Течный абсурд

Исак просыпается, как ни странно, довольно рано. Комната освещена приятными весенними лучами солнца, из приоткрытого окна слышится чириканье птиц, которого так не хватало зимой. Мальчик переворачивается на другой бок, оказываясь лицом к Эвену. Тот занимает практически всю кровать, но Исак не жалуется. Ему вполне уютно на том кусочке, где он обычно спит. Подросток подносит руку к парню и невесомо проводит пальцами по мягким волосам. Замечает кольцо, вмиг вспоминая все произошедшее. Это все-таки был не сон. Эвен сделал ему предложение. Может, для кого-то это не слишком значительное событие, но точно не для Исака. Возможно, это прозвучит глупо, но теперь он получил весомое подтверждение чувств Эвена. Если тот решился на такой шаг, значит все правда серьезно. Значит, Исак его устраивает настолько, чтобы прожить всю оставшуюся жизнь вместе. Конечно, это далеко не пожизненная гарантия, да. Он еще успеет надоесть ему, может, он будет изменять или разлюбит, или разочаруется, но пока что сердце Исака спокойно. Ему этого не хватало. Теперь его самооценка будто бы приподнялась. Если до этого были какие-то сомнения и неуверенность, то сейчас такого больше нет. Ему словно наконец открыли глаза, тыкнули носом в то, что Эвен на полном серьезе его любит. И это невъебически прекрасное окрыляющее чувство. Решив не будить Эвена, он аккуратно выбирается из постели, надевая мягкие носочки и домашние штанишки. Идет в ванную, приводит себя в порядок. Он даже внешне кажется себе чуточку привлекательнее. Выходит, натыкается взглядом на мешки со вчерашними покупками, чувствует прилив нежности и моментальное поднятие настроения. Трепетно берет их и несет в теперь уже детскую комнату, на белую дверь которой приклеил смайлик. Заходит и ахуевает. Вчера он был уверен, что поклейка обоев была лишь предлогом выгнать его из дома, а, оказывается, Эвен не шутил и честно все поклеил. Комната действительно преобразилась: стала более светлой и привлекательной. Если не считать небольшой кучки мусора и оставленных на волю судьбы валик и кисть в углу, то царил относительный порядок. Исак ведет пальчиками вдоль стены, любуясь обоями. Чем-то они засели ему в душу. Улыбается, подходит к окну, закатывая жалюзи так, чтобы полностью открыть вид из окна. С счастливым выражением лица выглядывает на улицу, вдыхая свежий воздух, попадающий в помещение из приоткрытой форточки. Его взгляд цепляется за мальчика, который гуляет с овчаркой, так и норовящей вырвать из рук поводок. Но тот пока что справляется. Это мило. Ему бы тоже пора вывести Рейли, но так не хочется. Кроме того, что после вчерашних непривычно долгих для Исака прогулок у него болит спина, еще и дома так уютно, что душа требует остаться тут и просто наслаждаться домашней семейной атмосферой. — Малыш? — подросток слышит любимый голос из-за спины и резко отрывается от созерцания улицы, поворачиваясь к нему. — Ты чего так рано? Воскресенье же. — И тебе доброго утра, — лишь отвечает Исак, улыбнувшись. Подбирается к парню, приподнимается на носочки и целует в губы, забирая свой законный утренний поцелуй. — У кого-то хорошее настроение? — вздергивает брови старший, притянув к себе за талию. Прислоняется ко лбу Исака своим, глядит прямо ему в глаза, улыбаясь. И эти голубые глаза словно гипнотизируют, заставляя завороженно зависнуть. — Хорошее, — подтверждает Вальтерсен, — а у тебя как? Выспался хоть? Можем пойти еще полежать, если хочешь, — сразу предлагает омега, который совершенно не против поваляться лишний часик в компании своего парня. — Или можем сделать еще что-нибудь, — смущается собственных мыслей, но чувствует, что его организм, кажется, вполне поддерживает эту идею. — Ты о чем там уже думаешь? — усмехается Эвен, сажая его на довольно узкий подоконник, откуда тот протестующе слезает и тянет их обоих на кровать. Заваливает Эвена, забираясь на него сверху, и, не убирая улыбки с лица, целует куда попадется, параллельно ерзая. — Малыш, я, конечно, все понимаю, но ты с огнем