RG+

http://vk.com/matt_berry?w=wall136866371_5363

...Даже если я лишусь рассудка, Который, я ещё надеюсь, расцветет во мне, Я уверен - я не дам пасть тебе так низко, правда? Путаюсь во вздохах... Это мое человеческое притворство? Или это любовь? Облегчение после безрассудства вырывается из моей груди. Видимо, слова переполняют меня, Но я не могу тебе их сказать. Больше, чем это...больше, чем это... "Swallowtail on the death valley". The GazettE

- Руки-сан, тебе лучше? Я присаживаюсь на стул у кровати Матсумото. Мужчина наконец-то пришел в себя после пробуждения, хоть это и было довольно трудно для того, кто прошел через такие пытки. Сначала вокалист не мог даже узнать своих друзей - мы перепугались до чертиков, ожидая худшего. А именно того, что ведьме удалось-таки стереть часть воспоминаний Таканори или же переписать их на свой лад. Но после мы поняли, что это всего лишь последствия шока - музыкант постепенно отходил от пережитого Ада, и вскоре вновь стал самим собой, тем самым заставив нас облегченно выдохнуть. Первое, что сделал Акира, едва лица вокруг его любовника стали вновь ему знакомы - отправился за едой. Я решил помочь ему в приготовлении чего-то легкого и питательного, ведь после долгого голодания нельзя загружать организм большим количеством еды, как и давать ему тяжелую пищу, поэтому какое-то время мы провозились на кухне, решив, что для начала достаточно сока и чашки каши. А когда заботливый басист, зачерпнув ложкой содержимое тарелки, поднес ее к губам Матсумото в намерении накормить бывшего пленника, мы окончательно успокоились за вокалиста - вздернув бровь в скептическом жесте и посмотрев на любовника, как на выжившего из ума человека, он со словами: "Что ты делаешь, болван?" - забрал из его рук и ложку, и чашку. - Ты бы еще изобразил паровозик, - фыркнул вокалист, отправляя в рот ложку. И тяжесть с наших сердец ушла без следа. После столь скудного завтрака мы оставили обоих в покое на какое-то время. Им необходимо было побыть наедине и поговорить о случившимся. Я не мог представить, что они говорят друг другу, осознав всю серьезность трагедии, но надеялся, что оба участника Gazette останутся стойкими и полными решимости и сил, которые просто необходимы нам для предстоящих сражений. А я чувствую, что они непременно будут. И не легкие. Тревога в груди терзала меня сильнее обычного... Именно поэтому я решил навестить вокалиста вновь. - Намного. Спасибо, Хиде-Зоу сан. - За что? - За заботу о моем гитаристе, - Таканори с легкой улыбкой опускает взгляд на свои руки. Но в его глазах все же мелькают сожаление и печать грусти. - Я сам не смог ничего сделать. Да еще и так глупо попался... Доставил вам проблем. - Не будем об этом, - я ободряюще улыбаюсь мужчине, накрывая ладонью его руки, на которые он так сердито смотрит, словно виня их в слабости. - Все уже хорошо. К тому же, Аой не доставил мне больших проблем. - Про него сложно сказать "хороший мальчик". Так что наверняка твои слова не совсем правдивы, - он улыбается уже искренне. В темных озерах мелькает понимание. Он действительно не простой человек. - Да, верно - Юу еще тот паршивец. Мы тихо смеемся, прекрасно зная о характере ритм-гитариста, а после я все же решаюсь обратиться к сидящему рядом Акире. - Рейта-сан? - Ммм? - Ужасно выглядишь. - Правда? - басист быстро поднимается с места, чтобы поймать в зеркале на шкафу свое отражение. - Мать моя... Действительно, словно после грандиозной пьянки. - Тебе бы поспать... - Но... - Он прав. Отдохни, Аки. То, как Матсумото обратился к любовнику, и то, сколько заботы и мягкости он вложил в его имя, трогает даже меня. Я невольно вздрагиваю, ощущая легкий укол