dirt;

Если б Тэён когда-нибудь решил покончить с собой, он бы определённо выбрал путь утопленника. Вода успокаивает и убаюкивает, уносит куда-то далеко-далеко, на границу сознания, отделяет тебя от всего остального мира, от ненужных вещей и шумных людей, отсеивая проблемы, а потом заполняет изнутри целиком и полностью. Она не ударит в спину со всего размаха, не исцарапает лица в порыве злости и не будет кричать обидных ругательств. Вода в сотни раз лучше людей, которые по сути должны быть самыми близкими и родными для Тэёна. Больно почти не будет. Парень резко выныривает из воды и судорожно дышит, хватаясь скользящими руками за бортики и пытаясь сфокусировать взгляд на неприятно мигающей лампочке, пробивающейся сквозь желтоватый от сырости потолок. Та делает больно глазам, и Тэёну хочется снова погрузиться в воду, лишь бы этого не видеть (а лучше вообще не видеть ничего вокруг). Его телефон раздражающе пищит заедающим рингтоном где-то за пределами ванной, и он сперва радуется, что один дома, иначе мобильник бы давно вылетел из окна или попал ему аккурат между глаз, но потом понимает, что придётся поторопиться и расстаться с тёплой водой. Он заглядывает в заляпанное чем-то химическим и едким зеркало и не отшатывается в ужасе только потому, что привык видеть себя таким. Медленно проходится по тёмным волосам застиранным полотенцем и опирается на и без того хлипкую раковину. Ссадина на скуле заживает слишком медленно, а соцветия лилово-бурых синяков с кожи практически никогда не исчезают, превращая тело Тэёна в подобие искусственного ботанического сада. Глаза его вдруг устремляются на стену за зеркалом, та вся потрескавшаяся и только чудом не крошится. Тэёну кажется, что он как эта стена. Совсем поломанный, балансирует на тонкой грани, но никак не перейдёт на какую-нибудь из сторон, не разрушится, только расходится всё сильнее чёрными полосами-трещинами. О том, что белых полос в его жизни нет, Тэёну известно с самого детства. Он тонет в вязкой темноте: та проникает едкими нитями под кожу, тянется чем-то жгучим по артериям и отравляет каждую секунду, заползает в уши склизкими гадюками и шепчет странные вещи. Он каждый раз подолгу зависает в душе, надеясь, что обжигающие струи смоют хоть чуточку всего яда, скопившегося в его отравленном организме, но тот словно стал второй оболочкой, без которой Тэён сломается в один момент. Ли Тэён — токсичный каждой клеточкой тела, и ему от этого жутко. Из белого в его жизни только Чон Джэхён (и его вылизанный до блеска байк), который сейчас, наверняка, его ждёт в паре кварталов от дома семьи Ли. Тэён кидает последний взгляд в мутное зеркало и вылетает из ванной, наспех влезая в обтягивающие джинсы, старую футболку и огромную чёрную толстовку, которая ему явно не по размеру. Просто так легче спрятать от мира всё, что копошится в ноющей груди ядовитыми змеями. Он колеблется секунд десять, зависая в пространстве, а потом переступает порог, оставляя того запутавшегося маленького мальчика, мечтающего каждое утро утонуть в ванной, под замком. Пока Тэён идёт до места встречи, он успевает словить пару гневных смсок: От кого: джэ 07:50 где тебя чёрт носит?? От кого: джэ 08:14 ты в курсе, что опаздывать в первый же день — очень н е п р и л и ч н о ! Тэён чувствует кучу сарказма во втором сообщении и усмехается, потому что джэхёнов голос звучит в голове ироничными мягкими нотками. Тело его подставляет и совсем не слушается, ноющие рёбра разрывают грудину неприятной болью, и Ли мысленно просит прощения у друга. Он замечает Джэхёна издалека: белизна знакомого байка чуть ли не светится, разрывая серый шаблон тоскливого пейзажа. Тэён спешит поздороваться, но его опережает тихое ворчание: — Наконец-то ты соизволил дойти. Тэён давится своим приветствием, и в итоге выдаёт только небрежное «прости», которое на самом деле не нужно никому из них двоих. Ему дико хочется курить, пальцы сжимают глянцевую сигаретную пачку в кармане толстовки, но они опаздывают. А ещё Чон Джэхён терпеть не может табачный дым, поэтому Тэён напрягает челюсти и смиренно выдыхает, усаживаясь позади Джэхёна. Лезть к нему с вопросами не решается — тот вечно злой по утрам, и факт того, что они лучшие друзья, ничего не меняет. Джэхён заводит байк и они постепенно разгоняются, направляясь в школу на другом конце города. Тэён задыхается встречным ветром, заставляющим тревожно замирать и ближе прижиматься к широкой спине впереди. В наушниках жужжат Kasabian, и парень в конце концов немного расслабляется, доверяясь другу, накатавшему на своём белом мотоцикле километры серых