Наперегонки

Сосредоточься. Рёв мотора оглушает, бьёт по ушам даже сквозь шлем. Круз плавно, осторожно поворачивает руль и входит в поворот, напрягаясь всем телом и словно повторяя мощное движение автомобиля. Пронзительно скрипят шины, и перед её глазами расстилается сходящаяся в одной точке дорога, прямая полоса круговой трассы. Невольно её взгляд устремляется вдаль в поисках несуществующего продолжения асфальта, и нога чуть соскальзывает с педали. Машина заметно сбрасывает скорость, и один из гонщиков пользуется этим моментом случайной слабости и идёт на обгон, его задние фары посверкивают будто издевательски. Да что же с ней сегодня такое! Она позволяет себе один короткий взгляд на огромное палящее огнями табло: Рамирез на пятом месте, до конца гонки — шестьдесят кругов. «Круз, ты как? — скворчит лёгкими помехами голос Маккуина в наушнике слева. — Всё нормально?» Всё просто прекрасно, замечательно. Вот сейчас она придёт в себя, скрипнет кожей перчаток, сильнее сожмёт хватку на руле, и… Издав низкое рычание, иначе этот звук и не назовёшь, автомобиль рвётся вперёд, и её вжимает в жёсткую спинку кресла. Чужие бамперы маячат спонсорскими наклейками перед глазами, отвлекают от дороги. С коротким смешком она закладывает резкий манёвр, почти вплотную прижимаясь к стенке, — остаются считанные дюймы, и вот-вот заскрипит об металл новехонькое и блестящее золотой краской покрытие крыла. Рывок, вдавить педаль газа в пол, и номер пятьдесят один вырывается на третье место. Она среди лидеров. Приближающийся поворот привычно заставляет напрячься: для неё, сравнительно молодого гонщика, это самая сложная часть, когда нужно одновременно удержать контроль над машиной, не врезаться в соперников, двигающихся по какой-то альтернативной логике, не влететь в стену, не вылететь с трассы и не сбросить слишком сильно газ, испугавшись собственного разгона. Круз прикусила губу и примерилась. Силуэт идущего далеко впереди лидера резко вильнул в сторону, ни на секунду не сбавляя скорости, и на её удивлённых глазах выполнил прекрасный манёвр, почти коснувшись левыми шинами осевой линии. На фоне такого выступления её откровенно средний выход на прямую дистанцию выглядел… Нормально. На троечку. Сдержать раздражённое шипение не удалось: над собой предстояло ещё работать и работать. Прижавшись к краю дороги, она максимально сократила разрыв между собой и вторым местом и уже хотела было скользнуть на открывшуюся позицию, как вдруг мимо пронёсся, ослепляя неоновыми синими линиями на крыльях и бампере, знакомый антрацитовый автомобиль с цифрой двадцать на боку. Конечно, этого стоило ожидать, не зря же она сто сорок кругов откатала почти без происшествий. Джексон с насмешливой лёгкостью обошёл и второго гонщика, тем самым сместив Круз на опостылевшее четвёртое место, а сам прижался практически вплотную к неуловимому лидеру. С такого расстояния она даже не могла различить, кто из соперников идёт первым и какой отрыв: по нелепым случайности или совпадению, обе машины были окрашены в тёмные цвета и буквально сливались друг с другом. «Круз, не спи, обгон!» — резко скомандовал тренер, вырывая её из размышлений. Точно, вон же лазейка! Дёрнув руль вправо и одновременно с этим вдавив в пол педаль, Круз сначала поравнялась с зелёным автомобилем, а потом и обошла его, сразу прибавив скорость и оставив противников позади. Вспышки многочисленных фотокамер превратились в неровные белоснежные линии с правого окна, перед глазами осталась только ровная дорога и два гонщика, мчавшиеся в нескольких десятках метров впереди неё. Казалось, всё внимание многочисленной публики в едином порыве обратилось к трём сильнейшим и быстрейшим: зрителям хотелось знать, кто же первым заявит своё право на первенство в начальном заезде сезона. И Круз не могла подвести их ожидания. Ну, и ожидания своих спонсоров, разумеется. Собственное участие в турнире за легендарный Кубок Поршня, которые как и Маккуину, так и гонщикам, выступавшим под эгидой её спонсорской компании, было уже негде