зависти в сердце... Естественно, Рейта и вовсе ломается под ласковым обращением, не в силах даже возразить направленному на него взгляду вокалиста. И со вздохом вынужден согласиться, хотя мы и видим, как не хочется ему оставлять музыканта одного. - Не волнуйся - тут все ваши друзья. Мы позаботимся о нем, - с улыбкой убеждаю я басиста, на что тот наконец перестает мучиться в сомнениях, легко кивая. - Не перенапрягайся, хорошо? - поцелуй в висок заставляет Матсумото усмехнуться. - Ты тоже, мамочка. Акира лишь с улыбкой фыркает, а после устало покидает спальню в поисках свободного футона - на кровать Широямы он лечь не рискует. Значит, даже басист боится гнева великого Аоя? Забавно. - Ты хотел о чем-то поговорить? От этих слов и пронизывающего насквозь взгляда вокалиста я невольно теряюсь. Я никогда не думал о том, что человек может быть настолько проницателен, но теперь убеждаюсь, что был не прав - не только Асаги имеет способность видеть скрытый от глаз смысл. Существуют еще большие загадки. Загадки... Тэтсуя, который поглощен жаждой разгадать Матсумото - на самом деле был прав на счет него. Я понимаю его жажду к ответам, но не могу понять, зачем ему нужно это знать. Но сейчас стилист Руки интересует меня меньше всего. - На самом деле... у меня поганое предчувствие. Вокалист прикрывает глаза, молчаливо касаясь кулаком губ. Он тоже ощущает это? Надвигающуюся на нас грозовой тучей беду... - Мне знакомо это чувство. - Я даже представить не могу, что эти двое будут делать дальше. - Двое? Я вновь поднимаю лицо к вокалисту. - Да... Тот мужчина... - Да, вспомнил, - Таканори переводит взгляд в окно, складывая руки на коленях в замок. - Тот мужчина. От него пахнет так же, как от Тэтсуи. Это заявление заставляет меня дернуться. - Что ты имеешь в виду? Ты знаешь, кто такой Тэтсуя? Я прав? Мужчина легко кивает, но молчит. Я не могу разглядеть эмоций на дне чернильных зрачков, сейчас смотрящих в сторону. И оттого понимаю - ответа мне пока не дадут. А значит, продолжать эту тему бессмысленно. - В любом случае, что бы они не затевали, этого не избежать. Нам необходимо найти способы борьбы с ними, иначе... Наше существование ставится под угрозу. Я опускаю голову на руки. Матсумото прав. Если мы не найдем ответов, нас раздавят, как мелких букашек - быстро и легко. И способов сделать это - предостаточно... - Кстати... - Да? - Как у вас с Юу? - Что? - от резкой перемены темы меня едва ли не сбивает с равновесия. - Хочешь сказать, этот гаденыш все тебе рассказал? Матсумото удерживает смех кулаком, бросив на меня лукавый блестящий взгляд. - Он звонил... посоветоваться. - Вот идиот, - выдыхаю я с улыбкой, закрывая ладонью глаза. - Как ребенок, ей богу. - Действительно, иногда он заходит в тупик и ведет себя, как дурак. Но и его можно понять - не часто ему приходилось иметь дело с мужчинами. Я лишь вздыхаю, выпустив наружу ироничный смешок. - А то я думаю, что же он так резко предложил мне заняться любовью. - Шутишь! - глаза Таканори распахиваются в изумлении. - Юу предложил?! - Представь? Мужчина вдруг заходится веселым громким смехом. - Вот как! Ну ничего себе! Не ожидал - от Аоя не ожидал. И как оно? Черт, не думал, что все еще сохранил способность смущаться от подобных вопросов. Как-то неловко обсуждать это с вокалистом Аоя, но... Раз самому Аою можно было за моей спиной просить совета, чем же я хуже? - Изумительно. Он снова смеется, но уже тише, и в темных глазах тоже мелькают смешинки, которых ему так недоставало все это время. - Значит, он тебя завалил. - Руки-сан! - Но я ведь прав? Я неловко киваю, замявшись. На самом деле я пришел сюда не просто для того, чтобы поделиться с вокалистом