Течный абсурд

Следующие дни тянулись долго. Эвен занят на учебе, друзья тоже, Сэм, устроившийся на работу, стал практически недоступен. Еще и жизнь без сладкого… Пока он соблюдает правила здорового питания, все хорошо, но стоит съесть шоколада, и все. Це пизда. Недавно он не выдержал и съел целую милку за раз, отчего поднялся сахар. Он не хотел посвящать Эвена в это, но тот заставил при нем измерить сахар и обо всем догадался. Тогда он напугал его рассказами о возможных последствиях, наговорил неприятных вещей, и Исак расплакался. Естественно, Эвену пришлось успокаивать его и извиняться, но зато больше шоколада Исак не ел. Уже вторую неделю. Сегодня к нему должен прийти учитель по математике, которого он хочет видеть в последнюю очередь. И не то чтобы он не любил математику, просто голова его на данный момент занята совершенно другими вещами. Но выбора нет. — Здравствуйте, мистер Картер, — приветствует Исак, впуская подоспевшего мужчину. Они устраиваются, как обычно, за стойкой друг напротив друга, чтобы было удобнее контактировать. Исак внимательно слушает его объяснения, старается вникнуть, но замечает за собой, что упускает часть мыслей. -… и только добившись одинаковых оснований, мы складываем степени, получая обыкновенное линейное уравнение. А дальше просто решаешь. Понятно? — объяснив всю теорию, спрашивает учитель. — Эм… Но тут же четыре десятых, а здесь корень из двух, где связь? — не понимает подросток, тыкая в первый же пример. — Исак, ты умный мальчик, сосредоточься, — не без укора произносит мужчина, затем терпеливо повторяя свои объяснения. А Исак смотрит и вроде понятно, но одновременно нет. Обычно с математикой у него нет проблем, он просто слушает преподавателя, в голове все как надо укладывается, и все. Чаще всего он быстрее всех понимает новую тему и без проблем справляется с материалом, а тут резко тупит. Кроме того, он отвлекается на вибрации от сообщений на телефоне, на пинки ребенка, несколько раз сбегает в туалет, так как малыш попадает ножкой в мочевой пузырь. Они успевают разобрать все темы, пройденные классом на этой неделе, но Исак часть из них не понимает. Выслушивает одно и то же объяснение и все так же не понимает. Ему уже стыдно становится. — Да что ж это такое! — возмущается мужчина, когда мальчик в очередной раз молчит, глядя в учебник. — Как можно не понять таких элементарных вещей?! — прикрикивает, заставляя Исака сжаться. Он ненавидит, когда на него кричат, но учителю перечить боится. Тем более тот альфа. Взрослый альфа. — Извините, — лепечет подросток, начиная бояться. Глупые инстинкты. Он чувствует определенный запах, который непроизвольно источает альфа, и ощущает поступающие к глазам слезы. Ну уж нет, плакать перед преподавателем он не будет. Старший замечает, что Исак боится, чуть ли не плачет, и глубоко вздыхает, укоряя себя за такое непрофессиональное поведение. — Прости, что повысил голос, — извиняется мужчина, беря себя в руки. — Все хорошо, — не выдерживает и всхлипывает, но быстро вытирает слезы и возвращает голосу прежний тон. — Думаю, я просто устал сегодня. Я попробую решить позже, сосредоточусь. А если не выйдет, то попрошу кого-нибудь помочь, — произносит Исак, поглядывая на время. Так хочется поскорее оказаться рядом с Эвеном, но у того еще тренировка, и вернется он явно не так скоро. — Точно? Я могу еще раз объяснить, — вежливо предлагает преподаватель. — Не стоит, я все равно не пойму. — Поймешь, ты ведь правда способный. Самый перспективный из класса, по моему мнению, — подбадривает мистер Картер. — Сегодня ты просто немного рассеянный. — Наверное, — соглашается Исак, поднимаясь со своего