Нет проблем

Леви. После того, что произошло в школьном туалете, я поплёлся домой, наплевав на пальто, что всё ещё находилось в школьной прачечной. В голове было пусто, и будто каждый шаг отдавался в ней громким гулом, гляди, прокатится перекати-поле. Раздражённый всем на свете, особенно гадской болью в области паха из-за грёбанной эрекции, что не до сих пор не ослабла ни на йоту, я всем телом навалился на дверь своей квартиры. Но эта сука только противно скрипнула, оказавшись закрытой. Дома никого, а ключи я с собой не взял. Бесполезно колоча в дверь, я проклинал всё, на чём только свет стоит. Под конец, хорошенько пнув её, уселся рядом и стал ждать возвращения Жана, своего сожителя, ведь вдвоём снимать жильё дешевле. Жан вечно где-то ошивается, часто не ночуя дома, мне так даже спокойней. Не переношу этого типа. Он старше меня на несколько лет и учится в колледже неподалёку отсюда. Сегодня утром он отходил от недавней пьянки и пропустил пары, в следствии пообещав закрыть за мной дверь. Тогда-то я и лажанулся, забыв ключи от ненадобности. В раздумьях я не заметил, как пролетели пару часов, и прикимарил. Проснулся, когда было уже семь вечера, и решил позвонить Жану. Гудки тянулись мучительно долго, пока на том конце не раздался слегка пьяный голос: - Да? - Где тебя носит, сука?! - Это кто? - Конь в пальто! - на самом деле без пальто, но это сейчас не важно. - А, Леви, ты? - Повторяюсь… Где тебя носит, мразь?! - Я в клубе. - В каком нафиг клубе? Мне нужны ключи от дома. Когда вернёшься? - Думаю, денька через три, не меньше. Остановился в гостях у друзей. До города часа четыре езды. Если пропустить все маты и оскорбления в адрес этой лошадиной морды, то можно считать разговор законченным. Раздражённый, уставший, уже благо не возбуждённый, заболевший и сонный, я поплёлся по улицам города, пытаясь найти лавочку поуютней. Но попадались лишь обосранные голубями или облюбованные другими скитальцами как и я. Сырость, слякоть, я без пальто. Жутко холодно. Тело ломит. Я прилёг на железную лавочку в парке и уснул. Эрен. Сейчас я сижу дома. Сижу и рыдаю, хлюпая носом, что совсем перестал дышать. Жалкое зрелище… На часах два ночи, а я доедаю третью шоколадку, запивая её тёплым молоком, пытаясь утихомирить разбушевавшиеся мысли, что не дают покоя. Я вспоминаю его прикосновения, горячее дыхание, губы на моём теле и по всему существу проходит волна мурашек, будто оживляя чувства, возрождая их из пепла, в который я так старательно пытался их превратить, чтобы не думать, не вспоминать. Я не хочу вспоминать. Его слова особенно. Мне противно и хорошо одновременно. Меня оскорбили, осквернили, чуть не изнасиловали, а омега внутри ликует, восторгается, просит повторения и, желательно, с продолжением. От этого становится противно в двойне. Ведь… руки были такими тёплыми, нежными, как и его голос. Поцелуи влажные, заставляющие трепетать, а движения аккуратными и по-своему изящными. Он мог сделать со мной всё, что душе угодно, ведь сопротивляться я не мог… Но при этом не сделал. Он просто ушёл. Ушёл без единого слова. Это одна сторона медали. Но вот что-то во мне хотело узнать, зачем он это делал. С какой целью? Ведь не мог же он действовать чисто на инстинктах? Нет. Он точно всё знает. Прямо как и я. Всё то, что от нас скрывают. Всю суть этого порочного мира. И от этого становилось приятно, это сладостный вкус предвкушения. Хотелось расспросить у него всё в подробностях. Как, когда, при каких обстоятельствах он это узнал. Но в то же время предательское желание запрятаться в уголок и больше никогда из него не вылезать не оставалось без моего внимания и расценивалось как весьма привлекательный вариант дальнейшего развития событий. Не заметив, как покончил с шоколадками и перешёл на конфеты, я всё глубже уходил в раздумья, пока оттуда меня не выдернул чёртов дверной звонок. Он соловьиной трелью раздался по дому и стих. Сказать, что мне стало страшно – ничего не сказать. Сейчас четыре ночи! Я медленно сполз с кровати, пересёк коридор и захватил сковородку, что лежала на кухне. Мне же нужно оружие в случае чего! Подходя к двери, я немного расслабился, решив, что моему воспалённому сознанию просто послышалось или названный гость ушёл. Но нет. Из динамиков вновь стал надрываться соловей, а я, испугавшись, выронил сковородку из рук, на что та поцеловалась с моей бедной ногой и с грохотом ударилась об пол. Я, исполняя ритуальную песнь и протанцевав древний танец поклонения богам, ну или просто поскакав с шипением от боли, взглянул в дверной глазок. На сколь же велико было моё удивление, когда я увидел там его. Мокрого, потрёпанного