Выбор, изменивший все

Они оказались в доме Инка «Нет, — подумал Оши, — на какое-то время это их дом» Звучало довольно странно, но и неправильным не казалось. — Итак, это мой любимый домик, — Инк отошел от него, повернувшись к собеседнику лицом и раскинув руки в сторону, счастливо улыбаясь. Насколько Ошибка мог догадаться, они находились в гостиной. Об этом свидетельствовало то, что здесь находились диван и телевизор, а также лестница и несколько дверей, которые были закрыты. — Я, конечно, рад, что теперь ты будешь делить этот дом со мной, но, — Инк неловко почесал пятно на щеке, все еще улыбаясь, — могу предложить тебе либо гостевую комнату, либо мы можем сделать новую. Глюк покачал головой. Нет, этот дом не был его. И делать здесь комнату… неправильно. По какой-то причине мысль о том, что здесь будет его комната, не радовала Эррора. Потому что это значило: он останется здесь навсегда. Эррор ничего такого не планировал, поэтому, поразмыслив, решил, что комнаты для гостей ему вполне хватит, ведь он и был гостем. — Показывай, где комната для гостей, — Оши принялся рассматривать стены, ожидая движений от Инка. — Ну, ты уверен, что не хоче-, — Инка прервали. — Нет, Инк, я уверен, что комната для гостей мне подойдет, — уверенно и твердо сказал Глюк, не давая Художнику закончить. Он правда не хочет свою комнату. — Хорошо, хорошо,— лицо Радужки слегка изменилось, но Оши понятия не имел, что это могло значить, — я понял, пошли, покажу, — Инк повернулся к нему спиной и пошел вверх по лестнице. Эррор спокойно пошел следом, чувствуя странную слабость в теле. Перила под рукой были удивительно гладкими и очень понравились Глюку. Инк спокойно прошел дальше, повернул направо и дошел до конца коридора. Одна дверь была справа от него, другая же была слева. Ошибка смотрел себе под ноги и даже не заметил, как Художник остановился. Именно из-за этого он случайно врезался в него, неприятно ударившись подбородком об затылок Радужки. От прикосновения по телу прошла неприятная волна глюков, но он быстро шагнул назад, сразу же прервав контакт. — Ай, больно,— Инк повернулся к нему, потирая затылок и недоуменно глядя на того. — Я, конечно, понимаю, что ты ненавидишь меня, но этот удар слишком слаб, чтобы убить, — слегка хихикнул Художник, продолжая потирать затылок. — Буду знать, в следующий раз ударю сильнее,— хищно улыбнулся Эррор, потирая ушибленный подбородок. Это столкновение было далеко не самым приятным в его жизни, учитывая то, что он сам был в этом виноват. Они вновь встретились взглядами и Инк тихо рассмеялся, думая о том, какая глупая ситуация вышла. Ошибка недоуменно посмотрел на того, не отрывая руки от подбородка, и слегка улыбнулся, прикрывая улыбку. — В общем, зеленая дверь,— он показал рукой справа от себя, — это моя комната, а салатовая,— он показал рукой слева от себя, — теперь твоя. Ошибка посмотрел сначала на одну дверь, потом на вторую. А потом еще раз. И еще раз. Двери совершенно не отличались друг от друга по цвету. — Они одинаковые,— как очевидный факт сказал Эррор, смотря на Инка взглядом «ты реально такой тупой?» — Не правда, они разные, — с нажимом сказал Инк, скрестив руки на груди и смотря на Эррора. — Инк, ты ослеп от тупости и не видишь, что они одинаковые? — Ошибка не собирался отступать, потому что двери были абсолютно идентичными. — Сам ты тупой, раз не различаешь цвета, — хмыкнул Радужка, довольный своим обзывательством. — Но они ОДИНАКОВЫЕ! — крикнул Эррор, закипая и жестикулируя руками, будто если он начнет кричать и махать руками, Инк поймет. — А я говорю — разные, — буркнул в ответ Художник, напоследок показав Разрушителю язык. В этом споре Инк не собирался уступать, продолжая настаивать на своем. Но посмотрев на Ошибку, понял, что тот тоже не собирается уступать. — Плевать, я устал, хочу лечь на нормальную кровать, — вскинул руками Ошибка и быстро зашел в дверь слева от себя. Открыв дверь, он увидел кровать и, подойдя, плюхнулся на нее, утыкаясь лицом в подушку. Инк глупо смотрел на него, моргая и не зная, что сказать. Ошибка, правда, выглядел уставшим, тревожить его не особо хотелось. Да и мало ли, вдруг тот решит завязать с ним драку после их небольшого спора. Тяжело вздохнув, Инк потер переносицу и понял, что сам тоже очень устал. Еще бы, пустота и правда вымотала его, словно из него высосали все соки жизни. — Ну тебя, — пробурчал себе под нос Художник, закрывая дверь и спускаясь в гостиную, чтоб прилечь на диван и хорошенько поспать. Казалось, минуту назад у него было еще много сил, но за одну секунду они куда-то испарились. Ноги казались каменными, но он всё же дошел до дивана, по дороге чуть не упав с лестницы. Инк сел на диван, не в состоянии больше двигаться. Усталость накатила огромной волной, и он прикрыл глаза будто бы на пару минут, чтоб собраться с силами и расстелить диван. Но ничего из этого он не сделал, а так и уснул сидя, закинув голову и руку на спинку дивана.

