Обратная сторона Луны

      Тим перестал тупо пялиться в окно и бросил беглый взгляд на дверь. В проходе стоял Серёга, и лицо у него было до такой степени одухотворённое, что захотелось по нему непременно съездить.       – Мы нашли его, – просиял Серёга.       – Кого? – без особого энтузиазма спросил Тим, всё ещё не понимая радости.       – Блоггера этого, – немного сник тот, и ещё больше пояснил, – ну, который нашу инфу сливает.       – А, – коротко кивнул Тим, вот теперь дошло, и махнул рукой на выход, – потом. Вечером. Вырубите его, привезите в "Красную горку", а там решим, что с ним делать.       Серёга с умным видом покинул офис, а Тим откинулся на спинку кресла. Эргономичного такого, удобного, будто сам Боженька обнимал сколиозника, для которого это кресло и было, наверное, создано. Папа настоял на покупке. Нахера ему это кресло?! Нахера человеку, который никогда не заработает сколиоз, такое удобное, блядь, кресло?!       Тим раздражённо выдохнул. Дело было не в кресле, нет. И даже не в этом говнюке, который последние два месяца сливал о нём инфу в "Телеграмм" с раздражающим постоянством и точностью в деталях. Телефон на столе тренькнул сообщением, будто мысли прочитал. Тим выпустил ещё один полурык-полувздох и склонился к экрану, а потом с силой потёр лоб, на котором тут же залегла складка отвращения.       "Сегодня, дорогой мой читатель, я расскажу тебе про систему закладок," – писал анонимный пользователь, несколько сотен подписанных на этот чат уже успели поставить лайки, – "На самом деле никто в Большом Свете уже не пользуется системой закладок, но к нам – в Рашку – все тренды всегда приходят с опозданием. Кроме спиннеров. Ёбаные спиннеры. Ну так вот. В то время, когда пиндосовские драгдиллеры давно уже используют современные технологии и новомодные системы шифрования, наши барыги всё ещё кладут плюшки в рваные ботинки на дне помоек. Дорогой читатель, вот тебе как больше нравится доставать наркотики: с помощью смс или из задницы почтового голубя? То-то же. Однако наши с тобой любимые дельцы предпочитают действовать по старинке даже в столице, чего уж говорить про Архангельский бомонд..." – чем дольше Тим читал, тем сильнее нарастало чувство тошноты где-то в желудке, что было совсем неудивительно. Кому понравится, когда все твои секреты методично и с насмешкой сливают широкой общественности?       Оператор, решивший напомнить о том, что гудки можно сменить на хиты Стаса Михайлова, прервал Тимово чтение, и когда он вернулся в чат, то отметка подписанных на него перевалила за десять тысяч. Блядь!       Но это всё уже было не важно. Через несколько часов он наконец увидит лицо этого мудилы-неудачника, и звук пришедшего сообщения перестанет вызывать нервный тик.       Тим перевернул мобилку экраном вниз, чтобы та не отвлекала от более насущных и более дерьмовых проблем, которые в последний месяц валились на него с завидной регулярностью. Сначала одного хорошего поставщика убрали конкуренты, заняв его место, и, по принципу рыночной экономики, смогли поднять цену за товар. Тим проглотил. Потом курс доллара снова резко скакнул вверх, из-за чего стоимость товара тоже подскочила в полтора раза, и никому, сука, из-за этого даже подыхать не пришлось. Тим и это проглотил. А что ему оставалось делать? Не терять же свои позиции из-за скупердяйства. Конечно, пришлось чутка уменьшить прибыль, но, чтобы совсем в минус не уйти, без увеличения окончательной цены за грамм не обошлось. Он сначала даже обрадовался, что продажи почти не упали, дурак.       И вот теперь Тим соснул. Хорошенько так, с проглотом, с саднящим горлом и слюнями на подбородке – и Тиму не понравилось. Люди дохли. Дохли по всему Архангельску, по его подсчётам, до объявления эпидемии, как это было с "Боярышником" прошлой зимой, оставалось с десяток не найденных трупов. И тогда пиздец. Ну кто ж знал, что основополагающий принцип капитализма – погоня за прибылью – работает в наркобизнесе так же, как и в любом другом бизнесе? Кто мог предположить, что с повышением себестоимости продукта и резким нежеланием терять прибыль, цыгане начнут бодяжить его не только с содой и кофеиновыми таблетками, но и добавят немного...