Невозможная любовь

Санса училась управлять замком, училась справляться с возникающими обязанностями и проблемами без Джона, без его верного, надежного плеча, на которое она всегда могла опереться, и мягкого взгляда, который будто всегда следовал за ней, когда он был дома. Санса старалась быть сильной, быть настоящей леди Винтерфелла. Ее люди уважали ее, слушались, почтительно склонялись, когда она проходила мимо, и ни один не догадывался, каких усилий ей стоит сохранять ледяное спокойствие и горделивую осанку. Лишь по ночам, когда замок успокаивался и ночную тьму нарушали лишь окрики часовых, усталость и одиночество накатывали на нее, сжимая сердце в тиски. Наедине с самой собой она не сдерживала слез. Ее губы шептали одно и то же имя: Джон... Джон... Джон... Она нуждалась в нем, хотела видеть его, хотела дышать с ним одним воздухом, ловить улыбку в его теплых, добрых глазах. Пусть он даже оттолкнет ее, забудет все, что между ними было - но пусть просто будет где-то, где она могла бы его увидеть, услышать его шаги, вдохнуть его волчий запах - запах леса, запах кожи, запах стали, так привычной его рукам... Стало немного легче, когда вернулись Бран и Арья. Заботы о них и само осознание того, что они дома и в безопасности, наполняло Сансу счастьем. Конечно, они сильно изменились с момента расставания — каждый пережил боль потерь, и дорога была долгой и полной опасностей — но тем ценнее было их воссоединение. Правда, ее несколько пугал новый Бран — он называл себя трехглазым вороном и мог видеть то, что происходит на другом конце света. Именно Бран сообщил им с Арьей, что переговоры с драконьей королевой прошли успешно, и Джон начал добывать драконье стекло. В этот момент они были в его покоях, и Санса, забыв о том, что она леди Старк, начала, радостно повизгивая, в обнимку с Арьей прыгать по комнате. Санса не знала, что Бран умолчал об отношениях между Джоном и Дейнерис - он не посмел ей сказать, глядя на ее чистую радость. Ибо Бран знал, что произошло между его сестрой и королем севера в тот памятный день перед его отъездом. Он замечал тоску, застывшую в глазах Сансы, слышал ее вздохи и рыдания, которые она позволяла себе, когда думала, что никто не видит — но он-то видел все. Его дар и его проклятие — знать все и ничего не суметь изменить.