Life is (not) strange

Конечно же я знала, что чуть ли не весь Блэквелл что–нибудь употребляет, но это было всё равно странно для меня наблюдать это наяву. Я была неприятно удивлена, что Рейчел находит в наркотиках отвлечение от суровых реалий. Но больше, чем этому, я была удивлена тому, что весь этот разговор, поведение парней и Рейчел как будто намекало на то, что я тоже это делала. Я тоже курила сигареты. Я тоже употребляла марихуану. Что ещё я делала с ними заодно? Подставляла людей, как в той истории про Викторию, когда мы с Рей устроили ей «свидание» с Джефферсоном. Громила всё на вечеринках? Была устроителем этих вечеринок? Кто я, в конце концов?! Оторва или стесняшка? Мне это не давало спокойствия. Я чувствовала, что единственный выход из этой дурацкой ситуации – это понять кто такая Хлоя, почему она мне приснилась и существует она или нет. В это время я обдумывала, как мне найти ответы на эти вопросы. С Уорреном мы условились встретиться на пляже вечером, а сейчас у меня было время забежать в мою комнату, чтобы, наконец, открыть подарки. Даже при условии, что мысль об этих маленьких сюрпризах, заставляла меня невольно улыбнуться, я всё равно была в жутко подавленном состоянии. Господи, у человека рак. Рак в моей голове равно смерть. Видимо, я, по сути, далеко не оптимистка, но ведь есть статистика. Мне страшно представить, что я могла бы, не дай Бог, чувствовать на месте Рейчел. Кажется, что в момент, когда мне бы об этом сказал близкий человек, я бы просто потеряла способность что– либо чувствовать. Просто бы закрылась в себе и продолжала существовать. Не жить, а существовать. Ведь жизнь – это когда ты живой. А если внутри пустота можно ли быть живым? Почему все так часто забывают про внутреннюю сторону человека? Она ничуть не менее важна, чем внешняя оболочка. В мире есть точно такие же душевные инвалиды, как и те инвалиды, кто страдает физическим недугом. Для меня всегда было трудно представить, что эта самая «душа», под этим словом я имею в виду наш моральный облик, совокупность всех воспоминаний, переживаний, чувств, установок и принципов, может быть ранена, что любое недоброжелательное слово в сторону другого человека может оставить след на этом самом «духовном» теле. А с чем можно сравнить переживаемые человеком чувства, когда он узнает, что тот, кого он любит, может так просто покинуть этот мир? С сотрясением головного мозга? А такое сотрясение может с легкостью повлечь кому последней степени, когда у человека атрофируется каждая мышца. Или же любое человеческое чувство. Мне было немного стыдно, что я не могла сопереживать Рейчел в полной степени. У меня стоит ком в горле, но я не могу проронить слез. Наверное, потому что Рейчел всё ещё не может вспомниться моему больному рассудку. Я уже подходила к своему общежитию, как меня окликнула Дана. – Макс, спасибо большое за тот вечер. Это было великолепно,– радостно проговорила Дана, обняв меня. – Да, просто великолепно,– я не могла заглушить в своем голосе эту нотку сарказма. – Что ты, Макс? На тебе лица нет, ты такая бледная,– Дана приложила руку к моему вспотевшему лбу. – Всё в порядке. Как же часто приходится произносить эту фразу, когда ни черта не в порядке. Мне показалось на мгновение, что я заплачу именно в эту секунду. Дурацкое психологическое напряжение. Дана казалась такой беззаботной, жизнерадостной и спокойной. А не так давно я пыталась её откачать. Я заметила, что у неё была чуть– чуть размазана помада. С какой–то стороны, это радует, когда есть тот, кто может быть причиной такой легкой неряшливости в образе. Логан красивый и бестолковый. Настоящий спортсмен. А Дана идеальная чирлидерша, хоть это и в прошлом. Честно говоря, для неё же было бы лучше, чтобы Логан был в прошлом. Пока я смотрела на ее