Понять себя

      Больницу Мерри не любила.       Тут всегда пахло чем-то спиртным, постоянно мелькали люди в специальных формах нежных и мягких тонов, да и всё было слишком чистым и… стерильным. Девчушка даже боялась чихнуть в таком месте от напряжения. Она не любила больницы не из-за возможного заражения или случайного столкновения с какими-нибудь раненными пациентами, кровь которых могла попасть куда угодно. Она не любила, потому что тут умирали люди. Тихо, а иногда громко, но всегда болезненно.       От осознания того, что такое хорошее, холодное место является для многих пациентов последним пристанищем, в животе у школьницы скручивался нервный комок.       И тогда она не могла нормально стоять, сидеть и вообще двигаться. От напряжения и окружающей атмосферы печали и суеты сводило ноги. Даже гонка не могла вызвать такое, а вот больницы с милейшими медсёстрами, которые могли находиться подле умирающих, пугали сильнее. Их улыбки словно приклеены, лица напряжены, а в глазах часто проскальзывают безразличие и дикая усталость.       На них было больно и тошно смотреть.       И на данный момент она пыталась позвонить своему отцу. Он мог волноваться, так как дочери долго нет дома. А Мерри очень не хотела, чтобы отец волновался, ведь тогда он мог бы запретить ей «гулять». Чисто ради безопасности его маленькой дочурки. Чисто ради того, чтобы держать дочь в своём поле зрения. Юная гонщица понимала чувства отца, поэтому старалась не задерживаться надолго, и как можно чаще звонить отцу, отчитываться, чтобы тот не подумал, что она попала в «плохую компанию», как в старых подростковых фильмах у американцев.       Фильмы классные. Несомненно. Мерри нисколько об этом спорить не желала, но некоторые примеры выводили порядочных японцев, которые боялись после просмотра детей оставлять одних и давать им свободу. Не то что бы им не доверяли, но современный мир и нынешнее поколение, которое не уважало многолетний труд, больше предпочитая легкие заработки, настораживали.       Вводя номер, выученный давно наизусть, на стационарном телефоне единственной больницы портового городка, Мерри слушала равномерные гудки и стук собственного сердца. Вся ситуация с внезапно обнаруженным мужчиной в автомобиле её друга казалась ей каким-то роком. Сначала резко отменяют гонки, поменяв время и место, потом она находит незнакомцев на запретной территории, её сажают в «обезьянник» вместе со странными незнакомцами, которым, возможно, требовалась медицинская помощь, а потом нахождение мужчины, которого сбил её друг.       Это было бы смешно, если бы не столь пугающим.       Не может же быть столько случайностей за день? А ведь он так хорошо начинался…       — Да, это дом Гоинг, — вполне спокойно ответили наконец на том конце провода, и Мерри облегченно выдохнула. Отец дома, её пока не ищет, следовательно, всё хорошо. В такое хотелось верить. — С кем имею честь говорить?       — Отец, это я, Мерри, — поспешно решила ответить, в голове прокручивая то, что она должна была сказать. Врать она не любила, но в данной ситуации нельзя было этого не сделать. Поэтому с глубоким вздохом начала рассказывать:       — Тут такое произошло: я после дежурства пошла с Санни погулять, я вчера об этом говорила, и случилось ужасное происшествие. Когда я хотела домой поехать, то натолкнулась вместе с Санни на мужчину, он был просто в ужасном состоянии. Мы отвезли его в больницу, Санни не мог остаться в стороне. Я звоню с больницы, похоже, мы тут надолго, документов у человека нет совершенно. А ехать сейчас будет довольно трудновато, поэтому… Можно я останусь у Санни с ночёвкой?       Отец Мерри слушал её внимательно, ни разу не перебив. Ему не нравилось, что его дочь попала в такую неловкую ситуацию, но, зная характер её друга детства, понимал, что это очень стандартная ситуация. В детстве этот мальчик старался помогать каждой зверюшке, и ветеринарные клиники города знали Санни и Мерри, удивляясь тому, что парень не хотел стать врачом ни разу. И с возрастом положение дел не изменилось. Поменялся лишь вид живых существ, которым помогал блондин безвозмездно.       Альтруист до мозга костей.       — Ох… — Потёр переносицу мужчина, устало вздыхая. Покачал еле как головой, разминая затёкшую шею. Такая ситуация вполне могла быть, но почему-то хотелось думать, что его дочь врёт и произошло что-то серьёзное, а та просто не хотела просвящать отца о своих планах. Хотелось, но он понимал, что если не проявит доверие, то его дочь, ввиду своего бунтарского возраста, сможет совершить непоправимый поступок — сбежать из дома, например. Мерри боялся этого. — Хорошо, Мерри, но завтра у тебя занятия в школе. Уверена в своём решении?       