***
— Только не говори, что ты сломал выключатель. — Ну, если выражаться твоим языком, то всё именно так, — Джун стоял напротив Сокджина и держал в руке небольшой рычажок. На лице Джуна читалось сочувствие и лёгкая надежда на то, что сильно кричать на него не будут. Но вот второй стоял с таким лицом, будто его любимый торт съели вместо него, да ещё и прямо перед его носом. — Ладно, — Сокджин устало и несколько раздражённо потёр переносицу, — Со светом не вышло, может повезёт с подвалом. Пошли. И больше. Ничего. Не. Трогай, — парень произнес эту фразу, выделяя каждое слово, а его собеседник лишь кивнул, ведь добавить ему было нечего. Он же оставил всех без света. Чуть не сломав несколько кресел и столов, а также ошибившись дверью аж три раза, парочка «Джун-Джин» таки добралась до подвала. Но и там без приключений не обошлось. Сначала Намджун испугался собственной тени и когда разворачивался, чтобы отбежать, залепил Джину в глаз. Нечаянно, конечно, залепил, но за нечаянно бьют отчаянно. Поэтому и Джуну досталось не меньше: фингал, ну и разбитая губа, и тоже нечаянно. Потом Джин, как главный «шутник» класса, решил пошутить над напарником. Пошутить езженным-заезженным способом, просто выпрыгнув перед другом. И знаете, сработало же! Только Джин потом сильно пожалел, потому отхватил от друга ещё «немного царапин», в добавок к уже существующим. Но, не смотря на всю неуклюжесть парочки «Джун-Джин», парни внимательно осмотрели подвал, но никого найти так и не смогли. Подвал представлял из себя сеть тёмных коридоров с совершенно одинаковыми дверями в помещения. В основном в них всех лежали лишние стулья, запасные постельные наборы и скатерти. Была, конечно, и прачечная, но, пожалуй, на этом список используемых комнат заканчивался. Остальные помещения оставались без какого-либо предназначения, просто собирали пыль. В подвале можно было легко заплутать, но, на счастье парней, топографическим кретинизмом они не страдают, поэтому выйти им всё же удалось. Намджун и Сокджин вернулись в назначенное место раньше всех остальных. Сидя на полу холла и прислонившись спиной к холодному выступу в стене, оба парня пребывали в задумчивости, но о чём думал каждый, знали лишь они сами. Ни один из них не решался заговорить сейчас. Возможно они не нашли тем для разговора, а может просто понимали, что обсуждать что-то помимо утреннего происшествия у них не получится. Все их мысли сводятся лишь к пропаже одноклассников и учителя, но о судьбах этих несчастных ещё мало что известно, чтобы развить эту тему в беседе. Разговор будет равносилен обсуждениям сплетен, не более. Ведь информация, которой сейчас владеют и Намджун и Джин, ничем не подтверждена, чтобы парни могли подвести хоть какие-то итоги. В любом случае, молчание, которое густым туманом окутало этих двоих, не могло продолжаться долго, и когда-то ему всё равно пришёл бы конец. Джин понимал это, пожалуй, даже больше, чем Джун, которому, как казалось со стороны, сейчас не нужен был никто. Он был полностью погружен в себя, будто пытался хотя бы на несколько минут забыть о тревоге и об этом проклятом отеле. Лицо Намджуна не выражало ничего: ни спокойствия, ни взволнованности — совсем ничего. Казалось, парень был полностью лишён эмоций, но сам-то он прекрасно знал правду — такого волнения он не испытывал никогда в жизни. Если сейчас он даст слабину, то всё пойдёт к чёрту. Джун отлично видел волнение Джина, который по своей природе был очень эмоциональным и впечатлительным. Он не умел скрывать свои внутренние эмоциональные «взрывы», всё легко читалось по его поведению. Чуть дёрнул правым плечом, слегка ухмыльнулся, потеребил края кофты, несколько раз поменял положение тела — Джин как открытая книга. Необходимо что-то предпринять, чтобы разрядить обстановку, что-то сказать или сделать, но вот что, Джун мог только гадать. Его лидерские способности были на высоте всю его жизнь, и другом он был отличным, но вот одного Джуну не было дано — умения утешать и успокаивать. Порой Джун даже думал, что природа, когда создавала его, забыла заложить ему эти человеческие качества. Но на счастье парня, его