складку над губой¸ на которой была небольшая светло– розовая линия, я вспомнила об Уоррене. Её губы забавно передрагивались, когда она говорила. Дана, кстати, рассказывала историю про кого–то на моей вечеринке. Вроде как этот кто–то съел все маршмеллоу. Хорошо, когда это единственная причина сетовать на несправедливость мира. И да, Дана пару раз употребила слово «помнишь?» в то время как рассказывала эти истории с моей вечеринки. Я была права, никто даже не заметил, что я с неё исчезла. А в моей голове отчаянно билась мысль, Уоррен же ведь тоже целует Брук? Ещё немного и я превращусь в извергающийся гейзер бесконечного потока слез. – А Кортни умудрилась испачкаться в кетчупе. Он же красный, а платье у неё было белое. Наверное, она ужасно тогда себя чувствовала. Помнишь, к ней Логан ещё подошел и говорит, может сбегать в аптеку?– Дана даже не заметила, что я витаю в облаках и почти не слушаю её. – Точно,– сказала я с неравнодушным видом. – Ладно, я на самом деле спешу. – К Нейтану на свидание?– задала вопрос Дана, лукаво улыбаясь, и ушла восвояси. Чёрт. В представлении всех кто был на вечеринке мы с Нейтаном реально какая–то парочка. Ну, это, конечно, при условии, что кто–нибудь вообще обращал на меня внимание в тот день. Есть ли у меня к нему чувства? Нет, я не могу сейчас ответить на этот вопрос. Как вообще дошло до того, что я нахожу разумным задавать его себе? Сегодня всё прояснится. В эту секунду я решила не упускать возможности и вызвать Уоррена на ещё один откровенный разговор. Не успела я подумать о нем, как вижу, что он выходит с Брук из женского общежития. Вспомнишь лучик – вот и солнце. Как я поняла, Брук меня заметила и сразу же прижалась к Уоррену. А Уоррен наклонился к ней и поцеловал в губы, долго и страстно. Мне хотелось исчезнуть с этого места, никогда больше не видеть ни Уоррена, ни Брук, ни Нейтана. Я с каменным лицом прошла мимо и поднялась в свою комнату. По– прежнему уютная и красивая комнатка ждала весь день меня. Я обвела ещё раз комнату взглядом. Полюбовалась, как прекрасно мягкий свет струится из окна, как круто сочетается моя стена с фотками с общей обстановкой. Мой взгляд упал на мишку. Через секунду я лежала на кровати, уткнувшись в подушку, сшитую мной и мамой, безудержно рыдая. Я не помню, когда в последний раз так плакала. Видимо, накипело, больше не могла терпеть. Я плакала сразу из–за всего: из–за поведения Нейтана, из–за поцелуя Уоррена, из–за рака мамы Рейчел, из–за того, что нить, которая могла бы привести меня к Хлое, так неожиданно оборвалась. Я содрогалась всем телом, мне было сложно даже дышать, я перевернулась на спину, теперь слёзы стали затекать в уши. Было щекотно, но я их не вытирала. Ненавижу себя жалеть, но в голове только и крутились мысли: почему всё это происходит со мной? Я через время нашла в себе силы подняться с кровати, но слезы не останавливались. Они только чуточку медленнее скатывались по щекам и небольшими каплями падали на пол. Время открывать подарки. Первым делом я открыла то, что подарила мне Виктория. Содрав красивую ленточку и упаковку, я добралась до сердцевины, спрятанной за всей этой мишурой. Это были духи Montale из новой коллекции. Не скажу, что они очень дорогие, но себе бы я такие не купила, пожадничав денег. Уж лучше моментальная плёнка. Однако я была ей за них благодарна, они прекрасно пахли, и я сейчас же брызнула ими за уши и на запястье. По комнате разнесся чудесный запах. Сладостный восточный аромат для настоящих гурманов, где созвучно сочетаются: нежная мягкая ваниль, волнующий теплый миндаль, терпкий мускус, спелая сочная сладостная клубника, а также интригующий перуанский бальзам. Я уверена, что именно эти слова бы подобрали продавцы подобного парфюма, чтобы объяснить клиенту за что он