***

Проснулся Радужка от громкого звонка. Жмуря глаза и не желая отпускать сон, Художник нашарил в кармане телефон, потирая глаза рукой и беря трубку. — Инк на связи, — смотреть, кто звонил, Радужка не стал, надеясь на быстрый разговор, дабы дальше лечь спать. — Инки, утречко! — прозвучал радостный голос на другом конце провода. Радужка нахмурился, по какой-то причине его мозг отказывался узнавать голос. — Кто это? — Художник слегка размял плечи и решил все же лечь на диван, положив голову на ручку. — Боже, Инк, ты опять плохо спал? — Голос в трубке по-доброму засмеялся, — это Дрим. — Все же сжалились над ним. — Дрим, — Инк слегка завис, пытаясь вспомнить, что значит Дрим. — Ха-ха, Инки, это твой друг, Дрим, Хранитель снов, — Мечтатель вновь засмеялся, от него веяло теплом даже через телефон. Инк звучно ударил себя по лбу, вспомнив, наконец, кто такой Дрим. — Хахахха, — засмеялся Художник сам над собой, — прости, Дрим, ты же знаешь, каким по утрам я бываю, — весело сказал Чернильница, улыбаясь. Ему нравились звонки Дрима, ему нравилось, что его друг будил его звонками. Даже если он не видел его, один лишь разговор с ним заряжал его энергией и своеобразным теплом. Да, именно теплом, как если бы солнечные лучи можно было попробовать на вкус. — Конечно же, знаю, — спокойно произнес Мечтатель. — Подожди, если ты позвонил мне, — он приоткрыл глаза, мельком глянув на часы на тумбочке. Цифры приятного персикового цвета сообщили ему, что сейчас уже было 12 утра. — Ого, уже 12 часов, черт, — Инк проморгался, обратно приняв сидячее положение. И тут же об этом пожалел: ночь, проведенная сидя на диване, сказывалась на нем и теперь все тело ныло и болело. — Ох, черт, я заснул на диване и, кажется, мое тело было против этого, — он вслух прокомментировал свое состояние, как бы жалуясь Дриму. — Инк, ну сколько раз я тебе говорил, чтобы как бы ты не уставал, ты должен дойти до кровати, — иногда Инку казалось, что Мечтатель был его мамой. Не то что б он особо понимал, каково иметь мать, но если бы она у него была, определенно была бы как Дрим. — Ну, Дрииим, я помню, я вчера и дошел до нее, но там заснул Эррор, а в комнате для гостей красные обои, а ты знаешь, как они мне не нравятся, — Бубнил Инк, разминая шею и плечи. Боль медленно, но верно становилась сильнее. Дрим был прав в том, что ему нужно спать на кровати. — Это не повод ложит… стоп, что? — Хранитель удивленно спросил, осознавая, что именно сказал Инк. — А, ага, да… так вышло, — Художник неловко почесал пятно на щеке, чувствуя, что сейчас его будут отчитывать. — Инк, я, конечно, все понимаю, ты хочешь с ним подружиться, я рад, все дела, но, — Дрим медленно начинал злиться и Чернильница не мог его винить. Сверху послышался шорох и Инк посмотрел на лестницу, увидев, что сверху стоит Оши. Он слегка улыбнулся ему, помахав рукой. — Инк! ты меня слушаешь?! — громкий голос из динамика позвал его, и Инк дернулся от неожиданности, скривившись и переводя взгляд в потолок, откинувшись на спинку. -…Нет? — после затянувшегося молчания ответил Художник. — Как обычно, — тяжело вздохнул Дрим, — в общем, будь аккуратней, все равно твое решение не изменить, — Мечтатель все же сменил гнев на милость, слегка улыбаясь. Инк слышал, как Мечтатель улыбнулся, и улыбка невольно расцвела на его лице. — Конечно,мам, — Художник усмехнулся, помня, как Дриму не нравится, когда его так зовут. — ДолГо мНе еЩе набЛюдАть? — резкий голос отвлек его от сладкой неги, в которой он пребывал, каждый раз разговаривая с Дримом. — Инки, ты самый непослушный мой ребенок, — сказал задорно голос в телефоне и Инк