какой-то детской радостью и искренностью, то я всегда старался запомнить эти минуты. Потому что знал, что ты опять закроешься, опять будешь стесняться или бояться. Но сейчас ты, кажется, все реже так делаешь. Сейчас ты практически всегда открытый и настоящий, по крайней мере, я надеюсь, что это не очередная твоя маска. — Не волнуйся, не маска, — шепчет младший, доверительно прижимаясь к Эвену. — Раз уж у нас минутка признаний, то я хочу, чтобы ты знал, что я таким открытым, как с тобой, не был еще ни с кем. Я безгранично тебе доверяю и то, что я тебе сейчас рассказал, знают только Юнас и родители. И больше никто не должен узнать, ясно? — Конечно ясно. Правда, теперь ты разрушил самую маленькую положительную толику чувств к твоему отцу. Без обид, но он тот еще мудак. — Может это странно, но, не смотря на все дерьмо, я какого-то хрена продолжаю любить его. Просто, нельзя сказать, что с ним связаны только плохие воспоминания. Ведь он всегда старался сделать как лучше, покупал все самое лучшее, да и приключений разных, поездок сколько было, — слабо улыбается, сквозь пролитые слезы. — И папа всегда счастливый рядом с ним. Они вообще никогда не ругались, и на него руку он ни разу не поднимал, только на меня… Как будто и не любил вовсе, будто не хотел меня никогда, будто я всегда только мешал. Ты не понимаешь, какого жить в таком доме… — Ты же знаешь, что все это позади? Сейчас ты живешь со мной, я тебя очень люблю и руку в жизни не подниму ни на тебя, ни на нашего ребенка. Прошлое нужно уметь отпускать и забывать. Уверен, твои отношения с отцом поменяются, скорее всего, вы оба потом будете делать вид, что этого не было, а наши дети будут считать, что их дедушка самый хороший и добрый, а все говно забудется, как страшный сон. — Мне послышалось, что ты сказал «наши дети», во множественном числе… — Тебе не послышалось, или ты думал, что отделаешься одним ребенком? — посмеивается Эвен. — У нас еще и одного нет, сначала попробуешь справиться с этим, а уж потом и про остальных говорить будешь, — осторожно держит его за подбородок холодными пальчиками, — большой папочка, — придвигается и целует. — Мм, большой папочка? Мне нравится, — трепетно целует в ответ, — а теперь, хочешь мишку? — Без выпрашивания прощения за плохое поведение? Хочу. — Это будет не наказание, но ты сможешь извиниться, — ласково улыбается парень. — Мне не за что извиняться, — упрямится Исак, не видя абсолютно никакой вины со своей стороны. — Хорошо, тогда перефразирую: ты сможешь сделать мне приятно, — соблазнительно нашептывает Эвен, — я соскучился по тебе, на руке уже мозоль скоро вылезет, так что это срочно. — Мне тебе отсосать за резиновых мишек? — Не совсем, — тянется к нему и вновь чувственно целует, желая насытиться своим мальчиком, и затем легонько отталкивает от себя. — Закрой глаза и подожди, окей? — У тебя сюрприз? — радуется Исак, садясь на край койки Сэма и прикрывая ладонями глаза. — Что-то вроде того, — отвечает Эвен, брякая пряжкой ремня, из-за чего мальчик с опаской подглядывает. — Что ты делаешь? — Хватит подсматривать. Отвернись, — просит старший, стараясь раздеться как можно быстрее. Стягивает кроссовки, джинсы, футболку, трусы, небрежно кидая все рядом с кроваткой на пол. Высыпает на ладонь горстку мишек, ложится, вытягиваясь в полный рост, и раскладывает лакомство по груди и животу. Отделяет прозрачные и зеленые, помня, что это любимые Исака. Когда остальные уже разложены, Эвен, с каким-то детским энтузиазмом радуясь своей идее, барикадирует пока что несильно возбужденный член зелеными мишками. — Ты меня уже пугаешь, — сообщает Исак, стоя к нему спиной, — может, уже можно посмотреть? — Давай, — разрешает Эвен, с широкой улыбкой наблюдая за реакцией мальчика. — Долбаеб, — театрально прикрыв лицо рукой, усмехается подросток, разглядывая это чудо, — и что мне с этим делать? — Кушай. Но только губами, — объясняет старший, расплываясь в счастливой улыбке. Исак подходит ближе и разглядывает красивое