RG+

Фото + песня: http://vk.com/matt_berry?w=wall136866371_4582%2Fall

...Люди, что во власти одной и той же боли, Встречаются в тайном месте, обычно называемом Электрический Эдем. Улицы чувствуют приближающийся рассвет, и даже если мы нахмуримся, Чье-нибудь завтра, все равно, обязательно изменится... Найди же его, Найди его, Я здесь, я жду тебя, чтобы больше никогда не расставаться. Этот неуловимый промежуток между мечтой и вечной загадкой... "Mugen -electric eden-". Alice Nine

- Подожди... Черт, что творится с этим мужчиной?! Он одной фразой загнал меня в ступор... Я просто не могу поверить в это! Придавленный этим горячим телом к простыням, во власти чужих рук... О боже, что происходит?! Эти черные глаза, смотрящие на меня с такой жадностью и уверенностью - бесподобны. Я не спорю с этим, но... Это не так, как я себе представлял! И попытки отстраниться оказываются тщетны. Я ловлю пальцами его плечи, стараясь отодвинуть вновь действующего лишь на порыве гитариста. - Ты снова будешь жалеть... - Нет. - Откуда такая уверенность?! Еще вчера ты и слова сказать не мог! - я пытаюсь подтянуться выше, упираясь расставленными чужой рукой ногами в матрац, но вместо того, чтобы подползти к спинке кровати, мои движения лишь собирают в складки простыни под ступнями. - Да знаю я! Не дергайся... - его ладонь сжимается на моем бедре, останавливая движение тем, что он тянет меня под себя, лишая возможности хоть как-то защититься. Черт, если бы это произошло так же неожиданно, как вчерашняя сцена, я бы и слова против не сказал - не смог бы. Но когда заранее предупредил меня о таких вещах, я понимаю, что просто не смогу сейчас сосредоточиться на его теле. Мне нужно как-то остановить его... - Аой, я... Эти красиво очерченные губы вновь впиваются в мои, заставляя меня замолчать, и я еще больше теряюсь в этом напоре, таком знакомом, но таком несвойственном сейчас Аою, когда он - наконец-то - осознает свои действия. Я стараюсь промычать слова в его рот, горячий, приносящий удовольствие своими ласками... Все его поцелуи невозможно прервать. Это слишком приятно - ощущать в собственном рту этот ловкий язык, с таким умением изучающий меня, что оторваться уже нельзя... Но я не в силах сейчас отдаться безумию, заранее оглашенному - это слишком для меня! - Я так не могу! Этот возглас наконец наполняет комнату, и Аой останавливается. А я падаю на простыни, закрывая ладонью глаза и тяжело дыша. Черт, что он делает?! Это же не просто ласки, это уже нечто большее, важное. В конце концов, надо хотя бы продумать все это! К тому же, действуя на этом порыве, пусть и с ясной головой, он все равно не отдает отчета, не осознает всей важности постельных сцен! Или же я хочу все сделать красиво только потому, что безвозвратно втюрился в него? В любом случае... - Ты ужасно выглядишь! Посмотри на себя... Бледный, с красными глазами... Изможденный! - Правда? Гитарист касается пальцами своего лица. - Ты всю ночь не спал, верно? Это... это не делается в таком вот состоянии! - Извини... Но я не хочу отступать. Я плотнее закрываю ладонью веки, стараясь найти выход. Он необходим мне! Я не могу сейчас... Это все изменит! Это ведь серьезно! Но если я ничего не придумаю, мы наверняка совершим эту ошибку. И, возможно, он уже никогда даже не посмотрит на меня! - Хорошо... Хорошо! С одним условием... - С условием? - Да... ты позавтракаешь... и выспишься. На комнату опускается тишина, на минуту или две, я не знаю, не могу придти в себя. Я всего лишь жду, замерев на мягкости чужой постели под кошачьим телом. - Ладно, давай так... Но тогда у меня тоже есть условие. Я даже отвожу кисть в сторону от лица, устремляя взгляд на мужчину надо мной. Условие? Да