переплачивает. Теперь очередь дошла до подарка Уоррена. Незатейливый пакетик, что же ты в себе хранишь? Целый ворох мыслей закружился в моей голове, я даже перестала всхлипывать и икать. Может быть это будет письмо? Может быть какая–нибудь вещица, напоминающая мне о том, кем я была в прошлом? Что же там? Я слегка дрожащими пальцами открыла его. В руках у меня оказалась небольшая флешка серебристого цвета. Серьёзно? Флешка – это именно то, чего мне так не хватало? Я даже негромко рассмеялась, волнительное напряжение медленно перешло в разочарование. Нельзя загадывать что–то наперед, если не хотите чувствовать себя неудовлетворенными. Ну и ладно, я бросила флешку на стол и пошла умываться. Я молила Бога о том, чтобы никого не встретить в туалете. Быстро, как Блэквэлльский ниндзя, я пробралась в ванную комнату, никем незамеченной. Я включила кран, и холодная вода струилась сквозь мои пальцы, приятный холодок пробежал по коже. Я принялась умываться. И тут зашла Кейт. Господи, я же просила. – Давно не виделись, Макс,– подошла ко мне Кейт, увидев, что я вся заплаканная, она изменилась в лице, на нем отражалась искреннее удивление и недоумение. – Что такое? Почему ты плачешь?– проникновенным голосом спросила Кейт. Забавно, что со мной так в детстве всегда разговаривала мама, когда я плакала из–за грустного конца в «Короле льве» или когда разбивала себе коленки. – Я… Я хочу сказать тебе кое– что сейчас, пока ты не начала меня жалеть. Прости, что не позвала на вечеринку в честь выхода из комы. Я думала, что поставлю тебя в неловкое положение, ведь ты бы наверняка отказалась,– я постаралась проговорить это как можно более ласково. Дурацкие слёзы опять полились у меня из глаз. Я совершенно не хочу сейчас плакать. Просто в глазах Кейт отражалось такое участие ко мне, такая невозможная доброта и сострадание, что я ненавидела себя за этот поступок. И от этого ещё больше плакала. Что я за плакса сегодня такая? – Макс, что ты! Не расстраивайся, я всё понимаю, пожалуйста, не плачь,– она подошла и обняла меня. – Может у тебя что–то ещё случилось? – Не у меня. У Рейчел настоящая трагедия,– я почувствовала себя по– настоящему скотски. Я же совершенно не из–за этого плачу. Рассказав ей всю историю, не выходя из туалета, я ждала её утешительных слов. Бывает всем нужно дружеское плечо, чтобы оставить на нём свои слезы и разделить боль и обиду на двоих. – Какой ужас! Я буду молиться за неё. Ты такая молодец, что пожертвовала денег на её лечение, это так много говорит о твоей душевной доброте. Я знала это, несмотря ни на что,– она смотрела мне прямо в глаза и какой–то жизненный, светлый огонек передавался и мне. – Несмотря на что?– я не поняла, о чём она говорит. Тут мне позвонил Уоррен, я слегка вздрогнула, увидев, от кого идет вызов, потом грустно вздохнув, взяла трубку. Уже пора было выходить на парковку, оттуда мы вместе поедем на пляж. С Кейт мы перебросились ещё парочкой фраз, я пообещала как–нибудь сходить с ней выпить по чашке кофе. Интересно, в момент, когда я это ей предлагала, я серьезно собиралась это делать? Я вышла из общежития и только после этого вспомнила, что так и не посмотрела на себя в зеркало. Возвращаться обратно у меня уже не было, во фронтальной камере телефона я показалась себе страшной, но не заплаканной. Цель достигнута. Я про то, что я больше не похожа на красный набухший шар, а не про мою некрасивость в данный момент. Пугать Уоррена мне отнюдь не хотелось. Эти несколько сот метров, что разделяли моё общежитие и парковку смогли показаться мне целой бесконечностью. Солнце уже садилось, на улице становилось прохладно. Ещё чуть меньше часа и начнется время сумерек, как я это называю. Самое любимое время. В сумеречной темноте черты лиц становятся размытыми, звуки улицы и