Наперегонки

— Как раз в мамином вкусе, — Алекс скептически посмотрела на подсвеченную вычурную вывеску ресторана. Смысла брать машину она не видела, потому что если лишить себя возможности запивать общение с родственниками хорошим вином, вечер станет совсем печальным. Телефон в кармане завибрировал: норму шагов на сегодня она точно перевыполнила. Удобно, пусть и от ежедневной пробежки и разминки с Уинтерсом её это не спасёт. Как водится в подобного рода заведениях, на входе Алекс встретил идеально вышколенный гардеробщик, безмолвно принял видавшую виды кожаную куртку, повесил по соседству с пальто, шубами и прочими изысками верхней одежды и вежливо проводил её в основной большой зал. Невольно скривившись при виде сразу двух ненавистных элементов декора: позолоты и бархата — она не сразу заметила аккуратно приблизившегося администратора в ослепительно белой рубашке. — Добрый вечер, мисс, — он почтительно склонил голову, опытным движением выудил из-за спины небольшой блокнот. — У вас заказан столик? Когда она в последний раз посещала заведение, где стол нужно было заказывать заранее?.. На ум приходило только основание компании, но это было несколько лет назад. Или когда она взяла какой-то большой приз, и они с Коди зачем-то пошли праздновать с пафосом? Или это не считается, потому что они ушли спустя полчаса, запутавшись в вилках и раскритиковав плейлист? Алекс поспешно вернулась к разговору, пока молчание не успело затянуться: — Да-да… Фамилия Гольденберг, — явно заучивший список администратор нахмурился, начиная перебирать хрустящие страницы, исписанные мелким почерком. Ещё до того, как он успел поднять голову от последнего листка, Алекс успела осознать свою ошибку и поправилась: — Простите. Шторм. Кора Шторм. Никак не привыкну. Чёрт знает, зачем она это сейчас сказала. Но зато не солгала: девичья фамилия матери всегда была для неё более приемлемой, нежели фамилия её супруга, известного ублюдка. Впрочем, была ещё отцовская, но вряд ли Кора вообще вспоминала о ней после развода. Алекс тоже старалась лишний раз о ней не думать, пусть и по своим причинам. Администратор с видимым облегчением поднял голову и улыбнулся ей тщательно отработанной улыбкой, не коснувшейся глаз: — Кора Шторм. Я вас провожу. Можно узнать ваше имя? — Алекс, — и, опять перебив назревающий вопрос, она резко добавила: — Мастер. Если бы её записали как Алекс Шторм, матушке пришлось бы довольствоваться своими оленями. Явно приученный не спорить с посетителями, молодой мужчина поспешно занёс её в свой блокнотик и повёл в боковую залу, изящно маневрируя между пока что пустующими столами, заправленными белыми скатертями, настолько ярко сверкавшими под мудрёными хрустальными люстрами, что было больно глазам. Алекс потёрла переносицу и направилась следом. Нужный ей столик располагался в отдельной нише, которую от мира смертных отделял тяжёлый — бархатный, небось — занавес. Уютный уголок для своих. Одна проблема — Алекс не была своей. Уже очень, очень давно. Ждали только её. Плохо, потому что пунктуальность, привитая ей тренером, требовала приходить минут за десять до назначенного времени. Значит, остальные пришли ещё раньше. Алекс села на единственное свободное место ближе всего к выходу и оказываясь по правую руку от матери. Проглотила ехидное «Давно ждёте?» Рядом со столом стояло ведёрко со льдом, в нём красовалась уже открытая бутылка вина. Красное, какое-то нереально древнее, да ещё и французское. Как всё серьёзно. Да и ждут, видимо, не пять минут, раз пить начали. — Здравствуй, Алекс, — аккуратно поздоровалась с ней мать, стоило удалиться администратору. Впервые за очень долгое время Алекс посмотрела на Кору Гольденберг — и никак иначе. Мама не изменилась. Ну, причёска лежала по-другому, золотисто-русые волосы явно были недавно покрашены, чуть добавилось морщин, тщательно скрытых за косметикой и выгодной укладкой, на пальце красовалось только одно кольцо, и то обручальное, надо же, какие сентименты. Алекс слегка кивнула: — Мама, — она могла бы повести себя совсем жестоко и назвать её корой, но в последнюю минуту передумала. — Отчим. Сводный брат. — И не удержалась: — Давно сидите? Кора прикрыла глаза на секунду и перехватила взгляд супруга, сидевшего напротив неё. Тот вскинул брови. Алекс с непритворным весельем наблюдала за их игрой в гляделки. Джексон, сидевший напротив неё, шумно вздохнул. Вечер начался просто отлично. — Не очень, — преувеличенно радостно ответила мама. — Рада, что ты смогла к нам присоединиться. И тогда, когда голос Коры урожденной Гольденберг дрогнул, Алекс заметила, что она постарела. Губы стали тоньше, глаза потускнели, веки опустились, пальцы слишком нервно бегали то по приборам, то по плотной салфетке. Вот отчим изменился только в весе, да седины в волосах прибавилось. Ему тоже явно не сиделось спокойно, а аккуратно повязанный синий галстук, видимо, казался уважаемому мистеру Шторму петлёй. Между собравшимися впервые за пять лет родственниками повисла неловкая тишина, нарушаемая только однообразной музыкой, которую играл в главном зале приглашённый оркестр. Что ж, она приехала слушать, резонно решила для себя Алекс, так что пускай господа организаторы встречи вовлекают её в беседу как-нибудь самостоятельно. Она потянулась к отложенным меню и наугад стащила одно. Открыла, гадая, на каком языке будут написаны все блюда. — Может, тебе посоветовать? — поинтересовалась мама, наклонившись ближе. — Это один из моих любимых ресторанов, у них есть просто замечательные блюда. Алекс в очередной раз дёрнула плечом. Видимо, за этот вечер это движение станет её любимым жестом. — Если хочешь. Наверное, подумала она запоздало при виде слегка огорчённого выражения лица матери, нужно было разбавить грубоватую фразу каким-нибудь смешком или междометием. Как и всегда, когда дело касалось общения с людьми, эта гениальная мысль слегка припоздала. Алекс быстро сунула матери в руки меню и, зажав ладони между коленей, сделала вид, что внимательно слушает, хотя, признаться, особого дела до ужина ей не было. А как здорово было б остаться в отеле и посмотреть с Коди очередной сезон какого-то бестолкового сериала, который нужно было закрыть пару лет назад. Или хотя бы поотжиматься в зале. Или погулять с Круз. Или покопаться в машине. Или что угодно, лишь бы не сидеть сейчас в этом громоздком ресторане, в отгороженной от любопытных взглядов ложе, наедине с почти чужими ей людьми, испытывая страшное чувство неловкости. Словно между ней и всеми остальными стоит ещё одна ширма - невидимая, но куда более плотная, чем это бархатное уродство с рюшами. — Смотри, есть очень неплохая закуска с грибами, можешь попробовать вот этот салат, в нем потрясающие овощи, всегда свежие. Из горячего очень вкусная утка в яблоках, хорошая паста и… Есть ризотто, помнишь, твоё любимое? Ответом ей был какой-то странный звук, похожий на приступ астмы. Осторожно забрав меню, Алекс почти невидящим взглядом посмотрела на указанное блюдо. Всё было верно, мама не ошиблась и не спутала. Вот только в последний раз Алекс пробовала это пресловутое ризотто ещё до родительского развода. Когда в их семье всё было по-настоящему тепло и уютно, когда не было никаких проблем, не было раздоров и ссор, не было никакой стены, когда они весело обсуждали, куда поедут летом, сидя в ресторане и отмечая очередное отцовское выступление… — Алекс? — Что?.. — она