играешь. — В смысле? — хмурится мальчик, не особо вникая, чем вызвал такие слова. — В прямом. Если тебе не хочется секса, я могу понять и поддержать, но ты тоже усилия приложи. А то когда ты, такой очаровательно горячий, целуешь, говоришь двусмысленными фразами, трогаешь… Я же не железный. — Вау, я думал ты забудешь, что я тебе это сказал, — задумчиво выдает Исак. — Да ладно, я был не таким пьяным, чтобы забыть это, — закатывает глаза он, — тем более это важно. Ты должен был сказать мне раньше. Мы всегда можем поговорить и обсудить то, что беспокоит, договорились? — Да. — Если тебя во мне что-то вдруг не устраивает, я слишком груб или веду себя как мудак, то говори, не бойся. — Ты не мудак, ты самый лучший, — улыбается Исак, желая сменить эту тему. Слезает к краю кровати, следом подцепляя пальчиками трусы Эвена и стягивая их прочь. — И я хочу сделать тебе минет, можно? — решает все же спросить. Недавно он наткнулся в интернете на сайт, где альфы ищут омег, выставляя требования к идеальному омеге. А точнее: — 100% послушный; — верный; — преданный; — любящий всем сердцем; — ждущий разрешения альфы во всем; — готовящий, убирающий и обслуживающий; — жаждущий одобрения; — стремящийся угодить; — надеющийся на порку; — возбуждающийся от криков; — всегда готовый принять член; И это немного пугает. Возможно, это уже крайности, но Исак постоянно находит подобную характеристику «идеального малыша» на различных сайтах. А значит, это не кем-то выдуманные индивидуальные желания, это то, что любит большинство альф. Исак невольно старается соблюдать эти «правила», но выходит так себе. Потому что он не умеет быть до конца послушным, ему не нравится прибираться, он ненавидит порку и желать трахаться по команде у него тоже не получается… Но хотя бы часть он все же может выполнить. — Можно? Серьезно? Ты спрашиваешь разрешение отсосать? — удивляется Эвен. — Мой член всегда в твоем распоряжении, слышишь? Теперь это частично твой член, можешь делать с ним, что и когда захочешь. Особенно, если это утренний минет. Исак начинает смущенно улыбаться, опускаясь на колени рядом с кроватью. Эвен замечает этот жест и присаживается ближе к краю, раздвигая ноги шире. — Я люблю тебя, — искренне произносит мальчик. Понимает, что Эвен правда самый лучший. Наверное, все же не всем нравится подчинять, командовать и контролировать каждый шаг омег. Да, это хорошо, но Исак не против поподчиняться Эвену. Когда тот иногда это делает, у младшего приятно тянет в животе. А если тот еще и похвалит после, то вообще. Но такое, правда, бывает редко. Эвен почти никогда ему не приказывает, не заставляет что-то делать, хотя вполне мог бы. Исак видел, как Крис использует свою сущность на Алексе. Видел, как Алекс в такие моменты становился послушным и боялся перечить. И это страшно, на самом деле. Таким способом контролировать омег, более слабых в психическом плане. Но Эвен еще ни разу так не делал. Исак замечал в моменты их небольших ссор, что Эвен сдерживается, но не использует на нем эти приемчики. — Тебе не нравится, когда я спрашиваю разрешение? — вдруг задает вопрос подросток, так и не добравшись до члена. Точнее, он собирался, но ему просто стало интересно, что нравится Эвену, а что нет. — Ну, типа, не для того, чтобы поесть или сходить погулять, а именно в плане секса. Альф это вроде заводить должно. Видит, как Эвен глубоко вздыхает, чуть горбя спину. — Малыш… — он вплетает руку ему в волосы, начиная приятно гладить по голове, — если бы это ограничивалось только сексом, то я не был бы против, но ты переносишь это на повседневную жизнь. Я уже просто не различаю, когда ты серьезно это говоришь, а когда тебе вдруг хочется сыграть передо мной послушного мальчика. — Я же уже давно не делаю так, — хмурится Исак. — Знаешь, честно сказать, мне нравится такое поведение омег, легкое подчинение, но я стараюсь не делать этого с тобой, потому как ты воспринимаешь все либо слишком близко к сердцу, либо буквально, и ты мне ничего не говоришь. Понимаешь? — заглядывает