ставить, стало настоящим сюрпризом. Все же, опыта у неё, по сравнению со сверстниками, было явно недостаточно, чтобы смело отправляться на столь значимое для истории автоспорта соревнование, однако от возложенной почётной обязанности собственной неуверенностью не защитишься. Последний месяц до начала гонок прошёл в бесконечных тренировках, подсказках и попытках запомнить хоть часть новой информации, пока собственный разум методично сходил с ума от волнения за собственные навыки. Конечно, все заинтересованные в её победе люди: и менеджер Диноко, всегда довольно плотно общавшийся со своими гонщиками, умеющий с кем угодно найти общий язык, и Маккуин, как её наставник, и его коллега, ещё более старший и опытный гонщик Кинг — советовали ей не переживать почем зря и не тратить нервы до начала соревнований. Однако следовать этим рекомендациям было гораздо тяжелее, чем фразе «постарайся заходить в поворот раньше и более плавно, чтобы тебя не развернуло». К слову, о поворотах. Прямая полоса трассы кончилась неожиданно быстро, и Круз начала манёвр, почти вплотную прижимаясь к стенке. По неведомым ей причинам Шторм неожиданно затормозил, с удивительной и непохожей на себя осторожностью заворачивая влево, его машина опасно заскрипела шинами, заднюю часть сильно занесло, и Круз сама не заметила, как старый соперник вдруг остался позади, а перед ней осталась далёкая фигура последнего гонщика, уверенно державшего первое место и мастерски бравшего любые повороты, даже не пытаясь сделать вид, что он притормаживает для собственной безопасности. Пользуясь временной передышкой, она чуть внимательнее рассмотрела очередной автомобиль нового поколения, хотя бы сзади и самую малость сбоку, будто уже готовясь к обгону. А посмотреть-то было на что — к сборке и общему дизайну явно подошли с умом. Каждый элемент сочетался с другими: гладкая и обтекаемая аккуратная форма, не такая широкая в районе бампера, как у машины Шторма, которая едва ли в грузовик помещалась, сбалансированная высота и выгодная мягкая посадка на успевших немного стереться шинах и нетипичная черно-серая матовая окраска почти без светящихся элементов — только на крыльях отпечатались два броских белоснежных зигзага, меж которых горел под яркими фонарями и номер — сорок третий. — Мистер Маккуин, а у мистера Тюнинга-то тёзка на трассе, — с долей странно щекочущего кожу удивления обратилась она к наставнику, — такое бывает? «Конечно, бывает, — отозвался, казалось, озадаченный её вопросом Маккуин. — Номеров-то не бесконечное количество, облачко. Давай думай над обгоном. Спросить после гонки успеешь». Решив лишний раз не усложнять себе гонку, Круз взяла левее и усилила напор. Она быстро поравнялась с лидирующим автомобилем и не удержалась от быстрого взгляда на тонированное тёмное стекло, за которым был виден только размытый человеческий силуэт в шлеме, идентичном её собственному. Ничего персонального или личного, ни малейшей детали. Придирчивый интерес заиграл в ней с новыми силами. К несчастью, в этот же момент прямая полоса снова закончилась, и трасса круто вильнула в сторону, вынудив Круз вывернуть руль и потерять приобретённое было преимущество: пока её золотистый автомобиль нещадно трясло и неумолимо уносило в сторону грунта, а она сама отчаянно боролась с законами физики, черно-серый с какой-то волшебной лёгкостью выполнил поворот и невозмутимо унёсся дальше. Тёмное пятно перед глазами взбесило едва ли не до дрожи в пальцах, и, выругавшись, Круз принялась нагонять соперника. Теперь, с нормальным и полноценным сцеплением шин с трассой, это хотя бы было возможным. Казалось бы, сколько можно спотыкаться на одном и том же — следи за трассой, а не уходи в собственные мысли и уж тем более не пытайся рассуждать о других гонщиках! Но она же не распознает грабли, пока на них не наступит. — Это нормально — в повороты без тормоза входить? — выдохнула она, не скрывая уважительного восхищения в голосе. — Такое действительно бывает? «Круз, ещё раз тебе говорю, не отвлекайся!» Маккуин был, как