***
Я взяла из рук Мидории очередную кружку с холодной водой и сунула туда ладонь, морщась от неприятных ощущений. Одновременно с этим холодящая влага помогла мне чуть-чуть расслабиться, но ужасно неприятно пощипывающая ладонь не давала мне вздохнуть спокойно. Я вытащила руку из быстро нагревшейся воды, оглядывая масштаб повреждений. На внутренней стороне ладони отчётливо проступал ярко-красный ожог, и рисунок на нём был соответствующий. Такое точно ни с чем не спутать, особенно если знаешь, кем является твой братец. — Что это? — спросил Мидория, с интересом рассматривая причудливый ожог на моей ладони. — Чешуя, — поморщилась я, махнув рукой. — Не обращай внимания, оно скоро пройдёт. У меня… очень хорошая регенерация. Но она работает через раз. — Кстати, — Мидория отхлебнул чая из кружки и щёлкнул пальцами. — Какая у тебя причуда? — О, — я поморщилась, бултыхая холодную воду в кружке. — Не самая лучшая. Конечно, не самая плохая, но я жалею, что вообще родилась с ней. Мне было бы куда проще, не будь у меня этого. Мгновенно погрустневший Мидория меня сильно озадачил. Я по-птичьи склонила голову к плечу, и удивлённо приподняла брови. — Что-то не так? — я отставила кружку от себя и подалась вперёд. Мидория молчал. — Эй, Изуку. Ты какой-то очень бледный. Тебе нехорошо? — Н-нет, всё в порядке, — поспешно отмахнулся он. Я кивнула, но выбрасывать из головы мысли по поводу этого не стала. — Расскажешь про свою причуду? Я словно вынырнула из-под толщи воды. Помотав головой из стороны в сторону, чтобы сбросить с себя наваждение и прогнать из головы лишние бесполезные мысли. Прокашлявшись, я спросила: — Тебе точно интересно? — ответом мне стал появившийся в руках Мидории блокнот, словно по мановению волшебной палочки. Вздохнув, я сдула короткие рыжие прядки с лица и принялась за поверхностный рассказ, не говоря о том, какой вид имеет моя настоящая форма, изредка прерываясь на то, чтобы ответить на некоторые вопросы. Мы потратили почти час на то, чтобы обсудить мои трансформации в полную форму и её последствия. — Я никогда не стану использовать свою причуду на полную мощность, особенно если превращения происходят через малый промежуток времени. — Почему? — После трансформации моё тело сбрасывает лишнее и ненужное, используя это как топливо. После обратной трансформации тело возвращается к своему изначальному состоянию — к обтянутым кожей рёбрам, длинным волосам, впалым щекам и прочему-прочему, — я махнула рукой, чуть не сбив кружку давным-давно остывшего чая, которого мы с Мидорией выпили лет на пять вперёд. — Если в короткий промежуток произойдут две трансформации в истинную форму, то всё, пиши пропало. Тело просто не справится с такой нагрузкой и самое лучшее, что может произойти — кома. Но не факт, что это «лучшее» будет безболезненным. Мидория поёжился, переваривая всю информацию и поспешно записывая её в блокнот, а я решила смочить горло. Взяв кружку с остывшим чаем, я поднялась с кровати и подошла к окну, осторожно отодвигая шторку. На улице уже вовсю горели фонари, освещающие тёмные ночные улицы. Да, я до сих пор не могла заставить себя спросить у Мидории, могу ли я остаться у него на ночь в связи с некоторыми… проблемами дома. Вдохнув побольше воздуха, я как раз хотела задать тот самый вопрос, который крутился у меня на языке в течение всего вечера, но едва не подавилась воздухом, увидев вдалеке слишком знакомый силуэт. Я тут же дёрнулась назад, делая два больших шага назад и задёргивая за собой штору, молясь, чтобы он меня не заметил. — Твою мать, — едва слышно выругиваюсь я на английском, пытаясь унять дрожь в руках и коленках. — Шин? — Мидория оторвался от своих записей и посмотрел на меня. Я покачала головой, натянуто улыбнувшись. Если Мидория и заметил, что что-то не так, то не стал спрашивать. Между нами всё ещё был вопрос доверия. Да, мы вели себя как друганы, которые знают друг друга уже не первый год, но заставить себя верить ему я не могла. Нет, Мидория не производил впечатление плохого человека, как раз наоборот: Изуку был слишком хорош для такого монстра как я. Я даже постепенно перестаю жалеть, что именно мне пришлось стать Хранителем, потому что моя привязка был действительно хорошим человеком. Не знаю, что бы я делала без него. Но… пока я не могла раскрыть все свои