рефлекторно дёрнулась. — То есть, да, извини, я задумалась. Не думала, что его ещё где-то делают. Сто лет не ела. Возьму его. И тот салат тоже. Диета гонщика, всё такое. — Ох, конечно, — мама с явным облегчением уцепилась за возможность продолжить разговор. — Гоняют вас, бедных, Джексон тоже питается теперь по ему одной известной схеме. — Она вполне понятная, — буркнул тот, не отрываясь от своего меню. — Для гонщиков — несомненно, дорогой, — тёплое обращение резануло хлеще хорошо наточенного ножа. — А мне простительно не понимать разницу во всех этих калориях. Тут, конечно, мама заметно кокетничала. За фигурой она следила. Сшитое наверняка по фигуре светлое вечернее платье с длинными рукавами гармонировало с загорелым цветом кожи и сидело так, что придраться или недоверчиво прищуриться не получалось совсем. Алекс невольно преисполнилась уважения, как бывало и в детстве: её что маленькую, что взрослую восхищала аристократичная, чуть ли не царственная аура спокойствия, всегда окружавшая высокую и стройную Кору с её строгим тёмным взглядом. У самой Алекс такой образ никогда не получался, тип характера был не тот. Кроме того, в подворотнях и тёмных переулках, в которых она гоняла и в которых считалась местной легендой, ценили другие умения и подходы к делу. Вообще, по сравнению с отчимом в костюме с запонками и галстуком и матерью в профессионально собранном вечернем туалете, Алекс и Джексон, сидевшие напротив друг друга в гораздо менее официальных рубашках — у одного с рукавами в три четверти, у другой с блестящими погонами, — из общей торжественной атмосферы несколько выбивались. — Так… — приняв подробный заказ и наполнив пустующий стакан Алекс вином, присланный официант в строгой форме бесшумно и стремительно удалился, и Кора тотчас постаралась прервать установившуюся паузу. — Чем ты занималась всё это время, милая? Я так давно тебя не видела, с трудом узнаю! Будто бы ей не докладывали. Алекс перестала играться с вилкой для салатов — единственное, что она помнила с первой попавшейся картинки о столовом этикете в поисковике — и отложила её в сторону. — Гоняла. Сначала на права, потом на улице, потом на треке, теперь на мировом кубке. Довольно скучно, если без подробностей. Мама пораженно посмотрела на неё, потом, обменявшись взглядами с напряженно молчавшим отчимом, очень медленно произнесла: — На улице?.. — а может, и вправду не докладывали. — Алекс, пожалуйста, не говори мне, что ты участвовала в этих нелегальных заездах! — Ну я тогда промолчу, — тут же огрызнулась Алекс. Она испытала сильное желание глянуть на часы: не прошло, небось, и получаса, а у маменьки уже кончилось терпение. Алекс, в принципе, не удивилась, ей давно была известна эта модель поведения. Сначала построить себе образ из головы, основанный на остатках знаний и собственных желаниях, потом столкнуть его с реальностью и долго удивляться, почему же ничего не работает. В конце, по желанию, можно обвинить не совпавшего с мечтой человека в чёрствости и бессердечности и драматично удалиться, чтобы оплакать осколки своего идеального голема без личного мнения. Пять лет назад всё разворачивалось похожим образом, и сейчас, спустя годы, никакое красивое вино и ласковые прозвища не изменили сути конфликта, назревшего ещё тогда. Зря она вообще приехала. И через сколько, интересно, времени мама попытается вышвырнуть её из ресторана? — Алекс, — разочарование и неподдельную, главное, грусть можно было вычерпывать из страдающей материнской души настоящими железными вёдрами. — Это же очень опасно! А если бы ты попала в аварию? — Тогда, вестимо, я бы тут не сидела, — буркнула Алекс, принимаясь снова играться с вилкой. — Не понимаю, в