Обратная сторона Луны

      Тимур успокоился только через три часа – устал. Тим всё это время был одними ушами и слышал, как дыхание его тяжелеет, удары становятся слабей и реже. И тем не менее, когда обессиленное тело с обратной стороны двери привалилось к ней, а потом сползло на пол, Тим не сразу решился схватиться за ручку и потянуть на себя.       Надо было, наверное, тупо запрыгнуть в тачку и свалить. Свалить и никогда больше не возвращаться сюда, забыть дорогу, переключиться на решение реальных проблем. Но, чёрт побери! Даже такая слабая, поверхностная связь выкручивала нервы уже сейчас. Одно лишь беспокойство за сохранность пары вызывало сокращения желудка едва не до блевоты, чего уж говорить про желание схватить ослабевшее тело Тимура, прижать к себе, прямо как тогда, в самом начале их недолгой схватки, и больше никогда-никогда не отпускать. Надо было не позволять этому гадкому, абсолютно иррациональному порыву завладеть разумом, но Тим не мог заставить себя сделать хотя бы один шаг назад в сторону остывшей уже машины.       Ну почему, почему это всё должно было произойти именно с ним?! Тим несдержанно застонал, а затем сам же зажал себе ладонью рот и прислушался, не очнулся ли на другой стороне Тимур. По доносившемуся ровному дыханию стало понятно, что нет, поэтому Тим всё же потянул дверь на себя, и к ногам, как только открывшийся проход позволил, прислонилась худая спина. Дальше действовать получалось буквально на автомате: он просунул руки под мышками и подтянул Тимура вверх, перекинул через плечо и вбежал по лестнице на второй этаж, толкнув ногой дверь в спальню. Просто сбросить тело на кровать и запереть дверь Тим тоже не смог. Футболка была насквозь мокрой до сих пор, джинсы подозрительно сильно липли к ногам, и, как только Тим прощупал ткань, тоже оказались влажными. Пахли только Тимуром, а, значит, намокли ещё тогда, когда Тим окатил его водой в сарае, да так и не высохли – в доме было не слишком тепло для этого. Только после этого Тим вспомнил, что привёз вещи Тимура, и те должны были быть сухими.       Сбегать за ними до машины и обратно Тим смог только когда стянул с отключившегося Тимура всё до трусов, а самого его засунул под одеяло. На глаза попались сбитые в кровь костяшки пальцев, но обрабатывать их сейчас Тим не решился – боялся разбудить болью от спирта на ранах.       Даже привести дом в порядок нормально не получалось – всё время тянуло наверх: заглянуть, узнать, удостовериться, что Тимур там, не сбежал, не выпрыгнул голым в окно. Поэтому приходилось отвлекаться, проверять, а потом снова возвращаться к растапливанию печки, переносу вещей и продуктов в дом. К тому моменту, когда на плите кипела вода для пельменей, и Тим с не присущей ему осторожностью вываливал полуфабрикаты в кипяток, половица в соседней комнате знакомо скрипнула.       – Хозяюшка, – едко протянул вставший в проходе Тимур.       Тим не хотел оборачиваться, до последнего боролся с этим постыдным от его силы желанием, но ему редко отказывали в его желаниях, он сам себе ничего не запрещал и подавно, поэтому считать пузыри в кипятке стало невыносимо, как только запах пары проворно забрался в ноздри. А стоило только сделать вдох, как в отражении половника он заметил желтоватые всполохи собственных радужек. Тим мысленно приготовился к новому раунду, развернулся одним слишком быстрым для человеческого глаза движением и замер.       Тимур стоял в проходе и выглядел... адекватным, хоть и настороженным. Тим даже растерялся немного из-за того, что тот оказался одетым, а не спустился на кухню в том виде, как его оставил Антипов. Да и на оборванца Тимур совсем не походил, каким казался двое суток назад. Вместо мешковатой олимпийки и заношенных джинсов, стройные ноги были затянуты в песочного цвета штаны, сверху была накинута какая-то странная конструкция из кардигана и джемпера. Лицо впервые выглядело здоровым: без опухших век, красных белков, посиневших губ или бледно-зелёного тона кожи. Тиму как-то сразу стало понятно, почему его волк остановил выбор именно на нём – он даже без этой чёртовой связи мог на всё это повестись, на Тимура мог повестись, как пить дать. Конечно, взгляд в тёмных глазах не давал возможности сильно обманываться, сквозя ненавистью. Тим эти байки про связь с парой терпеть не мог именно из-за этой дурацкой возможности влюбиться в человека да так и остаться не у дел, лишь потому что твой человек не влюбится в тебя в ответ, а теперь и сам влип по самое не балуйся. Нет, он, безусловно, понимал чувства Тимура какой-то частью рационального сознания, вот только вины не чувствовал – не умел.       