POV Автор
Спит отель, спят и его посетители. Кому-то сегодня ночью крупно повезло, и он спокойно досыпает часы рассвета, нежась в постели. А кому-то не помогла ни удача, ни его судьба. Ему не удалось вытянуть счастливый билет в лотерее у Смерти, поэтому теперь он навеки останется под её гнётом, под гнётом Девушки с косой. Недаром люди говорят: «Смерть и Судьба — собутыльники». Только вот первый участник — хитрый, умудряющийся сохранять трезвость ума, а второй простодушный, пытающийся всем услужить. Выпьёт Судьба и решит сделать что-нибудь эдакое, ну, или просто, «по дружбе», подарить Смерти человеческую душонку. А что? Одной больше, одной меньше, людей на Земле почти семь с половиной миллиардов, от гибели одного людишки-муравьишки ничего человечеству не станется. Смерти же это только на руку. Вот и выходит такой нескладный и такой ужасный дуэт, имя которому — Жизнь. Однако, в год таких «подарков» насчитывается около 60 миллионов. Не много тебе ли пить, Судьба?..***
POV Сынхи
О. Боже. Как же я хочу в туалет. Сейчас я готова назвать туалет Раем, потому что он такой желанный, но такой недосягаемый, и всё это одновременно. На его «недосягаемость» есть три причины: Первая. Меня держит спящий Чимин и отпускать не собирается, ровно также, как и просыпаться. Вторая. Я боюсь. Я боюсь идти в уборную после вечернего происшествия с Аннабель. Меня колотит от одной только мысли об этом. Ну, и нельзя упускать из виду прессак Чимы. Ммм, красота. Это, собственно, и есть третья причина. Однако, для меня в этой ситуации остался только один выход. Ух, была ни была. Хуже будет уже только, если я описаюсь. — Чимин… Чимин, ты спишь? — Ммм… — Чимааа… — Что?.. — Я в туалет хочу. — Угу, — Пак что-то ещё тихо пробормотал и перевернулся на другой бок, спиной ко мне. — Чима, отведи меня в туалет, а? — Я аккуратно подёргала его за плечо, в попытке разбудить окончательно. — Сынхи, я позже обязательно помогу тебе… Что ты сказала?! — Пак чуть повернул голову в мою сторону. Видимо до него стал по чуть-чуть доходить смысл моих слов. Милый плюшка. — Ну, я боюсь. Отведёшь? — А это так обяза… Эх, ладно, идём. — Ты мой герой! Я быстро, насколько это было возможно в силу, кхм, обстоятельств, вскочила с кровати и побежала к двери в уборную, в то время как Чимин ни то лепёшкой, ни то кирпичом встал-упал с кровати и, сонно потирая глаза, поплёлся за мной. — Подожди. Я что, ещё и зайти вместе с тобой должен? Чимин округлил глаза так, что, казалось, они растянуться до размера мандарина, ещё и рот открыл. Ну, вот что в моей просьбе такого? Просто постоять рядом с другом в уборной. Ладно, признаю, в этом есть что-то такое, но это же во благо, так что простительно. — Ну, пожалуйста, Чимин! Ну, прошу, прошу, прошу! Ну, пожалуйста! Мне очень-очень надо! — Ладно. Идём уже, — Пак слегка подтолкнул меня внутрь ванной комнаты. — Чима, ты не представляешь, как я тебя люблю! Уже в туалете я на секунду остановилась и посмотрела Паку в глаза. — Отвернись и не подглядывай. — Давай меньше слов и побыстрее там. Парень прикрыл глаза руками и развернулся лицом к противоположной стене. А я тем временем, желая побыстрее всё это закончить, стянула шорты вместе с нижним бельём, но… услышала подозрительный треск. У меня. Порвались. ТРУСЫ! Почему именно сейчас и именно при Чимине?! Они уменя даже в школьном походе были целёхоньки, хоть мы и забирались по горе вверх. В какой там своей жизни я насолила всем богам? — У тебя там всё хорошо? Ты