обычно, прав, и она поспешила последовать его совету. Дистанция между ней и первым местом, наконец, начала сокращаться. Почему-то ей показалось, что нынешний лидер куда менее уверенно чувствует себя на прямых частях трассы, выигрывая себе время и скорость в основном на поворотах. Странный, конечно, метод, но ведь действенный! У неё-то теперь для обгона есть только две полосы по несколько сотен метров каждая. Если подгадать момент, то взять лидерство вполне реально. Удержать, однако, будет сложнее, потому что сразу после обгона ей придётся войти в поворот и сохранить за собой первое место, а, учитывая умения сорок третьего, борьба будет тяжёлой. А с другой стороны, кто ей запрещает попробовать? Передернув плечом и поправив натиравший шею даже через костюм тугой ремень, Круз пошла на обгон: ускорилась, вырвалась вперёд сначала бампером, кузовом, а потом и всем автомобилем, и пронеслась точно перед противником. Радоваться она пока не спешила, но сердце в груди все равно предательски ёкнуло, когда с трибун послышался ободряющий рёв толпы. Они болели за неё, они желали победы именно ей. Почувствовав прилив уверенности, она хотела было закрепить успех и изящно закончить сто пятидесятый — как быстро летит время и километры! — круг, но… Это ведь не могло быть так просто. Стоило ей начать поворачивать, держась ближе к грунту и избегая кусков сморщенной и отжившей своё резины, как черно-серый автомобиль обошёл слева и почти сразу же повернул в сторону бокса. И все это, конечно же, не сбавляя скорости. И конечно же, ни разу его не занесло, возмутилась про себя Круз. Ну вот хоть бы чуточку, хоть немного! Она свернула в бокс второй, упрямо не пропуская вперёд приставшего почти вплотную Шторма, снедаемая нехорошим предчувствием и подступающей к горлу горькой неуверенностью. Такими темпами не видать ей самого высокого рейтинга в первом заезде турнира. Нет! Никаких грустных мыслей в течение гонки, всё потом. Сейчас главное — удержать своё место и попытаться ещё раз взять первое, всё ещё может сработать. — Бери обгон в самом начале прямой, как только выровняешься, — посоветовал ей Маккуин, его пристальный взгляд был направлен на меняющего колеса нового противника. — Так успеешь немного увеличить дистанцию перед поворотом. Попробуй, как сработает. Давай! По резкой команде она сорвалась с места и едва не рванула на максимуме, чудом вспомнив про правило пятидесяти пяти километров в боксе. Она позволила себе обернуться, но широкого чёрного с синими вставками бампера Джексона не увидела: тот решил задержаться на пит-стопе. Не очень-то выгодное решение, особенно перед последними, решающими кругами. Ему же хуже. Сочувствовать Круз не собиралась, слишком свежи были воспоминания о том, как его собственная самоуверенность привела в итоге к не самому красивому поражению двадцатого номера. Гонка продолжалась, сменяли друг друга прямые и повороты, а она никак не могла подобраться к упрямому сорок третьему достаточно близко. Верткая и стремительная, как пущенная из лука стрела, чёрная машина обходила любые препятствия, уворачивалась от ухабов и бортиков, и все эти умения демонстрировались так легко и играючи, что создавалось впечатление, что за рулем сидит не человек, которому, вообще-то, свойственно уставать после нескольких часов непрерывного заезда и начинать ошибаться, а безупречный робот, как будто на тренажёре. Круз не давало покоя чужое непоколебимое лидерство. Выжимая из автомобиля и из себя последние силы, она сделала ещё один рывок и села лидеру на хвост, прицепившись, по старым традициям, «как въевшаяся копоть», и упрямо не давая себя сбросить. Явно озадаченный странным и не самым честным маневром, незнакомый гонщик слегка сбросил скорость и прижался к бортику, держась в считанных дюймах от твёрдой стены. В таком опасном и неустойчивом положении они и пронеслись всю прямую, и она уже хотела было предпринять очередную попытку обгона, как вдруг показания табло изменились снова. И на первом месте опять оказался этот чертов Шторм! Они оба слишком