места, — думаю, на сегодня я уже все. — Достиг предела возможностей? — снисходительно улыбается мужчина, также вставая. — Что-то типа того, — смущенно подтверждает мальчик. Они идут в прихожую, учитель одевается, говоря напоследок, что ему сделать к следующему разу. Неловко прощаются, и преподаватель наконец уходит. А Исак топает в спальню, заваливаясь на кровать. Так все надоело. Его неповоротливость, рассеянность, боль в спине. Он чувствует себя беспомощным и одиноким. Не так он представлял себе беременность. Скорее, как что-то светлое, что приносит счастье, радость и лишь положительные эмоции, а в итоге… Утыкается в телефон, с легкой апатией и беспричинными слезами на глазах листает ленту инстаграма. Хочется кого-нибудь рядом. Кого-то, кто бы обнял и сказал, что это временное. Звонит Эвену, но тот отмазывается очень важной тренировкой, которую не может прогулять. Набирает Юнасу, у которого, оказывается, свидание с каким-то омегой. Грех портить другу такое, так что он просто желает удачи и сбрасывает вызов. Магнус гуляет с Коди и каким-то его другом, Махди звать не хочется, у них вдвоем не особо выходит ладить. Точнее, когда они все вместе, то да, все в норме, но наедине что-то идет не так. С Магнусом тоже такое бывает, но с ним Исаку легче. Что ж, сейчас его мог бы успокоить Алекс. Но в трубке ясно слышны другие голоса и смех. Он с кем-то гуляет. Он всегда, блять, занят. И просить приехать, отрывать от друзей, которые для него наверняка важнее Исака, просто чтобы ему не было так одиноко? Это жалко. Появляется чувство, будто человек через силу с тобой играется, из жалости. И это неприятно. Остается только Сэм, но он работает, а отвлекать как-то… несерьезно? Но с другой стороны… Он мог бы помочь ему с математикой… Да и упражнения для беременных в его компании делать было бы веселее… В общем, Исак решает позвонить ему, хуже все равно не будет. Набирает номер, выслушивает долгие четыре гудка. — Хей. — Привет. — Можно к тебе? — всхлипывает Сэм, не давая вставить тому и слова. — Ты плачешь? — сразу спохватывается Исак, садясь на кровати. — Сэмми, боже, что случилось? — Ничего. Просто настроение хуевое, — отмахивается парень, — так можно? Или давай погуляем? Умоляю. Я уже заебался, — как-то действительно замучено признается старший. — Да, конечно, приходи, — соглашается подросток. — Спасибо, — с облегчением выдыхает тот, — я скоро буду. — Окей, давай. Исак заканчивает разговор и нервно поправляет волосы. Что-то не так. У Сэма что-то не так. И он должен помочь. Он не знает как, ведь не шарит особо в этом, но… Блять. Теперь уже играет не его интерес, теперь ему наплевать на себя, в отличие от Сэма. Вот о нем он реально волнуется. Не теряя времени, делает тому зеленый чай, выключает надоедливый сериал и просто ждет. Видит в окно, как парень, опустив голову, идет к их подъезду, сразу топает к двери, заранее открывает ее и, только тот подходит, накидывается на него. Обнимает, просто чувствуя, что должен это сделать. — Привет, — шепчет Сэм, постепенно отстраняясь. Он одет иначе чем то, в чем Исак привык его видеть. Черные исаковские джинсы, белая рубашка, новые кеды и светлая джинсовка, которая, надо признаться, очень ему идет. — У тебя что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает мальчик, ожидая, пока Сэм снимет обувь и верхнюю одежду. Тот, будто нарочно, делает это медленно и чересчур заинтересованно, избегая зрительного контакта. — Сэм? — Нет, все хорошо, — быстро отвечает парень, проходя мимо Исака на кухню. Присаживается за стойку, переплетая свои пальцы между собой. Дожидается, пока Исак последует его примеру и присядет, что тот