что за... ты хочешь меня в могилу загнать? У меня сколько раз, по-твоему, уже останавливалось сердце? Оно не выдержит большей нагрузки! - Ка... какое?.. - все же хрипло спрашиваю я, нервно сглотнув. Чувствую, что я зря интересуюсь об этом. - Хочу... - Юу отводит взгляд в сторону, словно собирается попросить у меня спортивную машину. - Ты оденешь чулки к этому времени. - Ха? - все, теперь меня можно сдавать в психушку - кажется, я не смогу выйти из шока. Уже никогда. - Чулки?.. - Когда мы разбирали вещи, на следующий день после приезда сюда, то нашли один из твоих костюмов. Тэтсуи было плевать, что ты носишь, и выбирать он не собирался... так что просто скинул все содержимое шкафа в сумки и вынес из дома. Да помню я! Но... какого черта?! Я даже не представляю себе этого! Лишь надежда на то, что после сна он придет в себя и поймет, какую ошибку чуть не совершил, и все же откажется от своих действий, заставляет меня согласно кивнуть. Лишь бы отошел! Я просто не представляю, что же мне делать... Черт, вот черт! Мне даже поговорить не с кем! Надо успокоиться... - Тогда... идем завтракать? - Умм... Это просто ужасно. Разговор никак не клеился во время еды. Я не мог отойти от этого громкого заявления, и пытающийся завладеть моим вниманием Аой в итоге тоже направил свой интерес на еду в своей тарелке. Даже когда гитарист ушел к себе, чтобы выспаться... Я все еще сидел за столом, уронив голову на руки. Сколько проблем в один миг! Я не взял с собой ничего, совершенно, для таких вот целей - ни средств "защиты", ни чего-нибудь другого, что могло помочь облегчить процесс... Черт, почему я думаю сейчас об этом?! О том, как смягчить болезненные ощущения, и прочей ерунде, связанной с этим делом?! Черт бы все взял, Аой, скотина! Сам-то даже не задумался о таких элементарных вещах, верно? А кто окажется внизу? Конечно тот, кто сейчас ломает голову в попытке найти что-то, что не даст мне подохнуть под ним, когда придется... Твою ж мать! И именно мне достанутся все "прелести любви" после этой прихоти гитариста! Начиная от боли во всем теле и заканчивая слабостью, когда я буду не в состоянии подняться с кровати! Ублюдок, Юу! Но... я вижу не только уйму минусов в этой ситуации. У всякой медали две стороны, и помимо неудобств и мук будут и другие вещи. Я дергаюсь на стуле от вспышки возбуждения, так некстати проникшего в мое тело раньше времени. Его руки и его губы, его ласки и внимание, его взгляд, его стоны, его движения - все будет направлено на меня. И хотя я впервые пересплю с мужчиной, не зная его поведения в постели, почему-то мне кажется, что Аой не будет думать только о себе. Его отношение к партнеру - какое оно? Вдруг я окончательно утону в этой безответной любви? Угроблю сам себя, когда пойму, насколько он хорош? Для него это просто интересная игра. Ему хочется узнать, каково это - спать с мужчиной. Ведь он так яро отрицал свое влечение. Это видно, наверное - в черных безднах горели лишь желание и твердость. Что произошло за то короткое время, какое мы не виделись после вчерашней сцены? Черт, перед смертью не надышишься. Будет лучше заняться делами сейчас, немного отвлечься. Отчего я вообще так взволнован? Мне хочется, чтобы это было немного иначе... Не по договоренности. Как-то спонтанно. А так я ощущаю себя как-то... нет, не нужно об этом думать! Но раз все вышло именно таким образом, надо как-нибудь смягчить ситуацию. Да, надо подготовиться... Ну что за чушь?.. Почему я не отказал ему! Почему не сказал "нет"! Меня никто бы не принудил! Но я согласился. А значит, ничего не изменишь. Я всегда держу обещания. И я со вздохом поднимаюсь мыть посуду. Аой, ты мерзавец! ...