дорог. Забегают в класс они на минуту позже звонка, и Джэхён недовольно косится на Тэёна. При виде них все остальные сразу снижают громкость. Чон хмыкает и медленно проходит к последней парте. Тэён идёт за ним и видит, как все девчонки чуть ли не сворачивают шеи. Кажется, была бы их воля, они б прямо сейчас стянули с Джэхёна его рубашку, а потом бы все разом раздвинули ноги. Успокаивает только одно: с Тэёном женская половина класса сделала бы то же самое. В классе будто до предела накаляется температура, и только внезапно появившаяся преподавательница снижает её до обычного состояния. Она говорит что-то банальное про начало учебного года, и Тэён невольно залипает в одну точку на парте. Он слышит повторный скрип двери и следующее за этим дружелюбное учительское приветствие и только собирается поднять голову, как Джэхён вдруг толкает его локтем в бок, заставляя обратить внимание на зашедшего. Прямо перед ними, задумчиво кусая губы и упрямо пялясь в пол, стоит мальчишка. Весь класс начинает тихо гудеть, выдвигая разные теории. Тэён видит, как внимательно Джэхён оглядывает незнакомца и невольно следует его примеру. Глупая ярко-жёлтая кепка, от которой высветленные волосы тоже выглядят какими-то жёлтыми, торчащие уши и большие губы, мягкая линия носа и аккуратные брови. Парень сутулится, всё ещё утыкаясь глазами в пол и дёргая рукава белого свитера в синюю полоску. Ноги-спички в чёрных драных джинсах, открывающих вид на острые коленки, неловко переступают с места на место. — У меня хорошие новости, — наконец, тянет преподаватель, привлекая к себе внимание, — с этого года с вами будет учиться Дун Сычен. Он приехал из Китая, поэтому надеюсь, вы сделаете всё от вас зависящее, чтобы он поскорее адаптировался в новых для себя условиях. — Ну и имечко, — бубнит Тэён под нос, замечая, что друг рядом не выдаёт никаких фраз, только молчит и всё ещё пялится на новичка. Джэхён, будто читая мысли, скалит зубы, наклоняется и опаляет тэёново ухо полушёпотом: — У нас объявилась новая игрушка. Тебе нравится, Тэён-ши? Вежливый суффикс проходится чем-то неприятным по ушам, потому что Тэён терпеть не может, когда Джэхён его так называет, но тот продолжает делать это назло из раза в раз, ехидно ухмыляясь. — Ну, тебе, кажется, уже понравилась, а разве это не главное? — язвит Тэён, доводя друга до довольной улыбки, растянутой на пол-лица. Так называемый Дун С ы ч е н откашливается и тихо говорит: — Я рад, что учусь теперь в вашем классе. Надеюсь, мы станем друзьями. — Конечно станем, дружок, — тянет Джэхён в район тэёнова плеча. Тэён понимает, что в своих мыслях тот уже разложил новичка на столе и закинул его худые ноги себе на плечи. Чон Джэхён не гей, нет, просто он похотливое животное, которое готово трахать всё, что движется в пределах досягаемости. Мальчишка проходит к свободному месту прямо перед партой, где разместились Ли и Чон, снимает кепку и усаживается, неловко шурша тетрадями. Его волосы сзади оказываются совсем другими: жёсткие кремовые пряди мешаются с мягкими розовыми, и Тэёна это почему-то раздражает. Если быть честным, Сычен весь целиком ему не нравится, хоть и видит он его впервые. Какой-то болезненный на вид, молчаливый, а ещё явно ставит себя на уровень выше остальных, но глаза от розового затылка Тэён не отводит. Он хочет отстрочить звонок на перемену, потому что ему кажется, что всё это перевернёт его жизнь вверх тормашками, но тот звенит в назначенное время и неприятно проходится по тэёновым ушам. Стоит учительнице выйти за дверь, как Чон Джэхён, уже успевший вальяжно развалиться на стуле, протяжно присвистывает: — Так-так, значит, у нас теперь есть китайская принцесса? По классу пробегает тихий смех, и новичок, и так сидящий смирно, кажется, превращается в статую. Уши его краснеют, и Тэён готов поклясться, что щёки у того тоже налились пунцовым. — Ты, вроде, собирался друзей искать. Давай знакомиться? — мягко, по-лисьи, тянет Джэхён, и от его слов воняет притворством за километр, но новенький этого не замечает. Просто Ли Тэён знает своего лучшего друга на 99,9%. Розовый затылок внезапно исчезает, и на Тэёна уставляются добрые глаза. Джэхён прерывает их зрительный контакт и представляется. Новичок повторяет своё имя, а затем протягивает руку, чтобы пожать. Чон руку принимает, только вот аккуратно сминает тонкие пальцы и внезапно касается чужой руки губами. Все взрываются громким хохотом, а Сычен испуганно отдёргивается и отворачивается, кидая перед этим на Джэхёна нечитаемый взгляд. Новый учебный год в школе «Лайтвуд» обещает быть забавным, думает Тэён.