и делает. Усаживается напротив него, нервно облизывая губы. Что-то точно случилось, но он не знает что и боится узнать. Мало ли. — Рассказывай, — просит Исак, показывая, что разыгрывать нормальное состояние у него не получается. — Я больше так не могу, — выдыхает Сэм, не поднимая взгляда. — Хочется просто сдохнуть. — В смысле? Ты же не серьезно? — волнуется Вальтерсен, а в душе обламывается полмира. Он так надеялся, что у Сэма все наладится… Он ведь видел, что тот поменялся, стал улыбчивее, открытее, веселее, а теперь… — Нет, но, блять, — он делает глубокий вдох, стараясь успокоиться. — Майк мешает мне жить. Он постоянно говорит, что делать, лишает свободы. А у меня даже выбора нет, чтобы сопротивляться. — Это и есть причина? — хмурится Исак. — А что он такого делает? — Что делает? Он вмешивается в мою жизнь, контролирует, что я ем, как одеваюсь и во сколько возвращаюсь домой, даже сигареты отобрал, потому что «нехуй брать в рот всякую дрянь», видите ли. Он даже гитару у меня забрал! — жалуется Сэм. — А гитара ему чем не угодила? — Он ложится спать раньше меня, поэтому запрещает играть после одиннадцати, чтобы не мешать ему и соседям. А когда я хотел пойти во двор и поиграть там, он отобрал гитару и запер входную дверь на ключ, чтобы я не смог сбежать. Разве это нормально? Я ему собачка какая-то, которую можно закрыть в комнате? Или что? — Ну… он просто волнуется за тебя. По ночам омегам одним ходить опасно… — Это стереотипы. Я смог бы за себя постоять, мне не шесть лет, по яйцам дать сумею. Исак молча смотрит на него, не зная, как лучше реагировать. Где-то Майк прав, но он мог бы быть помягче. А Сэм воспринимает всю эту заботу и контроль в штыки, что тоже нехорошо. — А теперь, он заходил на обед в кафе, где я работаю, и подошел, когда один парень, тоже официант, предлагал мне сходить вечером в клуб. Я бы и так отказался, но Майк… Он начал указывать мне, что делать, при посторонних унизил меня, запретил, как какому-то подростку, идти в клуб. Он не в праве решать, куда мне ходить или не ходить и чем заниматься. Тем более в таком тоне! — Уверен, он не хотел, чтобы это так выглядело. Он просто побоялся отпускать тебя, наверняка волновался, плюс ты рассказал ему про прошлое… — Так это повод обращаться со мной, как вздумается? — Я не это имел в виду… — теряется Исак от такого тона, — но он же не бил тебя и сексом заниматься не заставлял. Он хотел помочь наладить твою жизнь. — Во-первых, я не маленький — сам разберусь. А во-вторых, я не говорил, что он меня не бил. Он ударил. А я всего лишь вернулся домой позже обычного. — Майк? Побил? — удивляется мальчик. Тот добряк, милый парниша, каким он его запомнил, вряд ли смог бы ударить омегу. — Ну… Он накричал на меня, что я заставляю его волноваться, все такое, а я не выдержал и высказал ему все. Что меня бесит его контроль, что я сам вправе решать, что и как мне делать, что я уже взрослый парень, в конце концов. — А он? — А он ударил по лицу и сказал, что, пока я не могу себя обеспечить самостоятельно, должен заткнуться и слушаться того, благодаря кому еще не сдох. И с учетом того, что он разрешил не платить за квартиру первое время, у меня нет выбора. А потом, когда я снова пришел поздно, он тупо не пустил меня домой. Меня пожалел его сосед и пустил переночевать. — Майк урод. — Ну… Тут спорный вопрос. Может, и не урод, но его методы воспитания во мне кого-то порядочного не сработают. Потому что я не собираюсь подстраиваться под какие-то рамки. Я не такой. Я так не могу. Мне не нравится подчиняться, тем более против воли. Это все так… не знаю… унизительно, — заканчивает рассказ, затихая. — Он казался мне