и обессиленного школьного горе-насильника. В четыре ночи, ага, щас! Конечно! Под моей дверью. Где скрытые камеры, куда помахать ручкой?! Это же точно розыгрыш. Ну или сон на худой конец. Он стоял, облокотившись плечом об стенку рядом с дверью, и выглядел слишком уставшим. Так же как и был: в белой (уже когда-то белой) рубашке и чёрных брюках. Я не почувствовал страх. И это меня насторожило. Я захотел его впустить. И это меня напугало. Но здравый рассудок ещё не окончательно покинул мою бедную голову, и было решено дать от ворот поворот этому нахалу. Что он вообще здесь забыл?! Щёлкнул замок, повернулась ручка и дверь с еле слышным скрипом отварилась. Горе насильник отлип от стены и встал напротив меня. Голова опущена, взгляд не поднимает, молчит. - Слушай, не знаю что тебе от меня надо, но попрошу ретироваться отсюда, пока я не вызвал полицию, - начал было я, но эта туша начала опасливо качаться и грозила грохнуться, что, собственно говоря и сделала. Парень бессознательно упал прямо на меня и приштамповал к полу. Я было хотел заорать, что меня насилуют, но вовремя осознал всю ничтожность ситуации… Леви. Пробуждение было паршивым. Нос не дышал, голова болела как от похмелья, а тело ломило. Благо, проснулся я не на лавочке в парке. С начала в голову закрался вариант со сном, мол, причудилось, с кем не бывает, но лежал я не на своей кровати и даже не в своей квартире. Это было совершенно не знакомое мне помещение со стенами, окрашенными в нежно-персиковый цвет, тёмно-персиковыми шторами и ковром в виде персика. Постельное бельё, кстати, тоже украшал принт из этого фрукта. Чёрт. Кажется, я попал в дом к какому-нибудь персиковому маньяку. Он заставит меня жрать персики круглыми сутками, откормит, а потом подрумянит в печке и сожрёт, заедая персиком. Бр-р-р. - Вы есть будете? – спросил незнакомый голос. Я подскочил от неожиданности и резко обернулся. Какого же было моё удивление, когда на пороге я заметил вчерашнего котёнка. Ух… Вспомнив всё в деталях, я почувствовал как лицо заливается краской. Пошлые стоны этого пацанёнка, его движения бёдрами и податливость тела. Мои чёртовы руки и губы, что так упорно ласкали его. Мне захотелось провалиться сквозь землю, только бы не встречаться со взглядом пронзительно зелёных глаз, полных отвращения и… страха. Убейся об стену трижды, Леви Аккерман! - П-прости, - выдавил из себя, потупив взгляд. - Что? - пацанёнок был явно слегка ошарашен. - Прости меня, пожалуйста, котёнок, - как же мне нравится его так называть. - С чего это? – он безразлично хмыкнул. - У меня был жар и… Я был не в себе, ясно? Ты просто появился не в то время, не в том месте. - Мне пофиг, серьёзно. Плевать я хотел на твои извинения. - Киса, не злись, - самая тупая попытка вымолить прощение. - Ты даже представить себе не можешь, как паршиво я себя чувствовал после всего этого! - всё, его понесло. Готовься, Леви, тебе крышка, - Тебе и невдомёк, каково это быть чуть не изнасилованным каким-то левым альфой в школьном туалете. И всё из-за чего? Появился не в то время, не в том месте! Ах, успокоил, спасибо, сударь! На этом можно было и разойтись, правда, в четыре часа ночи ты беспричинно завалился ко мне в дом и грохнулся в обморок, прижав к полу! А после пришлось тащить твоё чёртово тело сюда, хотя желание вышвырнуть тебя на улицу и побить сковородкой тоже было велико, а теперь из-за твоих дебильных выходок моя омега скачет как пасхальный кролик и желает, чтоб её выебали! Вот только мне этого не хочется, понимаешь, не хочется! Поэтому жри и выметайся из моего дома, козёл! – зеленоглазый давно уже перешёл на дикий ор и просто пыхтел от злости, обильно жестикулируя. Замечание про омегу вогнало меня ещё в большую краску и заставило подавиться воздухом. Паренёк знал про омег и альф. Он знал про секс. Он знал про всё. Вау. - Стой, погоди. Ты сказал, что ты омега, а я альфа. Откуда такая информация? - Совсем ушибленный? - он смотрел на меня как на придурка, – То есть омега бы стал насиловать омегу? Так ты думаешь? - Нет, совсем нет. Как ты узнал про… всё? - Течка, гон, секс? Легко и просто. Не колю инъекции. С августа. Ты, видимо тоже. - Да, с восьмого класса. Это, - я не мог подобрать слова, чтобы описать свой восторг. Вот он - человек, который поймёт меня! - круто. - Спасибо конечно, но это не изменяет того факта, что ты козёл, скотина и моральный урод, который чуть не забрал мою девственность! Я был прав. Он действительно чертовски сильно напоминает котика. - Не лыбься так, урод! - очень острого на язык котика, если такие вообще бывают, ну, или этот особенный. - Мяукни. - Что?! - Ничего.