чём суть претензии, мама. Я занималась тем, чем хотела заниматься. Что-то тогда у тебя вопросов не возникало, а вот сейчас, когда прошло года три с моего последнего уличного заезда, ты решила озаботиться моей безопасностью? Это заставило её мать немного стушеваться, в очередной раз поправить несчастную и уже изрядно помятую салфетку. — Я… Тогда я об этом не знала, — наконец произнесла она. — В этом и шутка, мам, — ухмыльнулась Алекс, хотя где-то за грудной клеткой вдруг поднялось к горлу что-то горячее, кипятком прошлось по горлу, по щекам. — Ты не интересовалась — я не рассказывала. По-моему, все были довольны. — Но ведь если ты хотела участвовать в гонках, ты могла бы… — хватило только одного взгляда, брошенного в сторону известного бизнесмена Майкла Шторма, от чьего имени и чьей компании выступал его родной сын, чтобы это горячее вдруг вспыхнуло красной пеленой перед глазами. — Ну, нет! — воскликнула Алекс неожиданно громко, сама вздрогнув от собственного голоса. — Какой смысл в гонках, если тебя, бездаря, в машину посадил богатый родственник? Майкл, её дражайший отчим, сжал громадную тяжёлую ладонь в кулак, Джексон, которому была адресована эта насмешка, даже чуть приподнялся из-под стола: — Да что ты вообще!.. — и тут же сел обратно. За её спиной слегка колыхнулась закрывавшая вход вуаль. Официант, всё такой же молчаливый и сосредоточенный, молча расставил между ними изысканные тарелки чуть ли не с авторскими узорами, снова наполнил бокалы и удалился. Алекс с большим удовольствием взяла пострадавшую от её нервов вилку и вонзила её в крупный лист салата, мечтая сделать то же самое со Штормом. Неважно, старшим или младшим. Явно потерявшая контроль над ситуацией Кора то и дело украдкой поглядывала на каждого члена семьи. Вовремя прибывшая еда оказалась отличным поводом сделать передышку и сбавить обороты. Алекс жевала превосходные и свежие овощи, но на зубах они ощущались безвкусным и бесцветным картоном. Конечно, это было амбициозной мечтой, достойной таких родителей: два талантливых ребёночка в одинаковой форме, попеременно приносящие домой кубок за кубком. Конечно, глупая Алекс эту мечту здорово порушила, сначала выбрав вместо семейной славы опасные подпольные авантюры, а потом и вовсе выбрав в спонсоры никому не известную молодую компанию, которая сейчас вдруг обратила на себя и на своего гонщика всеобщее внимание. Поняв, что кусок ей больше в горло не лезет, она плавно положила приборы на тарелку. Куда они денутся, эти овощи, не отберут же их. Как по команде, приборы отложили и все остальные. Начинался второй раунд или, как говорили в мамином интеллектуальном обществе, вторая часть какого-то балета. — Это было несколько лет назад, и изменить я это не могу. Даже если б могла — и то не стала, — Алекс принялась гонять кусок помидора по тарелке. — Сейчас я веду борьбу за кубок Поршня. Достаточно достойное занятие? — И возишься не пойми с кем, — впервые за разговор обратился к ней отчим. Алекс окинула его любопытным взглядом: — А это о ком сейчас? Коди? Куперы? — у неё была ещё парочка версий, но если Майкл на это клюнет, то… — Нет, — ворвался в беседу Шторм-младший, глядя на неё исподлобья. — Девчонка эта из Диноко. Это было его ошибкой. — Ну, — Алекс отпила немного вина из своего бокала, слегка повращала его, наслаждаясь видом густой красной жидкости. — Рейтинг у «девчонки из Диноко» сейчас повыше твоего будет, так что я была бы повежливее. Хотя, понимаю, у тебя это глубоко персональная травма. Круз теперь должна ей шоколадку. Жаль, правила приличия не позволяли ей достать телефон и сфотографировать ошалевшее выражение лица сводного братца. — Алекс! — осуждающе одёрнула её