RG+

Фото + песня: http://vk.com/matt_berry?w=wall136866371_5371

Бледный света луч распятие озаряет, Тоскливый ветер в ржавый колокол звонит, И вместе со священною мелодией, Сердце проклятое ведущей, я говорю прощай, Лучом надежды озарившись. ...Это место - сияющий Рай священный; Шипами глубоко греховной любви целованы, Слова не нужны, в мир высший Через тысячи трупов перейдя. "Xanadu". Moi dix Mois

Это началось слишком рано... Да, в тот день, когда я увидел Тьму во плоти. Когда я понял, насколько слаб. В тот день, когда обман был раскрыт. - Такой жалкий червяк, как ты, не достоин звания демона, - слова с насмешкой, слова с издевкой и злым весельем, с чувством гордости. Взгляд вверх на существо, своим существованием опрокидывающего все мои мировоззрение и доводы. Разбивая все вдребезги. То, что было для меня жизнью - реальная картина в рамках этого времени, в границах этого мира. Вот так просто, бок о бок с людьми, простыми смертными, он жив. Задумывался ли я когда-нибудь, что такое возможно? - Вижу, твоя самовлюбленность все так же мешает тебе жить? - Твое дело - валяться у меня в ногах рядом с моими рабами и вылизывать мои туфли. На большее ты не годен. Это существо способно взмахом руки уничтожить все живое вокруг себя... Одним лишь взмахом руки. И вопреки всем моим представлениям о нем, я не мог уместить в голове все то, что вижу. Война Падших - человеческий апокалипсис. Мы такие жалкие на их фоне. Такие ничтожные. Такие примитивные. Мы, люди... - Ах, точно... - звон двух широких лезвий разносится по улицам эхом колокола. - Как я мог забыть о твоих рабах. Бедняжки, еще живы? - Конечно. Я запретил им умирать. Я скормлю тебя им, так что не волнуйся - гнить не придется. - Мана! Я вздрагиваю, отвлекаясь от созерцания сражения двух бессмертных на крыше здания. - Ты вывел ребят? - Они уже уехали к Матсумото. - Слава Богу... - Асаги вскидывает голову вверх, к развернувшейся в мире людей битве. Великолепной, ужасающей, роскошной битве созданий Ада. - Черт, их надо остановить! Они разрушат город! Разрушат город... Действительно, верное замечание. Они могут и такое. - Ты, случайно, не знаешь, как это сделать? - Это ты на экзорцизм намекаешь? - я вновь перевожу взгляд на крышу, где два чудовища выясняли, кто достоин продолжить свое существование, а кому суждено обратиться в пепел. Стать ничем. Черные лезвия длинных копий сверкали в свете дневного солнца, отбрасывая в стороны яркие лучи, ослепляя мой взгляд. Я оказался ослеплен танцующим демоном. - А ты и такое знаешь? Ну так попробуй тогда! Отметая все легенды и называя их бредом, он испепелил все мои знания в прах. Я уже не знаю, во что верить, на что надеяться. И обряд экзорцизма тоже может оказаться тщетной глупой попыткой - еще одной сказкой ничтожных слабых людей. - Если мои книги - лишь хранители лжи, тогда... - А ты проверь. Это единственный способ! Гакт, ты всегда вовремя. Гакт... мой бывший вокалист. Когда ты поменял тьму на свет? Когда понял, что твой демон-гитарист погряз в своих идеях настолько, что они перестали идти рядом с твоими собственными? Твой дьявольски красивый голос так гармонично ложился на мою музыку... Мой бывший любовник. Я прикрываю глаза, опуская руку в сумку на моем плече. Я не жалею. О нашей истории и нашем конце. Наши пути разошлись. Я остался в вечной тьме, а ты... стал вспышкой света, вспышкой солнца. Я до сих пор помню этот образ - ты, стоящий на сцене в светлых одеждах, откинув назад голову, подставляя лицо сиянию ярких прожекторов. С блестящими каплями пота на красивом лице, которое уже лишено черных теней и помады - такой естественный, словно обретший свободу. Тогда, смотря на тебя, мне казалось, что за твоей спиной расправляются белоснежные крылья, а светлые волосы, влажные от стараний, облепляют