тревожными мыслями. Было еще кое-что, о чем я хотел бы поговорить с основателем Gazette, как с человеком, знающим все о своем друге, с которым на протяжении уже десяти лет бок о бок стоит на сцене. Кто еще знает его лучше самого Таканори Матсумото? Упускать такую возможность слишком глупо... - Руки-сан, на самом деле есть кое-что, о чем я хотел бы попросить... - Решился, наконец? Я ждал. Вот как... Значит, ходить вокруг да около глупо, да? Проще выдать все сразу, не утаивая сути просьбы и не увиливая от темы в попытке смягчить разговор. Все равно от него ничего не скроешь... Теперь я наконец понимаю, почему же та женщина и его стилист так увлечены этим человеком. Отчего Акира так стремится защищать его, почему так трепетно относится... Почему так безвозвратно влюблен в своего вокалиста. Действительно - на вес золота. Но он не тот, кто нужен мне. Несмотря на уникальность Матсумото, единственный, на кого обращен мой взгляд - черный взъерошенный кот, которого я когда-то подобрал мокрым на улице. А раз я взял этого кота с собой... Ты в ответе за того, кого приручил, да? Навряд ли это можно отнести к людям, но, думаю, мысль все же верная. Да и кот этот намного интереснее - для меня. Вообще, свободные гордые кошки - мое призвание. - Тогда, не мог бы ты рассказать мне, как усмирить шипящий комок на своей кровати? И взгляд Таканори наполняется коварством и интересом... Значит, я верно выбрал себе союзника в делах амурных. Что ж, это на самом деле очень полезно. - Почему бы и нет. *** - Аой-сан, я съезжу за продуктами, - Хиде застал нас за игрой на гитарах, так что я вновь сбился с мелодии, бросив на мужчину гневный взгляд и поймав в ответ странный огонек в глазах музыканта, причины которого я так и не мог понять и вспыхивающий в моменты моего гнева. Иногда этот огонек пугает меня... - Руки-сан спит. Рейта-сан тоже ушел отдохнуть. Может кто-нибудь подняться в спальню? - Я посижу с Руки, - отзывается Кай, встав с дивана слишком поспешно. - Эй, я тоже хочу! - поднимается следом Уруха, и я понимаю, что меня начинает трясти от гнева. - Все лучше, чем слушать игру этого парня - он ужасен! - Действительно, - подхватывает Тэтсуя, и я до белизны кожи сжимаю в пальцах гриф своей гитары. Убью. Всех по очереди! - У нас что, продуктов нет? - сквозь зубы рычу я, отчего Хиде судорожно вздыхает, а после поднимает уголки губ в улыбке. Не нравится мне она... - Скоро кончатся. Нас тут уже не двое. Уруха-сан, позанимайся с ним, пока меня нет? - Черта с два я буду с ним играть! - мгновенно вспыхиваю я, подскочив с кресла. - Даже не мечтай. - Вот как? Значит, тебя можно вычеркивать из состава группы? - невозмутимо спрашивает гитарист D, и я понимаю, что первым, кто отправится в мир иной, станет мой новоявленный любовник. Но едва я поворачиваюсь к будущему трупу, как тот успевает исчезнуть из моего поля зрения, лишь звякнув где-то у дверей ключами от машины. - Хиде-Зоу сан! - Занимайся. Твердо и непоколебимо. В последнее время этот тон и этот голос стали иметь странную власть надо мной... Я понимаю это, я хочу противиться этому! Но не выходит. Бунтарь, живущий во мне, затыкается прежде, чем делает попытку пойти против чужой воли, хотя раньше даже слышать не хотел, чтобы подчиняться кому-либо. От того с яростным рычанием я вновь падаю на кресло и опускаю на колено изогнутый бок акустики. Ничего-ничего... Я еще поквитаюсь с тобой, милый. Никто не имеет права управлять Широямой Юу! Гитарист возвращается домой спустя три часа, как раз в тот миг, когда нервы Кою рвутся, и тот, закрывая руками уши, спасается бегством в спальню Хиде, где мирненько спит Ру-сан. Я буквально отшвыриваю в сторону гитару, несмотря