другим, а на деле ничуть не лучше остальных. — Думаю, это просто забота. Возможно, он немного перебарщивает, но можно же поговорить и все решить. — Нет, Исак, это не так. Я не чувствую заботы, я чувствую контроль и то, как меня медленно, но верно все больше лишают свободы. Я не хочу опять становиться зависимым от кого-то. Хочу быть свободным. А мнение насчет того, что это «забота», навязало общество. Омеги так и останутся никем. Просто подстилкой. Просто кем-то, кем можно управлять и пользоваться. — Ты очень негативно мыслишь… — хмурится Исак, затем чувствуя вибрацию в кармане. Ему звонит Майк. Сэм замечает его имя, вновь раздражаясь. — Вот об этом я и говорю, — вздыхает он, подрагивающими руками притягивая к себе кружку с чаем. — Не говори, что я тут, умоляю, — просит парень, с отчаянной надеждой глядя на младшего. — Привет, — здоровается Исак, так ничего и не ответив Сэму, — нет, не видел. Он не звонил… Он достаточно взрослый, чтобы решать, где ему быть самостоятельно, — решает высказаться мальчик на расспросы альфы. — Ладно, я понял, — закатывает глаза он, — пока. — Убедился? — хмыкает Сэм. — Он… навязчивый. Но все еще просто заботливый. Он беспокоится о тебе, ему не плевать, это же хорошо. — Но мне-то этого не надо, — вздыхает тот, — ненавижу это все. — Где-то ты прав… После всех обсуждений, когда Сэм наконец высказывается полностью, они перебираются на диван. Меняют тему, Сэму удается застать малыша за пинанием Исака изнутри. Он трогает его живот, ощущает пинки и улыбается. Это вызывает какое-то переполняющее его отцовское чувство, простую омежью радость. Это просто чудо. Его настроение заметно поднимается, отчего моментально преображается и внешний вид: от бывшего предслезного состояния не остается и следа. Далее Исак делится болью в спине, говорит про то, что можно попробовать сделать что-то вроде гимнастики, чем они и решают заняться. Исак переодевается в свободные спортивные штанишки и заношенную майку Эвена, которая пахнет им. Он заставляет его спать в ней, чтобы Исак потом смог в ней ходить и вдыхать его запах. Наверное, это странно, но мальчишке все равно. Так вот. Сэмми же остается в своей одежде, не собираясь принимать в этом участие. Точнее, он поможет Исаку, но сам просто побудет рядом. Сваливает все на плохое самочувствие, устало присаживаясь на диван. — Тут не сложнее обычного фитнеса, — комментирует Сэм, просматривая картинки с упражнениями, — думаю, ты вполне справишься. — Может, ты со мной сделаешь? — просит, как ребенок, Исак, состраивая просящие глазки. Сидит на коврике на полу, пока Сэмми уютно устроился с чаем и своим телефоном на диванчике. — Мне не очень хорошо, так что я, пожалуй, пас, — поджимает губы тот. — А почему нехорошо? Что-то болит или просто? — Я… У меня течка, — признает он, удивляя Исака, — я напился сильных подавителей, но у них есть побочные эффекты, которые я сейчас и терплю. Голова болит, тошнит, и все в таком духе. — Почему ты сразу не сказал? — А зачем? — Не знаю, мы бы что-нибудь придумали. — Нет, Исак, это течка. Тут ничего действенного, кроме члена, не придумаешь. — Отчасти да, но все же. — Знаешь… Я не хочу возвращаться домой, — признается он, — я боюсь Майка. Он меня изнасилует. Он опять подчинит и накричит. Я не хочу, — сглатывая ком в горле, проговаривает Сэм. Откладывает телефон в сторону, теперь обеими руками держась за кружку с чаем. Он снова на той невидимой грани, готовый сорваться. — Может, я мог бы остаться на пару дней тут? Хотя бы на время течки. — Можешь. Я поговорю с Эвеном, уверен, он не будет против, — заверяет его Исак. — Но, может, ты преувеличиваешь? Майк не выглядит как