сильно затормозили в своей погоне и попытке уйти от нее, конечно, остальные гонщики поспешили воспользоваться этой минутной слабостью. Щёки залил предательский румянец, которого, слава всему, не было видно под шлемом и за тёмными стёклами машины. В ту же секунду, как они с сорок третьим съехали на пятые-шестые позиции, их неожиданно настигла поворотная часть трассы, и Круз уже даже не удивилась, только сердито поджала губы, когда чёрный автомобиль гибкой тенью скользнул мимо упивавшихся секундным триумфом соперников и уверенно отвоевал вторую позицию. Джексон и неизвестный гонщик оказались прямо друг за другом — и на противоположном конце поворота от неё самой. Новичок попытался обогнать справа, знакомым возмутительным приёмом Шторм прижал его почти вплотную к стене, не давая закончить манёвр и неизбежно оттесняя соперника к борту. И тут — серьезно, глаза не обманывали её прямо сейчас?! — под громогласный и преисполненный свирепым восхищением рёв трибун сорок третий номер каким-то ловким движением вырвался вперёд, изящно и легко, словно это была забавная дружеская шутка, подрезав двадцатого и заставив Шторма практически вылететь на грунт. Сразу вслед за этим на повороте разверзся хаос. Третий гонщик, ехавший прямо за двадцатым номером, от неожиданности вильнул вправо, четвёртый вырезался в него и протаранил, пятый затормозил и почти встал посреди трассы. Один лучше другого, честное слово, только и успела подумать Круз, а потом время на остроты кончилось, потому что она въехала прямо в этот бардак. На секунду она замешкалась, старый страх подступил к горлу… И события следующей минуты слились в сплошное цветное месиво. Разум словно не осознавал происходящее и смотрел на свои действия со стороны. Здравый смысл вынудил её уйти влево и тем самым полностью съехать на грунт. Дальше она умело проехала несколько десятков метров по рыхлой земле под одобрительный смешок Маккуина в динамиках, заодно обогнав потерявшего ориентацию в пространстве Джексона, объехала остальную свалку, в которую ввязывалось все больше и больше не успевавших вовремя среагировать гонщиков… И наконец снова оказалась в гонке, на чистой прямой. Словно по щелчку чьих-то пальцев к ней вернулось более-менее стабильное осознание реальности. Круз не удержалась от слегка истеричного смешка: она справилась, выдержала! И отстала не так уж сильно, значит, надежду на первое место пока рано хоронить. «Как колёса? — встревоженно спросил Маккуин. — Смотри, может, в бокс? Преимущество перед остальными у тебя точно есть, а лидера за двадцать кругов догонишь». — Порядок, справляюсь, — собственный успех и охвативший тело восторг кружили голову, перебивая даже нависшую над головой усталость. — Я справляюсь, мистер Маккуин! Тренер ничего не ответил, но его слова заставили Круз чуть внимательнее присмотреться к собственной машине. По личным ощущениям, сцепление с дорогой не изменилось, однако, когда дело касалось резины, никогда нельзя было быть стопроцентно уверенным в её надёжности, особенно после такой крутой заварушки и грунта. Проклятье, неужели, и вправду придётся взять паузу на пит-стоп? Круз не сомневалась, что много времени она не потеряет: команда, в частности руководитель механиков и её добрый товарищ Гвидо, всегда работала быстро и качественно, и, к тому же, не ей одной придётся сделать ещё одну вынужденную обстановку, но вот лидер… Если сорок третий продолжит удерживать темп и дальше, то он увеличит разрыв почти до круга, и за оставшиеся километры она с такой дистанцией точно не справится. Как назло, в это же время в голове всплыла история мистера Маккуина, которую он обожал рассказывать к месту и не очень. Та самая, как свою первую гонку ныне великий гонщик завершил на двух колёсах из законных четырёх и едва ли не чудом — оказавшись в итоге в крайне комичном положении. Повторять эту неоднозначную часть биографии тренера ей не очень хотелось, поэтому на сто семьдесят девятый круг Круз пошла с нелёгким сердцем, погружённая в размышления. Оставалась ещё хрупкая