на присутствие в комнате Гакта и Асаги, и направляюсь прямиком к вошедшему в гостиную музыканту. Но то, с каким безразличным видом он огибает меня, толкнув плечом дверь в кухню, вгоняет меня в ступор. С каких это пор он... так нагло ведет себя со мной?! - Хиде-сан! - Я ужин иду готовить, - отмечает гитарист, повернув ко мне лицо. - Если хочешь помочь - надо помыть овощи и фрукты. Мы встречаемся взглядами. Один не уступает другому, оба упрямые, прямые и уничтожительные. Кажется, что сейчас молнии засверкают между нами от столкновения двух грозовых туч. - Давай, я помою? - Асаги возникает рядом, словно привидение - незаметно и неожиданно, прерывая зрительный контакт и забирая из рук Хиде один из пакетов. - Не очень хочется видеть начало апокалипсиса в столь тесном пространстве. Боюсь, зацепит. Я еще раз оглядываю взглядом невозмутимого музыканта и разворачиваюсь на все сто восемьдесят, уходя прочь из гостиной. Вот, значит, как? А я, дурак, уже размечтался... Мучился в догадках, что между нами, надеялся на взаимность... К чертям! - Ублюдок. - Чего? - Я не тебе, Кай, - столкнувшись с лидером в коридоре, я лишь отворачиваю лицо, продолжив путь наверх - в свою комнату. - Да что это с тобой... Предпочитаю не дослушивать - с силой хлопнув дверью, я отрезаю свою спальню от всего остального мира, не желая видеть сейчас никого из друзей. Что же касается Хиде-Зоу... Его я вообще больше не хочу видеть! Этого самовлюбленного, гордого, эгоистичного... Черт. Почему именно сейчас мое тело вновь меня предает? Это... он виноват. Во всем. Из-за него я теперь... Все из-за него... - Да чтоб тебя... - Аой-сан? - Проваливай! Гитарист лишь вздергивает бровь, даже не думая покидать пределы моего укрытия. - А я думал, что ты голоден. - Обойдусь! - Правда? - Я сказал... - я резко разворачиваюсь, но договорить не успеваю, натыкаясь взглядом на поднос в руках гитариста, стоящего на пороге и откинувшегося спиной о дверной косяк. - Это... что? - Ужин, ты не слушал меня? Хиде поднимает к лицу вторую руку, в которой я нахожу четыре бутылки моего любимого пива, весело звякнувшие о гладкие бока друг друга. - Выпьем? - С чего вдруг? - неуверенно спрашиваю я, вновь оглядывая содержимое подноса. Все мои любимые блюда, есть даже мороженое, которое я всегда покупаю... Злость как-то странно вздрагивает в грудной клетке, с жалобным стоном поражения начиная медленно затихать, сменяясь привычным спокойствием. - Последние дни были на самом деле ужасными. Мы все на нервах, так что я решил, что нам не помешала бы разрядка. Ну так что? Вот черт! На слабости моей он что ли играет? - Сигареты я тоже купил. Твои же кончились? Прямое попадание. В яблочко. Я сражен наповал, а все негативные чувства, владеющие мною до этого момента, испарились без следа. Юу, ты дурак. Как просто тебя усмирить! Ты, что, так легко забыл, что хотел раз и навсегда вычеркнуть этого человека из своей жизни?.. - Умм... Хиде вновь улыбается, отклонившись от дверного косяка и беспрепятственно входя в мою спальню, когда я, осыпая самого себя всеми известными мне ругательствами, иду навстречу, принимая из рук гитариста поднос и закрывая за ним двери, безропотно капитулируя перед моим учителем музыки. Моим красивым, соблазнительным, страстным учителем... Моим. - Попробуешь? Музыкант садится на кровать, пододвинув ближе маленький журнальный столик, и мне не остается ничего более, кроме как опустить на него поднос и сесть рядом. Шипящий звук, с которым открываются бутылки с пивом, приятно ласкает слух, заставляя понять, как тяжело всем было в последнее время и как не хватало мне этого горьковатого напитка и покоя, сейчас доступных нам. Так что