кто-то, кто мог бы изнасиловать. — Может и нет, но я боюсь. Очень сильно. Плюс при последней встрече я накричал на него, и мне придется извиняться, чтобы он пустил обратно. — Ладно, останься у нас, а дальше посмотрим. Если тебе так сложно жить с Майком, может, переезжай к нам? — Я уже просто не знаю, что делать. Я всем мешаю, ничего не умею и не могу о себе позаботиться. Я не хочу стеснять вас, я бы с радостью снимал квартиру один, но того, что я могу заработать, не хватает даже на то, чтобы не сдохнуть с голода, а про жилье я вообще молчу. — Я бы тоже не смог самостоятельно выживать в девятнадцать лет один. Здесь нет ничего стыдного. Мало кто смог бы, — пытается успокоить его Исак, перебираясь к нему на диван. — ну же, только не плачь, — замечая блеск в глазах, лезет обнимать его. — Прости, — всхлипывает, с благодарностью принимая объятья Исака. — Я не знаю, что со мной не так. Спасибо, что терпишь меня. Кроме тебя, у меня никого больше нет. Вообще никого. — Хей, успокойся, никто не достоин твоих слез, слышишь? Ты самый лучший. И ты достоин только лучшего. Не плачь, пожалуйста, — обнимает, но Сэм молча продолжает, начиная дрожать. — Я давно хотел сказать, что горжусь тобой, — вдруг признается мальчик, — ты самый сильный, кого я знаю. И я не допущу, чтобы ты сломался из-за какого-то Майка или денег на квартиру, ладно? Я люблю тебя, ты мне очень дорог и нужен. Так что прекращай, — отстраняется, вытирая с его лица слезы, — ты еще всем покажешь. — Господи, жалуюсь ребенку на жизнь, дожили, — сквозь слезы усмехается он, — прости, что я так. — Все хорошо, — улыбается Исак, — мне нравится, что ты поделился. — Это странно. — Что странно? — Ну, что тебе не все равно. Для меня это непривычно, — признается Сэм, загибая пальцы на руках. — Тогда привыкай, ведь я не отстану, — хмыкает Исак. — А еще я хочу, чтобы ты стал крестным папой моего ребенка, — с радостным выражением лица произносит подросток, — мы с Эвеном это обсуждали, и он тоже не против. — Что? — переспрашивает парень, улыбаясь. — Крестным папой? Я? — Да. Ты будешь самым лучшим крестным папой. Я уверен, — подтверждает Вальтерсен. — Так что, согласен? — Боже, — трепетно произносит Сэм, следом обнимая Исака, — я бы очень хотел, — шепотом говорит тот, затем отстраняясь, — только я не шарю в этом. Типа, в религии, все такое… — Не парься насчет этого, — закатывает глаза, — мы с Эвеном тоже не разбираемся. А Крис тем более. — Крис? — Он будет крестным отцом. — Круто, — одобрительно улыбается Сэм, — думаю, Крис в целом будет клевым отцом. — А ты хорошим папой, — подхватывает Исак. — Посмотрим, — усмехается старший. Прокашливается, вспоминая, на чем они остановились. — Что ж, значит, гимнастика для беременных? — Да, — подтверждает мальчик, — пока Эвен не вернулся. А то это будет выглядеть нелепо, нечего ему смотреть. — Ты все еще стесняешься Эвена? Серьезно? — Нет. Мне просто некомфортно, когда кто-то смотрит, как я занимаюсь. — Как скажешь, — сдается Сэм, не желая спорить. Младший сползает обратно на коврик, слушает объяснения Сэма о том, как и что ему надо сделать. Правда старается, зная, что таким образом ослабит нагрузку на позвоночник. Параллельно они обсуждают новость о том, что Сэмми будет крестным папой, каким будет ребенок, как поменяется жизнь. От этих разговоров становится легче обоим. У них двоих какое-то особенно трепетное отношение к этому еще даже не родившемуся ребенку. Насчет Исака понятно: любой, нося в животике больше полугода нового человечка своего собственного производства, будет круглосуточно об этом думать, волноваться, радоваться, испытывать весь спектр эмоций. А Сэмми… Он сам не