твое лицо мягкими узорами. Такими, какие я не приемлю. Мы стали так далеки друг от друга. Где я просчитался? Ты до сих пор остаешься солнцем. Я до сих пор заворачиваю свое тело в черные одежды. Если бы ты остался со мной... Разочаровался бы ты в моей истине, как и я сам, после увиденного сейчас хаоса? И если да... я рад, что ты не со мной. - Я попробую. Вытягивая из сумки массивную книгу, я сразу раскрываю ее именно на нужной мне странице, почти не замечая, насколько четко эти пальцы изучили единственную старую вещь, в которой я все еще был уверен. - Выглядит так, словно ей лет двести... - Почти угадал. И я предпочитаю не отвлекаться на непонимающие взгляды стоящих позади меня мужчин, повернувшись к зданию, которому посчастливилось стать полем боя для Падших, опуская взгляд на знакомые строки, изрезанные моим пытливым взглядом давным-давно от и до. Сейчас я могу только это... И оттого принимаюсь за чтение на латыни страшных, губительных для черных душ строк. И к изумлению всех собравшихся, один из мужчин на крыше вдруг останавливается, застывает на месте, прерывая тем самым Танец Смерти, столь прекрасный, что я мог бы наблюдать его вечно. - Что за... Крик боли, нечеловеческий, похожий на рык и рыдания одновременно, на вой и гром, разрывает зимний воздух на куски, заставляя музыкантов позади согнуться пополам и закрыть ладонями уши. Асаги с Гактом падают на колени, не в силах вынести рева адского создания, тело которого подвергается невыносимым пыткам одним лишь чтением никчемного человека. - Мана. Этот голос... Я, помня текст наизусть из-за своего увлечения к тьме и книге, вновь поднимаю взгляд вверх. Стоящий на краю крыши Тэтсуя растягивает губы в хищной улыбке, опустив копье на свое плечо и устремляя свой пронизывающий насквозь взгляд прямо на меня. Его не трогает обряд экзорцизма. Нисколько не трогает! Ни малейшей реакции... Когда как Айра бьется на полу всем телом, перекатываясь со спины на живот и обратно в невыносимых муках. Его тело мечется из угла в угол, а мои слова заставляют его показать свою сущность нам, простым смертным - за спиной демона распахиваются резким мгновенным движением два темно-зеленых крыла, усыпанных острыми костями на сгибах, а лопнувшие солнцезащитные очки слетают с красивого лица, открывая нам фиалковые глаза, которые мгновенно желтеют, разрезаясь вертикальным черным зрачком на две горящие половинки. Смех Тэтсуи пронзает душу насквозь. Он сгибается пополам, переходя на хохот, его глаза увлажняются в приступе веселья, а свободная рука хватается за живот. Ветер налетает на утонувшую в безумии фигуру, своими порывами развевая полы серого плаща и черные длинные волосы, заставляя их трепетать в потоках воздуха, взметнувшись вверх и открыв моему взгляду красивые тело и лицо. - Мана! Как прекрасно... Еще, читай громе! Еще! - он разводит руки в стороны, запрокидывая голову назад и продолжая смеяться. - Люди... Эти жалкие существа! Эти жестокие, глупые, отвратительные твари! Я уже более ста лет не слышал этих строк! Продолжай... Это восхитительное чувство ностальгии... Стилист Руки резко разворачивается, делая шаг навстречу своему противнику, готовому даже убить самого себя, лишь бы избежать дальнейшей пытки. Айра ловит взглядом приближающееся к нему гибкое стройное тело, но не может подняться на ноги, не может даже встать на колени. - Вот так, правильно. Я же говорил тебе, Айра: твое место - в моих ногах! - он останавливается прямо возле головы страдающего, и начищенные носки его туфель замирают у искаженного болью лица. - Ты жалок. - Тэтсуя! Пораженный тянет свою руку к мужчине, возвышающемуся над ним ровной струной, но его пальцы не успевают схватить ткань серых брюк... Новый крик Айры заставляет даже меня дернуться в животном ужасе. Тэтсуя