тело альфы, выискивая любимые конфетки. И находит их выставленными дорожкой вокруг члена. Можно, конечно, и оттуда начать, однако… — А где прозрачные? — возмущается мальчик. — Ты что, съел все прозрачные?! — Расслабься, как я мог лишить тебя самых любимых? Тем более я больше предпочитаю красных, они выглядят натуральнее, а твои прозрачные непонятно из чего сделаны, химии наверняка куча, — хмыкает Эвен. — Очень смешно, — закатывает глаза Исак. — В них одинаковое количество химии, в твоих даже больше, там же еще краситель. — Сойдемся на том, что одинаково. — Ладно, так и быть, но… где прозрачные? — Они особенные. Избранные. Их можно брать только с головки моего члена, — самодовольно выдает старший, осторожно, чтобы ненароком не скинуть с себя ничего, тянется к отдельно лежащим «избранным», берет одного. — Но есть одна проблемка, — подносит к полувставшему члену и кладет на головку, откуда тот падает из-за наклона, — думаю, ты прекрасно понял, что должен сделать. — Заставить его встать? — Молодец, умный мальчик, — подмигивает и кивает на себя, — приступай. Младший без лишних вопросов забирается на койку между ног Эвена и склоняется над ним, забирая своего первого мишку около его пупка. Красный. Не зеленый и не прозрачный, но тоже ничего. Прожевывает и начинает собирать остальных, забавно щекотя парня при каждом касании. Исак целенаправленно съедает резиновых мишек, тогда как Эвен явно ожидал чего-то менее детского и более взрослого, более порнушного, что ли. Как когда в порнофильмах играют с клубникой и взбитыми сливками, когда это сексуально и возбуждающе, а не эти детские игры, хотя говорить еще рано. Зеленых мишек Исак еще не трогал. Эвен запускает руку ему в волосы на макушке и ненавязчиво толкает ниже, намекая заняться чем-то более важным. Мальчик берет его член в руку, удерживая так, чтобы ему было удобно дотянуться до мишек. Собирает по одной штучке, параллельно целуя и облизывая лобок, яички, сам член. Возится там, не предпринимая каких-то более решительных действий, дразня и издеваясь. Но добивается своего, ставит все по стойке смирно, потому что Эвена вся эта неловкая возня на уровне его паха только возбуждает. Наблюдать за сосредоточенным Исаком, старательно собирающим мишек, облизывающим все, до чего дотянется, — одно удовольствие. Возбуждающее удовольствие. — Кажется, ты мне что-то задолжал, — замечает мальчик, наконец выпрямляясь и вытирая губы, — я ведь справился с заданием, где моя награда? — Ох, сладкоежка, — театрально вздыхает Эвен, тянет руку к отдельной кучке с мишками и берет одного. — Держи, — Исак хочет взять, протягивает ладошку, но… — А-а-а, только ротиком, — подмигивает старший, показательно вертя между средним и указательным пальцем прозрачную мармеладку. Мальчик на это лишь ухмыляется, хватает его за руку, притягивая ближе к себе, и забирает лакомство. Вместе с пальцами. Обсасывает, облизывает, не отпускает. — Так соскучился по моим пальчикам? — с ухмылкой интересуется Эвен. — Может, хочешь их в другом месте? — Нет, — освободив рот, отвечает Исак, — сегодня только рот, я не в настроении. — Не в настроении для секса? Так может, я зря вообще это все затеял? — проводит пальцами по щеке, оставляя влажную дорожку. — Так секса и не будет, а вот против минета я ничего не имею, — водя рукой по члену, говорит мальчик и задумчиво выдает, — если не будет твоей инициативы. — В смысле? — Ну… Не думай, что я не люблю такие минеты, но сейчас я все хочу сделать сам. — Какие «такие»? — все еще не понимает Эвен. — Ты же обычно и так делаешь все сам, рот же твой, в конце концов. — Рот мой, а используешь его ты, — опускает глаза, чувствуя себя неловко. — Я хочу сам решать, как быстро мне двигаться и насколько глубоко брать, можно? А то никакого удовольствия. Разве что только тебе. — То есть тебе такое не нравится? — Господи, нравится, но я устал и хочу спокойно провести с тобой время, понимаешь? Спокойно отсосать, без грубости и подчинения, просто лениво