карты. Возможно я это сделаю, когда придёт время. — Ты очень громко думаешь, — потирая голову, сказал Мидория. Я остановилась на полпути к кровати, крепко сжимая в дрожащей руке кружку. — И как давно ты… — я неопределённо махнула рукой, пытаясь не обращать внимания на бешено бьющееся в груди сердце. — С того момента, когда ты только подошла к дому. Я растягиваю губы в ироничной улыбке, пытаясь скрыть своё нервное напряжение, от которого хотелось свалиться бездыханным телом. — Я… Ладно, — вздыхаю я, ставя опустевшую кружку на тумбочку. — Спрашивай. В этот раз я отвечу на всё честно. Некоторое время Изуку молчал, поглядывая на меня. Я же, словно ожидая расстрела, стояла прямо, делая глубокие вдохи, чтобы успокоиться. Получалось, если честно, с большим трудом. Мидория взял свою книжку и начал закидывать меня вопросами с бешеной скоростью, пытаясь выловить самые тонкие детали моей причуды причуды. Сначала я оторопела. Когда я говорила, что отвечу на всё, то имела в виду немного другое. Когда же я спросила про то, почему он спрашивает именно про причуду, хотя мог спросить всё, что угодно, Изуку ответил, что если я захочу всё рассказать, то сделаю это добровольно. Сначала я удивилась, но потом поняла, что улыбаюсь во весь рот, а все тревоги, заставлявшие дрожать мои коленки, пропали. Это продолжалось очень долго, но несмотря на это, хорошее настроение не собиралось улетучиваться. После того, как я показала некоторые интересные действия с моей причудой, разговор пошёл гораздо плавнее. Мне стало гораздо проще общаться. Иногда я отвечала даже мысленно, однако это требовало концентрации. Не знаю, как во время дневного разговора получалось передавать всё так просто, но сейчас стало даже как-то сложнее. Ещё через полчаса я всё же решилась и, прервав свой рассказ про пассивное использование части мощи причуды, я задала тот самый вопрос. — Можно остаться у тебя на ночь? — как ни в чём не бывало спросила я, смотря на то, как вытягивается от удивления лицо Изуку, а его и так большие глаза становятся ещё более большими. — Ч-что? — Мидория стремительно краснеет, а я невозмутимо пытаюсь развернуть фантик, чтобы достать оттуда конфету и при этом не засмеяться. — Пожалуйста, — протянула я, сложив руки в молитвенном жесте. Изуку замахал руками, снова покраснел как рак и, в итоге не справившись с эмоциями, просто завалился назад на кровать. Я восприняла это как молчаливое согласие и запищала. — Спасибо! Убитый стон со стороны Мидории убедил меня в том, что я не ошиблась, решив, что он — лучшее, что случалось в моей жизни.***
Прогулять школу — многих бы за такое отчитали родители. Но не меня. Я давно привыкла к тому, что для своих «родителей» я всего лишь Хранитель — почти вещь, которую можно отдать. Да, сначала наши отношения хоть как-то имитировали теплоту, но потом всё пошло по накатанной. После смерти бабушки и дедушки я сорвалась и именно тогда моя же причуда выкинула фокус в виде полной формы. С самого детства я думала, что моя причуда — воспламенение или нагревание тела, но всё оказалось не так радужно. Моя причуда оказалась… слишком разрушительной. Слишком даже для меня. Попасть домой — приоритетная задача для меня. Но я не могу знать наверняка, где сейчас находится Гедеон и это плохо. Встретиться с ним сейчас — потерять всякое самообладание и наброситься на него, размахивая огненными руками. Я решительно не понимаю его мотивов, чего он хочет добиться и особенно то, что произошло вчера. Чего бы я точно не хотела, так это повторение вчерашней ситуации. Да, у меня получилось привести себя в эмоциональное равновесие за эту ночь, во время которой я не так и не смогла уснуть. Мидория, как благородный рыцарь, выделил мне место на кровати, а сам решил спать на полу, не реагируя на мои слова про то, что спать на полу буду я. Я родилась не в Японии и часть своей жизни жила на своей Родине, в Англии. Да, клан Химура — выходцы Японии, но моя мать была родом как раз-таки из Англии. Она родилась в Манчестере и жила там до той самой встречи с отцом. Несмотря на то, что у матери были чёрные волосы, а у отца рыжие, получились два рыжих близнеца. Это было бы решительно невозможно, ведь в роду моей матери были лишь темноволосые люди, если бы не влияние так называемого «синдрома Хранителя», который у Химура передавался чуть