сжимает пальцы на сгибе зеленого крыла, без жалости вжав ногой тело противника в пол, наступив на его спину. Слышится противный хруст ломающихся костей и скрежет чешуи на перепонках, а после... Он с тошнотворным звуком отрывает половину крыла у демона одной рукой, разрывает надвое мощную изогнутую часть его тела... Черная кровь брызгает в стороны в тот же миг, ударяясь своей влагой о грудь и лицо стилиста. Я роняю книгу на землю, остановив чтение от увиденной жестокости, и всего меня сковывает шок, лишая возможности пошевелиться, лишая дара речи и рассудка. Я застываю, словно каменная статуя, вросшая в асфальт своим основанием. - Тэтсуя... Тэтсуя, Тэтсуя!! - Айра хватает свое копье, но подняться так ловко и быстро, как следовало бы демону, не может. После полученных повреждений, после заклинаний и мук. - Я убью тебя! - Жду, не дождусь... И гример Руки спрыгивает на землю с края крыши, даже не ожидая от соперника каких-либо действий. Я же... могу лишь завороженно наблюдать за устремившимся вниз демоном, чьи полы плаща с хлопками дрожат за спиной. - Мана! Уходи оттуда! Ма... Я понимаю, что происходит, лишь когда демон приземляется в паре сантиметрах от моего собственного тела, прямо передо мной, нависая надо мной грозовой тучей, смертельной угрозой, а серые полы плаща, под порывами воздуха, оплетают собой мои ноги. Шелковые пряди его волос касаются моего лица, ласково ударяя по щекам своей легкостью, а фиалковые глаза, смотрящие прямо в мои неотрывно, заставляют распахнуть веки, не позволяют разорвать зрительного контакта. Впервые так близко... Я чувствую запах огня и сливы... Его лицо слишком близко к моему, я вижу каждый лучик в его радужках, вижу брызги чужой крови на бледной коже, замечаю, насколько длинные и густые его черные ресницы... Мы молчим... Я, не в силах пошевелиться, не могу отойти от потрясения, не отрывая взгляда от мужчины передо мной, а Тэтсуя... Смотрит на меня так, что я чувствую. Чувствую, насколько я беспомощен против этого создания хаоса. И ощущаю каждой клеточкой кожи его сущность. Зверь. Я вдруг подумал об этом - сейчас он словно зверь. Настоящий безжалостный хищник. И мне кажется, что я стою не перед мужчиной, а перед огромным драконом, чья пасть сейчас раскрыта прямо перед моим лицом, обнажая массивные, остро заточенные клыки моему взгляду. Он проглотит меня, даже не заметив этого. - Мана... Шепот в мое лицо, ощущение чужого дыхания. - Подержи-ка это у себя. Узкая кисть в перчатке скрывается во внутреннем кармане распахнутого плаща, и в следующий миг из него появляется тяжелая, обтянутая чьей-то кожей книга, щедро украшенная драгоценными камнями, в чьих граненых донцах танцует пламя из глубин самого Ада. - Я заберу ее позже. Эй, Айра! - Тэтсуя выпрямляется, вновь опуская на свое плечо копье, едва не пронзившее меня несколько минут назад, при прыжке на землю. - Пойдем поиграем в другом месте! Если у тебя, конечно, хватит духу. В тот день из плена был спасен пропавший в автомобильной аварии Таканори Матсумото. Я не знаю всех деталей. Позвонивший мне на следующее утро Асаги знал не много из того, что произошло в тот вечер после исчезновения из виду двух демонов, отправившихся в неизвестность в поисках нового поля боя. Я предполагал, что стилист направился прямиком к дому, где держали Руки, уводя за собой жаждущего мести Айру. И их сражение как раз и спасло Аоя от неминуемой гибели. Это все, что я узнал... Книга, отданная мне Тэтсуей, до сих пор лежит на моем столе нетронутой. Уже больше суток прошло с момента передачи ее в мои руки на хранение. Я не решился открыть кожаный переплет. Не решался я и вновь брать ее в руки, потому что мне казалось, что кожа, обтянувшая собой твердую обложку, была человеческой. Мне оставалось только ждать. Ждать, когда хозяин