****
— Как мне тебя называть, кстати? — Уилсон поднял глаза от чертежей и обратился к своему радиоприемнику. — Можешь звать меня Максвеллом, — слышались какие-то помехи, но слова разобрать можно было. — И как у тебя получается это делать? — невпопад спросил Хиггсбери. — Что именно? — без интереса уточнил голос. — Ну, общаться со мной таким образом — юноша взял в руки карандаш и вернулся к своему занятию, тем не менее поддерживая разговор. — Слишком много вопросов, приятель. — Но мне ведь интересно, — Уилсон нахмурился. — Ну разумеется, ты же ученый. На этом их разговор закончился.****
В целом Уилсон был доволен сложившейся ситуацией. Они с Максвеллом оказались неплохой командой. Иногда правда демон выводил Хиггсбери из себя, доставая его отовсюду и заставляя работать чуть ли не круглые сутки. Но с этим можно было смириться. Как-никак, если бы не этот человек, ученый вряд ли бы смог продвинуться в своей работе. Максвелл практически всегда был «на связи», оставляя юношу одного в основном только на время сна. Он будил Уилсона, чуть солнце начинало выглядывать из-за горизонта, во время работы все время ворчал, говоря, что Хиггсбери делает все не так и что нужно по-другому, заставляя его все переделывать. Как бы ученый не старался, выключить заносчивый голос из своего радиоприемника, не получалось. Это не поддавалось его логике. За несколько лет одиночества юноша отвык от чрезмерного общения и это вызывало у него дискомфорт и желание запереться где-нибудь в шкафу, чтобы его оставили в покое. Такое желание часто появлялось у него в детстве, и это беспокоило родителей.****
Уилсона явно что-то тревожило, он то хмурился, то кусал губы, то даже замирал на несколько секунд во время работы, глядя в одну точку, и взгляд был его где-то не здесь. Максвелл спрашивал пару раз, что же не так, но Хиггсбери молчал и не реагировал. На следующий день он выглядел абсолютно нормально. Насколько это было нормально для такого человека, как он. Ученый полностью отдавал себя работе, почти не слушая демона и не обращая на него должного внимания. В этом вроде не было ничего необычного. Максвеллу нравилось наблюдать за юношей, он был так сдержан, холоден, но до жути уперт и верил в свою правоту. Упрямый, наивный мальчишка, пытающийся спрятаться от реального мира в своей голове. Таким видел его Уильям.****
Со временем Уилсон привык к демону. Максвелл все время рассказывал какие-нибудь непонятные вещи, связанные так или иначе с магией и наукой. Это выводило Хиггсбери из колеи. Магия и наука в одном предложении, что может быть абсурднее. К тому же, магии не существует. Ученый боялся себе признаться в том, как сильно привязался к Максвеллу, общение с ним было таким легким и приятным, они могли долго разговаривать на общие темы. Столько времени юноша не подпускал к себе никого, отгородился от родных. Как тут появился этот голос, ломающий возведенные стены хладнокровия и апатии, которые Уилсон выстраивал годами. Это было что-то новое. В детстве эмоции всегда были его слабостью, поэтому пришлось научиться скрывать их от посторонних глаз. Но от самого себя не получалось. Иногда Хиггсбери просто ненавидел себя из-за того, что чувства брали верх над его разумом. Но со своей природой не поспоришь, поэтому юноша научился прятать свои эмоции и переживания от других за маской безразличия и сухости. Но сейчас с Максвеллом ученый не чувствовал себя так сковано. Он мог быть более открытым с ним. Он хотел открыться ему, но страх не позволял. Многие люди от него отворачивались. Когда они закончат с постройкой механизма, демон тоже от него уйдет.****
— Слушай, приятель, у тебя все в порядке? Выглядишь не очень, — приятный голос вывел Уилсона из раздумий. — Я… Не спал особо этой ночью, если честно, — юноша пустым взглядом смотрел сквозь тарелку с завтраком. — Что-то случилось? — Нет, все в порядке, просто… Мысли не давали уснуть, — Хиггсбери мялся, явно не желая продолжать разговор. — Мысли? Не хочешь поделиться? — но собеседник лишь отвел взгляд куда-то в сторону, ковыряя вилкой пищу, — я не настаиваю, но если что-то не так, то просто скажи. От демона такие слова было слышать странно, по правде говоря. Уилсон поднялся из-за стола, оставив еду нетронутой и уже собирался подняться как обычно на чердак, чтобы продолжить работать, но его окликнули сзади. — Эй, приятель. Тебе нужно отдохнуть. — Н-но как же… — Мы вполне можем устроить выходной на один день, не волнуйся. Ты выглядишь так, будто сейчас грохнешься в обморок, не хотелось бы, чтобы такое случилось. Хиггсбери удивленно моргнул на эти слова. Демон что, беспокоится за него? Юноша бы посмеялся, если бы только его щеки так предательски не заалели.****