постоянного гама медленно сходят на нет, разговоры приобретают какой–то новый тайный смысл. Буквально чувствуешь себя секретным агентом, бесшумно крадущимся по улицам, прислушиваясь к любому шороху. А пока последние лучи солнца ещё играли в листве деревьев и шарм ночи не захватил наш сумасшедший мир. Вот примерно об этом думают девушки, когда идут на встречу с парнем. Шутка, конечно. У нормальных девушек нет таких пустых мыслей в голове, я уверена, что та же Тейлор и Кортни пытаются мысленно рассчитать угол наклона головы, при которым их кошачьим взглядом можно будет сразить красавца– качка наповал. К счастью, я не Кортни и Тейлор. (Так некрасиво говорить, да?) Наконец, на горизонте появился Уоррен. Он был угрюм и серьезен. Неужели такие страстные поцелуи с Брук не могут стать причиной улыбки на его лице? Он даже не улыбнулся, увидев меня. Что ж, нота сегодняшнего вечера задана. Я старалась казаться безразличной. Так же, не здороваясь, я открыла дверцу в машину и села. Пахло корицей, Уоррен и вправду покупает ароматизаторы для машины? Кожаный салон, большой руль, статуэтка на бардачке. Напоминает какой–то старый фильм, которому не меньше лет, чем этому автомобилю. – И тебе привет,– Уоррен сел за руль, в голосе чувствовалась насмешка, на меня он не смотрел. Я решила не начинать выносить мозг, пока мы не приедем на пляж, хотя мне очень хотелось сделать это именно сейчас. Мы всю дорогу проехали в тишине. Сегодня на дороге было мало машин, поэтому отчетливо была слышна вечерняя песня птичек. Это я нахожу куда более приятным, чем многая современная музыка. Через минут пятнадцать мы вышли из машины. Сейчас был самый рассвет сумерек. Уоррен всё так же молча пошёл в сторону океана, я следовала за ним. В голове было пусто, как и на этом пляже. – Мне показалось или ты плакала сегодня?– наконец он нарушил это глупое молчание. – Определенно показалось,– сказала я, а внутри естественно напряглась. Вот, блин, я всё же плохо умылась. – Ладно, я не знаю, есть ли у меня право начинать этот разговор, но я чувствую, что должен…– он остановился и посмотрел мне в глаза. Он был необыкновенно напряжен. – Прекрати общаться с Нейтаном, этот человек не может измениться. Разве ты не видишь, что он такой милый только с тобой? Я вообще не понимаю, что тебя в нем подкупает, он же чуть не убил тебя!– последняя фраза прозвучала как сдавленный крик. – Он мог забрать самое ценное, что у тебя есть – твою жизнь. Макс, ты вообще слушаешь, что я говорю? – Да–а, у меня нет ответа. Просто всё это его почтительное и обходительное отношение не может не располагать к себе. Мне кажется, он раскаивается, отчего я не могу дать ему второй шанс? Если ты решил в своей голове, что люди не заслуживают права на второй шанс, то я вовсе не обязана жить по такому нелепому принципу!– я с некой злостью посмотрела ему в лицо, мне так и хотелось сказать: ты, чёрт возьми, не даешь мне второго шанса, и я так мучаюсь из – за этого. – А люди меняются, Макс? Ты же не ребенок, мы все уже состоявшиеся в моральном плане люди. Я даже не знаю, насколько мощная сила может повлиять на человека, чтобы он изменился. Ведь дурно поступать всегда легче, к этому у всех нас прямо какая–то тяга. – Бог,– сказала я с каким–то вызовом. – Что?