Чем дальше ползли стрелки настенных часов в гостиной, тем больше меня трясло. Оказавшись в безвыходном положении, я глушил отчаяние уборкой - я успел разобраться не только с кухней, но и со всем домом, особое внимание уделив своей спальне - перестелив свежие простыни, разобрав прочие вещи, до которых не доходили руки ранее, спрятав все ненужное по ящичкам. И, скептически оглядев свою комнату еще на раз, не увидев явных изъянов в небольшом пространстве, я отправился в душ, понимая, что Аой проснется в любое время. И так как оно клонилось к вечеру... Я несколько раз запнулся на ступеньках, когда спускался к ванной. А потом, уже стоя под душем, едва не перепутал бутылочки с шампунем и пеной для бритья. Они были разными даже по форме, но голова отказывалась думать о том, что есть что. И вот, когда я уже закончил мучительные водные процедуры, грозящиеся убить меня своей сложностью, и взялся за ручку двери, чтобы покинуть заполненную паром комнату, я наталкиваюсь на Аоя. Прямо открыв двери ванной, лицом к лицу. Я даже полотенце выронил из рук от неожиданности! - С легким паром. - Ага... Мой взгляд быстро пробегается по телу мужчины передо мной - высокий, стройный, гибкий. Спутанные после сна волосы, немного потерянные глаза, но уже не красные, чуть припухшие губы. Даже сонный он красив. Вот такой, без макияжа, без дорогих шмоток. Простой. Не Аой, а именно Юу. - Ты закончил? - Что? - Мыться? - А... да, иди. Я пропускаю гитариста внутрь, сам отворачиваясь, чтобы продолжить путь. - Хиде-сан? Ты помнишь про костюм? Сердце срывается вниз, пустившись в пляс где-то на уровне коленей. Он не передумал. А я так надеялся! - Да, - просто выдаю я, захлопывая за собой двери, оставляя музыканта наедине с душевой кабиной. Костюм! Черт, черт, черт! Костюм... я совсем забыл о нем! И я тут же срываюсь с места, взбегая на второй этаж по лестнице к своей комнате. Из-за проблем и переживаний я не вспомнил о поставленном мне условии. И коль Аой выполнил мое, то и его я должен выполнить. Каким бы ужасным оно не было, я не могу потерять его доверие. Если оно пошатнется, тогда... Тогда? Я замираю у небольшого шкафа в спальне. Что тогда? Я начал дорожить им? Начал думать о том, чтобы не разочаровывать его... Я боюсь, что все закончится. Что я потеряю его. Боюсь, что он отвернется от меня... Перестанет верить мне... Хочется разрыдаться от отчаяния! Я действительно влюбился так сильно в этого всегда отстраненного человека! Боже, да за что мне это? Но теперь уже поздно лить слезы. И все, что мне остается сделать - открыть шкаф и машинально вытащить оттуда нужную одежду, сбрасывая с тела халат. Так и быть, пусть будут чулки... - Хиде-сан, ты забрал полотенце и... Мы оба замираем на месте, когда дверь моей спальни открывается. Я - от испуга, потому что меня застали за переодеванием, а Аой... Причину его остановки я не знаю. Но почему-то начинаю ощущать стыд от того, что увидел перед собой мой упрямый ученик. А увидел он мужчину в чулках и шортах, с распахнутой черной рубашкой на плечах и корсетом в руках, который я не хотел одевать. Или хотел? Я думал об этом, но решил, что не стоит... И мы продолжаем стоять на своих местах какое-то время, просто смотря друг на друга, не в силах шевельнуться, пока гитарист сам не решает оборвать тишину. - Тебе помочь? Я бездумно киваю, потому что просто не могу найти нужного ответа. Все в голове застыло, словно кто-то остановил мои часы в ней, сбивая стрелки с ровного хода. И мне остается лишь смотреть на то, как Аой перешагивает порог моей спальни, закрывая за собой дверь, а после неспешно подходит ко мне, вставая позади тенью. И его руки, продетые под моими, ловят кожаную полосу корсета, расправляя в пальцах ткань и ослабляя шнурки. Он