прямо в глаза, ища осмысленное понимание дела. — Это самое хуевое. Ты надумываешь себе говна и носишь в себе, пока не доходит до крайностей. А я так не хочу. Не хочу, чтобы твоя самооценка из-за этого как-то понижалась или складывалось впечатление, будто ты обязан подчиняться. Потому что это не так. — Ладно, а… Многим альфам нравится запуганный вид омег, когда они чувствуют чужой страх и свое превосходство. У тебя такого нет? — спрашивает Исак, решая до конца разузнать, к чему ему стремиться. — Вот тут точно нет. Я чувствую себя дерьмом, когда ощущаю твой страх, — признается парень, — откуда вообще ты это все взял? — Почитал в интернете. А еще там сказано, что хороший омега должен возбуждаться от того, что альфа кричит на него. Но у меня так не получается, я автоматически начинаю бояться, — размышляет вслух, почесывая затылок. — И с поркой то же самое. У меня никогда не выйдет получать удовольствие от того, что меня бьют. — Господи, я скоро отключу тебе интернет. — Эй-эй, притормози, — спохватывается Исак, — я больше не буду. Не трогай интернет. — Что ты больше не будешь? — Говорить о том, что тебе не нравится. — Боже, блять, Исак, ты вообще слушаешь то, что я тебе вдалбливаю в голову последние полгода? Нет таких тем, про которые надо молчать. Если я против твоих слов, это не значит, что ты не должен говорить об этом. Говори, сколько хочешь, но я продолжу промывать тебе мозг. Главное, не молчи. — Я понял. — Хорошо. А вот возбуждаться от порки и криков, это… это определенно не то, к чему надо стремиться. Так что выкинь это из головы и расслабься. Я не хочу, чтобы ты менялся. Я люблю тебя такого, какой ты сейчас. Нежного, чувствительного мальчика, который требует к себе особый подход. Мне это нравится, понимаешь? Я не хочу другого Исака, который бы подчинялся или боялся меня. Мне нужен ты. И только ты. Мой маленький капризный котенок. — Ладно, хватит, я правда понял, — улыбнулся, пряча взгляд, — но я все еще хочу сделать минет. Его переполняет невъебических размеров чувство счастья. Он счастлив. Очень. И сейчас хочется передать хотя бы часть своих эмоций Эвену. Пусть и через минет. — Давай так: ты обещаешь приготовить мне на завтрак вафли, а я разрешаю тебе отсосать, — с ахуенно серьезным выражением лица проговаривает Эвен. — Чего? — смеется Исак. — Так нельзя, ты мухлюешь! Я же знаю, что ты тоже хочешь минет! — Признаю, ты раскрыл меня. Но вафли я тоже хочу. — Будут тебе вафли, — закатывает глаза Вальтерсен, — а теперь расслабься и получай удовольствие. Младший уверенно проделывает все от него зависящее, позволяет управлять своими движениями. Он давно научился подавлять рвотный рефлекс, потому Эвен беспрепятственно имеет его так, как тому хочется. Единственное, что до сих пор смущает Исака, это звуки, которые он непроизвольно издает при чересчур глубоком проникновении. Но это же Эвен. Перед ним нестыдно. Эвен никогда не смеялся и не критиковал его в таких вещах, относился снисходительно, если что-то получалось не так идеально, как могло бы. Загулявшись в своих мыслях, Исак не замечает, как Эвен постепенно подходит к той самой наивысшей точке возбуждения. Мальчик только чувствует солоноватый вкус резко хлынувшей ему в рот спермы. Переступает через желание выплюнуть, начиная сглатывать, но видит, что Эвен специально отодвигается, выплескивая остатки спермы ему на лицо. — Прости, не удержался, — улыбается старший, проводя рукой по его волосам. Завороженно наблюдает за мальчиком, заляпанным вязкой белой жидкостью. Только его. Только ему Исак дозволяет такое. Никто и никогда больше такого не сделает. — Это отвратительно, — буркает Исак, облизываясь. Показательно хмурится, выражая свое недовольство. — Не понимаю, зачем вы это делаете, — затем задумчиво выдает он, поднимаясь на ноги и хватая вчерашнюю футболку, которая все равно отправилась бы в стирку. — М? — переспрашивает Эвен, находясь сейчас в полностью расслабленном состоянии. — Кто «вы»? Если тебе еще кто-то кончал на лицо, то я сейчас начну