– Уоррен, недоумевая, посмотрел на меня. – Та сила, о который ты говоришь, – Бог. И знаешь, Нейтану, возможно, именно это и помогает. Ведь ты же в курсе, что только Кейт не была к нему безразлична в тот сложный период времени. – Смеешься? Нейтан и Бог? Макс, ты ничего не знаешь. Что тогда, по–твоему, было на твоей вечеринке? Он опять почувствовал себя королем положения, который способен взять всё, что ему хочется и воспользоваться этим,– Уоррен медленно ступал по песку, черты его лица становилось слабо видно, темнело. – Я не могу отвечать злом на его доброту. – Пожалуйста, замолчи. Ещё одно такое слово и я не смогу находиться с тобой ни секунды. Эти слова меня задели. Однако моё самолюбие тешила мысль, что Уоррен неспроста так распереживался. Возможно, он ещё что–то чувствует ко мне? Я замолчала, он совсем не понимает, о чем я говорю. – Макс, я же вижу, как он причиняет тебе боль. Ты из–за этого переживаешь, плачешь, это совершенно того не стоит. – Я плачу вовсе не из–за Нейтана,– произнесла я с как–то чрезмерно грубо, что даже Уоррен остановился и вопросительно посмотрел на меня. Последней каплей стал именно поцелуй с Брук. А мысль, которая вызывала непрекращающиеся потоки слёз – почему Уоррен не может быть со мной?– Я плакала, потому что эта гребанная жизнь так несправедлива. Ты всё пытаешься мне намекнуть, что будто я чего–то не понимаю, но я понимаю всё, как нельзя лучше! – О чём ты говоришь, Макс? – в Уоррене, кажется, напряглась каждая мышца его тела, будто он готовился отразить мои нападки. – У мамы Рейчел нашли рак,– я хотела придать своему лицу как можно более несчастное выражения лица, но вышло по–другому, только отчужденность можно было заметить в моем взгляде. – Не может быть!– Уоррена сразили эти слова, как гром среди ясного неба. – Этого просто не может быть. Рак чего? – Груди. Что у тебя за реакция странная такая? Женщина тяжело больна и может вскоре умереть, Рейчел останется совсем одна. А ты говоришь: «Не может быть!» – Я не понимаю…– Уоррен будто завис в своих мыслях и потерял связь с внешним миром. – Да что здесь непонятного? Рак – не такое уж и редкое заболевание в наши дни. Меня это так тронуло, что я, не задумываясь, перевела ей деньги на счет,– как только я это проговорила, тотчас поняла, что Уоррен не знает ни про какие деньги, от досады я сильно прикусила себе язык. – Какие деньги? Тебе же родители присылают их только на самое необходимое,– он остановился и пристально посмотрел мне в глаза. – Нейтан, я имею в виду, его семья, отец переводит мне какое–то время определенные суммы для лечения…– сказав это, я сразу отвернулась, легкий пот выступил у меня на шее, одна капля прокатилась по спине, достигнув поясницы, впиталась в кожу. – Ну, наконец–то! – в этом возгласе слышалось разочарование и сомнительный триумф от решения определенной логической задачи. – Мозаика сложилась. Недостающий элемент – это деньги, черт бы их побрал. Вот ты и не можешь его отвергнуть, ведь какое–то чувство долга, дурацкая и такой неуместная благодарность, гнетет тебя. Кто бы мог подумать! Это же какая магическая сила, способная покорить жертву своему палачу,– Уоррен задыхался, пока произносил свою речь. – Хватит! – Что ж,– он провел рукой по волосам, я заметила, что они были настолько мокрые, что можно было подумать будто он только из душа. – А так если деньги должны идти на лечение, то вероятно их и списывает больница, но ты уже, насколько я знаю, довольно давно, несколько месяцев положим, не навещаешь это заведение. Следовательно, на лечение уже больше не требуется баснословных сумм, я прав?– это был риторический вопрос, он, не останавливаясь, продолжал. – Выходит, что тут нечто другое. Оставшихся денег на счете после твоего выхода из больницы должно было остаться крайне мало, настолько мало, что ты не могла бы совершить столь щедрый акт в пользу болеющей мамы подруги, не так ли? – К чему ты клонишь?– я не понимала, что за клубок распутывает Уоррен. – Да к тому что, деньги либо не связаны с лечением вовсе, либо глупый мистер Прескотт– старший обожает перечислять по поводу и без n– ые суммы на счёт неизвестных девушек! – Уоррен, что за бред?