я без размышлений прижимаюсь губами к горлышку, большими глотками отпивая прохладную жидкость. Знакомый вкус отдается удовольствием на вкусовых рецепторах, а ароматы еды, наполнившие собой небольшую комнату, напоминают о голоде, который я забыл замечать из-за гнева. Живот жалобно урчит, вымаливая для себя хотя бы по кусочку от тех аппетитных блюд, ожидающих своего часа прямо передо мной. - Съешь хоть немного, я старался. Навряд ли меня придется уговаривать - руки сами тянутся к столовым приборам и тарелкам. Я лишь краем глаза замечаю ласковую улыбку гитариста, когда одна за другой пустеют чашки на подносе. Не хочу признавать, но... это на самом деле вкусно! Именно так, как я люблю. И почему-то становится стыдно за свое поведение, когда я понимаю, как старался для меня Хиде, в то время как я проклинал его в этом тесном пространстве, мысленно обрубая все ниточки между нами и выталкивая его прочь из своего сердца, что, конечно, не удалось мне сделать за все время прибывания тут. Чувство стыда и благодарности имеют свойство делать меня таким же мягким, как и пластилин. И хотя я ни за что не извинюсь за свое поведение, я уже не в силах устраивать здесь разборки. Самое ужасное состоит в том, что как раз в таком состоянии я не способен чему-либо сопротивляться. - Еще пива? Я опускаю взгляд на стол - две своих я уже выпил. А вот одна бутылка Хиде все еще не открыта. - Ты не пьешь? - С двух бутылок не опьянеешь. Смысл? - Точно. Я тянусь за мороженым - единственным, что пока еще уцелело... И подозрения закрадываются в мозг осторожными тихими шажочками, заставляя меня насторожиться. Разве это не... - Стоп. - Что такое? Я поворачиваю лицо к сидящему рядом мужчине, нахмурившись. - Разве это не стандартный набор "задабривания", которым вечно пользуются мои друзья? Хиде склоняет голову к плечу, отставляя пустую бутылку в сторону. - Стандартный набор задабривая? - Ну хватит. Что тебе нужно? Говори давай. Хиде тихо усмехается, и я понимаю, что оказался прав. Вот так всегда... Но возмущаться я уже не в силах. Потому что уже клюнул на удочку, потому что уже подействовала "магия" вкусной еды и... потому что красивая кисть Хиде недвусмысленно проскользнула по моему бедру, поднимаясь еще выше - по талии и к плечу, а после - к шее, обведя пальцами дернувшийся в глотке кадык... Запах Хиде и его дыхание оказываются слишком близко ко мне, на миг перехватывая дыхание и заставляя вспомнить об еще одной, неудовлетворенной со дня той безумной ночи, потребности, не дающей мне спокойно спать вчера... - Ты прав, кое-что мне от тебя все же нужно... - шепот ударяет жаром в мое ухо, заставляя судорожно втянуть в легкие вдруг ставший плотным воздух. Теплые губы, едва коснувшиеся мочки, вызывают мурашки удовольствия по спине... Резкий толчок, никак не ожидаемый в такой ситуации, роняет меня спиной на мягкую кровать, заставив очутиться под гибким стройным телом прекрасного гитариста, чье колено нахально проскальзывает между моими бедрами, заставляя развести их в стороны... И холодок от понимания, чего именно хочет от меня мой любовник, заставляет распахнуть глаза и замереть на простынях, задержав дыхание. Поселившийся в груди легкий страх заставляет сердце пуститься в скачки, а тело... А чертово тело предательски вздрагивает в ожидании чего-то нового, безумного и приятного, что мозг всеми силами отторгает, но не справляется в этой ожесточенной борьбе с ноющими от предвкушения мышцами. - Хиде-сан... ты, что... хочешь... - Я хочу взять тебя. Озвучивание желания заставляет вздрогнуть, только вот больше от разряда, вызванного возбуждением, чем от ужаса предстоящей пытки. И сейчас я бы не отказался от нетронутой