ревновать. — Придурок, — беззлобно фыркает мальчишка, улыбаясь. Вытирает личико, откидывая майку в сторону. Присаживается рядом на край кровати, прильнув к Эвену. Такому горячему, сильному, красивому и уже такому родному Эвену. — Я о том, что это бессмысленно. — Почему? — с улыбкой спрашивает парень, приобнимая его и притягивая к себе ближе. — Я не особо в этом разбираюсь, но, как мне кажется, альфы кончают омегам на лицо, чтобы… эм… чтобы как-то пометить? — бросает взгляд на Эвена, ожидая подтверждения или опровержения. — Ну… Я не задумывался над этим, — усмехается старший, забираясь на середину кровати и утягивая Исака за собой. Эвен ложится на спину, а Исак на бок, продолжая внимательно наблюдать за парнем. — Думаю, просто инстинкт или что-то вроде того. Типа… Мне просто захотелось. Ты симпатично выглядишь, когда обконченный. — Ну спасибо, — закатывает глаза Исак. — Думаю, тут больше играет чувство собственности. Появляется ощущение, что омега полностью твой, и вы так показываете свое превосходство или же просто в очередной раз напоминаете омегам свое место и принадлежность, — вполне серьезно, но без какого-либо осуждения произносит подросток. — Вау, — пораженно выдыхает Эвен, — и часто ты об этом думаешь? — Нет, я просто высказываю свою точку зрения. Возможно, она неправильная, но я пытаюсь понять, что движет альфами в тех или иных поступках. Алекс как-то предложил понаблюдать и попробовать проанализировать чужое поведение, сравнить поведение разных людей, попытаться понять, что заставляет их так вести себя. И это правда довольно интересно. — И ты решил начать базовый курс психолога именно с вопроса: почему альфы кончают омегам на лицо? — усмехается парень. — Ну, а что? — смеется в ответ Исак. — Мне правда интересно, почему вы так делаете. Понимаю, если при ком-то, но если наедине, то этого даже никто не увидит, кому вы что доказываете? — Не знаю, — пожимает плечами Эвен. С лица не сходит счастливая улыбка. Они так спокойно говорят об этом, без каких-либо смущений или цензуры. Исак просто высказывает свои мысли и это чудесно. — Лично я ничего не пытаюсь доказать. Ты и так мой. Не думаю, что мне надо напоминать тебе об этом таким способом. — А еще говорил, что не собственник, — хмыкает мальчишка. — Я собственник. И я ревную, когда ты смотришь на Криса, а не на меня. — Эв, ты серьезно? У Криса только и есть, что красивая мордашка и тело, и попа, и мышцы… — Исак. — А внутри он мне не нравится. Зато ты у меня идеальный везде и во всем. — Ладно, так и быть, я прощаю тебя. — За что? — возмущается Исак, толкая его в бок. — За то, что пялишься на других парней. — Ой да ладно, по-настоящему я пялюсь только на тебя и Томаса Сангстера. — Никаких Томасов Сангстеров в моей квартире. — Ладно-ладно, — смеется Исак, подбираясь ближе и целуя его, — а теперь вафли? — А теперь вафли.

***

— Чего тебя так тянет на желтый цвет? — усмехается Эвен, сидя на диване и разглядывая маленькие желтенькие ползунки, которые вчера купил Исак. Они наготовили горячих сладких мягких вафель, полили шоколадным сиропом и перебрались на диван в гостиной. Изначально решили смотреть кино, но в итоге им стало скучно, и Исак притащил мешок с детской одеждой, который они теперь и разбирали. — Во-первых, желтый — позитивный цвет, — прожевывая очередную вафлю, важно заявляет Исак, — а во-вторых, он подойдет и альфе, и омеге. — Но я-то знаю, что у нас будет омега, — подмигивает Эвен, — так что начинай скупать розовые и фиолетовые распашонки. — Еще чего. У нас будет альфа. — Глупый малыш. Биологию учишь? — Учу. — Кто определяет, какого пола родится ребенок? — Никто. Это случайность. — Не-а. Все определяет Х или У хромосома, которая содержится в сперматозоидах, то есть в половых клетках альфы. Я хочу омегу, а значит, у нас будет омега. — Много хочешь, — фыркает Исак. — Да ладно тебе, какая разница? Омеги более послушные, нежные, милые. Подрастет, будет тебе помогать с готовкой, будете вместе по магазинам ходить, а я буду вас любить и защищать. — Я