напарник заговорил первым, чем очень обрадовал «Лидера — не умею утешать». Однако, разговор оказался не самым приятным. — Если они правда никого не найдут, что ты им скажешь? — Я? Я скажу, что дозвонился до Учителя Кима. Скажу, что они ушли в магазин, а потом нашли больного щенка и повезли его в ветклинику. — Но когда они не вернуться? Что же ты скажешь им тогда? — Я… Я… Скажу, что они там задержатся, так как ветеринар придёт только вечером. В любом случае, нельзя допустить паники. Правду о том, что это лишь прикрытие, знаем только мы. Нельзя, чтобы и другие узнали об этом. — А если ещё кто-нибудь пропадёт? — Тогда попробуем выбраться отсюда. — Мы уже пытались. — И? — И ничего не вышло. Дверь будто цепями сковали, её не отпереть, — на несколько минут между одноклассниками вновь воцарилось молчание. Тишину нарушало только тиканье напольных часов, но вот они пробили одиннадцать, и Сокджин, что-то пробормотав, встал с пола и навис над Джуном. — Поднимайся. — Зачем? — Надо завтрак приготовить. — Ааа… Ладно, идём. Джун мысленно выдохнул, ведь зная любовь Джина к кулинарии, он надеялся, что приготовление завтрака хоть как-то отвлечёт его от дурных мыслей и немного успокоит.***
***POV Чимин
— Сынхи! Ты где, Сынхи?! Не переставая звать Сынхи, я побежал к тому месту, где в последний момент видел её. Вещей на чердаке было очень много, и все они были разбросаны по всему пространству, поэтому я часто что-то задевал или сбивал, но чаще всего просто распихивал в стороны. Когда мы только зашли на чердак, вещей, казалось, было меньше, но сейчас их количество будто увеличили в два раза. Путь до Сынхи казался очень долгим и длинным, хотя на самом деле это было вовсе не так. Всё будто стало играть против меня, специально мешая мне быстрее добраться до Сынхи и скорее помочь ей. Но вот путь пройден, то, чего я так боялся увидеть, что во всех красках уже расписало моё воображение и фантазия, не случилось. Я увидел Сынхи. Она забилась в самый дальний угол и, поджав к себе колени, обняла их. Всё её тело била дрожь, лицо было бледным, а в глазах, до смерти испуганных, уже собирались слёзы, готовые вот-вот вырваться наружу настоящим водопадом. Я сразу подорвался к ней. — Что случилось? Ты в порядке? Я так испугался за тебя. — Я… Я… Там, — Сынхи, словно маленький ребёнок, который не знает, как описать то, что он увидел, просто протягивает руку и указательным пальцем тычет в стену напротив, — Там. Она стояла там, — дальше Сынхи ничего не смогла сказать, и не сдерживая более слёз, зарыдала. Сопровождаясь частыми всхлипываниями, слёзы крупными каплями текли по её лицу, оставляя мокрые дорожки и падая на одежду, которая вмиг намокала. — Ну, не плачь, — я сел рядом с Сынхи и крепко обнял её. Она обняла меня в ответ и уткнулась лицом мне в кофту. Такой ребёнок. Я слегка покачивался из стороны в сторону и гладил Ким по голове. Она редко плакала, очень редко, но как говорят: «Редко, да метко». Если она плакала, то плакала долго и громко, желая выплакать абсолютно все негативные эмоции, чтобы потом заполнять пустоту, оставшуюся после них, чем-то приятным, чем-то, о чём лишь от одного воспоминания по телу пробегает приятный холодок вперемешку с дрожью. В моменты же грусти покачивания и поглаживания по голове всегда успокаивали Сынхи. Можно было даже ничего не говорить, она и так знала, и чувствовала, что я поддержу её в любой ситуации, в какой бы она не оказалась. Возможно, в этот раз я позволил себе немного больше, чем мог и считал дозволенным, поцеловав Сынхи в её чёрные как смоль волосы. Но о том, что подействовало на Ким больше, поцелуй или покачивания и поглаживания, я вряд ли узнаю, но что-то явно подействовало. Сынхи начала успокаиваться. Теперь можно с ней поговорить. — Сынхи, кто там стоял? — я заглянул в глаза Ким. Слёз уже почти совсем не было, и глаза уже не были такими испуганными и большими от страха: немного красные от слёз, но уж лучше пусть такие, чем напуганные. — Аннабель. Там была Аннабель. — Аннабель? — по моей спине пробежали мурашки. Я украдкой, желая удостовериться, что на том месте у стены больше никого нет, посмотрел в ту сторону и быстро повернулся обратно к Сынхи. — Да, та маленькая девочка с портрета. Она стояла у той стены. Она звала меня по имени, но перед тем как ты прибежал, исчезла. Я… — Больше ни на шаг от меня не отходи, поняла? Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — я перебил Сынхи. Она хотела ещё что-то сказать, но я не дал. Хватит с неё слёз. Это я виноват в том, что она только что плакала. Я не должен был терять её из виду даже здесь, на чердаке. Теперь я злился, злился на себя за свою безответственность.POV Сынхи