надежда, что сорок третий тоже решит перестраховаться или хотя бы бензин залить, но его столкновение почти не затронуло, пара царапин на крыле не в счёт, и гонщику совершенно незачем было лишний раз тратить время в боксе. — Нет, мистер Маккуин, — с тщательно, как ей думалось, спрятанной неуверенностью произнесла Круз. — Поеду пока дальше. С новыми силами она бросилась в погоню. Остальные гонщики остались пока что далеко позади, хотя Шторм наверняка старался это исправить, и у неё невольно создалось впечатление, что по трассе, оставив позади прочих соперников, несутся только два автомобиля: чёрный и золотистый, — и трасса расстилается исключительно перед ними, и схватка за первое место идёт между двумя, а не несколькими десятками. Испытывал ли что-то подобное неуловимый сорок третий? Ей оставалось пока что только догадываться. Вдохновлённая собственной мыслью, она разогналась так сильно, что свист ветра и скорости в ушах плавно стих и сменился мягким и обманчиво спокойным ощущением полёта, словно автомобиль оторвался от земли и летел над трассой, буквально в полуметре от разгоряченного асфальта, не встречая на пути никаких препятствий. Прямая полоса никак не кончалась, и черно-серый силуэт потихоньку стал приближаться, из маленькой точки превращаясь в заметное пятно. Затаив дыхание, чтобы не спугнуть своеобразное волшебство момента, от которого невольно захватывало дух и шла кругом голова, Круз продолжала своё осторожное упрямое преследование. Разрыв всё же сокращался. Круги тянулись один за другим, а эфемерное, мистическое чувство скольжения по изогнутым воздушным потокам никуда не девалось. Но даже оно не могло длиться вечно. «Круз, осталось всего пять кругов! Ты сократила дистанцию, присматривайся на обгон», — голос у Маккуина был напряжённым — он все ещё переживал за состояние резины. Очередной поворот остался позади. Сейчас или никогда, твёрдо решила вернувшаяся с небес на землю Круз и ударила ногой по педали газа. С оглушительным рёвом мотора её верный автомобиль вырвался вперёд, и она едва удержала в задрожавших от резко напавшей со спины усталости руках руль. Сбоку мелькнул тёмно-серый силуэт, и на громадном табло имя Круз Рамирез переместилось на первую, самую верхнюю позицию. Публика поприветствовала это изменение очередным грохотом, ярче и чаще начали вспыхивать огни многочисленной аппаратуры. Как минимум три видеокамеры должны были заснять обгон со всех возможных ракурсов, чтобы выбрать самый выгодный для трансляции. Она была первой. Первой! Круз едва сдержала восторженный вопль, настойчиво рвавшийся наружу. Перед ней во всем великолепии открылась пустая трасса, и это было, пожалуй, одно из самых прекрасных зрелищ, которое ей доводилось видеть. Чувство гордости и уверенности расцвело в груди чем-то алым и горячим, и, пусть она едва держала глаза открытыми, пусть спина и ноги болели от неудобного положения, пусть окружающие звуки тысячей разных молотов били по барабанным перепонкам — она была первой. Вопреки всему, всем предрассудкам и собственной неопытности, аварии, усталости и опыту других гонщиков. Даже сорок третьего. К слову, нет, персональный интерес по-прежнему никуда не делся. Время словно ускорило свой бег, и оставшиеся круги пролетели так стремительно, что взмах финального флажка стал для неё полной неожиданностью. Взмокшие ладони неожиданно дрогнули, и автомобиль резко вильнул в сторону, но уже через секунду восстановил прежнюю скорость. Все хорошо, успокаивала Круз напомнившую о себе тревогу, все нормально, она идёт с нормальным отрывом и волноваться уже не о чем. Победа принадлежит ей, первый заезд сезона тоже, это очень хорошее и крепкое начало, с которым будет гораздо удобнее продолжать гоночный сезон. Последний, четвёртый поворот, который она выполнила на твёрдую четвёрку, отозвался резко сжавшимся от непонятного волнения сердцем. Казалось, собственные и без того густые пушащиеся волосы вот-вот встанут дыбом от поселившегося в воздухе напряжения. Линия финиша приближалась, оставались считанные