Чужая душа - совсем не темный лес

Любовь — самое прекрасное чувство на земле, когда она взаимна. А это было начало конца... *** У окна старой лачуги сидела совсем молодая девушка, с виду ей едва исполнилось восемнадцать. У нее были тусклые, безжизненные волосы и некрасивое бледное лицо с грубыми чертами. Глаза у нее были тёмными и тоже какими-то тусклыми, безжизненными, а на лице отсутствовало какое-либо выражение. Девушку звали Меропа. Меропа Мракс. Похоже любые человеческие чувства умерли в ней вместе с ее матерью, а это случилось давно. Отец ее, Марволо Мракс, был известен своей неуравновешенностью и жестокостью, а также фантастической гордыней. Дочь и жену он любил значительно меньше, чем пару фамильных драгоценностей (медальон и кольцо) и, кажется, и вовсе женился лишь для продолжения чистокровного рода, берущего свое начало от самого Салазара Слизерина. Подвергая унижению единственную дочку, Марволо получал мрачное удовлетворение. Также у Меропы был брат, Морфин. Он был очень похож на своего отца, как характером, так и внешностью, разве что был немного выше. У Морфина были густые волосы, такие грязные, что не было никакой возможности определить их цвет, а во рту давно не хватало нескольких зубов. Он никогда нигде не учился, однако был неплохим магом, хотя его гордыня значительно превышала его магические способности. Он, как и отец, не проработал в своей жизни ни одного дня, а наследство некогда богатой семьи Мраксов было давно промотано. Самым большим наслаждением Морфина, как и его отца, было словесно и физически издеваться над своей тихой сестрой, которую он всегда считал почти сквибом. Многие годы девушка была в доме в качестве прислуги или домового эльфа, а упражняться в магии у нее с детства не оставалось времени. *** В этот знойный день Меропа Мракс безжизненно сгорбившись сидела у окна. Время, когда отец и брат спали в углу пьяным сном, было лучшим для Меропы. С улицы послышался шум копыт, впрочем это не заинтересовало Меропу. Мимо их лачуги проходила одна из небольших каменных дорог к Литтл-Хэнглтону, однако их дом обычно не замечали. Стены дома давно заросли мхом, черепица осыпалась, и местами через дыры прогля­дывали стропила. Вокруг росла крапива, такая высо­кая, что доставала до крошечных окошек с грязными стеклами. Возможно, причиной был еще и был дурной нрав хозяина, а для смелых новичков вполне хватало приколотой к двери змеи. Тем не менее кто-то постучал в дверь. Девушка, подпрыгнув, поспешно рванула к почти прогнившей двери, с опаской покосившись на спящих и обогнув гору каких-то тряпок, которые, видимо, служили ей одеждой. Визит был неожиданным, так как никаких гостей в доме Мраксов не бывало. Открыв дверь девушка потеряла дар речи, хотя речь ее и так никогда не была слишком разнообразна. На пороге стоял высокий юноша, он был весьма хорош собой. Кроме темных глаз и идеально причесанных черных волос юноша имел аристократическую осанку и тонкие черты лица. В этом лице не было тепла, однако сейчас это мало волновало бедную Меропу, которая как завороженная смотрела на своего внезапного гостя. А между тем юноша уже явно пожалел о своем смелом поступке. С нескрываемым презрением он смотрел на открывшую ему девушку. По всей видимости, лишь крайняя необходимость могла заставить юношу заговорить. Преодолев явное отвращение, Том Реддл сказал как можно вежливее, стараясь не глядеть на лачугу и открывшую ему девушку : — Будьте любезны, напоите моего коня. До города еще далеко, а он совсем выбился из сил.