ее придет сюда, чтобы забрать страшную вещицу из моего дома и лишить меня тошнотворного страха. Я вновь отворачиваю лицо от сверкающих камней на книге, и натыкаюсь взглядом на небольшой алтарь в тесной комнате. Алтарь Ками. Помимо традиционных японских вещей, здесь есть распятие и несколько других символов чужой религии, которые всегда привлекали меня чем-то, что было мне неподвластно, и я невольно задумываюсь над тем, что накрыло нас совсем недавно непроглядной тьмой. Существование демонов... не выдумка. Значит, есть и ангелы. И Бог с Дьяволом. И, может, жнецы - тоже. И что ждет меня за гранью этой жизни? Каков мой конец, какова моя участь? Живущий во тьме и окруживший себя дьявольскими пентограммами и черными одеждами - я заслуживаю Рая? И что, если Гакт и я... вновь разойдемся по разным сторонам? Там, за пределами жизни - я пойду по дороге огня? А что насчет него? Он... останется светом? - О чем ты думаешь? Я вздрагиваю, резко оборачиваясь на прокатившийся пугающей волной по комнате голос, распахнув глаза. Там, у противоположной стены, прячась в тени штор, я вижу знакомый силуэт, небрежно откинувшийся спиной о стену. - О смерти. - Какая глупость. Я опускаю взгляд, когда демон отклоняется от стены, направившись прямиком ко мне, выступая из тени на тусклый свет луны, с трудом пробивающийся в комнату сквозь облака и стекла окон. - Люди частенько об этом думают. Где я просчитался? Акияма Тэтсуя... Я уже не избавлюсь от тьмы. - Почему... Как ты выдержал обряд? Мужчина усмехается, пройдя мимо меня и останавливая взгляд на висящем на стене распятии. Он долго и молча смотрит на крест, на котором замерла фигура Иисуса, с внимательностью и насмешкой рассматривая искаженное в муках лицо святого, чьи руки и ноги прикованы гвоздями к деревянной поверхности. А после протягивает к нему руку, без страха, без опасения, накрывая ладонью крест. И я понимаю - даже такие вещи не наносят вреда этому черному существу передо мной. - Я - Зло. В чистом его виде. Воплощение Греха. Воплощение Вины. Меня не победить. Ни обрядом экзорцизма, ни молитвами, ни святой водой, ни распятием. Я уже... однажды я уже умирал под этими вещами. И теперь они бесполезны. Тэтсуя отнимает руку от распятия, повернувшись ко мне и растянув губы в зловещей улыбке. - А ты? Хочешь стать демоном, Мана? Демоном. Хочу ли? Я не задумывался над этим. Я не... Он делает шаг навстречу, и я невольно отступаю назад, непонятно почему вдруг ощутив страх перед высоким красивым мужчиной. Он молчит, но его горящие в темноте глаза сверкают жаждой и неутолимым голодом, по человеческим ли крови и страданиям, или по чему-то еще, не менее жестокому и невообразимому. Надвигаясь на меня, с каждым шагом загоняя в тупик, пока мое тело не оказывается прижато к холодной поверхности окна, неприкрытого шторами. Дыхание останавливается, а сердце наоборот - пускается в бега, когда ладонь в перчатке опускается на прозрачную гладь у моей головы, а неожданный гость вновь не склоняется надо мной, позволяя своим волосам закрыть собой очертания темной комнаты, замерев шелковыми ручейками по обе стороны от моего лица - Ты похож на него. На человека, когда-то умершего за меня и по моей вине. Мана... Вторая ладонь ложится на мою щеку, надавливая большим пальцем на мои губы, стирая с кожи черную помаду, размазывая ее по моему лицу. - Но даже так... - Тэтсуя... Демон вновь улыбается, понимая все с одного лишь взгляда - широко, облизывая верхнюю губу, словно зверь перед едой. - Вот как... Хорошо. Где та комната с кроватью, которую я смогу измазать грехом? Кажется... врата Рая уже никогда не откроются мне. Испачканные черным губы уже накрыты чужим поцелуем. Поцелуем оголодавшего демона, которого я собираюсь вдоволь "накормить" этой холодной ночью в своей спальне.