ли не по наследству. И даже если у одного из твоих родителей был какой-то другой цвет волос, ты всё равно получишься рыжим, потому что такова природа и порода Химура — мы все были рыжими ещё со времён первых причуд. Цвет глаз при этом был совершенно разным. Да не только цвет — даже форма, строение — разным было всё, кроме ярких и очень приметных рыжих волос. У нас с братом, несмотря на то, что мы по идее близнецы, глаза тоже были разные. Не по цвету, нет, цвет как раз был одинаковый — янтарно-оранжевый, а именно по форме зрачка и размере радужки. У моих была неестественно большая янтарная радужка и расширенные зрачки, как у птицы. У брата же наоборот, зрачки были узкими и вертикальными, словно у аллигатора. Грубо говоря, аллигаторы и мой брат были очень и очень похожи. Перехватив рюкзак другой рукой, я завернула за угол, идя в противоположную сторону от всех спешащих школьников. Попытать удачу всё же стоило, может брата и нет дома, кто знает. Да, нужно действовать осторожно, поэтому я пойду самым надёжным и проверенным способом. Через окно. Затянув ремни на рюкзаке потуже, чтобы мне было удобно лезть с ним на пристройку, я завернула на свою улицу, осторожно оглядываясь по сторонам. Конечно, лучше всего было бы заглянуть рано утром, но мне не хотелось будить человека, который буквально выручил меня из всей этой ситуации, не дав мне заночевать где-нибудь на лавочке. Я обошла свой дом, на автомате перелезла через небольшой забор и осторожно пошла к пристройке, держась подальше от окон, чтобы Гедеон, если он дома, не заметил бы меня. Вскарабкавшись на пристройку, я заметила, что моё окно было закрыто. Но это окно не было бы моим, если бы я не знала, как его можно открыть. Я достала из рюкзака тонкую железку и просунула её под окно, слегка приподнимая его. Одной рукой придерживая открытую форточку, я аккуратно приподняла её ещё чуть-чуть и пролезла в комнату. Выбитая дверь меня не порадовала ни капли. А то, что ранее заправленная кровать теперь была в виде, похожем на то, что кто-то покатался по ней, завернувшись в одеяло, обрадовало ещё меньше. Неужели кто-то был в моей комнате? Я сомневаюсь в том, что крайне обиженный Гедеон решил поплакать в мою подушку и спал тут — это просто невозможно. Оставив эту мысль на потом, я скинула рюкзак, выгребая из него лишнее и засовывая туда вещи на завтра. У нас в школе было стабильное расписание, которое из месяца в месяц оставалось таким же, поэтому я точно знала, что будет завтра. На счёт школы я не переживала — несмотря на мой поганый характер оценки у меня были приличные, а от одного прогула мне ничего не будет. Всё же, я была всегда и на всех занятиях, так что за первый прогул мне максимум сделают выговор. Открыв небольшой холодильник, который был у меня как прикроватная тумбочка, я достала оттуда сок и полупустую коробку для бенто, в которой ещё со вчера оставался рис. Палочки я также нашла где-то в холодильнике. Быстро перекусив, я кинула пустую коробку в рюкзак и поднялась с кровати. Недолго думая, я кинула в сумку ещё и небольшой блокнот, для которого как раз хватало места. Я не была асом в искусстве и рисовала весьма посредственно, но это помогало мне отвлечься от тяжёлых мыслей, даже если я всего лишь вертела блокнот в руках или листала рисунки. Выбравшись из дома, я закрыла окно и перелезла через забор, потягиваясь. В этот раз рюкзак был более тяжёлым, чем обычно — в нём помимо формы для физкультуры была ещё и обычная форма, также всякая прочая мелочь, приятная глазу. Например, деньги и некоторые важные документы. На всякий случай. Теперь мне оставалось решить ещё кое-что — где мне жить теперь. Снова просить Мидорию я не смогу, потому что не хочу навязываться и раздражать своим поведением. К тому же, если я постоянно буду ночевать у него, то Изуку придётся спать на полу, а это плохо скажется на его сне — я слышала, как он ворочался ночью, пытаясь уснуть. Был ещё один человек, но с ним мы не виделись очень и очень давно. Несмотря на это, я считала его своим лучшим другом, которому доверяла на все сто. Я не знала, смогу ли я вспомнить, где он живёт, но вот где он учится — без проблем. Оставалось только дождаться обеденной перемены и найти его. Когда время подходило к обеду, я была уже в нужной школе. Остановив какого-то проходившего мимо