– ни первый, ни второй предложенный вариант не казался мне логичным. Возможно, что–то я действительно не знала про эти деньги, но вряд ли там было что–то такого вселенского масштаба. – Бред? Хорошо. Задание на дом – узнай, почему у тебя осталась вся та сумма неистраченной,– он стал ещё более угрюмым. Некоторое время мы шли молча. Мягкий песок давно утратил последнее тепло, подаренное ему нашим вечным небесным светилом. Песок забивался между пальцев, но не прилипал, он был совершенно сухой. Над нашими головами пронеслось две сойки, в ночи они казалась черными фуриями, наблюдавшими за всем побережьем. Океан тихо подкрадывался к нам, но ни как не мог достигнуть наших ног. Последовательный шум набегавшей волны помогал успокоиться. Я выровняла свое дыхание, перестала волноваться. Медленно вдыхая чистый и свежий воздух, мне казалось, что я наполняю чем–то особенным свою грудную клетку, как будто я вдыхала вечность. Уоррен сначала шёл, сжав одну руку в кулак, нервно облизывал сухие губы и другой рукой потирал холодный лоб. Через время и он смог совладать со своими чувствами. – Макс,– он произнёс это очень мягко, я даже вздрогнула от такого тона. – Я тебя позвал сюда, чтобы поговорить о кое– чем важном. Надеюсь, ты прислушаешься ко мне. Во–первых, настоятельно рекомендую прекратить любые отношения с Нейтаном. Человек, который всю жизнь жил в режиме полной вседозволенности просто не может вдруг начать думать о других, считаться с их чувствами. Он всегда будет преследовать собственную выгоду, нельзя об этом забывать,– я молча слушала, не пытаясь перечить. Уоррен говорил очень спокойным и вкрадчивым голосом. – Во– вторых, ты посмотрела, что было на той флешке? – На какой флешке? – Мой подарок,– Уоррен нахмурил брови, в его голосе слышалась нотка укора. – Я думала, на ней ничего нет. – Так вот, посмотри. Не знаю, поможет ли тебя это что– либо вспомнить, но я подумал, что не могу держать это у себя,– он замолчал на мгновение, как будто решаясь что–то сказать. – В– третьих, я больше не могу с тобой видеться. – Что? В смысле?– я в этот момент ещё не до конца понимала всю серьезность его слов. – Это для меня пытка. Ты знаешь, как мне было нелегко, больно, досадно. Снова видеть тебя – это очень трудно, поверь. Тем более, я не должен думать о тебе, у меня есть Брук. А я не люблю поступать подобным образом, то есть нечестно. Я принял решение. Ты в состоянии вспомнить по отдельным обрывкам о своем прошлом, создать полноценный портрет себя. Но я должен двигаться вперед, оставив в прошлом отношения, которые так давно закончились…– он замер и смотрел мне прямо в глаза. –Только почему у меня такое чувство, что чувства не в прошлом? – спросила я. – Ты заблуждаешься,– я отпрянула, услышав столь безаппеляционный ответ. – Почему же ты так заботишься обо мне? – Потому что так бы поступил любой нормальный человек. Ты воспринимаешь моё беспокойство о тебе как проявление чувства любви. Но это не так, Макс. – Нет!– я вскрикнула, ещё секунда и слезы могли бы опять начать струиться, но этого не произошло, я была слишком зла. Да, именно злость начинала завладевать моим сердцем. – Я отвезу тебя. – Это всё? – Что ты ещё хотела услышать? – Уоррен стоял с лицом, не выражавшим ни единой эмоции. – Господи, а может ты трус?– ответа не последовало. – Ты ревнивый трус! – Что ты сказала?– страшным огоньком загорелись глаза, которые только что выражали абсолютное безразличие. – Уходи, Уоррен. Оставь меня в покое. Я была уверена, что он останется и не уедет без меня. Но он развернулся и быстрым шагом пошёл в сторону своей машины. Мне только оставалось стоять и молча смотреть ему в спину. Слеза медленно катилась по моей щеке. Он оставил меня! Ночью, на этом пляже, совершенно одну. А он ещё претендует на звание «нормальный» человек. Во мне смешалось сразу несколько чувств. Я чувствовала себя отвергнутой, брошенной и ненужной. Я достала телефон и набрала номер Нейтана.