понимает, почему ему так важен чужой ребенок. Возможно, из-за того, что потерял своего, или же это просто что-то на инстинктивном уровне. После часа упражнений, Исак устает и заканчивает, пусть сильных изменений в себе и не чувствует. Он отводит Сэма в гостевую, которая вроде как уже детская, но в данном случае все еще гостевая; поправляет кровать, которую планируют скоро отвезти в дом родителей Эвена, заменив ее колыбелькой; они меняют постельное белье, Исак дает Сэму домашнюю одежду, а рубашку аккуратно свешивает. — А Эвен точно не будет против? — уточняет Сэм, когда раздается звонок домофона. Как он уже успел понять, у них все решает Эвен. По крайней мере, решающий голос точно за ним. — Не будет, вот увидишь, — подбадривает Исак, лениво поднимаясь с дивана, чтобы встретить Эвена. Уходит в прихожую, открывает дверь, впуская внутрь любимого уставшего парня с пакетом в руке. — Привет, — он пытается забрать у Эвена мешок с покупками, но тот не отдает, затем просто ставя его на пол в коридоре. — Он слишком тяжелый, — поясняет парень, подбираясь ближе и целуя его, — и привет. Как твой день прошел? — интересуется он, снимая куртку и кеды. Вешает все в шкаф, берет пакет и собирается уже пойти на кухню, как Исак его останавливает, перекрывая собой дорогу. — Все хорошо, но… — облизывает губы, понимая, что про Сэма лучше сказать тут, но не зная, как преподнести. — Что ты там уже боишься сказать? — настораживается Эвен, прекрасно выучив его мимику. Ставит мешок обратно на пол, беря вместо него холодные ладошки Исака. — Посмотри на меня, — Исак послушно поднимает взгляд, — а теперь говори. — В общем… У нас в гостиной сейчас сидит Сэмми и… эм… Можно он поживет у нас недельку? — напрямую выдает мальчик. — Ему правда нужна помощь, не выгоняй, пожалуйста. — Ну, ладно, что уж тут, — задумчиво пожимает плечами Эвен, — я думал что-то посерьезнее. А какие у него проблемы? Или просто ночевка? — Не просто ночевка, — неопределенно отвечает подросток и утягивает парня в гостиную, где в углу дивана сидит Сэм, поджав к себе ноги и приобняв коленки. — Привет, — здоровается Эвен, замечая его. — Привет, — вторит ему Сэм, ничего более не говоря. Исак видит, что тот чувствует себя неуютно, наверняка ему стыдно за положение, в котором он оказался. — Значит, поживешь недельку тут? — дружелюбно спрашивает старший, проходя на кухню. — Если ты не против, — быстро проговаривает он, отводя глаза от взгляда Исака. — Не против. Живи. У нас все равно одна комната пока что пустует, — легко отвечает Эвен, и атмосфера постепенно разряжается. — Спасибо, — благодарит Сэм, поворачиваясь к ним лицом. Наблюдает, как Эвен целует Исака в шею, как обнимает, как младший улыбается, какие у обоих влюбленные взгляды. И снова ощущает себя лишним. Он всегда и везде будет лишним. Ему названивает Майк, звонок которого Сэм в очередной раз скидывает, так как не хочет даже разговаривать. Отключает телефон, откладывая в сторону. Просто молча сидит один на диване, не желая вмешиваться в чужую жизнь. Устало откидывает голову на спинку дивана, закрывая глаза. Он чувствует себя паршиво. И физически, и морально. От таблеток плохо, голова пульсирует, живот болит, и ничего не хочется. Сдохнуть хочется. Он никогда не проводил течку в одиночку, а тут… А тут он в полной заднице. — Сэм, иди к нам, — зовет его Эвен с кухни, приглашающе кивая, — нечего одному там сидеть. — Я тут побуду, — отзывается он, поглаживая собаку, которой, кажется, тоже не досталось внимания хозяев. — Иди хотя бы покушай, — повторяет Эвен, и Сэм сдается. Поднимается на ноги, и в глазах темнеет. — Черт… — он хватается за спинку дивана, чувствуя, что