секунды до завершения заезда… Мимо, как издевательская насмешка, пронеслись сверкнувшие ей в стекло два белоснежных зигзага, и только через две секунды финишировала и сама Круз, уже подхлестнутая торжеством публики, праздновавшей вместе с чемпионами. Она не сразу поняла, что именно произошло. Всё кругом металось из стороны в сторону и сверкало всеми цветами, которые распознавал человеческий глаз, рёв тысяч болельщиков сливался в сплошной низкий гул, автомобиль сам постепенно сбавлял скорость, и всё отчетливее Круз осознавала, что что-то пошло не так в самый последний момент. Случайный взгляд на табло заставил её сначала возмутиться ошибке, потом приглядеться внимательнее — и застыть под весом тяжёлого осознания. Верхнюю строчку украшало изображение черно-серой машины с белыми полосами на боках, сверкал номер сорок три, и лаконично, отстранённо горело имя победителя — Алекс М. — и вот попробуй пойми, кому такое могло принадлежать. А уже на втором месте она с трудом, потому что перед глазами неожиданно завертелся цветной и многообразный мир и всё как-то странно поплыло, разглядела собственный автомобиль, номер и инициалы. Разница в две секунды. Обычный человек, никак не связанный с автоспортом, не придаст этому особого значения, но Круз с трудом удержалась от желания уткнуться лбом в руль и посидеть так несколько минут, снова и снова проигрывая в голове своё поражение. Что пошло не так? Она слишком расслабилась? Перестала следить за дорогой и взяла неверную траекторию? Оробела перед самым финишем и сбросила скорость, что оказалось фатальной ошибкой? Чересчур поздно пошла на обгон? Что, что, что?.. А потом, добивающим и последним ударом, ей вспомнились слова Теха: за Диноко всегда выступали одни победители. И собственный проигрыш опять сдавил сердце. «… Круз! Круз? Круз, приём, — сквозь густую вату в отупевшее сознание прорвался встревоженный голос Маккуина. В нем не было обжигающего разочарования или гнева, но все равно она невольно вжала голову в плечи. Что она могла ему сказать, как могла оправдаться? — Это только первый заезд, и у тебя для него очень неплохой — блестящий! — результат, не переживай». — Я не переживаю, — сухим и отстранённым голосом произнесла Круз, упрямо смотря в одну точку. — Я в порядке. «Я слышу, как ты в порядке, — фыркнул тренер, — сними шлем, жарко. Значит, так. Не думай пока про результат, лучше поезжай, перекинься парой слов с сорок третьим. Думаю, это была далеко не последняя ваша схватка, заведите хоть знакомство». Маккуин точно не злился, уже хорошо, отстранённо подумала Круз. И зацепилась взглядом за кузов сорок третьего. Гонщик явно не собирался наслаждаться моментом собственной славы и повернул в бокс при первой возможности, предоставляя остальным возможность проехаться в спокойном темпе без участия победителя. Почему-то она не сомневалась, что внимание большинства камер было так или иначе приковано именно к уехавшей с трассы машине, а не к тем, кто пока исполнял традиционный круг почёта. Их номера располагались на приличном расстоянии друг от друга, поэтому Круз, как только перед глазами возникла знакомая вывеска с пятьдесят первым номером, выскочила из автомобиля, стягивая с головы шлем и поправляя убранные в короткий и немного куцый пучок кудрявые волосы, помахала рукой команде и убежала за станцию, выискивая взглядом черную форму. За небольшой и едва подходящей под определение «полупрозрачной» ширмой их ждали жаждущие подробностей журналисты, и вот ко встрече с ними она точно была пока не готова. Оставалось только надеяться, что сорок третий тоже не горел желанием похвастаться подвигами перед прессой. Руки постоянно тянулись одернуть или подтянуть комбинезон, а затёкшие ноги протестовали против такого бесчеловечного обращения, и со стороны она казалась очень нервным трясущимся человеком. Так себе первое впечатление. Заглядевшись по сторонам, Круз не сразу сообразила, что на происходящее перед собой тоже неплохо бы обращать внимание — и на приличной скорости в кого-то врезалась. Кто-то