чего медлишь-то? — Чимин, — я еле проглотила огромный ком воздуха, застрявший где-то в горле, и теперь просто стояла, не решаясь сказать о своих труселях Паку, — Чимин, тут такое дело… Я… Ну… Ты только не оборачивайся, ладно? — Там туалет грязный? — Нет… — Там таракан где-то ползает? — Что?! Где? Да, Чимин, я не об… — Там… — У меня порвались трусы, — на одном дыхании выпалила я, перебив друга. С его стороны наступило пугающее молчание. Ни шороха, ни вздоха — абсолютно ничего, полная тишина, звуковая бездна… Он в шоке? Он пытается что-то придумать, или что там у него в голове творится? Такой стыд перед ним я не испытывала ещё никогда. — Мне… Мне, наверное, стоит принести тебе новое нижнее бельё? — Мои чистые вещи остались в чемодане, в моём номере… Я тебя туда одного не пущу. — И что же ты собираешься делать? — Ну… Я… — давай же, Сынхи, думай, — Одолжи мне свои ненадолго? Господи, что я ляпнула?! — Мои… трусы? — Я… Всмысле, я не то хотела сказать… Я… Не сказав больше ни слова, Чимин вышел из туалета, а я смогла спокойно (относительно, конечно) выдохнуть и сделать всё, ради чего я сюда, собственно, и пришла. Но вот послышались три тихих удара и из-за двери раздался голос: — Можно? — Да, входи. Только не смотри. — Да не буду я, держи. Парень зашёл с повернутым ко мне спиной корпусом и с протянутой рукой, в которой он держал красные слипы. Могу поспорить, что красными были не только они, но и сам Чимин. Хотя, я мало чем от них обоих отличалась. Протягивая кисть к вещи, я старалась как можно аккуратнее взять её. Мысленно выдохнув, я натянула чужие трусы на себя, и, если бы не мои шорты, плотно сидевшие на моих бёдрах, точно потеряла бы где-нибудь большую мне по размеру чужую вещь. — Чим, — я коснулась плеча Пака, на что тот заметно дёрнулся, — я всё. Тебе надо? Я могу посторожить. — Нет, не надо! Я и сам могу. Чимин повернулся ко мне и, будто испугавшись приведения, стал махать руками перед собой в отрицательном жесте. С его лица же можно было рисовать карикатуры: «Перед смертью короля», настолько оно было испуганным. Вся эта картина так рассмешила меня, что я, согнувшись от смеха, достала руками до пола. Я всегда была такой гибкой? — Ты… чего смеёшься? — растерянно произнёс Чимин, совсем не разделяя моего веселья. — Ты, ха-ха, просто, ха-ха, такой смешной… Я продолжала ухахатываться, а Пак все продолжал вот так просто стоять и недоумевающе смотреть на меня. — Смешной значит… Тут парень схватил меня за плечи и припечатал к стене, поставив руки по обе стороны от моего лица. Вот теперь не смешной. У него такой напряжённый и раздраженный взгляд… Что он делает? — Сынхи, вот скажи мне, мы спим с тобой в одной кровати, спасаем друг друга, водим в туалет за ручку, одалживаем трусы, да хотя бы дружим чёрт знает сколько времени. Как мы умудряемся до сих пор оставаться просто друзьями, м? — Я… — что мне ему сказать?! Думай, Сынхи, думай, — Мне нужно в туалет! Я попыталась вырваться из капкана его рук, но одним рывком меня вернули на место. Его взгляд просто прожигал во мне дыру, от этого становилось холоднее, чем от ледяной стены, к которой я была прижата. — Мы до сих пор в туалете, если ты забыла. А теперь ответь на мой вопрос. — А что я должна тебе сказать? — я была в некоторой растерянности, так как совершенно не представляла, что должна ответить ему сейчас. Что он хочет от меня услышать? — Ты должна сказать, что чувствуешь ко мне. — А какой ответ ты ХОЧЕШЬ услышать от меня? Теперь пришло время растеряться ему. На секунду в его взгляде проскользнул… страх (?), но затем снова заиграли уверенность и решимость. — Какого ответа ты ждешь от меня, а, Пак Чимин? — Я хочу услышать, что нравлюсь тебе. — В таком случае… Ты нравишься мне, Пак Чимин…***