Вода в кастрюле шумно начала плеваться кипятком, и Тимур на долю секунды позволил взгляду с интересом скользнуть Тиму за спину, но потом всё же вернулся, а самому Тиму этого хватило, чтобы вытянуть себя из болота собственных мыслей и сделать приглашающий жест рукой.       Тимур отлепился от косяка и плавно обошёл стол, чтобы сесть на предложенное место, не прерывая зрительного контакта. Тим решил расценивать это как страх, хоть в самом взгляде его и не было видно. Сам же он от этой мысли расслабился, ну и пусть пялится, пусть боится, зато с ножом не бросается и не пытается сбежать, пока пельмени ловко прыгают по тарелкам.       – Извини, что полуфабрикаты, не хочу готовить, – Тим поставил обе тарелки на стол и сел напротив. Хотел ещё что-то сказать, но слова застряли в горле, когда в глаза бросилась запёкшаяся кровь на чужих костяшках.       Тимур проследил за его взглядом и понимающе, но словно себе, кивнул, тут же убрав руки за спину.       – Надо обработать, сейчас вернусь, – выдавил из себя Тим, – в тачке вроде была аптечка.       Сдержать темп человеческой скорости снова не получилось, и как только он оказался за порогом, то не удержался от того, чтобы сгорбиться чуть ли не пополам, уставив руки в колени. Надо было поглубже вдохнуть и подольше растянуть ядовитый выдох. Господи, ну почему от увиденного стало так больно?! Это ведь не он, не он, тут уж точно не он виноват, тогда какого хрена?..       Тим перевернул полмашины, выудил из-под заднего сиденья запрятанный чемоданчик и вернулся в дом, Тимур сидел там же, где его и оставили, ни одной пельмешки из поставленной перед ним тарелки не исчезло – Тим пересчитал.       – Тебе надо поесть, – глухо сказал он, водрузив аптечку на стол.       Ответа не последовало, впрочем, как и дальнейших действий. Тим решил, что он не нянька, чтобы уговаривать скушать "ложечку за папочку", и, оторвав хороший шматок ваты, щедро плесканул на него спиртом. Руки у Тимура всё ещё были заведены за спину, в силу, судя по всему, отсутствия на одежде карманов, но когда Тим потянулся к одному из запястий, тот резко повернул голову в его сторону, начав сопротивляться:       – Ты же крови боишься, – не вопрос, обычная констатация факта.       Тим опёрся о стол и без труда поднял искалеченную руку перед собой, повертел её под разными углами – пальцы не дрожали, не мёрзли и даже не были липкими от пота, наоборот – горячие, Тим начал подозревать, что из-за воспаления. А взгляд карих глаз тем временем прожигал висок – Тимур думал, что поймал его на лжи.       – Только своей, – едва слышно ответил он, не поворачивая головы – пусть сам решает верить или нет. Унижаться и высказывать собственные страхи, не входило в антиповские планы.       Еда стыла, Тим методично очищал от грязи и заноз поврежденные ладони с обеих сторон, зрение оборотня позволяло увидеть многое, а вот услышать хоть один маленький писк не удалось. На особо болезненных моментах Тимур на время затаивал дыхание, но не издавал и звука, да и Тим от этого даже никакого садистского удовольствия не испытал. Покончив со второй ладонью, Тим покрыл все покрасневшие места Левомеколем и забинтовал. А думал, что не будет нянькой – наивный.       – Ещё и заботливый, – выплюнул в конце концов Тимур и вырвал руку, как только Тим завязал последний узел.       – Когда я ем, я глух и нем, – склонился к симпатичному личику тот и сверкнул вспыхнувшими радужками, – ешь.       Только после этого Тим почувствовал, как всё тело Тимура напряглось и окаменело, но рука всё же потянулась к вилке, а он со спокойной душой занял стул напротив. Что ж, один рычаг управления нащупать удалось. Было видно, как Тимур давился остывшими пельменями, но жевал.       – Значит так, – попытался объяснить расклад Тим, – тебя я не отпущу. Деревня, как ты, наверное, понял, пустая. Добраться из неё до города на общественном транспорте не получится – его тупо нет, добраться на своих двоих не сможешь – не знаешь дороги, заблудишься. Свой единственный шанс сбежать ты – буду с тобой честен – просрал не три часа назад, а как только начал копать под меня и мою стаю. Ты ведь умный? Вот и делай выводы. Это не угрозы, правда. Но есть и плюсы, дом в твоём распоряжении, в холодильнике есть еда, и ни одного бич-пакета на много-много километров, а?       Тим наигранно весело заглянул в глаза Тимуру, без сюрпризов ударившись о глухую стену на том конце.       – Где мой ноут? – спросил тот, как только Тим перестал кривляться.       – Тебе он больше не понадобится, – отрезал Антипов.       – Зря сломал, – пожал плечами понявший всё Тимур, плохо скрывая расстройство, – там не было ничего ценного для тебя, о своих объектах никакой информации я на нём не храню, хранил, – тут же поправился он.       – Тогда и нечего слёзы лить, – скрипнул зубами Тим, разозлившись больше на себя, чем на него, – будет тебе ноут.       – С интернетом?       – Ага, спутниковым, прямиком из ЦРУ, – поднялся из-за стола Тим, – ладно, Бэмби, меня ждут великие свершения, так что, чао.       – Бэмби? – приподнял бровь Тимур, проследив взглядом выходящего из кухни Антипова.       – Ну а кто же ещё? – фыркнул он и обернулся. – Ты себя в зеркало-то видел? Натуральный Бэмби.       Тимур заторможенно вставал со своего стула, потом так же заторможенно пересекал пространство, чтобы наблюдать за тем, как Тим натягивал в передней ботинки, ожидая, когда тот станет во весь рост и посмотрит на него.       – Помни, Антипов, – Тимур попытался сжать руки в кулаки, но ничего не вышло и они безвольными плетьми повисли по бокам, – это только в Диснеевском мультике Бэмби был добрым невинным оленёнком. В реальности же, – верхняя губа дёрнулась, выдавая его истинные эмоции – спокойствия там было мало, – он отрастил рога и насадил на них охотников.       – Так и я не охотник, Бэмби, я – волк, – хлопнул первой дверью Тим и вышел во двор к остывшему автомобилю.       Тянуло. Как только Тим преодолел первый километр, удаляясь из "Красных горок", где-то в груди начало тянуть желанием развернуться и покатить обратно, надо было только почаще напоминать себе, что это уловка. Это чувство иллюзорно, если ему поддаться, то оно не исчезнет, оно пустит корни в мозгах, в теле, в этой чёртовой душе, и обоснуется навсегда, сделав его зависимым. Слишком ярок и свеж был образ подыхающего Костяна без его этого Тошеньки. Нет-нет, Тимофей на это не купится.       Надо было признать одно – забить на запертого в безлюдной, холодной, северной деревне омегу нельзя. Не получится. Причин было несколько: во-первых, Антипов вопреки слухам садистом не был, да и слово уже дал, что не обидит; а во-вторых, где один житель деревни, там и второй, и не факт, что им окажется заблудившийся турист. Раньше это было чем-то вроде тайного склада клана Антиповых, многие дома только выглядели домами, внутри же были открытые пространства складов, какие-то помещения были обиты звукоизоляцией для решения вполне понятных... вопросов. Про деревню знали многие; про то, что в ней сейчас нестабильный омега – четверо; про то, что этот омега оказался Истинным Тима – только он. Пока. Серёга наверняка уже понял, что Тимур жив, мог разболтать остальным, а те умами не блещут, вдруг захотят куколку навестить по второму кругу... Тим до скрипа сжал руль от этой мысли. По-хорошему надо было сторожить Тимура сутками, но поручить это кому-то из своих он не мог, у Кости формирование в самом разгаре, подключать родителей тоже не хотел, они бы начали расспросы – оно ему надо? Значит, придётся Бэмби и правда "отрастить рога".       Ехать с мыслями о Тимуре было легче, чем пытаться выкинуть его из головы, и Тим успокаивал себя, что никто не узнает о его мыслях, и что это ничего не значит. Они с Тимуром друг другу никто – и это главное. Поддерживать ему жизнь – это тот максимум, который установил себе Тим. Не дышать, не хватать, а лучше даже и поменьше смотреть в его сторону, тогда всё вернётся в норму. Вон, Костян жил же три года без этого своего Антона и не чесался. И ебал всё подряд, и гулял, и даже стаей обзавёлся. А стоило только трахнуть – ну не дрочили же они друг другу, в самом деле? – столичную куколку, как тут же загибаться начал. В общем, вывод напрашивался сам собой – держать член подальше от Тимура, и всё будет окей.       Тим въехал в город и тут же свернул на главную улицу, обогнул Архангельскую свечку и притормозил у одной из остановок. Из-под козырька вышел Серёга, на ходу выкидывая сигаретный бычок, и запрыгнул на переднее сиденье.       – Порадуй меня, – тронулся с места Антипов.       – Если ты про слитую информацию, то здесь всё удалось замять, – мялся Серёга, явно начав с хорошей новости, но предполагая плохую, – повезло, если честно. Большая власть опять что-то не поделила и почти все СМИ в последние сутки пишут про какого-то заместителя губернатора, который наворовал на три дома в Майами. Про тебя написали только пара местных блогов, но широкой огласки не получилось.       