ххх

У Доёна уже с первого дня зубы сводит от школы и от того, сколько всего предстоит сделать. Он медленно отходит от кабинета директора, в котором просидел почти два урока, выслушивая кучу пожеланий и требований, пробегается глазами по аккуратно выведенным строчкам в своём блокноте и тихо стонет. Уже совсем скоро нужно устраивать перевыборы в школьный совет, потому что большая его часть завершила своё обучение, а значит, придётся долго и мучительно агитировать новоиспечённых десятиклассников, которые кучу разных обязанностей на свои плечи возлагать явно не захотят. С Доёна трясут концерты, которые всем так нравятся, но которые никто устраивать толком не готов. А впереди ещё и горячая пора межшкольных соревнований, которая точно принесёт пару скандалов и ещё кучу мелких недоразумений. Ну, и самое главное — перевыборы школьного президента, которые выпадают прямо на итоговые экзамены. Доён уже сто раз успел пожалеть, что он, весь такой переполненный амбиций, в начале прошлого года выдвинул свою кандидатуру на пост президента школы и успешно его занял. Он снова просматривает все пункты в своём списке и хмурится. На горизонте продолжения его президентской жизни размером в один учебный год вырисовываются две огромные проблемы, которые перешли в десятый класс. Чон Джэхён — богатенький мальчик, не успевающий отбиваться от поклонниц (а точнее, даже не пытающийся этого делать), высокомерный наглец, ожидающий, что все будут ему кланяться всегда и везде. Доён кланяться никому не собирается, и в этом случае пост президента школы даёт явные преимущества. Второй проблемой является Ли Тэён, закадычный друг Джэхёна, ребёнок, которого практически обошло какое-либо воспитание. Ежедневные скандалы в доме семьи Ли, о которых Доёну стало известно после одного не очень приятного случая, произошедшего между Тэёном и его одноклассником в предыдущем году, превратили этого парня в хитрого, язвительного человека, который ничуть не заботится о чувствах окружающих его людей и с превеликим удовольствием ввязывается почти во все школьные драки, а точнее, является их инициатором. Половину школьной жизни за этой парочкой тянется шлейф вечных проблем, разрешать которые никто не собирается. Директор, которому на жизнь учеников практически наплевать, спускает все скандалы с рук, потому что отец Джэхёна — слишком влиятельный человек, который к тому же является главным спонсором их школы. Прикрывается это всё словами о том, что подросткам свойственно драться и ссориться, что период полового созревания — очень тяжёлое время и все переживают его по-разному, и что Ли Тэён — мальчик, которого нужно понять и пожалеть. Доён не спорит, что Тэёну нужна поддержка, но тот её принимать категорически отказывается, приправляя свои отказы грубыми фразами и издёвками. Доён смотрит на следующую строчку и почти выругивается, потому что новичок, приехавший из Китая, попадает в класс с Джэхёном и Тэёном. Ничего хорошего это не сулит. А если новенький окажется таким же отъявленным придурком, как эти двое, то Ким Доён окончательно разочаруется в этой жизни. На плечо ложится чья-то рука, и у Доёна, кажется, случается сотня сердечных приступов в секунду. Он вскрикивает и отпрыгивает от потенциального маньяка-убийцы, после чего слышит мягкое фырканье и тихий хохот. У Мун Тэиля, который сейчас стоит в метре от него и ехидно лыбится, нет ни капли совести. — Меня и так жизнь наказала президентским постом, ты меня добить хочешь? — Не переживай, Доён-и, я сделаю это ласково и нежно, — подмигивает Тэиль, после чего фыркает