сейчас потеряет сознание. Медленно оседает на пол, тяжело дыша. Как сквозь воду, слышит обеспокоенный голос Исака, ощущает, как кто-то помогает ему встать и отводит в гостевую комнату. Его укладывают на кровать, где Сэм снова относительно приходит в себя. — Сэмми, ты как? — всхлипывает Исак, держа его за руку. — Ты чего плачешь? — снисходительно улыбается Сэм, стараясь передать это деланное спокойствие и мальчику. — Со мной все хорошо, просто слабость. — Я испугался, — признается подросток, крепко сжимая холодную ладошку, — боже, — делает глубокий вдох, закусывая подрагивающую губу. — Успокойся, я в порядке. — Точно? — Точно. И тебе нельзя волноваться, так что расслабься, — просит парень, сжав его руку в ответ. — Я отдохну и пройдет. — Хорошо, отдыхай. Может, чай принести? Или еще что? — с готовностью предлагает Исак, вставая на ноги. — Не стоит. — У тебя бывало так раньше? — раздается голос Эвена у Сэма за спиной. Тот поворачивается к нему, видя ту же взволнованность на лице. Эвен подходит ближе, ставит стакан с водой на тумбочку у кровати. — Нет, но это просто эффект от таблеток. Ничего серьезного. — Каких таблеток? — настораживается альфа, складывая руки на груди. — Подавители течки, — признается Сэм. — Зачем пить таблетки, от которых еще хуже становится? — Чтобы альфы не чувствовали моего запаха и я в итоге не оказался изнасилованным, — фыркает парень. — Ну и чтобы убрать желание оказаться трахнутым. — Так… у тебя течка? — Да. Поэтому я и не хочу оставаться дома. А у вас… — смотрит на Эвена, не зная, как лучше сказать, — ну, у тебя же есть Исак, и у вас все серьезно, и мне от этого спокойнее. Нет чувства, что ты можешь… эм… что-то со мной сделать. — Вот оно что, — задумчиво произносит Эвен, — ну ладно. Тогда… Мне лучше уйти? — Как хочешь. Мне сейчас ничего не хочется, — тяжело вздыхает Сэм, закрывая глаза. — А еще тут так холодно… — В квартире тепло, — хмурится старший, наклоняясь и трогая его лоб. — Оу, у тебя температура, — констатирует факт он, — я пойду и поищу жаропонижающие. Исак, останься тут, — командует Эвен, удаляясь из комнаты. Подросток слушается, остается рядом, следя за Сэмом, которому, кажется, правда плохо. Он побледнел и совсем закутался в одеяло. Меряет температуру, которая оказывается под 39 градусов, послушно выпивает таблетки, которые приносит Эвен, и засыпает, хотя на часах всего семь вечера. Они открывают форточку, впуская свежий воздух, и оставляют его отдыхать, сами же удаляются на кухню. — Давай разогрею ужин, тебе надо покушать, — предлагает старший, подходя к плите и включая газ. Чтобы не мешать Сэму спать они выключили телевизор, поэтому в квартире полная тишина. Давящая тишина. Исак до сих пор на нервах, Эвен тоже, плюс оба устали. — Не хочу кушать, — отказывается мальчик, присаживаясь за стойку, — с Сэмом все будет хорошо? Да? — Если к утру не станет лучше, отвезу к врачу. — Хорошо, — Исак слегка успокаивается, вплетая пальцы в спутанные волосы. — А ты покушаешь. Ребенку нужна энергия и силы, — в очередной раз объясняет Эвен, помешивая остывшую еду. Говядина с рисом. Мда. Не самое любимое Исаком блюдо. Но ради малыша можно и потерпеть. — Ладно. — Я горжусь тобой, — уголками губ улыбается старший, оставляя плиту в покое и подходя к нему. — Я знаю, как тебе сложно придерживаться диеты, но это временно. И ты уже большой молодец, слышишь? — ласково проговаривает Эвен, следом приобняв его со спины. — Я вытерплю пару месяцев. Попробую вытерпеть, — вздыхает Исак, наслаждаясь объятьями. — Ты так говоришь, будто я плохо готовлю, — возмущается парень, желая развеять это унылое настроение. — Ты вкусно