Четверо в однушке?!

      Он и не помнил, когда в последний раз просыпался с такой лёгкостью на сердце. Теплый летний ветерок заставлял колыхаться травинки, что нещадно щекотали шею и лицо, а некоторые даже кололись. Мао приоткрыл глаза, но тут же зажмурился — как ни крути, но даже его глаза цвета крови с кошачьим зрачком были особо восприимчивы к свету. Будто поняв, что демон более спать не собирается, но и настолько настырный, что и глаз не откроет, кто-то неизвестный навис над ним, расставив тонкие руки по бокам от его головы. Пусть он и опешил от подобного, но и с места не сдвинулся — не чувствовал какой-либо опасности. В нос тут же ударил знакомый запах душистых трав и полевых цветов. Лишь один человек мог так пахнуть.       Садао, не открывая глаз, поднял руки и прижал хрупкое девичье, судя по ощущениям, тело к себе ещё ближе. Сверху послышался смешок. Сердце демона, казалось, пропустило один удар, и он, будто боясь верить в реальность происходящего, всё-таки удосужился взглянуть на ту, что заставляла кровь закипать в сосудах, от одной улыбки которой хотелось обзавестись белоснежными, словно снег, крыльями и стать ангелом-хранителем. Она делала с ним что-то невообразимое, пробуждала до жути странные желания и чувства.       Это была она. Это была Юри Эгин.       — Проснулся, мой славный демонёнок? — сорвалось с губ как-то совсем по-детски, ласково. А после девушка мягко коснулась своими губами его бледной щеки.       Всё, как оно и было много лет назад. То же солнце, та же поляна, шум речки невдалеке.       Как ему этого не хватало. Спустя столько лет он вновь чувствовал тепло её мягких губ, слышал чарующий смех и утопал в нереальной синеве глаз. Всё это было прекрасной и такой желанной сказкой. Но любая сказка — это всего лишь несбыточная надежда, всего лишь иллюзия, которой суждено растаять. Мао понимал это, понимал, что Юри уже никогда не сможет одарить его своей любовью и желанием жить. Но как же ему сейчас хотелось верить в сказку, о которой мечтал семнадцать чёртовых лет…       …и он поддался искушению, покрепче обнял Юри за талию, не желая отпускать, не желая терять такое родное тепло снова. Желал быть рядом столько, сколько это вообще возможно, но и не посмел мешать девушке приподняться и усесться рядышком на траве.       — Хей, что на тебя нашло? Смотришь так, будто я в дыру какую упала и пропала. Ой, о чем это я? Ты бы спас меня и вытащил из любой передряги, — девушка сначала улыбнулась, а после обеспокоенно всмотрелась в его глаза, проводя рукой по тёмным с зеленоватым отливом волосам демона, аккуратным движением, стараясь не тянуть за мягкие пряди, пропустила их меж пальцев. Мао всегда успокаивало это движение, заставляло чувствовать себя лучше, чем когда бы то ни было.       — Извини, я… — Мао не мог сейчас признаться в том, что мысли Юри были почти что правдой, разве что не было никакой дыры, да и потерял он её не мгновение назад, прошло уже много лет. Чёрт! Юри права, он должен был попытаться отговорить её от сомнительной затеи, не дать уйти в тот, считай, роковой день. А теперь ничего не изменить, а виноват во всём лишь он. Он до сих пор не мог (или не хотел) до конца осознать, что именно было правдой, а что — ложью. — Я немного устал.       — Устал спать под солнышком? — забавно хихикнула девушка, а Мао в голову не пришло ничего лучше, чем смущённо почесать затылок, хоть это и несколько странное действие для лежащего на траве.       Стоило парню вновь устроиться поудобнее и прикрыть глаза, как его голову и мысли начало разъедать нехорошее предчувствие. Не может же всё быть таким прекрасным, не может это голубоватое небо над головой быть таким безрадужным. Что-то определенно было не так. Что-то внутри всё равно твердило, что стоит отрезать все пути к отступлению и отдаться на волю обстоятельствам. Но также Мао нехотя принимал жестокую реальность — смысл его жизни давно пал в небытие, а он сам доверчиво цепляется за иллюзию возможности быть кому-то нужным и любить.       — Я совсем запутался, стал жалок. Настолько жалок, что даже не могу понять, что есть реально, — тонкие девичьи пальцы будто застыли, цепляясь за отросшие темные пряди демона. — Ты мертва уже семнадцать лет, а я всё ещё не могу смириться.       — Ты прав, — спустя невыносимо долгие несколько секунд молчания отвечает девушка. Её голос дрогнул, что, конечно же, не ушло от сверхчеловеческого слуха Мао. В следующее мгновение демон услышал тихий всхлип.       Садао в тот же миг вскочил и уселся на колени пред той, что заставила его тёмное сердце — ежели оно есть у демонов — пропустить парочку ударов. Его руки утянули девушку ближе, прижали к себе так крепко, как это вообще возможно, чтоб не сломать ребра. Юри продолжала плакать у него на плече, отчего ткань и без того видавшей виды футболки насквозь промокла. Но Мао не волновали подобные мелочи, самое важной в его жизни сейчас рядом, большего и не нужно…       …но в один момент всхлипы стихли.       — Это ты виноват, — тихо протянула девушка и невпопад мазнула губами по щеке демона. — Ты.       Тепло, за которое так яростно цеплялся Мао, исчезло, не оставив и следа. Тонкое тельце юной Эгин обмякло в дрожащих руках.       Кровь.       Ею были испачканы руки демона, как и светленькое летнее платьице, тонкие бретели которого всегда спадали с узких девичьих плеч.       Мао так и не понял, что произошло, но слова Юри навсегда отпечатались на подкорке его изрядно потрёпанного сознания. Ледяные пальцы продолжали цепляться за ту тонкую нить, что связывала его с реальным миром, в котором было место Сатане и его любви. Он хотел сбежать от реальности, что с каждым ударом толкала его ближе к бездне, желая сбросить и забыть.       Тело, которое совсем недавно покинула жизнь, было уложено на утратившую свой ярко-зелёный цвет траву. Тонкое платье было запачкано алой, словно глаза Короля демонов, кровью. Мао лёгким движением руки провел ладонью по мягким волосам, чувствуя, как глубоко внутри бушует ураган. И он находит выход в слезах, что катятся по бледным щекам, как бы это ни звучало, демона. Ангел бы вас всех любил, да! И демоны умеют плакать, умеют чувствовать и любить. Но чувства слишком дорого им обходятся — Мао уяснил это ещё семнадцать чёртовых лет тому назад.       Он обессилен. Раздавлен морально и физически. Понимание не изменит ничего, а воспоминания о том, что произошло меньше пяти минут назад, отдавались ещё большей болью в сердце, хотя, казалось, куда уж больше. Он действительно виноват во всём. Не стоит даже гадать, что это было и почему, Юри уже второй раз умирает у него на руках, и это факт — неоспоримый факт. Наверное, лучше бы они и не встречались никогда. Лучше бы он оттолкнул Эгин, пока была возможность. Теперь же ничего не изменить.

***

      Вновь открывая глаза, Мао и не смел надеяться на то, что Вселенная позволит ему умереть от всепоглощающей боли где-то глубоко внутри и жгучей ненависти к себе, чтоб наконец-то избавиться от мучений. Только не в этот раз.       — Отец, что, во имя Дьявола, это было?! — сразу же спохватился Мефисто, но, уловив в потоках манны состояние Мао, решил оставить просто высоченную кучу вопросов на более пригодное для этого время.       Садао медленно поднял голову, стеклянными и совершенно не различающими не то что силуэты, а даже цвета глазами, блуждая где-то через Самаэля. Подобная отрешённость демона насторожила даже продолжавшего сидеть на подлокотнике Амаймона.       «Да что, чёрт возьми, произошло?» — задавали себе вопрос старшие сыновья Сатаны.       Тревожный звоночек раздался ещё когда из полусонного состояния вынырнул Рин. Весь зашуганный какой-то, будто его неделями в плену держали и подвергали всевозможным пыткам, он сразу в страхе забился в угол, прижав колени к груди. Подросток дрожал и, само собой, не горел желанием пропускать кого-либо к себе. Мефисто, ровно как и Амаймон, ни малейшего понятия не имел, что же произошло с мелким братишкой, но оставить его в таком состоянии попросту не имел права. А потому все силы бросил на то, чтобы хоть немного успокоить Рина. А тот, не сразу, но всё-таки отойдя от шока, устроился в кресле под стеллажами, да там и уснул.       