поиграть, отдохнуть, расслабиться в свое удовольствие. — Тебя никто не заставляет делать мне минет, если устал, можем просто полежать, поцеловаться, я же не настаиваю, — улыбается Эвен, принимая полу сидячее положение. Одной рукой притягивает его за шею к себе и глубоко целует. — Так, что скажешь? — Скажу сесть на край кровати или встать, а то мне уже неудобно так, — просит Исак, затягивая в очередной поцелуй, — и я люблю тебя. Эвен послушно садится на край кровати, опираясь на руки за спиной, и отдает Исаку горстку мармеладок. — Делай с ними, что хочешь, — подмигивает старший, на что мальчик лишь с довольным, как у кота, лицом опускается перед ним на колени и, смотря прямо в глаза, начинает раскладывать дорожку из мишек, параллельно придерживая член в нужном положении, что выглядит забавно. Проводит пальчиками вдоль всей длины, приближается и целует головку, затем сьедая первого мишку. Отстраняется, прожевывает его и вновь возвращается к своему занятию. Берет в рот немного больше, заглатывая до второго мишки. Захватывает и его, снова отстраняясь, вызывая разочарованный вздох старшего. Издевается, играясь в свое удовольствие, съедает по одной мармеладке, и, когда наконец доходит до последнего, то зажимает его между губами, поднимается и целует Эвена, передавая в поцелуе мишку. Подросток увлекается, зацеловывает своего парня, пока не чувствует пробравшуюся у него между ног ногу Эвена. Тот недвусмысленно трется о его пах коленом, вытягивая из Исака стон, утопающий в очередном поцелуе. — Прекрати, — шепчет, отстранившись, мальчик, все еще старающийся сохранять ясный рассудок. — Мм? — не понимает Эвен, перебирая его волосы. Смотрит затуманенным взглядом, находясь явно где-то не здесь. — Секс будет только дома, так что притормози. — Твой запах стал сильнее, — как в трансе, шепчет Эвен, притягивая обратно и вновь целуя. Опускает руки и сдавливает ягодицы, не давая тому отстраниться. Возбуждает сильнее, не думая о последствиях. — Вот именно, — отталкивается от него, стараясь отдышаться. — Если я сказал, что секса не будет, значит его не будет. — И снова маленький диктатор Исси, — улыбается Эвен, усаживаясь удобнее. — Ладно, прости, постараюсь держать себя в руках рядом с таким потрясающим парнем, — подмигивает, на что Исак только закатывает глаза. — Уж постарайся, потому что я не шучу. — Понял-понял, — отмахивается старший, — тогда займись, чем планировал. — У кого-то недотрах? — хмыкает мальчишка, тем не менее послушно присаживаясь на колени. — У кого-то слишком длинный язык? — строго спрашивает Эвен. — Так используй его в другом направлении, — кладет на затылок свою ладонь и подталкивает подростка к члену. — Руку от меня убрал, — грозно приказывает младший, подняв на него взгляд, — заведи за спину и больше не прикасайся, понял? — Чего? — замирает от такого тона. — Хочешь минет — сделаю, но так, как хочу я, — нагло ухмыляется, облизываясь, — руки за спину. Быстро. — Ты не перестаешь меня удивлять, — он покорно убирает руки, шире раскидывая ноги, — мне нравится эта твоя сторона, продолжай. Исак берет в руку его член, водит по нему рукой, пока что просто разглядывая. — Когда мы вернемся домой, ты побываешь не только во рту, обещаю, — говорит мальчик органу, — ты очень красивый и мой. Повезло мне с тобой. — Хватит говорить с моим членом, — смеется с него Эвен, наблюдающий за этим чудом. Исак специально сжимает больнее, и тот замолкает. Младший принимается облизывать его со всех сторон, по всей длине. Потом берет головку в рот и мягко посасывает, внимает чуть больше и снова выпускает весь изо рта. Играется, мучает, лукаво улыбается. — Исак, — нежно зовет его Эвен, наслаждаясь этой детской возней. — Мм? — выпуская член изо рта, отзывается Исак. — Я говорил с твоим врачом и Келли, оба сказали, что ты можешь вернуться домой уже завтра. — Правда? — радостно переспрашивает подросток. — Ага. У тебя с анализами все хорошо, на узи тоже, так что нет смысла сидеть тут еще все выходные, — не выдерживает