школьника, который либо прогуливал, либо просто попросился в туалет, я спросила, где находится нужный мне кабинет. Быстро расписав мне его местонахождение, парень удалился, а я поблагодарила его и пошла в нужную сторону. Через полминуты после звонка из кабинета повалили недружной толпой самые разные школьники, но нужного мне среди них не было. Кое-как протолкнувшись через толпу, я заглянула в кабинет, примечая чёрную макушку. Друг, изрядно удивившийся моему неожиданному визиту, встал и, подхватив коробочку с бенто, пошёл прямо ко мне. — Шинджи? — спросил он, оглядывая моё помятое лицо. — Что ты тут делаешь? — Пришла за тобой, — усмехнулась я. — Погнали на крышу или во двор, а то ты постоянно сидишь в своём душном кабинете. Неужели за год ты так и не захотел проводить больше времени на открытом воздухе? — Там слишком шумно, — спокойно ответил друг и пошёл вперёд, обгоняя каких-то школьников. Я едва поспевала за ним. — Токоями, помедленней, прошу тебя! — прикрикнула я, с трудом различая спину друга в толпе. Когда мы выбрались на свежий воздух, то уселись на лавочку. Токоями спокойно достал палочки и принялся за трапезу, а я, откинувшись на спинку, достала из рюкзака пачку конфет. — Я не помню за тобой привычки прогуливать школу, — сказал он через пару минут, когда я уже уничтожала третий батончик. — Я тоже, — хихикнула я. — Но я бы ни за что этого не сделала, если бы не одна ситуация… — Проблемы с семьёй? — Токоями склонил голову к плечу. Я кивнула и предложила ему конфеты, но получив отказ, лишь пожала плечами. Он от многого отказывается. — Да, — я поморщилась. — Опять. — Можешь пожить у меня некоторое время, — предложил он, и я кивнула. Я часто ночевала у него, когда дела с семьёй доходили до абсурда. Всё же, мы были дружны более пяти лет, а познакомились как раз во время моего срыва. Совершенно случайно. Токоями смог меня успокоить с помощью Тени, хотя против огня его причуда работала не так хорошо. Именно с того момента у нас завязалось знакомство, которое спустя время вылилось в полноценную дружбу. Если у нас не получалось видеться, чтобы погулять, то мы просто списывались в интернете. Но так как я уже довольно давно не была дома, то и сообщить обо всём ему не смогла. — Спасибо! — искренне поблагодарила его я. — Может всё-таки возьмёшь? И, не слушая его возражений, я пихнула ему в карман батончик. Я знаю, что этот жук довольно сильно любит шоколадные конфеты, пусть и усердно делает вид, что абсолютно к ним равнодушен. Не собираясь всучивать мне мой дар обратно, Токоями достал батончик и развернул его, устало вздохнув. Я усмехнулась и встала со скамейки, решив уточнить: — Ты ведь всё там же живёшь? — получив в ответ кивок, я мысленно вспомнила маршрут. Поболтав ещё некоторое время и обсуждая разные истории и новости, мы разошлись — Токоями на оставшиеся уроки, а я гулять и в магазин. Раз я буду некоторое время жить у Токоями, то мне нужно купить продуктов на себя, чтобы мой друг не тратил огромное количество денег на продукты для двоих. Наверное, вас интересует, почему он не упомянул родителей? Тут всё довольно просто — Токоями уже несколько лет живет один, потому что дом его родителей очень далеко от школы — почти на другом конце города, а город-то большой и денег на проезд тратится очень много. Поэтому его родители купили небольшую квартиру около школы, чтобы Токоями было удобнее. Правда, они не учли, что я там чуть ли не пропишусь. В прошлом учебном году я проводила у него довольно много времени, иногда ночевала, когда ситуация с семьёй накалялась. Токоями относился к этому с пониманием, потому как знал, из какой я семьи и чего от меня хотят. Нет, он не жалел меня, а сочувствовал. Он очень хорошо ко мне относился, а я воспринимала его как старшего брата, которому не плевать на меня. Даже несмотря на то, что он был младше, Токоями был мне как брат и я это очень ценила. Мы с ним были во многом похожи, всё же, наши причуды поспособствовали нашей крепкой дружбе. К тому же, я знала куда он хочет поступить. Лишь то, что Токоями идёт в UA, остановило моё бешенство по поводу того, что меня хотят видеть именно там и именно в классе героев. До конца средней школы было ещё долго, а за это время могло много что измениться, но кое-что я знаю точно: я последую за своими друзьями куда угодно.