Мерри мысленно возликовала и облегчённо выдохнула, переставая теребить провод телефона.       Всё-таки она не соврала, сказав почти-что-правду. Был же пострадавший мужчина? Был. Они были в больнице? Так точно. Более знать отцу и не надо. Мало ли, у него здоровье от такого может подкоситься? Мерри боялась, что с ним что-то может случится.       — Да, отец. — Мерри улыбнулась и кивнула постовой медсестре, которая одним своим строгим взглядом просила закончить свои переговоры по телефону. — Прости, мне пора. До завтра.       — До завтра, милая… — последнее, что она услышала на том проводе, а потом протяжные и зловещие гудки. Медсестра, стоявшая совсем рядом, с искусственной улыбкой забрала трубку и стала быстро набирать номер кого-то из отделений, а сама шатенка отошла от поста к железным стульям.       Повсюду были люди: бледные, тревожные, с серьёзными и обеспокоенными лицами. И смотреть на такое было немного тяжело, потому Мерри, отдалённо отсев от всех них, опустила голову, разглядывая руки.       Шоколадные хвостики подались вперёд и прикрыли её лицо от посторонних. Мерри ждала Санни, волнуясь за незнакомца, который в последние минуты до приезда сюда издавал болезненные стоны. Припоминая его лицо, Мерри подметила лишь одно — бровь. Странную, закрученную в спираль. Ну, ещё от него пахло каким-то табаком. Несильно, но достаточно, чтобы почувствовать даже сквозь искусственный ароматизатор машины Таузенда.       Гоинг откинулась на спинку и стала лениво разглядывать посетителей, которых было много, несмотря на поздний час. Сновали туда-сюда, девочка не различала и не подмечала их лиц. Всё двигалось быстрее, чем она. На секунду ей показалось, что она смотрит какой-то очень скучный фильм и пытается его прокрутить до чего-нибудь интересного.       Могла ли её жизнь казаться ей тем самым фильмом?       — Ты как?       Появился наконец-то и сам блондин, вымученно улыбнувшись.       Мерри повернула быстро голову в сторону друга. Проморгалась и запоздало также ответила на улыбку. Видимо, она чуть ли не заснула прямо в больнице. Прямо на этих железных стульях. Вокруг стольких незнакомых и белоснежно-безразличных лиц.       — Отец разрешил остаться у тебя.       Гоинг снова уставилась на лица вокруг. Санни стоял над ней, внимательно осматривая её с ног до головы.       Ему не нравилось состояние подруги.       — Двери моего дома для тебя всегда открыты. — Подмигнул ей, а затем потёр шею. Мерри взглянула на друга. Тот выглядел вымотанным. Что же такое у него спрашивали, чтоб он вернулся к ней в таком состоянии?       — Что с ним? — задала интересующий её вопрос.       — Ну, перелом рёбер, десятки ушибов и вывих ноги, — выдал тот, плюхнувшись рядом с подругой. Та мгновенно ахнула и выпучила глаза. — Я сам в шоке, с виду и не скажешь, что у него так много… повреждений.       — Это из-за того, что ты его сбил? — пытливо допрашивала Санни Мерри. И парень ответил, хотя такого рода вопросы его порядком достали:       — К счастью, нет. — Выпрямился и положил руку на плечо своей напарницы. — Эти раны получены давно, из-за чего — не ясно. Врачи сказали, что они получены задолго до… нашего столкновения. — Говорить парню было тяжело. Всё никак слова не собирались в кучу, чтобы точно передать всё, что сказал ему травматолог и дежурный терапевт. Он провёл рукой по волосам, пытаясь пригладить непослушные пряди, что торчали во все стороны. — Я оставил им свои контакты, так что если что-то будет известно, мне сразу сообщат.       Неожиданно его руку остановила другая. Мерри убрала его ладонь с головы. Встала и потянула за собой, мягко держа большую кисть парня. Тот был удивлён, но благодарно улыбнулся. Его подруга знает, что когда он сильно нервничает, то постоянно теребит волосы. Чаще своей напарницы, так как они длиннее, но сегодня он забылся. Такой суматошный день.       — Ты обещал мне дать ролики, — лукаво напомнила ему шатенка, когда те выходили из больницы. Санни чуть не упал, споткнувшись об собственные ноги. Вот ведь вредная, маленькая… — Обнимашки когда хочешь получить?       Но Санни обожает Мерри. Вот просто сильно, очень. Так как до него только дошло, что это всё ради того, чтобы поддержать его. Иногда Таузенд тупит, сильно, и на фоне этой пары самой умной кажется именно школьница. Да, это точно был тяжёлый день. Поэтому как только они подошли к машине, гонщик обнял подругу, уткнувшись в её макушку и прижимая её к себе сильно-сильно. Оба натерпелись приключений, и как никогда хотелось, чтобы кто-то утешил.       Мерри очень была рада, что у неё есть такой человек, который и на помощь придёт, и утешит, если это будет надо. И ещё больше была рада, что сама этим человеком являлась для Санни.