громко рассмеялся, все еще смотря на Эррора. Мечтатель редко шутил на подобную тему, а значит, у него было хорошее настроение. — Ладно, мам, мне нужно идти, позвоню потом, — Художник продолжал смотреть на Эррора, наблюдая за тем, как тот облокотился на перила, будто заснул стоя. — Блу лучший ребенок, пока-пока, — Дрим захихикал, сбросив трубку. Инк вымучено простонал, потому что, нет, он был лучшим ребенком. Дрим не мог так говорить ему, просто не имел права. Но он сделал это. — Утречко, Оши, — Инк вернул улыбку на лицо, опять помахав Ошибке. Тот приоткрыл глаза и отошел от перил, начиная спускаться по лестнице. — Как жаль, что я был уставшим, а потому не воспользовался шансом и не убил тебя, пока ты спал, — Эррор состроил грустное лицо и пожал плечами, как бы говоря, что действительно сожалеет об этом. — Ты не можешь убить меня в моем доме, это против правил, — нахмурился Инк, совершенно не воспринимая слова Оши всерьез, и направился в коричневую дверь, которая вела на кухню. Эррор по странному порыву пошел за ним, будто так и надо. — Какие еще правила? Нет никаких правил, что ты придумываешь, — недовольно проговорил Оши, заходя следом, как он понял, на кухню. — Ты забыл? Сам же подписывал договор, что мы не можем атаковать друг друга в наших домах, — продолжал говорить о своем Чернильница, подходя к шкафчику и выдвигая ящичек, что-то доставая. — Мне зеленый чай, без сахара, — проговорил Глюк, садясь за стол и наблюдая за Инком, — и повторюсь: никакого договора не было, ты это придумал. Инк кивнул, поднимая руку, дабы достать чашки, но лишь зашипел, опуская ее обратно. Рука отказывалась подниматься: поднять кисть выше плеча у него не выходило. Художник вспомнил все причитания Дрима, потому что он знал, что это из-за того, что он спал на диване, причем сидя. Левой рукой Инк попытался размять кости и нормально пошевелить правой рукой, но она все еще отказывалась нормально пониматься. — Что с тобой? — Эррор странно покосился на него, не понимая, что за сцена открылась перед ним. Он все еще находился в сонном состоянии и мозг соображал медленнее. — Уснул, сидя на диване, — тихо и недовольно пробормотал Художник, который в мыслях клялся больше никогда не спать там. Как и во все прошлые разы. — Какой же ты проблемный, — недовольно прорычал Оши, вставая со стула, — сядь. Чернильница не успел возмутиться насчет того, что он "проблемный", как удивленно обернулся, смотря на Ошибку. Тот стоял, положив одну руку на спинку, взглядом указывая на стул. — Если ты и правда решил убить меня, пока я не могу драться, то я расстроюсь, — Художник все же решил сесть, странно косясь на Ошибку. Щеки Эррора покрылись легким румянцем, и он не удержался и стукнул кулаком по голове Инка, отчего сам же и получил отдачу в виде ошибок, пробежавших по его телу — Ауч, блин, у меня и так все болит, — простонал Инк, потирая голову, — почему ты все время бьешь меня по голове? — Надеюсь, что мозги встанут на место, но, видимо, вставать на место нечему, — злобно ответил Ошибка, мысленно коря себя за то, что вообще решил помочь этому идиоту. Инк слегка рассмеялся, по какой-то причине совсем не злясь на Эррора. Ему нравилось, что Ошибка шутил, пусть и над ним. Главным было то, что Оши смешно. — Итак, сними перчатки и положи их на стол, — спокойно сказал Глюк, выжидающе смотря на Инка. Тот пожал плечами, от чего болезненно простонал, ведь с каждым движением все болело лишь сильнее. — Идиот, не шевелись, — прорычал Глючный, наблюдая за тем, как Художник снял перчатки и положил их на стол. Радужка абсолютно не понимал, что собрался делать Эррор. Тот наклонился