— конец фразы Том договорил немного неуверенно, как будто смелость его постепенно покидала. Девушка даже не шелохнулась и все так же продолжала глядеть на гостя. Он, похоже, в свою очередь решил, что девушка его плохо понимает, потому что повторил свою просьбу медленнее, отчетливо проговорив каждое слово. Но нет, опять никакой реакции, лишь только в углу лачуги во сне что-то недовольно прошипел на парселтанге Морфин. Немного озадаченный Том Реддл ушел ни с чем, не решившись оставаться около дома дольше. *** Прошло лето. С того памятного дня жизнь бедной Меропы изменилась раз и навсегда. Каждый день она вставала только затем, чтобы поскорее сесть у окна и, по возможности, целый день выглядывать на дорогу. Марволо Мракс, конечно, не заметил перемен в душе у дочери, однако приходил в бешенство от ее безделья. Грязи в всегда грязной лачуге прибавилось, а всегда невкусные завтраки и ужины стали просто невыносимы. Однако девушку это волновало мало, казалось, что она вынашивает какой-то план. Каждый раз, услышав шум копыт, Меропа буквально прилипала к окну и с жадностью провожала глазами красивого магла, который в последнее время все чаще стал проезжать мимо с местной красавицей Сесилией. У девушки были длинные белые волосы, голубые глаза, похожие на две незабудки, а ее серебристый смех в разговорах с Томом часто долетал до ушей Меропы, которая, вероятно, в своей жизни не смеялась никогда. *** В один погожий день Меропа, услышав шум копыт, привычно прильнула к окну. К ее удивлению, Том Реддл в этот раз ехал один. На нем было надето пальто из настоящего английского сукна, выгодно подчеркивающее аристократическую фигуру, и элегантные ботинки. Девушка, прерывисто вздохнув, распахнула окно. Внезапно она почувствовала чью-то руку, крепко сдавившую ей горло. — Заглядываешься на магла, паршивая сквибка? - проревел Морфин Мракс, для верности несколько раз встряхнув свою сестру. — Я покажу тебе как предавать чистоту крови! Думаешь я не видел, что ты все лето заглядываешься на этого магла ? - еще пуще заорал Морфин и выхватил волшебную палочку. Грубо отшвырнув сестру, давно потерявшую сознание, Морфин выскочил на улицу. *** На улице что-то громко хлопнуло. Марвало Мракс поспешно рванул к двери и распахнул ее. С улицы послышались сердитые голоса, кто-то зашел в дом. Меропа стояла рядом с закопченной до чер­ноты печкой, на которой что-то кипело в горшке, и передвигала какие-то жалкие горшки и сковородки на полке. — Доброе утро, - сказал вошедший, явно обращаясь к ней. Меропа лишь испуганно глянула на отца и, повернувшись ко всем спиной, снова принялась пе­реставлять горшки на полке. — Ну, мистер Мракс, - сказал незваный гость, который был явно из Министерства магии, — не будем ходить вокруг да около. У нас есть причины пред­полагать, что ваш сын Морфин совер­шил волшебство в присутствии магла. Что-то оглушительно грохнуло — это Меропа уронила глиняный горшок. — А ну подбери! - завопил на нее Мракс. — Пра­вильно, хватай прямо лапами с пола, как последнее магловское отродье! Зачем у тебя волшебная палоч­ка, бестолочь неповоротливая? — Мистер Мракс, прошу вас! - воскликнул по­раженный гость. Меропа, уже успевшая поднять горшок, пошла красными пятнами и снова выронила его, трясущей­ся рукой вытащила из кармана волшебную палочку, направила на горшок и чуть слышно скороговор­кой пролепетала заклинание, от которого горшок полетел через всю комнату, ударился в противопо­ложную стену и раскололся надвое. Морфин залился безумным смехом, а Мракс за­визжал: — Почини его, дылда безмозглая, почини сей­час же! Меропа, спотыкаясь, кинулась через всю комнату к осколкам, но гость опередил ее. Он взмахнул вол­шебной палочкой и твердым голосом произнес: — Репаро! Горшок мгновенно стал целым. А Мракс принялся издеваться над дочерью: — Твое счастье, что подвернулся добрый дядя из Министерства! Может, я и совсем тебя сбуду с рук, может, он не побрезгует женушкой из сквибов по­ганых... Ни на кого не глядя, не поблагодарив, Ме­ропа подобрала горшок и дрожащими руками сно­ва поставила на полку. Потом замерла, прижавшись спиной к стене между замызганным окном и печкой, как будто больше всего на свете ей сейчас хотелось пройти сквозь камень и исчезнуть. — Мистер Мракс, - снова начал пришедший, — как я уже сказал, цель моего визита... — Я и с первого раза хорошо расслышал! - окры­сился Мракс. — И что мне с этого? Морфин