крысиного яда. В итоге за последние пару недель клиентская база резко начала редеть, и теперь уж точно от убытков Тиму было не отвертеться.       Поэтому заморыш со своими писульками мало его волновал. Пока имена не были названы и покровы не сорваны, всё это больше походило на извращённую попытку привлечь к себе внимание. Что ж, пусть танцует, у него получилось.       "Разве ты не знал, говнюк, – злорадно глянул на покоившийся на столе телефон Тим, – Если долго вглядываться в бездну, бездна начнёт вглядываться в тебя."       Телефон жалобно тренькнул в ответ новым сообщением.       Говнюка звали Тимур. И к тому моменту, когда Тим зашёл в тёмный из-за не включенного света дом, он уже валялся в отключке прямо посреди передней. Серёга с Максом спокойно переговаривались, стоя около лежащего мешком тела, Ваня оглядывался по сторонам, а Тим подошёл прямо к этому Тимуру и присел перед ним на корточки.       Блоггер был омегой, тут и гадать не стоило – даже опухшие от ударной дозы снотворного веки, бледные впалые щёки не могли скрыть половой принадлежности, потому что лицо уж больно смазливым оказалось. Тим протянул руку и приоткрыл большим пальцем одно веко, захотелось вдруг посмотреть какого цвета у него были глаза, не дожидаясь, пока он очнётся. Карие. Волосы были тёмные, рваными прядями лежали на лбу и щеке, на ощупь – тут тоже без сюрпризов – шелковистые и мягкие. В общем, омега омегой, не такой красавчик, чтобы за секс с ним хотелось душу продать, не урод, было только кое-что странное – от него совсем не пахло. Нет, у Тима бывали омеги с настолько слабыми запахами, что даже пресловутый волчий нюх мог уловить нужные ноты только в непосредственной близости, а от этого, казалось, не исходило ни одного хромого флюида.       Тим, не обращая внимание на парней, наклонился прямо к тонкой шее и вдохнул посильней. Ничего. Вакуум. И именно в этот момент тело на полу зашевелилось и издало недовольный стон.       – Баста, карапузики, кончилися танцы, – поднялся на ноги Тим и едва удержался от того, чтобы сыто облизнуться.       – Это кто из нас ещё козёл, – не слишком омежисто прохрипел Тимур и сел.       Он быстро огляделся по сторонам, Тим буквально слышал его мысли, как он видит четырёх аномально здоровых альф и понимает, на чьей стороне сила. Странно, но в тёмных глазах не пробежало мысли: "В каком же я дерьме", однако вечер только начался. И тем не менее на Тима глядеть омега не спешил. Прошёлся сначала по кроссовкам, ногам, медленно словно через силу скользнул выше, встретился наконец с Антиповым, и в ту же секунду судорожно выдохнул, дёрнувшись – узнал. Тим на это только ухмыльнулся довольно:       – Ну что, рыцарь правды, – кивнул он Тимуру, – готов узнать терпкий вкус цензуры?       – Я не гурман, – ответил тот, спрятав руки в карманы не по погоде лёгкой ветровки, и поёжился, – вкус финансового благополучия люблю больше справедливости.       Тим даже разочаровался немного – как всё оказалось прозаично. Открыл было рот, чтобы озвучить собственные мысли по этому поводу, но Тимур его опередил:       – Хотя вам несказанно повезло, сегодня у меня скидки на молчание – целых сто процентов, но есть нюанс – вы отпускаете меня подобру-поздорову через, – он демонстративно глянул на дешёвенькие наручные часы, едва державшиеся на тонком запястье, и продолжил: – Две минуты тридцать восемь секунд.       – Потрясающая точность для гуманитария, – хмыкнул Тим, – и с чего бы мне это делать?       – Две двадцать.       Тим перевёл взгляд на Серёгу, но тот только плечами пожал – он тоже не понимал, о чём этот омега говорит. А Тимурка будто бы и заскучал от всей этой ситуации. Обхватил колени руками от явного холода, уложив на них подбородок, и мимолётом снова взглянул на блеснувший в темноте комнаты циферблат.       – Допустим, я тебя отпущу, что тогда? – решил всё же поинтересоваться Тим.       Тимур перевёл на него скучающий взгляд и устало вздохнул:       – Я пугаюсь, всё понимаю, собираю свои вещи и больше никогда не появляюсь в вашей жизни. Минута пятьдесят.       – Что будет, когда минута пятьдесят истечёт?       – Если отпустите – ничего.       – Как-то не слишком для меня выгодно, не находишь? – поднял бровь Тим.       – О, – притворно округлил глаза омега и начал говорить сладким голоском, – вы сейчас вообще не в самом выгодном положении – как ни крути. Тут, да, не спорю. Однако из двух зол умные люди обычно выбирают меньшее, а вы же умный, Тимофей? Девяносто секунд.       – Что произойдёт через девяносто секунд? – продолжил допытываться теряющий терпение Тим. Тимур уже набрал в лёгкие воздуха, чтобы ответить, как тот уточнил: – Если я тебя не отпущу.       Впервые омега глянул на него по-настоящему – без всех этих ужимок и фальшивых заигрываний. И то, что Тим увидел, ему не понравилось – во взгляде была угроза. Искренняя, животная, такая встречалась в волчьих разборках чаще, чем в людских.       – Ничего хорошего.       Жаль только, что Антиповы перед угрозами не привыкли пасовать и на условия чужие никогда не соглашались. Глупый блоггер об этом, правда, не знал. Тим глянул на своих собратьев, те ответили ему понимающими взглядами с долей насмешки, и вернулся к Тимуру. Тот в очередной раз сменил позу, чтобы совсем не околеть, снова спрятал руки в карманы, ткань на которых натянулась из-за сжавшихся внутри кулаков, и когда вернул взгляд на Тима, понял наконец, что его не отпустят.       – В декабре четырнадцатого года в США случился один очень большой и очень неприятный скандал – подросток покончил жизнь самоубийством, – внезапно нарушил тишину Тимур, а Тим почему-то принялся внимательно его слушать, будто это имело хоть какое-нибудь значение, – родители не понимали, в школе обижали сверстники – всё как у всех, причины были выложены в предсмертной записке. А сама она опубликовалась в блоге несчастного тинейджера, уже после того как тот наглотался колёс. Как так – подростка нет, а запись есть? Ну же, у кого-нибудь есть ответ на эту загадку? – покрутил головой он и так и не дождался ответа, – всё оказалось до смешного элементарно. Он написал её за несколько недель до смерти и вручную откладывал публикацию каждый день. А как только сдох, система сама выложила пост в сеть, как и было запланировано в настройках.       – И при чём здесь... – прищурился было Тим, как телефон предательски дёрнулся вибрацией в заднем кармане джинсов.       Серёга с Максом и Ваней синхронно потянулись к своим, Тим вместе с ними буквально на автомате, словно в замедленной съёмке, вытащил телефон и глянул на экран, уже зная в глубине сознания, что он там увидит, но надеясь почему-то на рекламу от Билайн.       "Что ж, дорогой мой читатель," – бежали перед глазами строки, – "вот и пришла тебе пора узнать имена и фамилии главных поставщиков счастья в славном городе архангелов..."       Сердце, оказавшееся внезапно почему-то в печёнках, глухо ухнуло, но прежде чем Тим смог что-либо прошипеть этому ублюдочному омеге, наклонившись к нему, в лицо ударила струя едкого, удушливого газа. Глаза моментально прожгло невыносимой – и что самое обидное – ложной болью, которая достала, казалось, до самого мозга. Тот, понятное дело, моментально начал отключаться, уступив место голому инстинкту, из-за чего наружу полез волк – повреждённое лицо не спешило обращаться, а вот во всё остальное моментально хлынуло силой, и впервые Антипов не чувствовал, как хрустит его позвоночник, разрастаясь, потому что натуральный огонь в глазах сжигал буквально все рецепторы. Он не слышал собственного рёва, как бестолково крутились около него альфы, только один звук всё же сумел пробиться сквозь сбитые органы чувств – дверь дома глухо хлопнула.       Кто-то из ребят уже бросился в погоню за Тимуром, но Антипов был так взбешён, что выждал, когда зрение хоть немного восстановится, тряхнул головой, окончательно сбрасывая с себя облик человека, и только тогда рванул на выход. Тим с удивлением заметил, как Макс с Ваней уже валялись по следу убегающей жертвы: один тёр глаза и скулил, другой зажимал рукой открытую рану в районе шеи и тоже скулил. После этого он понял, что должен поймать этого сучёнка сам. Он должен был взвалить его на плечо и в два прыжка вернуть в сарай, потому что тянуть будущего покойника в дом – только грязь разводить.       