— Больше ни на шаг от меня не отходи, поняла? Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Остатки страха, которые ещё прятались где-то внутри меня, сразу исчезли, стоило Паку произнести эти две фразы. Чимин резко изменился в лице: из обеспокоенного оно превратилось в напряжённое, его тембр тоже изменился: из мягкого он превратился в грубый и даже немного раздражённый, а сами фразы прозвучали не столько как просьба, сколько как приказ. Чимин злился. Это было видно сразу. Лицо, голос, выступившие жилки — всё указывало на его злость. — Чимин, почему ты злишься? — Пак метнул в меня раздражённый взгляд, но потом громко выдохнул и закрыл глаза. Жилки исчезли, как показалось, вместе со злостью. — Ты злишься на меня? — На тебя-то за что? — из полуприседа Пак вновь сел рядом со мной и устало откинул голову назад, слегка стукаясь ей о стену. — Тогда на кого? — На себя, глупенькая, — на его лице проскочила еле заметная улыбка, но она тут же исчезла. — Если бы я не успел? Я бы не смог простить себе твоей пропажи, понимаешь? Я не должен был терять тебя из виду, но я потерял и чуть не лишился навсегда. — Но ведь со мной всё хорошо. Перестань переживать и тем более винить себя. Никто не ожида… — Я должен был просчитать и этот вариант! — Чимин смотрел на меня глазами полными злости, жилки вновь появились, а дыхание стало тяжёлым и неровным. — Я должен был предугадать, что такое может случиться. Должен был предотвратить это, не дать этому сбыться… Но я не сумел. Ещё чуть-чуть, возможно ещё несколько секунд, всего несколько каких-то ничтожных секунд, и я бы потерял тебя, потерял безвозвратно. Именно поэтому я злюсь на себя. Ты ни в чём не виновата, в том, что случилось, есть только моя вина. На этом Пак замолчал и понуро опустил голову. Он кусал губы от досады и злости. Такого Пак Чимина я вижу впервые. Возможно раньше просто не предоставлялось случая лицезреть его такую сторону, а возможно такие ситуации и были, но просто чувства были не те. В любом случае, для себя я тоже кое в чём убедилась: для него я значу что-то большее, чем просто «друг», и такой расклад меня обрадовал, но я не хочу торопить события. Пусть Пак делает шаги первым, а я пойду ему навстречу. — Знаешь, Чимин, тебе не стоит винить только себя. Я тоже виновата. — Я тебе уже сказал, что… — Помолчи и дослушай, — я положила ладошку на губы Пака, таким жестом показывая, что он сейчас должен просто слушать. — Твоей вины в том, что случилось, нет. Я и сама могла всё это просчитать, но не сделала этого. Поэтому перестань себя корить, а то настоящая кара небесная свалится на тебя, если я сейчас вновь заплачу. Пак молча смотрел на меня и, видимо, обдумывал всё то, что я только что сказала. Через несколько секунд, он будто очнулся от сна, немного вздрогнул и перевёл взгляд на мою ладонь, которая всё так же лежала на его губах. Уши Чимина вмиг загорелись, как и мои. Я быстро убрала руку, а глаза сами упёрлись в пол. Да, смущения у нас обоих, хоть ложками разгребай. Хотя, может и к лучшему, что оно у нас есть. У других его совсем нет, и вот это уже плохо. Наше молчание продолжалось бы дальше ещё долго, заставляя каждого из нас двоих краснеть ещё сильнее, но Чимин как всегда спас ситуацию, начав меня щекотать. Неловкая обстановка сразу исчезла, тут же заполняясь нашим смехом и весельем. — Прости, за то, что накричал, — Чимин перестал меня щекотать, тем самым давая передышку. — Всё нормально. Только не щекочи больше, а то помру сейчас, — я чуть привстала на локтях. — Пойдем отсюда? — Пак уже встал и ждал меня, стоя с протянутой мне рукой. — Да, пойдём.