что-то говорил о полотенце? Верно, Юу мокрый. На голое тело надеты только джинсы, на которых замерли пятна воды с не пропитанной полотенцем кожи, так что вид обнаженного торса, введший меня в ступор, едва дверь открылась, сейчас заставляет меня опустить взгляд, устремленный в наше отражение в небольшом зеркале на стене, на крепкие руки, прижимающие черный кусок ткани к моему животу. С его волос капает вода... И я вздрагиваю, когда кожа начинает затягивать в свой плен мою талию, а капли с кончиков темных прядей срываются на мое плечо, исчезая в легкой ткани рубашки... которую Юу выпускает из корсета. Я поджимаю губы, но молчу, лишь смотря на действия мужчины, который медленно тянет на себя шнурки, вновь вдетые в петли, заставляя их смыкать собой края вещицы. На голое тело. Полы рубашки, которой не посчастливилось оказаться в захвате кожи, отводятся в сторону, и я все же на миг закрываю глаза, чтобы придти в себя... - Сойдет? Разве это все? Слишком слабо... - Еще немного. И шнурки вновь устремляются вниз. Я чувствую, как сжимается на мне корсет под этими красивыми руками, но мне этого кажется мало. В тот раз, перед концертом, было сильнее. И пусть мне стало плохо после, зато... все время на сцене мне казалось, что он продолжает обнимать меня, стоя позади, не стесняясь зрителей и наплевав на все на свете. - Еще. - Уверен? Я глубоко втягиваю в себя воздух, открывая глаза и встречаясь со взглядом черных колодцев в отражении. Они начинают гореть все сильнее в полумраке комнаты... - Да, туже... Аой медлит какое-то время, внимательно смотря на мужчин напротив нас, а после... рывком затягивает шнуровку, заставляя меня дернуться и задохнуться. Снова... И бант закрепляет труды гитариста, оставляя меня в плену чужих рук. Я точно свихнулся, раз позволяю ему делать такое со мной. Ощущая его ладони на боках, скользящих по их изгибам мучительно медленно, я уже знаю, что убежать или оттянуть момент близости еще на какое-то время я уже не смогу. Эй, неужели ты правда хочешь этого? - Хиде... О боже... Мое имя звучит так ласково и одновременно жарко в мое ухо, когда его губы касаются мочки, легко прихватывая ее собой. И от этого по телу пробегают дрожь и сладкая истома, которые заставляют понять, что я хочу его, хочу каждой частичкой себя, каждой клеточкой кожи. Вот этого мужчину, перевернувшего своим появлением всю мою жизнь. И оттого не сдерживаю стона, вырвавшегося из груди из-за поцелуя, оставленного на шее горячими губами, и именно этот стон распаляет пламя, копившееся в наших телах столь долгое время, не имея выхода наружу... - Я хочу тебя... И повернувшееся к моему мучителю тело без оглядки бросается в его объятия, обвивая руками крепкие плечи и запечатывая губами губы, в глубоком нетерпеливом поцелуе, жадном и даже лихорадочном. Я позволяю ему потянуть меня к застеленной широкой кровати, обвив руками мою талию, уже не думая ни о чем лишнем, что терзало меня до этого момента. Мы падаем на матрац в страсти, охватившей обоих, цепляясь друг за друга, как за спасательный круг, и я не успеваю заметить, как рубашка скатывается с моих плеч, замерев бесформенной кляксой на полу, а сам я оказываюсь прижат к простыням этим мужчиной, теперь осыпающим быстрыми поцелуями мою шею, стараясь одарить жарким дыханием каждый участок кожи. Вода все еще срывается с его волос на мою грудь холодными росинками, и я всхлипываю всякий раз, как его язык решает собрать эти блестящие слезы с кожи, оставляя после себя влажные дорожки от горла до края корсета. И дергаюсь, когда эти губы смыкаются на темных горошинах на груди, втягивая их в плен его рта, позволяя белесому туману проникнуть в