Истошный вопль смог вернуть Тиму рассудок и обратиться обратно, хотя тёмный, полный ужаса взгляд прямо ему в глаза давал понять, что радужки по-прежнему пылают жёлтым. На фоне красных белков – то ещё, наверное, зрелище. Тимур орал с чувством, но уж больно давил на расшатанные враз нервы, поэтому смачная оплеуха была выдана почти инстинктивно.       – Заткни его, Серёг, – не скрывая раздражения, скомандовал Тим.       Тот не без удовольствия схватил жертву за волосы, а свободной рукой резво скользнул к собственной ширинке.       "Ну," – флегматично заметил немного успокаивающийся Тим, – "можно и так."       Пока он собирал в передней чудом уцелевшую после оборота одежду, слух ласкали глухие порыкивания и едва заметные всхлипы вперемешку с характерными звуками давки, а когда вернулся, то и сам увидел, как Макс пытается протолкнуть свой немаленький член горе-блоггеру в горло до самых яиц. Неудивительно, что тот давился собственными соплями и слюнями.       И тем не менее, когда Макс сыто рыкнул, вдавив омежье лицо в собственный пах так, что маленький, вздёрнутый нос скрылся в темноте паховых волос, потом отстранился, и вместе с белёсой спермой из раззявленого рта Тимура потекло ещё и содержимое желудка, стало неприятно.       – Фу, блядь, – Тим и сам чуть не сблеванул. На глаза тут же попалось ржавое ведро и заправляющий в штаны член Ваня, – облей его из ведра, что ли! Мерзость.       Через секунду звезда минета приходила в себя и осоловело хлопала глазами посреди тёмной ледяной лужи, мотая головой из стороны в сторону в попытке, видно, вылить из уха попавшую туда воду.       – Ну а теперь, сладенькое, – оскалился Тим, присел на корточки и схватил омегу за волосы. По пальцам тут же заструилась холодная вода.       Тот зашевелил синими – уже не красными – губами, силясь что-то сказать. Тиму даже стало немного интересно, может, и на эту ситуацию у него подходящая байка найдётся. Он потянул зажатый в кулаке клок на себя, с нескрываемым наслаждением заметил, как едва сморщилась от боли чужая переносица, и вдохнул.       Из груди едва удалось сдержать стон, а вот лицо – напротив. Тим вдохнул ещё, и ещё, и с каждой новой порцией воздуха бешенство и злость в геометрической прогрессии уменьшались, и на смену им приходило отчаяние и боль. Какой идиот придумал, что встреча с парой – это божий дар?       Тим не верил, он банально отказывался верить, что вот это чмо, только что обслужившее трёх его собратьев – его пара, но обоняние говорило обратное. На глаза попалось отброшенное за ненадобностью ведро, и он схватился за него, как утопающий за соломинку – может, дело в воде? Пожалуйста, пусть дело будет в воде!       Та, как назло, ничем не пахла. Так же, как и не пах до этого Тимур – Тим отчётливо помнил вакуум вокруг него, поэтому вылил новую порцию прямо на тёмную, вжавшуюся в плечи голову, и снова принюхался.       — Нет, — зашептал он, отстраняясь, – ну нет же! Быть этого не может.       Было. И могло. И как только осознание только что обретённой пары в лице Тимура ржавым саморезом въехало в мозг, раздражение и злость моментально переключилась с этого заморыша на трёх всё ещё находившихся в сарае альф. Тим едва смог удержать себя в руках, когда взгляд скользнул по луже вокруг Тимура, где плавали не только остатки его дешёвого ужина, но и белёсые капли – соратники, товарищи, подельники, в конце концов, внезапно и чересчур резко превратились в ходячие трупы с просроченным сроком годности, которых захотелось уложить в землю как можно скорей. Но Тим на голых инстинктах жить не привык, поэтому схватил только Тимура за запястье, удивительно – даже сжать до боли не смог, протащил через весь сарай до входа в переднюю и пихнул прямо в темнеющий проход, захлопнув перед его носом дверь, как только выцедил:       – Рыпнешься отсюда куда-нибудь, поймаю и разорву.