через Инка, дабы достать перчатки со стола и по телу Радужки пробежались мурашки, когда он почувствовал, как близко был Оши, пусть и на пару секунд. Щеки запылали, и Инк был благодарен всем Создателям, что Ошибка стоял сзади него и не видел его лица. Эррор принялся надевать перчатки, которые, к сожалению, были без пальцев, как заметил на руке надпись. Красивыми и витиеватыми буквами надпись на его ладони гласила «Инк». Почему-то это вызвало у Оши приятное и волнительное чувство, которое долго не продержалось, потому что зацикливаться на ней Ошибка не собирался. Натянув перчатки, он приказал Инку заткнуться, на что тот воскликнул, что он, давным-давно молчит. Оши положил руки тому на плечи, нажимом заставляя Художника откинуться на спинку, и сказал тому расслабиться. Он не был профессиональным массажистом или чем-то вроде того, но базовые знания и умения у него были. Он медленно провел по плечам вниз, к локтям, и обратно вверх, призывая Инка этим жестом расслабиться. Художник хотел было открыть рот и что-то сказать, но Эррор мигом пресек эту попытку, болезненно сжав плечи. — Я сказал молчать, — напомнил тому Оши, разжимая болезненную хватку на плечах. Художник послушно закрыл рот, решив, что разговор не стоит боли. Было… приятно. Нет, даже не так, было хорошо. Радужка сидел, облокотившись на спинку стула и прикрыв глазницы. Эррор волшебными движениями массировал ему плечи и Художник подумал о том, что за такой массаж он разрешит Оши уничтожить пару вселенных. Да даже его самого. Тепло от прикосновений медленно разливалось по плечам, поднималось по шеи, которую так же массировал Эррор, опускалось вдоль позвоночника и наполняло всего его. От наслаждения Художник издал томный вздох, совершенно не замечая этого, приятно расслабившись на стуле. Хотелось выть от удовольствия, но эти порывы Инк разумно сдерживал, понимая, что его стоны Ошибка явно не оценит. Эррор что-то тихо буркнул сам себе и даже если бы Радужка находился достаточно близко, чтобы услышать, он бы не разобрал, что сказал Оши, потому что таял от блаженства. Приятные ощущения длились недолго, но Инку казалось, что вечно. Художник расслабился, даже начал погружаться обратно в сон, как руки с его плеч исчезли и Инк разочарованно застонал, совсем этого не осознавая. — Хватит с тебя, — прозвучал голос сзади, но Инку показалось, что говорили сквозь толщу воды, однако суть он уловил. — Эх, это было великолепно, — проговорил расстроенным голосом Радужка, открывая глаза и видя, что его перчатки опять лежат на столе. Он взял их, надевая. В голове проскользнула мысль о том, что минуту назад эти перчатки были на Оши, и они даже были еще теплыми. — А теперь встань с моего стула и сделай мне гребаный чай, — прорычал Оши сзади и Художник даже не понял, как встал и подошел обратно к шкафчикам. Он повел плечами, понимая, что боль исчезла, в том числе и со спины. Инк никогда бы не подумал, что Оши умеет делать нечто подобное. — Спасибо, мне намного лучше, — проговорил тихо Инк, но Ошибка мог его слышать. Шея Чернильницы покрылась небольшими пятнами румянца и, благо, на нем был шарф, и этого не было видно, потому что Эррору не нужно было это видеть. — Да-да, мне насрать, делай уже чай, — раздраженно проговорил Эррор, искоса поглядывая на Инка и видя, что двигаться тому более не больно. — Слушай, у меня еще ноги болят... Ты, случаем-, — договорить Художнику в который раз не дали, перебив. — Нет, — строго ответил Оши, не собираясь делать массаж ног Инку. — Грубо, — пробурчал себе под нос Инк, включая электрический чайник и насыпая себе в кружку кофе. Не так уж и хотелось.