готовишь, — улыбается подросток, поворачиваясь в кольце рук к нему лицом, — очень даже. — Так в чем проблема? — вздергивает брови старший, глядя ему в глаза. — В шоколаде. Я люблю шоколад, и все тут. — Зато когда родишь, буду хоть каждый день покупать тебе шоколадки, договорились? — Нет, — буркает мальчик. — Почему же? — Если я буду каждый день есть шоколад, то не смогу похудеть и стану некрасивым жирным уродом. А я хочу быть красивым для тебя, так что не смей, а то я не смогу сдерживаться и растолстею. — Я теперь из принципа буду их тебе покупать, — усмехается Эвен, — не позволю из-за очередных твоих комплексов отказываться от того, что делает тебя счастливым. — Ты так говоришь, потому что не видел меня толстым. — Ну, у меня хорошая фантазия, могу представить. — Ты просто не знаешь, что говоришь… — Все, прекращай, ты всегда был и всегда будешь для меня самым красивым, и неважно мне, сколько складок появится у тебя на животе. — Романтик хуев, — закатывает глаза Исак, усмехаясь. — Да, я такой. — Следи за готовкой, — возвращает его на землю мальчишка, указав пальчиком на подгорающее мясо. — Ох, точно, — спохватывается парень, мигом отпрыгнув к плите. Они уютно проводят оставшийся вечер. Эвен делает уроки, Исак просто находится рядом, приставая к нему из-за нехватки внимания. Разговаривают, целуются, обнимаются, трогают своего малыша-футболиста через животик. Эвен наносит на живот увлажняющий крем, как и сказал Келли. Затем массирует ножки, забавляясь смущающимся Исаком. Так и проходит время. Спокойно, размеренно, по-семейному. И снова слишком быстро. — Мне вставать через шесть часов, — вздыхает Эвен, настраивая будильник на телефоне. — Вот и когда, спрашивается, жить? — По выходным и праздникам, — подмигивает Исак, уже сидящий в кровати. — Какой добрый. — Хватит бурчать, раньше ляжешь, дольше поспишь, — закатывает глаза мальчик, забираясь под одеяло. — Сейчас. Только проверю Сэма, а то мало ли, — получает от Исака благодарную улыбку и уходит. Сэм, как и ожидалось, крепко спит, температура есть, но уже значительно ниже. Парень поворачивается во сне, и Эвен замечает на подушке мокрое пятнышко. Он плакал. Чего ж у него за слабость к слезам омег? Внутри что-то сжимается от волнения и небольшого страха. Видеть его таким разбитым и беззащитным как-то непривычно. Поправив одеяло, возвращается к Исаку. Забирается в постель, и какое-то внутреннее чувство заставляет обнять его. Крепко, долго и безмолвно. Просто обнять. — Ты такой хороший, — шепчет Исак, когда Эвен наконец выпускает его из объятий. — И спасибо, что позволил Сэму остаться. — Кстати… Что у него случилось? — также шепотом спрашивает парень, будто боясь, что Сэм проснется и услышит, что они его обсуждают. — Мне казалось, он живет с тем парнем. — Майк не такой хороший, как кажется, — выдыхает подросток. — Сэм живет там как в тюрьме. Майк заставляет его слушаться, унижает, кричит, даже бьет, — Исак запинается, глубоко вдыхая, — а Сэм… Сэм просто не такой. Если я бы смог подстроиться и подчиняться, то Сэм не может. Он любит свободу. — Я заметил, — улыбается Эвен, затем что-то вспоминая, и улыбка уходит с лица, — а еще… он, кажется, плакал. — Разреши Сэму пожить тут какое-то время, ему просто больше некуда пойти, понимаешь? Он совсем один, он и так старается, работает, но ему нужна поддержка. Он один не справится. — Пусть живет здесь столько, сколько понадобится. — Спасибо, — искренне благодарит мальчик, приподнимаясь и еще раз целуя его. — И спокойной ночи. — Сладких снов, малыш-бегемотик, — тыкает недовольного Исака по носу, — и малыш-футболист, — проводит рукой по животу, параллельно целуя Исака в губы.