Прошел месяц. Месяц с того дня, когда они познакомились, если это можно было так назвать. Работа подходила к концу, их изобретение было почти готово. Это одновременно и радовало, и пугало Уилсона. Может быть, если ему будет что предложить, Максвелл согласится продолжить с ним работать? Ученый нервничал, потому что понимал, что им будет нечего делать после. Им придется разойтись. И юноше эта мысль не давала покоя. Неожиданно за разговором Хиггсбери как обычно ляпнул то, что не нужно было. — Хотел бы я встретиться с тобой в живую. — Что? — тут Уилсон вспомнил, что надо сначала думать, а потом говорить. — Н-ничего… Забудь, — щеки снова загорелись, — Я-я сейчас, скоро вернусь. Он сразу же поспешил удалиться, якобы за какими-нибудь инструментами. Холодная вода немного привела его в порядок и придала лицу прежний нормальный вид. Но он все еще чувствовал себя неловко. Что это было сейчас? Что он сказал? Зачем он это сделал? Что подумал Максвелл? Юноше просто хотелось провалиться сквозь землю. Более или менее придя в себя, он вернулся наверх. Как ни в чем не бывало, продолжил работать. Хиггсбери очень не хотелось знать, что демон теперь думает, но молчание быстро нарушилось. — К сожалению, не думаю, что у нас получится встретиться, — тихо прозвучал голос. — П-почему? — не удержался Уилсон. — Ну, я немного не отсюда, — демон усмехнулся. — А… Как ты выглядишь вообще? — робко спросил ученый. — Я могу явно сказать, что выше тебя ростом и старше. — Погоди, откуда ты… Только не говори, что ты мог наблюдать за мной все это время! — Конечно, мог, как бы я по-твоему мог быть уверен в том, что ты делаешь все правильно? — Уилсон уткнулся лицом в сложенные руки на столе. — Это нечестно, — обреченно промямлил Хиггсбери, — и не понятно. Ты же всего лишь радио, как такое возможно? — Магия, что я могу сказать Вам, господин ученый, — Уилсона от этого мерзкого слова передернуло. — Нет никакой магии! Ее не существует, — все еще несломленный и верящий в свои убеждения, Хиггсбери устремил раздраженный взгляд на радиоприемник, теперь уже зная, что тот точно видит его взгляд. Максвелл лишь усмехнулся с его вида. Да, это было забавно, он ожидал подобной реакции. Но выражение лица Уилсона быстро сменилось какой-то непонятной тоской и неуверенностью. — Ну и… Откуда тогда ты? — на этот вопрос Уильям отвечать не собирался. — Это очень далеко, да? — Вполне себе, и вряд ли я смогу когда-либо выбраться отсюда… Из этого, кхм, города. — Ну, я сам мог бы… П-приехать. Если ты, конечно, хочешь, разумеется, — взгляд ученого был устремлен куда-то вбок, и было видно, что ему тяжело дается этот разговор. Зачем же он все это начал? Он и сам не имел ни малейшего понятия. — Всему свое время, Хиггсбери, — спокойно и сдержанно ответил Максвелл.****
Мог ли Уилсон представить, чем все это закончится? Явно нет. Мог ли он хоть немножко задуматься над тем, что ценой его невообразимых знаний станет вечная борьба за собственную жизнь? Ха. Истерический смех разрывает тонкую плоть тишины. Он сбился со счета. Невозможно хранить вечно на своем лице холод. Такими темпами, твой же демон сожрет тебя изнутри, сделает, что угодно, но вылезет наружу из гнилого тельца, оставив после себя лишь ноющую боль и опустошенность. Процесс уже давно запущен. Да, он глупый и наивный мальчишка, который поверил в то, чего нет. Уилсон прекрасно понимает, что выхода отсюда нет. И стоит ли в таком случае продолжать пытаться? Очевидно, нет, но… Он так хочет услышать снова его Голос. Он знает, что Максвелл совсем рядом, и Хиггсбери пытается собрать свои остатки рассудка, чтобы двигаться дальше, ради встречи с ним. Ученый впервые чувствует себя по-настоящему одиноким. Точнее, он впервые страдает от этого, одному всегда было хорошо и спокойно… Почему же сейчас так плохо? Максвелл смог разбудить в Уилсоне то, что все это время находилось в спячке. Нашел нужный ключ, чтобы отпереть замок без каких-либо усилий. Юноша чувствовал тогда, как в нем зажегся некий огонь, а сейчас он тухнет, оставляю после себя лишь пепел. И возможно Хиггсбери даже желает… Увидеть его? Прикоснуться. Убедиться в том, что это не лишь голос в его голове, а настоящий живой человек. Уилсона бросает в дрожь, он прикрывает мокрые глаза, пытаясь прийти в себя. Но он болен. И сейчас силы покидают его тело, поэтому он безвольно падает на меховую подстилку в своей маленькой палатке. Пробираясь сквозь вечную и беспросветную тьму, блуждая по шахматным лабиринтам, он все-таки выходит в тронный зал. И видит его, нет сомнений, что это и есть Максвелл, хоть Уилсон и представлял его немного по-другому. Перед ним находится высокий, худощавый мужчина средних лет и по его взгляду ясно, что ученого он ждал. — М-Максвелл? — его сердцебиение учащается, а ладони дрожат. — Неужели это ты… — Во всей своей красе, Хиггсбери, — взгляд бывшего фокусника уставший и печальный. Уилсон тихо посмеивается, а по щекам начинают бежать слезы. — Отсюда ведь нет выхода, верно? Мы навечно тут застряли. Максвелл молчит, чувствует вину. И ему хочется обнять этого сломленного юношу, но он прикован к трону. — Я… Можно мне, — голос Уилсона дрожит. — Прикоснуться к тебе? Уильям кивает и чувствует, как теплая ладонь осторожно прикасается к его щеке, и он поддается, утыкаясь в нее. Уилсон опускается на пол, утыкаясь лицом в колени мужчины. И ни у кого не возникает ощущения того, насколько это может быть странным. Возникает лишь чувство того, что так и должно быть. — А ты говорил, что у нас не получится встретиться…