И теперь, когда пришёл в сознание и Мао, которого явно не обошло стороной влияние «передачи манны», всё внимание было приковано исключительно к нему. Мало того, что сил у него, судя по ощущениям, не прибавилось, так ещё и рассудком оба едва не тронулись. А так и не услышав ни единого объяснения, Амаймон едва сдерживал себя от того, чтобы схватить отца за ворот футболки, притянуть ближе к своему лицу и заглянуть в глаза, четко и ясно повторяя вопрос. Но подобные выходки даже сейчас, когда демон, казалось, был сломлен и растерян, ничего хорошего не сулили, хоть желание и было велико. Но от самого Короля демонов точно никак нельзя было скрыть ни одной мыслишки, тем более в его адрес. Также от его глаз не ушло и состояние Окумуры-старшего, что забылся в беспокойном сне.       — Попытка передачи манны провалилась, — после затянувшейся паузы послышался тихий голос Мао. Демоны тут же обратили своё внимание на отца, стараясь не упустить ни единого слова. — Мы оба не справились с испытанием, хорошо хоть, что Рин жив остался.       Хоть Садао и пытался это скрыть всеми правдами и неправдами, но его голос дрожал, что едва ли с головой не выдавало так несвойственную ему слабость. Это стало последней каплей для теряющего самообладание Амая.       — Отец, при всём уважении, — поняв, что собрался делать Король Земли, Самаэль принялся мотать головой из стороны в сторону, призывая младшего остановиться и не лезть, куда уж точно не просят. Но тот попросту не обратил на него внимания, слишком долго приходилось молчать и слишком дорого обойдется им подобная ошибка. — Ты более не соответствуешь данному титулу. Величайший Демон-Лорд Сатана? Да это всё чушь, которой утешают детишек, готовых верить во что угодно и идти за лидером, пусть даже эта чертова дорога приведет к обрыву. И сейчас ты спросишь о том, усомнился ли я в тебе. Мой ответ — нет. Ты по-прежнему обладаешь силой и опытом, которые самых грязных тварей на колени в один миг поставят, тут не поспоришь. Но есть одна проблема — твои чувства. Они берут верх над разумом и заставляют творить всякую херню. Я ни за что бы не поверил, что мой отец, которого я знал, не смог справиться с чем-то в роде передачи манны. Всё дело в испытаниях? Да чушь это всё, не вдалбывай мне в мозг вранье! — руки Амаймона активно жестикулировали, красочнее описывая фразы, глаза пылали от ярости, а он сам благодаря ей впервые сумел высказать всё, что занимало мысли. Остальное было за Мао.       Фель и рта раскрыть не мог от удивления. Он, конечно, ожидал какой-то гневной тирады от сорванного с тормазов брата, но чтобы настолько… Он перевел глаза за отца. Тот сидел, сцепив кисти в замок и уставившись в пол. Было видно, что подобный монолог если не заставил его задуматься всерьез, так почву для размышлений точно представил. Оба брата с некоторым испугом ждали его дальнейшей реакции.       Не прошло и нескольких минут, как демон вскинул голову и с тоской взглянул на Амая.       — Да, ты прав, я более не достоин считаться сильнейшим среди демонов и быть их лидером. Я стал мягок, глуп и доверчив, что и послужило главной ошибкой при ритуале, да и вообще. Вы ведь знаете, что для обмена необходимо создать некое подобие канала, который бы соединил так называемые сосуды — мой и Рина. Так вот, вся сложность заключается в преодолении главных страхов, чего, увы, не смог, как в общем-то и Рин, — парень повернулся в сторону спящего Рина, будто пытаясь понять, чего же тот боится и что сумело его победить. — Это глупо и по-детски, а потому можете думать обо мне всё, что угодно, но сейчас у нас есть враг, для победы над которым следует бросить все имеющиеся ресурсы. Да, я более не смею считать себя Королем демонов и вернуться в Геенну с таким позором тоже не смогу. А потому после победы над Аширо я покину трон огненного мира. Но сейчас я спрашиваю как Сатана и как ваш отец: вы со мной или против меня?       Садао не был уверен в ответе сыновей. Амаймон, как ни крути, был прав как никогда, и это могло наталкивать на не самую радужную мысль о том, что демоны ему более не доверяют.       — Мы… мы с тобой, отец, что бы ни случилось, — вопреки ожиданиям Мао, произнёс Самаэль незамедлительно, а после и Амаймон утвердительно кивнул.