мама. — Минуту, — подняла ладонь Алекс. — Хочу разобраться. Положим, гонщик самой престижной компании попадает в категорию «не пойми кто». Боюсь тогда представить, кто же в этой системе координат достоин хоть капли моего внимания. Джексон? Увольте! — Вы с Джексоном — брат и сестра, Алекс. То, что вы выступаете за разные компании — ошибка, — Майкл ронял слова, будто тяжёлые булыжники, пристально глядя на неё. — Это может стать тяжёлым ударом для репутации каждого из нас, если об этом прознает пресса. — Ага! То есть, дело всё-таки в Куперах! — Дело в нас всех, Алекс, — отчим посмотрел на неё с легкой снисходительностью, как и всегда, будто она снова вернулась в детство и сбросила лет пятнадцать своего персонального опыта. — Произошедшая тогда, пять лет назад, ссора расколола всю семью, и я, как один из её косвенных инициаторов, глубоко об этом сожалею. Предложение встретиться — результат нашего долгого стремления всё исправить. Мы с твоей матерью просто не знали, как. И, честно говоря, дозвониться до тебя было задачкой не из лёгких. Чужую улыбку она не разделила — безобидная шутка для разрядки атмосферы для неё была никакой не шуткой. Раз десять она меняла номер, прежде чем окончательно оборвала связи между собой и членами своей семьи. Алекс долго молчала, уставившись куда-то в переносицу Майкла и случайно натыкаясь на какие-то схожие черты между ним и Джексоном. Интересно, видел ли он то же самое, когда сравнивал между собой Кору и её заблудшую дочь? Все знакомые из счастливого детства считали своим долгом сказать, как сильно она похожа на отца, и только потом запоздало вспоминали что-то про схожесть с матерью. А теперь не было никого, с кем можно было сравнить Алекс Мастер, чтобы это было уместно. — Вот тут, по идее, я должна недоверчиво удивиться, — наконец сказала она, с трудом переведя взгляд в потолок, на бутылки с алкоголем, на тарелку Джексона. — Поразиться, мол, как же — мой отчим и предложение о перемирии, растрогаться, скорее всего… А там уж недалеко и до прощения, и до слезливых объятий, и до ещё какой-нибудь глупой чертовщины. Как по нотам. Она втянула носом воздух. Резко выдохнула, когда от шума крови застучало в ушах. — Вот только есть у меня один вопрос, Майкл, — если она с детства ни разу не назвала его «папой», глупо было ожидать, что в старшем возрасте всё изменится. — Если ты так хочешь снова быть семьёй… Объясни, пожалуйста, какого дьявола твоя машина носилась за нами по всему городу? И какого безрукого идиота ты посадил за её руль? Того, что случилось дальше, Алекс не ожидала совсем: не только её мама вопросительно посмотрела на поджавшего губы Майкла, но и Джексон тоже бросил в сторону отца непонимающий взгляд. Значит, сводный братец тоже не знал об этом небольшом инциденте? Если да, то в чём вообще был смысл происходящего? Неужели, Майкл был настолько убеждён, что она не разберётся, кто стоял за этой жутковатой слежкой? И насколько вообще расходились планы обоих Штормов, когда дело касалось её скромной персоны? Она попыталась построить какой-то цельный план у себя в голове. Одному было важно лишить её какой-либо поддержки и эмоционально измотать, рассорив с другими гонщиками — вспомнился рассказ Круз, с которой Джексон снизошёл до персонального разговора. Удивительно, что к Коди не полез. Хотя, нет, неудивительно: если Рамирез была вежливой и воспитанной, то её Гарнир, бывший уличный гонщик, мог и врезать хорошенько. В то время как второму, старшему, было нужно что-то совсем другое. И вот это непонимание его целей пугало Алекс сильнее, чем это показное дружелюбие. — Я не контролирую всю свою продукцию, Алекс, мало ли, кто это мог быть! — раздражённо махнул рукой