голову... Нет, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я, наверное, заснул, пока ждал в своей комнате холодного ублюдка, а получил - пылкого внимательного любовника, ломающего своими руками все преграды и стены между нами, прижимая меня к своему телу и одновременно бросая в чистое удовольствие каждым прикосновением и движением. И мы избавляемся от шорт и джинсов в считанные секунды, не в силах вытерпеть тесноты этих вещей, оставляя друг на друге следы страсти в виде алых пятен на бледной коже... - Стань моим, Хиде... Ты понимаешь, о чем ты просишь? Ты осознаешь последствия этой просьбы? Ты знаешь, что если я выполню ее, на твои плечи ляжет слишком большая ответственность? Готов ли ты нести ее?.. Даже когда все вернется на свои места... Вытерпишь ли? Потому что я согласен. - Сделай меня своим... Хриплый стон в мои губы тонет в новом бешеном поцелуе, лишая рассудка - даже если сегодня мы сойдем с ума, ничего страшного. Даже если это утро станет нашим крахом - пусть... Пока эта ночь принадлежит нам, я позволю тебе это. Так же, как сейчас позволяю его рукам развести в стороны мои бедра, подвергающиеся ласкам его ладоней, скользящим по неприкрытой тканью коже. Его приводит в восторг вид чулков на мне, и жадные губы, отпустив из плена мой рот, опускаются ниже, чтобы в другой миг заставить меня задрожать на кровати от новой волны возбуждения - жаркие поцелуи принимаются осыпать собой внутреннюю сторону бедер от блестящего черного материала и выше, подбираясь с обжигающим дыханием к моему паху, уже не скрытому одеждой... - Боже... О боже, Юу!.. Что ты... - полу-вскрик ударившийся в мою ладонь, заглушает шумные вздохи, едва кончик его языка проскальзывает по складочке кожи между пахом и бедром, а зубы легко смыкаются на косточке, вызывая просто бурю эмоций в груди, разрывающих меня на части из-за их силы... Я чувствую, как его все еще влажные после душа волосы касаются кончиками низа моего живота, и как его ладони опускаются на мою талию, заставляя выгнуться и приподняться с кровати. Черный взгляд хватает каждое мое движение завороженно, жадно, обводя собой прогнувшееся дугой тело в корсете и чулках, дрожащее и одним своим развратным видом требующее продолжения... - Хиде, какой ты красивый. Вот черт... не говори такие вещи, склоняясь лицом к моей возбужденной плоти, идиот! Ох, боже, его дыхание замирает на паху, и это кажется мне величайшей пыткой на свете! Сделай что-нибудь уже... - Юу... - Ты попросишь меня продолжить? Я готов биться на кровати от стыда и удовольствия одновременно. Какой жестокий... Как ты можешь?! - Пожалуйста... Я не хочу заставлять его делать таких вещей. Он никогда не был в такой ситуации, и я знаю, как тяжело может быть мужчине надо мной вытворить нечто подобное. Но я недооценивал этого упрямца... Изумление, заставившее меня задохнуться и вскрикнуть, распахивает мои ничего не видящие глаза, когда эти губы обнимают собой влажную головку, втягивая ее в рот и обводя по кругу кончиком языка... И его стон, обращенный в мычание, обрушивается на напряженную плоть вибрацией, выбивая из меня последние крупицы разума... Я не могу описать этих чувств! Это слишком сильно! Он не только решился на нечто подобное, он делает это со странным увлечением, азартом, хоть и не пропускает меня дальше в себя, но мне хватает и этого. Я просто схожу с ума, извиваясь от наслаждения и комкая пальцами простыни под нами, с трудом удерживая бедра на месте. Этот жар и этот ловкий язык заставляют мир расплываться перед глазами, обращаясь в темные пятна, а пробежавшиеся по стволу длинные пальцы едва не доводят до разрядки, которую я сдерживаю из последних сил, только потому, что хочу от этой ночи еще большего. - Юу! Хватит!.. прошу!.. Я не