Pov Автор
— Намджун, ты там скоро проснёшься? Джина сказал, что ты не выходил из комнаты, когда он тебя звал. Ты здесь? У тебя всё хорошо? Бонрю — обычный парень, обожающий рисование, сейчас стоял перед дверью номера старосты класса. Художник стал тем «счастливчиком», который проиграл в игру «камень-ножницы-бумага» и теперь стоит в тихом и совершенно безлюдном коридоре второго этажа, выкликая одноклассника из комнаты. — Джун, открой уже! Не хорошо над людьми издеваться! Опять тишина. Что-то недоброе чувствовал парень. Никогда тишина добром не заканчивается, и он это знал. — Джун! Бонрю слегка ударил кулаком по двери, думая, что она заперта, но та поддалась и сразу же заскрипела, открываясь вовнутрь комнаты. — Я знаю, что ты, Ким, чёрт тебя дери, Намджун, никогда садизмом не отличался, — парень начал медленно входить в номер, — Поэтому надеюсь, что сейчас ты не пытаешься пошутить над нами. Однако, комната была совершенно пуста. Даже вещей, которые должны оставаться от постояльца в виде чемодана, рюкзака или иных вещей, не было. И речь даже не совсем о Намджуне. Не было даже и намёка на то, что в комнате кто-то жил: просто чистый номер, с заправленной кроватью и чистыми полотенцами в ванной. — Надо сказать остальным…***
POV Чимин
— В таком случае… Ты мне нравишься, Пак Чимин… Всё. Вот он, зелёный свет. Как же я боялся не услышать этих слов. В глазах Сынхи нет ни капли сомнения, может смущение, страсть, но не сомнение, нет. Сейчас, стоя перед ней так близко, вдыхая её аромат, утопая в глубине её карих глаз, я понял, что просто не в состоянии ответить ей словами. Медленно наклонившись к её лицу, я мягко прикоснулся к её губам, таким манящим и сладким. Поцелуй длился недолго, но через него я выразил всё, о чём не смог сказать словами. Зато теперь я точно знаю — никакой дружбы между нами нет. Теперь мы пара. — Пойдем собираться вниз к ребятам, моя девушка Сынхи, — я аккуратно коснулся её пальцев, сплетая наши руки в замочек. — Пойдем, — её щёки пылали, но это делало её ещё более красивой и невинной. Мы вышли в комнату и стали собираться. Через пять минут мы уже бежали по лестнице в большой холл первого этажа, откуда доносились чьи-то крики.***
POV Автор
— Да что происходит?! Где Учитель Ким с ребятами и долбаным щенком?! Где долбаные Намджун, Ынби и Лэйла?! Где они, ты — долбаный художник?! Где?! Отвечай?! — Мэй, успокойся! Паника. Она руководит всем, что сейчас происходит, и ребятами в том числе. Пропажа ещё четырёх человек была последней каплей для некоторых и ещё одним тревожным звоночком для других. Мэй — такой же подросток, как и все. Любит прятаться в библиотеке за книжными горами, которые поглощает так же быстро, как и море заходящее солнце. Однако не смотря на всю прелесть книг, они не смогли научить её справляться с нахлынувшими эмоциями, поэтому сейчас несколько одноклассников оттаскивают Мэй от Бонрю, в которого та вцепилась мёртвой хваткой. — Неужели Намджун соврал нам?! Где все? Куда… Куда они могли пропасть? Где сам Намджун, чёрт возьми? Смятение. Злость. Слёзы. Смирение. Равнодушие. Именно в такой последовательности люди испытывают чувства, и только малой части из них удаётся совладать с собой и руководствоваться разумом, а не чувствами и эмоциями. Однако кому-то это не удаётся совсем.POV Сынхи