Шторм-старший. — У нас за квартал этих моделей несколько тысяч выходит, откуда я знаю, куда они потом расходятся. — Вот как? И очень дорогая и скоростная машина, хочешь сказать, совершенно случайно оказалась в том же городе, в тот же день и в тех же местах, где и я? Точнее, — Алекс бросила острый взгляд на братца, — я и моя подруга, с которой я проводила тот вечер. Та самая «не-пойми-кто», уже почти со стопроцентной вероятностью прошедшая в Чейз. Майклу хватило наглости выглядеть обеспокоенным. Она даже засомневалась на секунду — вдруг он прав и это действительно сплошная паранойя? — Ну хочешь, — он в растерянности развёл руками, — я попробую поднять данные по продажам? Хотя вряд ли это что-то даст, мы же без номеров их продаём, да и модель ты навскидку не отличишь… Вот только машины, способные по скорости своей равняться с гоночными, пусть идущими не с максимальной скоростью, Майкл Шторм никогда не ставил на конвейер. Это были частные сделки, приносившие огромное количество денег. Фред, в обязанности которого входил поиск партнёров и наблюдение за конкурентами, рассказывал ей о презентации этой модели на одной из многочисленных выставок, которые он был вынужден посещать. Неплохую разработку отчим швырнул за ними в погоню, только она сейчас не выяснит, зачем. Давить дальше было бессмысленным — этот разговор и так начинал походить на стандартную разборку. Ещё немного, и начнутся придирки, а это точно закроет перед ней любые ответы. — Не убедил, — покачала головой Алекс. Огляделась. — И вся эта идея тоже так себе. — Алекс… — не ожидавшая такого развития событий Кора аккуратно взяла её за руку. Не менее аккуратно, потому что по лицу матери было понятно, что она не знала ни о каких машинах и погонях, Алекс руку высвободила, осторожно сжала подрагивающие холодные, как и у неё самой, пальцы: — Мама, скажи мне, ну на каком нормальном семейном ужине рассуждают про ночные автомобильные преследования? Идея встретиться была полезной, наверное. Ты посмотрела на меня и убедилась, что со мной всё хорошо, я об этом лишний раз сказала. У неё вдруг завибрировал в кармане телефон. Отстранившись от матери и вытащив из кармана мобильный, Алекс неверующе вгляделась в экран — прошло больше полутора часа. Одно за другим высвечивались на экране уведомления: Коди, Шон — и Фред, потому что сообщение было из их соединённого чата на троих… Последнее было от Круз: «Ну ты как там?» Неистово захотелось встать и выйти. От импульсивного решения её в очередной раз спас официант, на этот раз державший главные блюда. Перед ней поставили тарелку с аппетитно выглядящим морским ризотто — тем самым лакомством детства, без которого не обходился ни один парадный ужин. Алекс отправила сообщение Круз — какую-то ерунду из серии «надо было остаться дома» — попросила её как-нибудь разослать остальным тревожащимся и убрала телефон обратно. — Может, открыть тебе белое? — покосилась мама на её блюдо. — По-хорошему, надо было заказывать яблочный сок, — пожала плечами Алекс. Поспешно уткнулась в тарелку. Ей, стеснительной и неловкой в детском возрасте, сок заказывал папа. — Не надо. Ели в таком траурном молчании, недоверчиво поглядывая друг на друга, что Алекс невольно вспомнила их дружеские гоночные собрания: там тоже было четыре человека. Вот только они почему-то смеялись, пытались незаметно украсть с чужой тарелки попкорн, потому что у себя хорошо, а у соседа вкуснее, создавали какой-то постоянный шум и не сидели с идеально прямыми спинами, словно палки проглотили. Честное слово, будто она на собеседование пришла, а не с семьёй ужинает. Некогда превозносимое блюдо тоже показалось каким-то не тем. Может, перехотела, может, вкусы поменялись, но