***

      — Удачи, — пожелал блондин уходящей и сонной подруге. Его напарнице нужно было в школу, да и она бы проспала, если бы не он.       А Санни так сильно желал, чтобы Мерри подольше оставалась в его доме. В комнате для гостей она так сладко спала, обняв подушку. Было жалко утрачивать такую картину. А с её взлохмаченные во все стороны шоколадные волосы она больше выглядела на растерянного воробья. Таузенд так любил такую домашнюю и тихую Мерри. На секунду казалось, что они вернулись в детство, когда оба ребёнка часто бывали друг у друга в гостях с ночевкой.       Он пожалел, что не сфоткал на телефон безмятежное лицо подруги с обслюнявленной подушке.       Санни с тяжким вздохом закрыл дворовую калитку, а затем и дверь двухэтажного дома, и с зевком, шурша тапочками по полу, медленно прошёл на кухню. На столе стояла чашка с чаем, которую не допила Мерри. На белоснежной чашке ещё остался след её накрашенных в бледно-розовый цвет губ. Парень фыркнул и положил чашку в раковину с легкой улыбкой. Потом помоет. А сейчас ему надо было отдохнуть. Можно же ведь?       Блондин взглянул на календарь, висевший на холодильнике. Если на сегодня и в ближайшие дни его начальство не позвонит, то он свободен. Выходные, которые он специально запланировал на Подпольные гонки. Так что можно было пока расслабиться и отоспаться.       Он уже было отправился на второй этаж, к себе в комнату, как назло начал трезвонить телефон в прихожей. Домашний телефон буквально скакал на маленькой тумбочке, грозя упасть и разбиться. Он уже был на краю, провод телефона его бы не спас от падения. Санни мигом перешагнул нижние ступеньки и чуть ли не полетел до прихожей. Он проехался животом по полу, но всё же успел поймать телефон. Локти болели, а в ладонях трезвонил домашний.       — Да? — яростно ответил Таузенд, кряхтя и присаживаясь нормально на полу, раздумывая о том, что пора бы переместить телефон на туда. Вот уже ни в первый раз так приходиться спасать несчастный аппарат.       — Прошу прощения за внезапный звонок. — На том конце провода ему ответили совсем беспристрастным мужским голосом. Видимо, это был врач. — Вчера вы доставили в больницу юношу, оставив контакты на всякий случай.       — Допустим, — терпеливо отозвался парень, понимая, что в его жизни ничего не поменяется, если всегда так будет «летать» по дому из-за телефона. — Как он? Неужто очнулся?       — Именно так, Таузенд-сан, — немного тревожно оповестил доктор того сбитого. — Но он отказывается от всего, не подпуская к себе никого, кроме медсестёр, и немедленно требует вас к себе. Я понимаю, что вы с ним, возможно, и не знакомы, но чтобы всё прояснить и выяснить, как ему следует лечиться, нужны именно вы.       — Вот чёрт, — посмел себе выругаться Санни, резко вставая и ставя телефон обратно на тумбочку. — Он хоть что-то дал вам выяснить? Или вообще без меня никак? — Юноша ещё хотел жутко спать.       — Таузенд-сан, боюсь, без вас никак… — обреченно изрек мужчина на том проводе, как приговор.       Всё, его сегодняшнему выходному каюк. Вот точно. Санни был в этом уверен.       — Хорошо, тогда скоро приеду к вам.       С этими словами он положил трубку и стукнул кулаком по тумбочке. Дерево скрипнуло, но выдержало. После этого он взлохматил волосы, которые пригладила Мерри для него, так как та не выносила, когда те торчали в стороны, и достал из спортивных штанов телефон. Сморщившись, он думал: звонить или отправить сообщение Гоинг? Да и стоит ли её отвлекать? Но потом махнул на это рукой и решил всё же оповестить.       Когда отправил небольшую SMS-ку напарнице об очнувшемся, парень быстро собрался в больницу.       Ему ужасно ничего не нравилось. Выходной был испорчен, он не смог выспаться, а напарницу ещё не увидит до вечера. А ещё и сбитый им незнакомец резко очнулся, и чего ему не спалось дальше? Ох, зря он оставил контакты, но тогда бы мучился бы совестью.