выдержу... - Тебя никто не сдерживает... О боже... Такого Юу я еще не знаю! Но он мне уже нравится... И первая вспышка удовольствия ослепляет меня уже в другой миг, заставив задрожать в этих умелых руках всем телом... - Я хочу смотреть на тебя такого... вновь и вновь, - шепчут в мою шею мягкие губы, пока я, охваченный оргазмом, выгибаюсь под ним, не в силах вытерпеть это так же стойко, как и всегда. С женщиной все иначе - не ты, а она извивается на кровати, сбивая в складки простыни. И это правильно и привычно, ведь так? Ласки мужчины же меняют тебя до неузнаваемости... И судорога, сковывающая мышцы, намного слаще. И под действием этого наркотика я почти не ощущаю боли от проникновения в мое тело длинных музыкальных пальцев моего мучителя, все еще неудовлетворенного и голодного, жаждущего продолжения. Лишь новый всхлип растворяется в его дыхании, частом и глубоком. Жарко... Я жалобно простанываю, хватаясь пальцами за его плечи, когда эйфория начинает медленно стихать, а движения внутри становятся более ощутимыми. Я зажмуриваюсь, рвано хватая воздух раскрытыми губами, стараясь привыкнуть к тому, что делает этот человек со мной, но неприятные ощущения не длятся долго, потому что гитарист наконец находит подушечками пальцев то слабое место во мне... И я мгновенно дергаюсь от нового потока желания, подаваясь навстречу его руке бедрами. Мои стоны заполняют собой комнату мгновенно, срываясь с губ один за другим, зависая звоном у чужого уха, и Юу с трудом удерживает себя от грубости, которая могла бы просочиться в движения из-за болезненного сдерживания его собственного возбуждения. Даже если я не готов, я тоже не хочу больше медлить. - Юу... возьми меня... Он дергается всем телом от этих слов, заскулив в мое плечо, словно раненный зверь, и все же не выдерживает, подтягивая меня ближе к себе и закидывая мои ноги на свою поясницу довольно властным требовательным жестом. Это сводит с ума... и черная кожа чулков приятно скрипит, когда я, подчиняясь его действиям, обнимаю тонкую талию ногами, откидывая назад голову... Больно. Это больно, черт возьми! Даже в глазах темнеет, дыхание обрывается... Я неосознанно вонзаюсь зубами в шею музыканта, проникнувшего в мое тело глубоким толчком, и не замечаю этого до тех пор, пока на язык не проливается алая соль, остающаяся на зубах разводами. Юу терпит, не отстраняется и даже не шипит, как обычно, кроме того, я слышу тихий стон удовольствия, проникший сквозь шум собственного пульса, и мои догадки подтверждаются хриплой просьбой, потонувшей в темных прядях, разбросанных по покрывалу: - Сильнее, Хиде... И новый толчок вынуждает меня выполнить эту просьбу, но вопреки моей нелюбви к подобному вкусу, я вдруг жадно глотаю алую жидкость, признавая ее самым изысканным напитком из всех, что мне приходилось пробовать. - Это вкусно... - я отпускаю его шею, останавливая взгляд на багровом пятне... И даже эта боль во мне теряет свою силу. Густые капли вновь выталкиваются наружу, и я припадаю губами к ранке, проведя по разрывам кончиком языка и, увлеченный этим, принимаюсь вылизывать нежную белую ткань, испорченную мною. Аой лишь тихо и коротко смеется мне на ухо, запуская пальцы в мои волосы. Этот смех... низкий, глубокий и возбуждающий - я бы сказал, он очень сексуальный... - Мой прекрасный вампир... И возобновившиеся движения, уже отзывающиеся в нас лишь удовольствием и страстью, бросают обоих в нереальный Эдем. Я, кажется, глотнул порцию яда... Яда, который могу сравнить лишь с сильнодействующим афродизиаком. С наркотиком, после которого меня ждет страшная ломка. Но я не против... Если ты отравишь меня, я буду рад погибнуть в твоих объятиях. И обращенная друг на друга жажда