ни следа былого блаженства Алекс не испытала. Она неловко впихнула в себя пару вилок, сделала вид, что разобралась окончательно с салатом, чтобы отодвинуть тарелку и немного освободить свою часть стола. Стало пугающе неуютно. Всё было не то: ризотто не то, атмосфера не та, неожиданно добавилась и духота, хотя в их скромном уголке работал кондиционер, а алкоголь был приятно прохладным… Так. Придётся потерпеть. — Ладно, мам, — с тяжёлым сердцем Алекс решительно отодвинула от себя почти полную тарелку. — Рада была повидаться, всё такое. — Алекс, ты… Уже уходишь? — мама посмотрела на неё с какой-то отчаянной беспомощностью. Чёрт. — Да, — дёрнула она плечами. Скрипнула по полу стулом, поморщилась. — Расписание жёсткое, всё такое. Завтра с раннего утра на трек, будем рвать, метать и прочие суровые глаголы. — Но мы совсем не поговорили! — Кора поднялась одновременно с ней, снова взяла за предплечья. Да нет. Обо всём они поговорили. — Может, заедешь как-нибудь к нам? Я пока что здесь, рядом с морем… — Мне кажется, в этом нет нужды, мама, — твёрдо ответила Алекс. — Если хочешь — скажи, когда удобно, я позвоню, чтобы у тебя был мой номер. Будем созваниваться, переписываться, как хочешь. Но вся эта идея с одной семьёй… Правда, не надо. Не сработает. У вас своя жизнь, у меня теперь своя. Зачем им опять пересекаться? Чтобы опять рассориться, как было пять лет назад? Когда глаза напротив подозрительно блеснули под светом люстры, Алекс растерялась окончательно. Она опустила голову, перехватила мамины руки своими, аккуратно приобняла ставшего совсем чужим родного человека. В груди подозрительно тянуло, и глаза начинало пощипывать. Это как вытащить занозу. Потерпеть немного — и всё пройдёт. Никто не говорил, что будет легко. — Я… Позвони, да, позвони обязательно! — Кора вдруг заключила её в объятия. Голос её дрожал. Где ж была эта родительская любовь, когда Алекс швыряло из стороны в сторону, когда она в отчаянии пыталась доказать, что она тоже живёт в этой чужой семье?.. Где она была, когда она впервые выбралась из машины и потом брела по улице со своими первыми деньгами? — Я люблю тебя, милая. Удачи тебе в турнире. — Да-да, мне пригодится, спасибо. — Алекс, — вдруг позвала её мама, когда они расцепили руки, — мне очень жаль, что так получилось. Они обе знали, что извинялась Кора вовсе не за ужасный ужин. — Да… Да, наверное, мне тоже, — Алекс бросила последний взгляд на стол. — И, да, Майкл, — отчим, наблюдавший за этой сценой с выражением холодного расчёта, перевёл взор на неё. — Джексон мне не брат. И, не давая разговору продолжиться, она выскочила из этой царской ложи, шумно вздохнула, наслаждаясь свежестью и хоть каким-то пространством. Зал, через который они шли, преобразился: за каждым столиком сидела какая-то пара или компания, третьего не дано. Все как на подбор были одеты официально и строго — в глазах зарябило от строгих мужских костюмов и блестящих женских нарядов. В своей обычной рубашке, растрёпанная и с уставшим, тусклым взглядом она выглядела по меньшей мере странно, а то и дико. Стараясь не снести ненароком чьё-нибудь дорогое удовольствие, Алекс добралась до выхода. Гардеробщик если и глянул на неё с удивлением — наверное, по местным меркам она действительно уходила довольно рано, — то комментировать ничего не стал, без напоминаний подал с вешалки её кожанку. С удовольствием закутавшись в неё и подняв воротник, Алекс дёргано кивнула ему и выскочила наружу. Первое, что она сделала, оказавшись на соседней от ресторана улице, это достала сигарету и щёлкнула зажигалкой. Потом, когда в голове перестало шуметь, достала телефон. «Еду обратно».

«Ок. Как всё прошло?»

«Довольно предсказуемо».