от смеха ещё сильнее и еле успевает увернуться от чужого пинка. — Почему ты по коридорам болтаешься, хочешь получить выговор от президента школы? — Доён наигранно хмурит брови. Мун вздыхает в притворном ужасе, прижимая ладонь к сердцу и округляя глаза, а потом строит брови домиком и жалобно тянет: — А президент школы простит меня за красивые глазки? На этот раз Доён с пинком не промахивается, от чего его дурной друг тихо ойкает и показывает язык, потирая ушибленное место. Раньше Доёну было странно видеть такого Тэиля — тот при других ведёт себя совершенно не так. Репутация у него всегда была какая-то грустная. Тэиль — из тех людей, которые не сделали никому ничего плохого, но почему-то отхватывают от окружающих косые презрительные взгляды, из тех людей, которые сидят одни в столовой и от которых поспешно скрываются, стоит им появиться в поле зрения. Так вот Доён, однажды, скрыться не успел, чему, на самом деле, очень рад. Мун, конечно, жуткая заноза в заднице Ким Доёна, но всё равно потрясающий друг. — Чего ты грустный-то такой ? — удивляется Тэиль и вытаскивает Доёна из внезапно нахлынувших мыслей. Давно пора было привыкнуть, что от этого человека не утаить ничего, в него будто какой-то рентген чужих мыслей встроен, который на раз разгадывает натянутые улыбки и видит за ними переживания. — Директор сразу стал требовать от меня кучу всего, я записывать толком не успевал, — мычит недовольно Доён. — Ты знаешь что-нибудь про новенького десятиклассника? Тэиль молча отмахивается, но потом внезапно приближается и шепчет Доёну на ухо: — Говорят, он красавчик. Потянешь конкуренцию, Ким Доён? Вот он, Тэиль, во всей своей красе, отпускающий двусмысленные фразочки и вечно подкалывающий Доёна. Тот уже хочет съязвить в ответ, но шумный звонок лишает его этого удовольствия. Первой распахивается дверь напротив, откуда в компании визгливых десятиклассниц важно вышагивает Чон Джэхён. Те что-то наперебой ему рассказывают, фальшиво хихикают и то и дело поправляют волосы. Доён нервно цокает от этого зрелища, хмурит брови и подталкивает Тэиля в сторону столовой. — Ну брось, я хотел поглядеть на этого китайца и убедиться, что слухи не врут, — тормозит его Мун и настойчиво тянет за рукав тёмно-синего пиджака. — Насмотришься ещё, — ворчит Доён. — Мне нужно обсудить с персоналом пару вопросов, идём. Тэиль сдаётся, замолкает и уныло плетётся за другом. — Этот Доён такой правильный, — кривится Тэён, замечая президента, отдаляющегося от кабинета вместе со своим вечным хвостиком, Мун Тэилем. Джэхён резко хохочет, закидывая голову назад и убивая всех девушек рядом видом на свою скульптурную шею. — Шутишь что ли? Доён правильный? Он просто выделывается, потому что школьный президент. В нём правильности на грамм разве что больше, чем в нас. Ли с другом совсем не согласен: Доён его так бесит своей правильностью, что хочется пару раз врезать ему и заляпать тёмно-синий костюм кровью. Кулаки начинают приятно гореть, и Тэён подавляет внезапно нахлынувшее желание, изо всех сил сжимая лямки рюкзака и прикусывая нижнюю губу. На смену горящим кулакам вдруг приходит урчащий живот, и Ли зло цокает, громко, почти ненавязчиво, кашляет, отвлекая Джэхёна от поклонниц, и поворачивает в сторону столовой. Тот, наконец, отрывается от шлейфа из женского пола и догоняет Тэёна, дёргая его за рюкзак и притормаживая, от чего Ли победно улыбается: какие бы девушки не окучивались рядом с Чон Джэхёном, тот всегда ставит дружбу на первое место. Темнота внутри немного съёживается, уступая крохотной секунде радости.