проучил вонючего магла, проучил за дело... Мор­фин снова зашелся хохотом. — Проучил маленько распоясавшегося магла, это что теперь, преступ­ление? — Да, — сказал гость. — Боюсь, что так. Через несколько минут через открытое окно до них донеслось звяканье сбруи, конский топот и гром­кие веселые голоса. Мракс застыл на месте, прислуши­ваясь, с расширенными глазами. Морфин зашипел и с кровожадным выражением повернулся, на звук и Меропа подняла голову, лицо у нее было совершенно белое. — Боже, просто смотреть больно на эту лачугу! - послышался звонкий женский голос; он звучал так отчетливо, как будто девушка стояла в комнате. — Неужели твой отец не может распорядиться, чтобы ее снесли, Том? — Она нам не принадлежит, - ответил голос мо­лодого человека. — На той стороне долины все наше, но этот дом принадлежит старому бездельнику по имени Мракс и его детям. Сын абсолютно ненор­мальный, послушала бы ты, что о нем рассказыва­ют в деревне... Девушка рассмеялась. Звяканье и топот станови­лись все громче, все ближе. Морфин приподнялся, словно хотел выбраться из кресла. — Сиди на месте, - предостерегающе произнес его отец на змеином языке. — Том, - снова раздался голос девушки, на этот раз совсем рядом; очевидно, всадники приблизи­лись к дому. — Может быть, я ошибаюсь, но, по-мо­ему, там кто-то прибил к двери змею? — Так и есть! - воскликнул мужской го­лос. — Это, должно быть, сын, я тебе говорил, что он не в себе. Не смотри туда, Сесилия, любимая. Звон и топот снова начали стихать. — «Любимая», - прошептал Морфин на змеи­ном языке, глядя на сестру. — Слышишь, он назвал ее «любимая». Все равно он не будет твоим. Меропа побелела как полотно. — Что такое? - сурово спросил Мракс, тоже на змеином языке, переводя взгляд с сына на дочь и об­ратно. — Что ты сказал, Морфин? — Она заглядывается на этого магла, - про­шипел Морфин, злобно уставившись на сестру, вид у которой теперь был испуганный. — Вечно торчит у окна, когда он проезжает мимо, пялится на него! А нынче ночью... Меропа умоляюще замотала головой, но Морфин безжалостно продолжал: — Высунулась в окошко, все поджидала, когда он поедет домой, так, что ли? — Высунулась в окошко посмотреть на магла? — тихо переспросил Мракс. Все трое как будто позабыли про гостя, кото­рый смотрел на них озадаченно и раздраженно — он ничего не мог разобрать в этих шипящих и скре­жещущих звуках. — Это правда? — страшным голосом спросил Мракс, делая шаг или два к насмерть перепуганной девушке. — Моя дочь, чистокровная волшебница из потомков Салазара Слизерина по прямой линии, мечтает о мерзком грязном магле? Меропа отчаянно затрясла головой, вжимаясь в стену. Говорить она, похоже, не могла. — Ну да я его достал, отец! - хрипло засмеял­ся Морфин. — Подловил, когда он проезжал мимо. Не такой-то он был красавчик, как покрылся сы­пью с ног до головы, а, Меропа? —Ах ты, гнусная бездарь, сквиб несчастная, во­нючая осквернителъница крови! - заревел Мракс, окончательно потеряв контроль над собой, и схва­тил дочь за горло. — Не смейте! Чиновник поднял волшебную палочку и выкрикнул: — Релашио! Мракса отбросило назад, он налетел на стул и шлепнулся навзничь. Разъяренный Морфин с ревом выскочил из кресла и кинулся на волшебника, размахи­вая своим окровавленным ножом и беспорядочно выстреливая заклятиями из волшебной палочки. Гость бросился наутек. *** За ранение начальника Группы обеспечения магического правопорядка Боба Огдена и других сотрудников Министерства магии, Марволо Мракс был приговорен к шести месяцам заключения в Азкабане, его сына, Морфина Мракса, приговорили на три года за нападение на магла и оказание сопротивления при аресте. Впервые за восемнадцать лет Меропа Мракс была полностью свободна, а магические способности наследницы Салазара проявились и раскрылись в полной мере. И она горячо принялась за дело, побуждаемая новым, доселе незнакомым ей чувством... Через месяц крепкая и, несомненно, действующая, Амортенция была готова.