Повисло молчание, но Антипов терпеливо ждал, пока Серёга перестанет жевать сопли или ждать похвалы и начнёт говорить что-то ещё.       – Тим, слушай, – через пару минут заёрзал на сиденье он, – твой знакомый из морга звонил...       – Сколько? – перешёл сразу к самому значимому во всём этом разговоре Тим.       – Двое. Ты не переживай, обычные торчки, вип-клиенты все живы и здоровы, – зачастил тут же Серёга, но Тим махнул рукой, чтобы он помолчал.       По его подсчётам оставалось восемь трупов. Восемь "обычных торчков", после смерти которых будет объявлена эпидемия. И это если цыгане не слили их чудо-коктейль в область. Тим, до этого направляющийся в клуб, развернулся на ближайшем повороте и поехал в порт на склады. Серёга понимающе хмыкнул и отбил сторожу сообщение о скором визите.       В порту было холодно, безлюдно и темно из-за большого нагромождения складских ячеек, хотя день ещё не кончился. Конкретно этот склад принадлежал Антиповым, многие ячейки сдавались морякам, торговцам и частным лицам. Нужная Тиму ячейка тоже по договору аренды принадлежала какому-то Джамшуту, который и нёс всю ответственность за хранящиеся вещи в ней. Чего только не сделаешь ради Российского вида на жительство, какие только бумаги не подпишешь.       А вот встречал их человек свой, знающий. Тим редко приезжал на склады, после перенятия дел как-то всё откладывал поездку. Система закупок и хранения товара была налажена задолго до его прихода, и он банально не видел причины что-то менять. А вот сбыт хромал как до него, так и с его приходом, вот только раньше это не было Тимовой проблемой.       Сторож в конце концов встал у входа, будто между делом оглядываясь по сторонам, а Тим с Серёгой зашли внутрь. Для человеческого глаза здесь было слишком темно, но Антипов человеком не был, поэтому сразу же принялся считать запас.       – Останавливай продажи, – обернулся он к стоящему за спиной Серёге.       – На сколько? – уточнил тот.       – Не знаю, – потёр лицо Тим, – но цыганам продавать больше нельзя. Вообще. Только випы с прямыми выходами.       – Шутишь? – не понял Серёга. – Тим, они делают нам девяносто процентов выручки. Ну, хорошо, продам я десяток брикетов за полгода, а с остальным что делать? Это органика, как ни крути, она портится. Лошадку с плесенью не купят даже цыгане.       – Я сказал, – рыкнул Антипов, – цыгане в этой системе координат больше не участвуют! Понятно? Какой мне, блядь, прок от их сбыта, если конечный потребитель дохнет? Через полгода, как ты говоришь, – попытался взять себя в руки он, – некому будет его по вене пускать. А мы с тобой будем ныкаться на Новой Земле от прокуратуры, потому что такой скандал уже нельзя будет замять.       – Ладно, не кипятись, я тебя услышал, – обиделся скорее на тон, чем на содержание Серёга.       – Я тебя тоже, – кивнул Тим и пошёл на выход.       Когда они уже сели в машину и тронулись, друг решился-таки спросить кое-что:       – У тебя же не проснулась совесть, Антипов?       – С чего бы ей это делать, – хмыкнул Тим.       – Ну... Тот блоггер – Тимур, он много чего успел написать, общественность реагировала понятным образом, может, прочитал что-нибудь, проникся, – предложил Серёга.       – Срать мне на общественное мнение с высокой колокольни, – откинулся на спинку Тим, набрав приятную скорость, – и я сказал – про блоггера забудь, – и сам же нарушил запрет, спросив: – Какого хуя вы его выебали?       – В смысле? – полудурочное выражение у Серёги на лице Тиму не понравилось. – Ты же сам сказал...       – Заткнуть его. Я сказал заткнуть его.       – Не ну чё, нормальный способ, – попытался отшутиться он, но понял, что не получится, – ой, да ладно тебе, Тим. Ты просто не видел, как эта шлюха себя вела. Я же окучивал его два дня, пока пробивал по нему инфу и не был уверен, что это он под нас копает.       – Что? – переспросил Тим.       – Да-да, – закивал Серёга, – он явно давал понять, что не прочь повеселиться тогда, ну, а потом, всё как-то удачно сложилось. А что? – запоздало опомнился он и глянул на Тима.       Не стоило. У того уже вовсю лезли клыки с когтями.       – Да чё ты взъелся-то? – отшатнулся Серёга. – Ну пошутили мы неудачно, что, на этом Тимуре свет клином сошёлся? Тоже мне...       – Заткнись, – тихо рыкнул Тим.       – Да, Тимох, – несло того, – образуется всё, не переживай. Поехали лучше в клуб, развеемся?       – Некогда, – попытался взять себя в руки Тим и затормозил на остановке, с которой подобрал Серёгу, а затем сам потянул ручку пассажирской двери, намекая недвусмысленно, чтобы тот выметался, – мне ещё ноут покупать.