Когда мы вбежали в холл, перед нами открылась весьма странная картина: Чонгук и Хосок держали Мэй, которая плакала и всеми силами пыталась выбраться из их хватки; Бонрю стоял напротив них очень бледный и испуганный; Остальные же либо плакали, либо просто были напуганы. — Да, отпустите меня! Я не буду больше трогать Бонрю, обещаю, — Мэй отпустили, и она, всхлипывая, отползла к ближайшему креслу и прислонилась к его бортику спиной. На ней не было лица. Мы подошли ближе к одноклассникам. Напряжение витало в воздухе невидимым гостем. Оно чувствовалось в каждом взгляде, жесте, вздохе… Когда нас заметили, вместо привычного приветствия словами, нам просто кивнули, но, пожалуй, это было самым подходящим жестом в сложившейся ситуации. Все смотрели на нас и молчали. Никто не решался нарушить тишину, но Юнги заговорил первым, чему я была рада. Юнги как раз тот человек, который привык руководствоваться холодным расчётом и разумом. — Сегодня ночью пропало ещё трое. — Кто? — Лэйла, Ынби и… Намджун. — Намджун? Мы с Чимином переглянулись. Кажется, мы подумали об одном и том же. Неужели ложь Кима раскроется? Что же случится после того, как все поймут, что его история про тех, кто пропал в первую ночь — лишь байка, которую он придумал, чтобы не допустить паники? Все бы и продолжили молча наблюдать за нами, однако неожиданно за нашими спинами раздался смех. Все как по щелчку обернулись и увидели Сокджина, сидевшего у квадратной колонны чуть поодаль от нас. Он смеялся. Смеялся истерическим смехом. Его руки тряслись, он плакал, не переставая смеяться. Джин предпринял несколько попыток, чтобы встать, и когда же у него это получилось, он шатаясь направился к нам. Его руки все так же продолжали трястись, казалось, что всего его пробивает озноб. Неожиданно, сквозь смех он начал говорить. Но нормальной речью это было трудно назвать, скорее речь человека с психическими расстройствами. — А я… Я знал… Я знал, что что-то произойдет… Я… Я говорил ему, но он… Он меня не слушал… А я говорил… Говорил ему, что всё это не к добру, что всё равно будут пропадать люди… Но он всё равно продолжал гнуть своё… С каждой фразой Сокджин подходил всё ближе к нам. Мне было страшно. Что Ким может выкинуть, если он свихнулся, в чём сомнений нет? Чем ближе подходил парень, тем сильнее я сжимала в руках джинсовую куртку Чимина. Когда Джин был совсем рядом, Пак спрятал меня за его спину.POV Чимин
Он что, свихнулся? Господи… В любом случае, нельзя показывать своего беспокойства. Это может только усугубить ситуацию. — Джин, прекрати. Тебе нужно поспать и успокоиться, — я решил поговорить с Кимом. Разговор, а потом и сон могут помочь ему, хотя, скорее лишь облегчить психическое состояние. — Ты… И ты, — он указал сначала на меня, а потом на выглядывающую из-за меня Сынхи, — Вы же тоже всё знали, правда? Знали ведь про ложь Джуна, которую он придумал для всех. И тоже молчали, никому не говоря. Вы же были в курсе, что всё равно будут жертвы, но продолжали молчать… Тут Джин вновь начал истерично смеяться. Его нужно или успокоить, что не представляется возможным, или как-то заставить успокоиться. А он всё продолжал смеяться. Все замерли в немом испуге. Каждый из нас ещё сильнее испугался, боясь закончить, как и Джин, свихнувшись. Но что-то нужно было делать. Сделав шаг навстречу Киму, я ударил его по голове, после чего тот упал на паркет.