уже говорил, почему не хочу омегу. — Из-за течек? — Не только. Ты наверняка никогда не замечал, но омег постоянно подавляют и унижают. Особенно в школе. Когда у альф наступает переходный возраст, они начинают тренировать свои способности на омегах. — Ты преувеличиваешь. — Неа. Сначала меня контролировал отец: он считал, что заставлять меня что-либо делать путем запугивания и подчинения — самый эффективный вариант. Я думал, что это просто потому, что он мой отец, типа родители, все дела, все же слушаются родителей. Но потом, когда мне было четырнадцать, я остался у Юнаса с ночевкой. У него тогда были особенно заметны изменения, происходившие с ним. Он стал раздражительнее, вспыльчивее, я начал чувствовать его запах, которого раньше не было. Мы об этом никогда не говорили. До того момента. — Что случилось? Вы с ним… — Нет, — усмехается Исак, — мы не трахались. Я тогда случайно споткнулся, пока нес нам стаканы с колой, и уронил все. Была куча осколков, плюс это все пролилось на новые кроссовки Юнаса, и он накричал на меня. Такое бывало иногда, но в тот раз было как-то по-другому. Мне непонятно отчего стало страшно, я его испугался. Мне хотелось уйти и спрятаться в туалете, успокоиться, но Юнас сказал, хотя… нет. Даже не так. Он буквально приказал убирать это все. Он заставил. Он был зол из-за кроссовок, я его понимаю, но… Я даже не смог сопротивляться. Я начал плакать, но послушно опустился на колени и стал собирать осколки. — И Юнас просто смотрел на это? — Не знаю, я боялся посмотреть ему в глаза и просто подчинялся. Это было жутковато… В любой другой момент я бы послал его или успокоил, ведь ничего страшного не произошло, а тогда я просто не мог возразить. — Как я понял, Юнас тогда впервые испробовал на тебе способность подчинять? — догадывается Эвен — Ага. Но на шум пришел его папа, увидел эту картину и наругал Юнаса. Он помог мне успокоиться, потом отвел нас обоих за стол, заставил Юнаса извиниться и объяснил, что произошло. Это было что-то вроде воспитательной беседы про подростковый возраст. Вот. Это был единственный раз, когда Юнас проворачивал это на мне. Еще так частенько развлекались одноклассники. И если у некоторых, как, например, у Алекса, это вызывает просто потребность выполнить то, что просит альфа, то я начинаю бояться. Так что, если бы не Юнас рядом, не знаю, что бы со мной было. Он меня всегда защищал от таких желающих выебнуться и поржать над особо чувствительными в этот период омегами. — Круто, что у тебя был такой друг, как Юнас, — искренне отвечает Эвен, улыбнувшись, — но я все еще хочу омегу. — Да почему? — не понимает Исак. — Я тебе привел недостаточно аргументов, почему у омег херовая жизнь? Ты хочешь изо дня в день наблюдать, как твой сын возвращается в слезах со школы? Хочешь видеть, как страдает во время течек? Не думаю. — Исак, все может быть не так. Посмотри на Алекса, у него хоть когда-нибудь возникали подобные проблемы? Здесь дело в характере. Посмотри над сколькими альфами издеваются без причины, как им трудно найти омегу, чтобы удовлетворить свои желания. Это все во многом зависит от обстоятельств, а ты вбил себе в голову, что омежья жизнь хуевая, и все. И не видишь больше ничего вокруг. — То есть я сам виноват во всем? — тихо спрашивает Исак. — Ты сейчас о чем? В чем ты виноват? — Если все зависит от характера, то, выходит, у меня просто плохой характер? — У тебя чудесный характер, — успокаивает его Эвен, слыша отчаянные нотки в голосе. Как же легко заставить Исака усомниться в себе… — Как я уже сегодня и говорил, ты добрый, нежный мальчик. Просто дети, а особенно подростки, злые. Они издеваются над теми, кто слабее них. — Я слабый? — В плане того, чтобы ответить кому-то, — да. Но это не делает тебя слабым. Внутри ты сильнее всех тех мудаков, что пользовались силой своей сущности. — Ты правда так думаешь? — Да, малыш, правда, — он все еще держит в руках ползунки, с любовью глядя на Исака. — Ладно, может, ты и прав, — признает он, — ну, насчет омег. Но тогда ты не