был с ног до головы затянут в чёрно-серую гоночную форму и обладал неплохой физической формой и реакцией, потому что на шивороте резко сжались чужие пальцы и дёрнули её вверх, не давая упасть носом в асфальт. — Смотри, куда идёшь, — раздался сбоку устало-раздражённый хрипловатый голос. — Выход к грузовикам и прессе в противоположной стороне. Круз выпрямилась и посмотрела на сбитого ею гонщика. Прямо на рукаве чёрной куртки белоснежным всполохом блеснули две цифры: четыре и три. Сорок три. Сорок третий номер. Победитель первого заезда в сезоне. Её соперник. Вернее, соперница. — Да, извини, — неловко улыбнулась Круз. Выражение лица стоящей перед ней девушки не изменилось, даже не опустилась вскинутая бровь. — Значит, ты сорок третий? Классный был заезд, а? Твои повороты — это просто нечто, отдельный вид гоночного искусства! Обычная дружелюбная попытка завести знакомство с помощью обсуждения гонки была встречена удивлённым молчанием. Когда повисшая меж ними тишина опасно приблизилась к определению неловкой, сорок третья недоуменно отреагировала: — Спасибо?.. — она отсутствующе крутила меж пальцев сигарету и явно не собиралась продолжать разговор. Или, судя по её откровенно непонимающей реакции, просто не знала, что именно надо делать. Круз плохо помнила своё состояние после первого заезда, но, возможно, это было нормальной реакцией на неожиданно свалившуюся на голову победу и определённую ответственность, которую эта победа накладывала? — В общем, это было очень круто! — кое-как закруглила она острый край очень одностороннего диалога и протянула ладонь. — Я Круз, Круз Рамирез, пятьдесят первый. — Алекс, — коротко представилась победительница. И снова молчание, хотя бы занятое рукопожатием. Пользуясь паузой, Круз подробнее рассмотрела соперницу: всклоченные короткие чёрные волосы, часть из которых прилипла ко лбу, чуть смугловатая кожа, строгие черты лица и серьёзные тёмно-серые глаза. Взгляд знакомый, мелькнула быстрая мысль в голове. Сорок третья была примерно её роста, но хватка у неё была тверже, а руки и корпус — заметно мощнее. Они были примерно одного возраста, но задумчивый взгляд и отстранённое выражение лица делали Алекс визуально старше. — Рада знакомству, — уже из чистого упрямства продолжила трещать Круз. В конце концов, работа инструктором в тренировочном центре тоже дала ей определённый опыт общения с людьми. — Ну что, наперегонки до журналистов? Первый закон после гонок — нельзя просто добраться до своего грузовика и спокойно уехать, не перейдя море журналистов. Особенно если ты занял призовое или лидирующее место. Возможно, это небольшое испытание поспособствует развитию приятельских отношений? Алекс по-лисьи ухмыльнулась, впервые демонстрируя какую-то эмоцию помимо вежливого и слегка недоумевающего равнодушия: — Уж обойдусь. Наперегонки нам целый год ездить, не занимать же этим ещё и свободное время? И, не дав Круз времени ответить достаточно остроумно, задать вопрос, попрощаться — да вообще сделать хоть что-нибудь, Алекс развернулась и скользнула в толпу собственных механиков, на ходу пожимая руку одному из них и искусно смешиваясь с толпой. Она не появилась на объявлении результатов — присутствовал тренер, средних или даже пожилых лет мужчина с цепким взглядом бывшего гонщика, который на полученное первое место и баллы отреагировал вежливой улыбкой. Не было её и во время оглашения даты следующего заезда — на сей раз присутствовал официальный представитель в тёмном деловом костюме, который спокойно поставил очередную подпись на очередном ничего не значащем документе, благодарно кивнул организаторам и так же бесшумно удалился. Круз не могла поверить своим глазам и ушам — всё гоночное сообщество только и делало, что судачило о многообещающем молодом гонщике, обсуждало технику вождения и чистую, красивую победу, строило планы и гадало, откуда же взялся этот таинственный сорок третий номер. В то время Круз, не делясь ни с кем этими мыслями, пыталась понять только одно. Куда этот сорок третий номер делся.