бутылки пива, чтобы промочить вдруг пересохшее горло и успокоиться. Только навряд ли мне предоставят спасительный напиток сейчас. - Юу... Снова по имени. Не зови меня по имени! Ты что, не замечаешь, какой эффект оно производит на меня? Еще и таким томным голосом... С губ срывается тихий хрип, вырванный едва ли не силой из горла, а на самом деле - губами, принявшимися оставлять на шее неторопливые жаркие поцелуи, один за другим, мучительно медленно и умело, позволяя языку выводить на коже влажные узоры. И мышцы вновь сводит сладкой судорогой, что лишает дара речи и сбивает и без того неровное дыхание... Кроме того, эта сладость начинает отравлять мозг, заглушая голос разума и обрывая возникшую было борьбу мыслей и возражений, рожденных после той фразы музыканта. Окончательно сбивает работу мозга ладонь Хиде, которая, пройдя путь от груди до бедер, накрывает своим теплом мой пах, вырывая новый сдавленный хрип наружу. - Хиде... я... подожди... Но разве теперь его остановишь? Мне остается только принимать чужие ласки, беспомощно вжимаясь в матрац всем телом, шаря руками по кровати в поисках чего-нибудь, за что можно было бы ухватиться. Пальцы находят только ажурную спинку кровати, вплетаясь в холодный железный узор - оттолкнуть Хиде не хватает сил. - Правильно. Вот так... - шепот ударяется в мои губы, и я теряю момент, когда оказываюсь в ловушке. Я понимаю, что связан, лишь тогда, когда он прерывает глубокий переполненный желанием и страстью поцелуй, и едва не впадаю в панику, натыкаясь взглядом на ремень, стянувший мои запястья и закрепившийся на спинке кровати так, что я уже не смогу пошевелить руками. - Хиде! Что ты делаешь? Развяжи ме... Стон. Звук, которого я не ожидал от себя. Слишком сладкий, чтобы быть реальным... Но он прозвучал. И всему виной - этот человек, своим коварством загнавший меня в это положение. А если быть точнее - его губы, сомкнувшиеся на моем соске. Когда он успел расстегнуть мою рубашку я тоже не заметил, но пропустить обжигающие ласки оказалось невозможным. Я попался. Да так легко, что сам не понимаю, как мог так глупо угодить в его западню! И сейчас я подвергаюсь пыткам его языка, умело терзающим темную горошину, втянутую в жадный рот, и его рукам, продолжающим раздевать меня, но не забывающим при том гладить и обводить пальцами изгибы талии и бедер, безвольно разведенных в стороны, между которыми и замер гитарист, поглощенный изучением моего тела. - Хиде! - Наверное, мне нужно было одеть корсет с чулками? Это замечание приводит тело в крайнюю степень возбуждения. Воспоминания той ночи были еще слишком яркими, чтобы лишить тело реакции, и оттого я просто теряю голову, сдаваясь на милость своего мучителя, наплевав на все, чего так противился и чего не допускал даже в свои мысли. И чувство, что я побежден, захлестывает всего меня, оставляя в теле только желание и готовность на все, лишь бы эти ласки не останавливались, лишь бы эта страсть не угасала... - Черт с тобой... делай, что хочешь... Я всем существом чувствую победную улыбку Хиде, но теперь моя гордость не страдает от проигрыша, она вообще не показывает зубов - этот человек лишил меня ее всего за несколько минут. И я не хочу ее возвращать по крайней мере до рассвета. Если он хочет этого - пусть будет так. *** - Юу... ты великолепен. Жалобный всхлип в ответ и прогнувшееся в просьбе продолжать тело заставляют голову идти кругом от восторга и любви, которая сейчас ощущается так сильно, словно всегда была во мне. Когда я успел так сильно влюбиться в этого своенравного дикого кота? Как я вообще повелся на такого парня, характер которого на самом деле невыносим? О боже, да какая разница?! Я