будешь чересчур строгим. Не хочу, чтобы наш малыш стал таким же зажатым, как я… — как-то грустно проговаривает он. — Я буду в меру строгим папочкой, — улыбается Эвен, — и наш сын будет самым счастливым независимо от пола. — Мой строгий папочка, — довольно хмыкает Исак, двусмысленно улыбнувшись, — кстати о папочках, — вдруг вспоминает одну вещь, о которой давно хотел поговорить. — Что насчет крестных родителей? Мы же покрестим его? — Крестить? — на пару мгновений задумывается, затем пожимая плечами. — Ну, лично я не верующий, но мой папа, скорее всего, настоит на крещении. — Значит, покрестим? — Думаю, да. — Тогда… Кто будет крестными родителями? — с энтузиазмом спрашивает Исак. — Ну, все по традиции: ты выбираешь, кто будет папой, а я — отцом. — Только не говори, что это будет Крис, — мученически стонет мальчик, прослеживая ход его мыслей. — Договорились, не скажу, — подмигивает Эвен, — а если серьезно, то это даже не обсуждается. Крис будет крестным отцом моего ребенка. А папу сам выбирай. — Но я хотел, чтобы Юнас… — с обидой проговаривает подросток, опустив глаза. — Нет, Исак. Я хочу, чтобы это был Крис. Он мой лучший друг, я ему доверяю. И ребенка своего доверю. — А я не доверю. — А это уже твои проблемы. — Эвен, бля, ты серьезно можешь оставить малыша с Крисом? Я вот ни за что бы не оставил. — Никто и не собирается оставлять, — закатывает глаза старший, — у него будут свои родители, которые будут за ним смотреть. А крестные — это те, кто будут присутствовать на разных праздниках, дарить подарки и выполнять роль друзей, а не родителей. Понимаешь? Зачем ему Юнас, который будет капать на мозги своей правильностью? — Но все равно… Юнас — мой лучший друг, я думал… — Я знаю, что он твой лучший друг, но тут уж прости, я останусь при своем. — Ну и ладно, — буркает Исак, внутри, может, и соглашаясь. Крис был бы клевым отцом. Безответственным, но клевым. Юнас тоже, но… он более заботливый и серьезный. И это хорошо, но тут Эвен его все же убедил. — А кто будет крестным папой? — У меня в целом мало друзей омег, так что… Может, Сэмми? Он ведь хотел быть папой, уверен, он будет одновременно и классным, и заботливым, — предлагает Исак, невольно начиная улыбаться. — Я не против, — соглашается Эвен, — значит, Крис и Сэм? — Ага. — Это будет забавно, — усмехается старший. — Что забавно? — Ты же знаешь, что во время крещения крестные родители должны поцеловаться? — с довольной ухмылкой произносит Эвен. — Алекс и так, вон, к Сэму ревнует, замечал? А там что будет? — Расслабься, еще куча времени пройдет, все поменяется. — Та на что сейчас намекаешь? — усмехается парень. — Неужели ты не веришь в Криса с Алексом? — Я не об этом. Сэм может найти себе парня за это время. — Класс, и ревнующих станет двое. — Необязательно, — загадочно улыбается Исак. — Сэму нравятся не только альфы, и если у него появится парень-омега, то ревновать будет не к кому, — объясняет мальчик. — Это было бы мило, — подхватывает Эвен. — Мило? — Ну, встречающиеся омеги — это мило. — Мне казалось, что ты против однополых отношений. — Я против альф извращенцев, которые дают выебать себя в жопу. А омеги — нормально. Они лучше чувствуют друг друга, для них создана куча игрушек, значительно облегчающих сексуальную жизнь, да и плюс омег больше, не на каждого найдется альфа. — Альфы милые. Особенно когда их двое и они встречаются. Так что не надо тут. Все. Тема закрыта. — Так я буду милее, если буду трахаться с Крисом? — Нет. Ну, то есть… Ты меня и так устраиваешь, но, если бы я застал вас однажды обнаженными в одной кровати и у одного из вас болел бы зад, я бы не обиделся. — Ахуеть. И с кем я живу… — А если бы ты вдруг нашел меня в одной постели с Сэмом, что бы ты сделал? — Присоединился? — Фу, — с улыбкой фыркает Исак. — Ты, даже разбирая детские вещи, умудряешься свести все к сексу. — Эй, это ты вообще-то начал. — Тссс. — Маленький лицемерный зверек, — усмехается Эвен, глядя на своего невинного ангелочка, так легко минуту назад обсуждавшего однополый секс.