Слова, которые я (не)сказал

Тело, слабое, смертное, не-божественное, сковывает Сота Сила цепями и тянет к земле почти-неподъемным грузом. Сехт смотрит на свои живые руки — руку, сказать точнее — и видит, как время медленно, но верно берет свое. Магия здесь бессильна. Божественность здесь бессильна. Время убивает Мир — что уж говорить о нем? Сил чувствует, как течет кровь по изнашивающимся сосудам, с каждым мгновением приближая физическую смерть. Он был рожден куда раньше Вивека и Альмалексии, и их тела, сильные и юные, легче приняли божественный груз. Он знает — это тело до следующей кальпы не протянет (разве что она, вопреки расчетам, наступит завтра). У каждой вещи свой срок эксплуатации, пусть даже вещью себя Сота Сил не считает. Плоть в этом плане легко уступает металлу. Все его преимущества даже магия не сможет добавить плоти. Когда Пелинал шел по городам айлейдов, оставляя за собой кровавый след, Сота Сил только начал свое обучение на Артеуме. Но даже тогда он, не осознающий толком слабость безнадежно смертного тела, думал, что хорошо бы иметь непробиваемую броню и убивать простыми лучами света. Хорошо быть тем, кого уничтожить практически невозможно. Сейчас же он знает, что сможет сделать себя сильнее воплощенного бога людей. Ему, способному наложить убивающие чары практически силой мысли, не нужны дешевые спецэффекты со светом и блеском не-смертной стали. Заменить утраченную конечность или поврежденный позвоночник так, чтобы мозг не заметил подмены, не так уж сложно. Научить металл чувствовать — в общем-то, тоже. Сложно — создать искусственное тело, которое извлеченные и пересаженные разум и анимус не отличат от родного. Сехт-Сил любит сложности. И потому он бросает этот вызов самому себе.