и вплетает руку в его волосы, массируя кожу головы. — Так что завтра заберу тебя после школы. — Круто, — улыбнулся Исак и лизнул головку, — а теперь ты у меня кончишь. Судя по всему, Исаку надоедает играться и он берет сразу половину, начиная быстро двигаться. Помогает себе рукой, пошло причмокивает. Притормаживает, открывает рот шире, расслабляет горло и осторожно насаживается до конца, придерживая бедра Эвена, чтобы не дергался. Проводит в таком положении пару секунд и возвращается к половине длины. Потом вновь вбирает максимально, издавая не слишком приятные звуки, которых очень стесняется. Но Эвену более чем нравится, а это того стоит. Младший усердно работает, не замечая руки на затылке. А когда понимает, что Эвен не умеет сдерживаться и начинает уже самостоятельно давить на него, то отстраянется, с укором глядя в пьяные глаза снизу вверх. — Руки убрал, — строго говорит подросток, и парень даже не пытается спорить, убирая руки. Исак оценивает его состояние: дыхание сбилось, щеки и уши пылают алым, коленки дрожат — то, что надо. Понимая, что тот долго не протянет, ускоряется, заглатывая настолько глубоко, насколько умеет. Доводит до грани, зажимает член у основания и еще плотнее обхватывает губами. Пара движений, опускается так, что упирается носом в лобок и разжимает пальцы, давая наконец кончить. Эвен содрогается и при первой же возможности кончает глубоко в рот Исаку, и тот самоотверженно все проглатывает, стараясь ничего не запачкать. Отстраняется, облизываясь. Чувствует, как старший тянет его к себе и поддается. Эвен сразу же целует его, чувствуя сладкий вкус мармелада и солоноватый свой собственный. — Ты потрясающий, — улыбается парень, — точно не хочешь кончить? — Завтра и кончу, — целует в ответ, довольный проделанной работой, — тебе понравилось? — Еще спрашиваешь, — снова трогает любимые волосы, почесывая за ушком, — что хочешь, чтобы я завтра тебе приготовил? — Мне все равно, — закрывает глаза, подаваясь на ласки. — А теперь, наверное, надо одеться, — мягко отстраняет от себя мальчишку и надевает трусы, джинсы, поправляет прическу, приводя себя в порядок, пока Исак просто сидит на кровати и пялится. Эвен наконец заканчивает и присаживается к нему, садясь к стене. Перетягивает подростка к себе на колени и обнимает. Как же этого не хватает. — Побудешь со мной до вечера? — шепотом спрашивает Исак. — Побуду, пока время посещений не закончится. — Это же так скоро… — разочарованно жалуется мальчик, прижимаясь ближе, — почему ты не мог прийти раньше? — Малыш, ты прекрасно знаешь расписание моих тренировок, — отвечает Эвен, — потерпишь до завтра, а там дом, Рейли соскучился, просторная мягкая кровать, телевизор и я. — Хочу домой, — хнычет Исак. — Может, можно сегодня? — Нет, завтра с утра последний раз все перепроверить должны, — поглаживает его плечи, — я все больше склоняюсь к тому, что не стоило об этом говорить. Был бы сюрприз и никакого нытья, — усмехается парень. — У тебя была неделя отдыха от моего нытья, терпи теперь, — хмыкает подросток. — Ради таких минетов можно и потерпеть, — подстебывает Эвен. — Ой все, я так и знал, что нужен тебе, только чтобы было куда присунуть, — складывает руки на груди, отворачивая голову, но все еще сидя у него на коленях. — Ты раскрыл меня, — шепчет парень, поворачивает его к себе и целует. Столько тепла, ласки и любви в этих поцелуях. — Как там в школе? — спрашивает Исак, лениво расслабляясь в родных объятьях. — Все как всегда, — пожимает плечами тот, — когда ты вернешься, никто и пальцем тебя больше не тронет, обещаю. — Стоп. В смысле «когда я вернусь»? Я не собираюсь больше туда ходить. Все. С меня хватило уже, — уверенно проговаривает мальчик. — Котенок, ты не можешь забить на школу. — Я и не собираюсь. Я лучше буду учиться дома, ты сам говорил, что это возможно. И не вижу ничего смертельного, если сделать это на месяц раньше, — прожигает его взглядом, пока их не прерывает стук в закрытую дверь. — Поговорим об этом дома.