захвачен им, и ничего другого мне не нужно. Вот и вся истина, все, что нужно знать. Разве этого не достаточно? Да, он холодный, гордый, резкий, прямой и даже жестокий... но он со мной. А значит, и для меня есть место в его сердце, разве я не прав? Иначе он бы давно ушел. Эти мысли пронеслись в голове за несколько секунд, правдивы ли они или это всего лишь иллюзия, созданная мной самим - я не знаю. Но они настолько захватили меня, что я потерял голову, набросившись на податливое открытое тело с непривычными мне требовательностью и жадностью. Покрывая поцелуями его грудь, сдергивая с узких бедер грубую ткань джинсов, я уже не помню своего имени, не сомневаюсь в своих действиях, спускаясь все ниже по крепкому торсу, оставляя на мягкой коже алые следы поцелуев, которые старательно зализываю сразу после их появления. Чувствуя дрожь его тела в руках и вслушиваясь в тихие низкие стоны, я теряю последние капли терпения, терзаемый собственным возбуждением не меньше, чем сам Юу, и оттого поцелуи становятся все короче и горячее, достигая низа живота быстрее запланированного. - Боже... Резкий вздох сменяется протяжным стоном, едва мои губы находят возбужденную плоть, до боли напряженную, отчего прикосновение к ней вызывает ураган эмоций у моего пленника, прогнувшегося на смятых простынях дугой. Я впервые делаю это, и оттого еще совсем не опытен в подобных играх, но процесс увлекает меня так сильно, что я уже не думаю о технике - реакция Юу и его голос впечатляют, убеждают меня в правильности моих действий, так что я полностью погружаюсь в это занятие, действуя по-своему. Я не знаю, почему меня охватывает восторг от того, что я позволяю этому мужчине подаваться навстречу, толкнуться глубже между сомкнувшихся вокруг ствола губ, но точно знаю одно - я действительно хочу его. Именно это желание и вынуждает меня прекратить ласки, вернуться к раскрытым в дыхании губам, которые я запечатываю поцелуем в тот же миг, когда проскальзываю пальцами в измученное ожиданием узкое тело. Потрясающе... - Мать твою... больно... Он шипит точно так же, как натолкнувшийся на пса кот, разрывая поцелуй и запрокидывая голову назад. Я не могу сдержать улыбки, жадно обводя взглядом открывшийся плавный изгиб горла, и мне кажется, что это лучшее, что я когда-либо мог наблюдать в своей постели. - Только сначала. - Убью тебя... - Конечно, - улыбаюсь я, покрывая поцелуями влажное лицо и прилипшие к светлой коже пряди волос. - Я весь твой... в любое время жду казни. - Хиде... - он выдыхает это в мое ухо уже не так гневно, со странным теплом в голосе, заставившим сердце взбунтоваться в приступе непонятного счастья. - Хватит... я больше не могу... сделай это. - Но ты еще не... - Все в порядке. Если ты будешь медлить и дальше... я лишусь одной из девяти жизней... Так что... - Не волнуйся, остальные восемь я точно буду беречь. Вскрик боли, разнесшийся по дому, и последующие болезненные стоны не остаются в памяти плохими воспоминаниями. Лишь началом тягучего удовольствия и безумием, в которых мы оба погрязли этой ночью. А после звуки, разрезающие воздух нашей комнаты, словно масло ножом, сменились на более сладкие и развратные, такие, каких я не ожидал услышать от моего ученика. Они вторили моим собственным стонам, которые мы обрывали поцелуями и редкими просьбами, задыхаясь и растворяясь друг в друге, напрочь позабыв о том, что за стенами нашей спальни тоже есть люди, которых мы явно лишили и покоя, и сна на сегодня. Но даже если нас ждет наказание за устроенный шум... Я не в силах остановиться. Не сегодня. Поэтому... - Юу, я заставлю тебя охрипнуть этой ночью... - Ты уж постарайся... Ну что за наглый кот мне попался!