***

Ели мы в жутко угнетающей тишине, что грозилась буквально раздавить своей неловкостью. - Почему комната, в которой я проснулся была такой… персикообразной? – я решил попытать удачу и поговорить с кисой. - Это папины заскоки. Он дизайнер и решил сделать каждую гостевую комнату в стиле какого-нибудь фрукта. У нас есть ещё яблочная и грушевая, если тебе интересно, - голос был спокойным и успокаивающим, поэтому я с удовольствием слушал парнишу. - Это потрясающе, - я искренне улыбнулся. - Возможно, - ответил он холодно и неохотно. Наша трапеза так и прошла в молчании. Мне стоило спросить его об этом раньше, но… - Слушай, - он поднял на меня свои очаровательные глаза. – Можно я переночую у тебя пару дней… Ты ничего такого не подумай, просто мой сожитель умотал за город, не оставив мне ключей и пока он не вернётся – я бездомный, а с твоими родителями договорюсь, честно, - пытался смотреть умоляюще. - Не смотри на меня как уличная дворняжка, - он был зол, это плохо, - родителей дома не будет до понедельника. Если хочешь остаться, тебе придётся следовать правилам. - Всё что угодно! – взмолился я. - Ты не станешь приставать ко мне, задавать вопросы и пытаться всячески контактировать, - кивок. – Будешь сидеть в персиковой комнате и не высовываться, - кивок. – Чистые полотенца в шкафчике над раковиной, там же и новая зубная щётка, - кивок. – В десять отбой. Нехотя, но я согласился. Заслужил. Эрен. Снаружи я был спокоен. Очень спокоен. Слишком спокоен для того, что творилось под этой оболочкой безмятежности и непоколебимости. Во мне бушевал целый торнадо разнообразных эмоций и чувств, что так и наровились вырваться наружу, подобно цунами, и затопить всё живое в зоне досягаемости. Я прикрикнул один раз и сразу понял, что сболтнул лишнего. Надо держать себя в узде, как бы странно это не звучало. Сейчас мой насильник моется в ванной, и я совершенно перестал понимать, что творится вокруг. Это слишком быстро и ненормально. Это неправильно, в конце концов! Зачем так поступил, я не знал, но странное чувство правильности происходящего заставляло сидеть на попе ровно, покорно сложив лапки, и не дёргаться. Моя омега сама впустила в дом этого альфу, она сама накормила его и сама разрешила остаться. Глупо, но факт, омеги беспомощны перед своей кроткой натурой и покровительственным влиянием альф. Даже обидно как-то. Я слышал, как выключился душ, как гремела зубная щётка, когда её ставили в стаканчик, как щёлкнул замок, и открылась дверь. В коридор вышел горе-насильник. В одном чёртовом полотенце. В этом куске хлопка! Мой обезумевший мозг воспринимал всё слишком… пошло. Вода стекала с его волос, падая на грудь и оставляя мокрую дорожку, скользя по рельефному прессу, скрываясь ниже пояса, обзору мешало полотенце, что было абсолютно лишней деталью его прикида. Он провёл пятернёй по мокрым волосам со вздохом облегчения и блаженства. Наклонил голову, выставляя напоказ незаконно соблазнительную шею. Это вообще нормально так думать? Даже если нет, мне пофиг. В голове вспыхнули образы из разряда восемнадцать плюс, а ведь мне даже шестнадцать не исполнилось. Я снизу, он плавно разводит мои ноги, целует внутреннюю часть бедра поднимаясь всё выше и подбираясь к ягодицам. Раздвигает их и приближается, обдавая горячим дыханием, касаясь носом, что вызывает приятную щекотку. Он обводит языком вокруг ануса и несмело толкается им в него, вводя кончик. Высовывает и снова начинает постепенно входить в мою дырочку, обильно выделяя слюну, ускоряет темп. Я стону и выгибаюсь навстречу его языку, он рычит и, высунув его, переворачивает меня раком, расстёгивает пряжку на ремне… Из забытья меня выводит его кашель, гулким эхом раздающийся по дому. Он болен и я знаю это. - Я могу сделать чай с ромашкой, хочешь? - когда это я успел стать заботливой жёнушкой? - Если тебе не трудно, - улыбка тронула его губы, и сердце предательски ёкнуло.