медленно, но верно, завладевает обоими. Поглощает... Полностью. И эта ночь не кончается до самого утра. *** Утренние лучи бьют в глаза слишком нагло. Я снова не закрыл шторы? Где мой телефон, сколько время? Я отворачиваю голову от источника света, ненавидя вновь наступившее так некстати утро, но когда решаю найти сотовый, чтобы отключить извечно трещащий будильник, то понимаю, что не могу двигаться. И тут же открываю глаза, осознавая причину этого ограничения в движении. На измятых простынях, рядом со мной, лежит красивый обнаженный мужчина, ткнувшийся лицом в мою шею, отчего горячее дыхание его приятно опаляет мою кожу рядом с ключицей. Одна его рука замерла на подушке над нашими головами, а вторая обнимает мою грудь, безвольно и легко, опустив кисть вниз и касаясь кончиками пальцев тканей под нашими телами. Он прижимается ко мне во сне, закинув ногу на мое бедро, словно боясь, что я уйду до того, как он откроет глаза. Бог мой, сколько раз мы вчера... Я закрываю глаза, не в силах разбудить мужчину, из которого вытянул этой ночью все силы. Это было слишком хорошо, чтобы остановиться вот так просто. И от воспоминаний из горла вырывается тихий хриплый стон... Открытый, чувственный, горячий, искренний... даже среди женщин это редкость. И в то же время мужественный и стойкий. И под конец даже развратный... Я не помню, как сумел избавить его от корсета и чулков перед сном, понимая тогда лишь на грани, что спать в этом, наверняка, ужасно. И я бы должен ощущать сейчас панику и ужас, но... Ничего даже отдаленно напоминающего эти чувства нет. И я осторожно запускаю пальцы в спутанные волосы теперь уже своего любовника, понимая, что преодолел какую-то важную грань, которой раньше боялся, как огня, и это изменит мою жизнь раз и навсегда. Но мне не страшно. Уже нет. Черт возьми, его тело восхитительно! Я даже глубоко втягиваю в себя воздух, чтобы от этих мыслей не возбудиться вновь. Но этот мужчина действительно оказался умелым любовником, мне даже жаль, что мы не сделали этого раньше. И я не понимаю, почему бежал от него так упорно... Ах да, потому что теперь я, кажется, распрощался с "нормальной" ориентацией. Какая жалость... На одного натурала в мире стало меньше. Потому что я не думаю, что способен вновь вернуться к своей прежней жизни после такого безумия. И тех мелодичных стонов и жарких просьб, ударяющихся в мои губы в судорожном порыве... Если бы только... Звонок мобильного вырывает из размышлений и воспоминаний, и я тут же распахиваю глаза, стараясь найти на тумбочке источник звука. И если раньше я был бы рад ему, то сейчас я проклинаю адскую технику, которая может разбудить Хиде. Впрочем, я быстро нахожу надрывающийся аппарат, видя на экране имя "Асаги". Думаю, лучше ответить... - Да. - Аой-сан? - Это я. - Срочно возвращайтесь в Токио! - Вы нашли выход?! - я дергаюсь, тревожа тем самым гитариста, но подняться все равно не могу. - Нет. Дело в том, что... - Что случилось? - этот тон... заставляет меня напрячься. - Руки-сан пропал. Все внутри замирает и обрывается. Дыхание останавливается, и грудь холодеет в ужасе, вытеснившим все теплые чувства напрочь из разнеженного сном тела. Мой вокалист... - Я не могу дозвониться до него. Акира отвозил его вчера домой с собрания, но... угодил в аварию. Ничего серьезного, всего лишь сотрясение, а Таканори... просто исчез. - Ко...гда... - Примерно в десять вечера... Аой, только не паникуй! Мы уже ищем и... Я бросаю трубку, резко поворачиваясь к очнувшемуся гитаристу. Взгляд Хиде мгновенно проясняется, наполняется твердостью и силой. Я понимаю, что музыкант настроен серьезно и медлить не собирается. И чувствую бесконечную благодарность за это... - Я слышал. Выезжаем.